Серебряное трио

      Как только двери в зал распахнулись, ударившись с глухим стуком о стены, на детских лицах отразился восторг. Безусловно, здесь было, чему изумляться. Казалось, что свод заменяло настоящее ночное небо, на фоне которого сияли тысячи ярких звезд. Под потолком, если это можно назвать им, парили множество горящих свечей, создавая уютную атмосферу. Магией и волшебством был пропитан буквально каждый миллиметр пространства.       По всей длине зала были расположены четыре ряда ровно составленных столов, за которыми уже сидели другие ученики, которые не первый раз присутствовали на церемонии распределения, о чем говорило их скромно выраженное любопытство, вызванное многочисленными догадками о том, кто из новоприбывших на этот раз окажется на их факультете.       Вдоль стен стояли величественные колонны, на которых были вырезаны замысловатые узоры, рисунки которых переплетались друг с другом, образуя в итоге герб школы. Между окнами, что выделялись на фоне каменной кладки бежевого цвета, были подвешены чаши с горящим огнем, языки пламени которого взвивались вверх с некой периодичностью.       Гарри и Гермиона шли бок о бок, переглядываясь друг с другом, словно сравнивая свои ощущения. Иногда они ловили на себе взгляды старшекурсников, разглядывающих их с неподдельным интересом. Как оказалось, по школе уже прошел слух о том, что в этом году сюда поступает мальчик, который выжил. Тот самый знаменитый младенец, сумевший победить Волан-де-Морта, не обладая при этом знаниями и навыками, присущими таким великим волшебникам, как, например, Альбус Дамблдор и Минерва Макгонагалл.       Для мальчика такое излишнее внимание было в новинку. Обычно тетя Петунья и ее муж предпочитали не замечать его большую часть времени. Все, что требовалось от паренька — завтрак по утрам, уборка в доме и беспрекословное подчинение всем капризам их сына Дадли. Сейчас же Гарри чувствовал, как его лицо волей-неволей заливает краска. Гермиона же, наоборот, чувствовала себя совсем как дома. Она приветливо улыбалась, когда встречалась с кем-нибудь взглядом, и спешила поскорее пройти распределение, о котором успела рассказать своему новому другу, еще когда они ехали в поезде.       Мальчику оставалось только удивляться любознательности девчушки, которая ростом едва доставала до его подбородка. Благодаря ей, он узнал, что все ребята, получившие письмо-приглашение, будут отправлены шляпой на один из четырех факультетов, названных в честь своих основателей. Те, для кого храбрость и благородство стоят превыше всего, окажутся на Гриффиндоре, чьим гербом является золотой лев на красном фоне. Самые трудолюбивые и честные заслуживают право называться пуффендуйцами, а на их гербовом желтом полотне изображен барсук. Остроумные же и творческие личности должны были порадовать своими успехами Когтевран, чьим символом являлся орел, словно парящий по гладкой ткани насыщенного синего цвета.       Если с этими тремя факультетами Гарри было все ясно и понятно, то оставшийся четвертый не внушал ему ни малейшего доверия. Еще по рассказу Хагрида он понял, что убийца его родителей был выходцем именно из этого дома. Даже рисунок, покрывающий зеленое полотно серебристыми нитями, казался ему неприятным. Большая серебристая змея извивалась, сворачиваясь кольцами и высовывая свой раздвоенный язык, словно говоря юному волшебнику о том, что этот факультет предназначен для хитрых, решительных и жаждущих власти.       — Как думаешь, куда распределят нас с тобой? — шепотом спросил он у Гермионы.       — Разве это так важно? — ответила она вопросом на вопрос. — Я постараюсь завоевать Кубок школы для своего факультета, какое бы название он не носил.       — Возможно, это действительно не имеет значения, но я бы не хотел, чтобы у меня была соперница в твоем лице, — улыбнулся он девочке.       Гермиона только засмеялась в ответ и подбодрила Гарри, сжав его руку. К этому моменту толпа учеников перед ними остановилась, ожидая, пока подтянуться дети, идущие последними. Когда друзья подобрались ближе, они смогли разглядеть преподавательский стол, расположившийся чуть сбоку от возвышения, где сейчас стояла профессор Макгонагалл, за которым восседали профессора, совершенно не похожие друг на друга. Сложно было сказать, каким характером обладает каждый из них, поэтому Гарри решил не выдумывать, дабы потом не разочаровываться в собственных иллюзиях. Единственным знакомым ему лицом был Хагрид, который, заметив его, слегка склонил голову в знак приветствия.       Когда взгляд зеленых глаз вновь скользнул по женщине в остроконечной шляпе, мальчик с удивлением обнаружил, что в руках она держит нечто темно-коричневого цвета. Одновременно с этим Гермиона быстро начала шептать ему на ухо следующее:       — Это — распределяющая шляпа, — все так же тихо проговорила Гермиона, слегка повернув голову в сторону Гарри. — Ее используют, чтобы понять, какими чертами характера ты обладаешь и на каком факультете тебе будет дана возможность максимально развить свои способности. Она еще ни разу не ошибалась в своем решении.       Тем временем Минерва Макгонагалл начала вызывать учеников, то и дело заглядывая в свиток, который она держала в правой руке:       — Драко Малфой, — вызвала она уже знакомого светловолосого мальчика.       Юноша поднялся на возвышение, преодолев ступени, изготовленные, кажется, из темного дуба, и сел на высокий стул, всем своим видом показывая готовность к тому, чтобы на его голову опустили шляпу. Она, в свою очередь, затрепетала широкими полями, изобразив на неком подобии лица, сложенного из складок, задумчивое выражение. Но вот уже в следующую секунду магический предмет выпрямился и вынес свой вердикт:       — Слизерин! — мальчик скривил губы в ухмылке и соскочил со стула, направившись к столу теперь уже своего факультета змей, демонстрируя всем и каждому то, как он доволен принятым решением. А там его уже встречали другие студенты, правда свою радость они выражали своеобразно, не так, как это делали, например, те же гриффиндорцы. Шум и громкие аплодисменты уступали свое место одобрительным кивкам и сдержанным улыбкам.       Наблюдая за этой картиной, Гарри не заметил, как место, занимаемое рядом с ним Гермионой, оказалось пустым. Сначала он принялся отыскивать ее каштановую макушку среди толпы, но не мог найти ее. А потом он вдруг понял, что единственное место, где она может быть — стул с резными ножками, стоящий рядом с Макгонагалл. И действительно, когда юный волшебник посмотрел туда, первое, что он увидел, было бледное лицо его подруги, на фоне которого теперь карие глаза смотрелись будто два больших кофейных озера.       Гарри подумал о том, что уж ей-то волноваться не следует. С ее тягой к знаниям и склонности во всем быть первой она просто обязана была поступить на Когтевран, но шляпа отчего-то медлила, склоняясь то на один бок, то на другой, заставляя девушку нервничать еще больше.       — Мисс Грейнджер, — внезапно заговорила она трескучим голосом, — в вас скрыто больше потенциала, чем вы сами думаете. Безусловно, вы обладаете умом. Острым умом. Да, вы остроумны сверх меры, — делая паузы, продолжала размышлять распределяющая шляпа, словно пыталась зацепиться за что-то еще, чтобы принять правильное решение.       — Честно говоря, я впервые сталкиваюсь с таким случаем, и все же что-то подсказывает мне, что так и должно быть, — обмолвилась она еле слышно. — Слизерин!       На несколько секунд в зале повисла тишина, не нарушаемая ни учениками, ни преподавателями. Знающие люди назвали бы это громким молчанием, так как в мыслях у каждого творилось примерно одно и то же: "Как девочка, магглорожденная по происхождению, сможет учиться на факультете, где изначально все волшебники славились чистотой своей крови?"       "Шляпа, наверное, ошиблась. Герми просто не может примерить на себя форму слизеринки", — думал Гарри, смотря на удивленную девушку сквозь стекла своих круглых очков. Он хотел выкрикнуть, что это ошибка, но ведь сама Грейнджер говорила ему о том, что шляпа никогда не ошибается. Гарри проследил за тем, как хрупкая фигурка девушки движется в сторону стола Слизерина и занимает там место в некотором отдалении от других. Ему сразу бросилось в глаза то, с каким пренебрежением посмотрели на нее истинные ученики змеиного факультета.       Профессор Макгонагалл, кажется, тоже задумалась о том, что девочке придется нелегко, но тут же пришла в себя, вернувшись к прежним обязанностям. Один за другим ученики усаживались на стул перед редеющей толпой, а затем отправлялись к встречающим их студентов, которые спешили ободрить их шумными восклицаниями, свистом и хлопаньем в ладоши. Когда очередь дошла до Гарри, он уже слегка оправился от переживаний за Гермиону. В конце концов они могут по-прежнему видеться в свободное время и проводить вместе часы, не занятые учебой.       Он сидел на стуле и смотрел перед собой невидящим взглядом, пока дети, собравшиеся в зале, с любопытством наблюдали за мальчиком, который выжил. Всем было интересно, с кем из них он будет учиться. Некоторые наивно предполагали, что он примкнет к Пуффендую, чуть большее количество студентов было уверено, что он станет когтевранцем, но большинство склонялись к тому, что Гарри просто обязан стать студентом Гриффиндора. К Слизерину, как понял сам зеленоглазый юноша, здесь относились настороженно, считая их подлыми и коварными людьми, которые не способны по-настоящему дружить и любить, поэтому сама идея о том, что он станет одним из них, была высмеяна.       — Гарри Поттер, — заговорила с ним шляпа, — я вижу в тебе много храбрости, неплохой ум. Также есть у тебя талант, а еще целенаправленность, позволяющая тебе добиться всего, чего ты захочешь. Так куда же распределить тебя?       Гарри облизнул пересохшие губы, думая о том, что ни в коем случае не хочет попасть на Слизерин, а шляпа продолжала рассуждать вслух о величии, могуществе и силе, о том, что может дать ему змеиный факультет. Юный волшебник уже хотел произнести, что согласен на любой исход, кроме этого, но тут взгляд его зеленых глаз наткнулся на девичью фигурку, одиноко сидевшую за столом, опустив худенькие плечи, и мальчик промолчал.       — Молчишь? — спросила его шляпа, словно читая его мысли. — Что ж, тогда отправляйся в Слизерин!