Как можно дольше

— Ты! — Андзэн быстро приближается к Акаши. — Как ты мог проиграть?!       Пытаюсь задержать его, но брат отпихивает меня в сторону. Рео и Эикичи становятся между ними. — Не лезьте, — говорит Акаши. Его голос подавлен, но сокомандники слушаются, покорно отступая в сторону.       Замечаю, кажется… нет, определенно, его взгляд изменился! Эти глаза… — «Команда Ракузан — непобедима» — разве не твои слова? — Брат хватает его за куртку. Я в ужасе смотрю на это со стороны, не зная, за кого сейчас переживать больше: за поверженного Акаши или за разочарованного в своем идеале Ана. — Отвечай мне! Ответь так же, как ты сделал это в прошлый раз! Ну же, капитан, пожалуйста… — Голос Ана срывается.       Боюсь. Боюсь за обоих и боюсь к ним приближаться. — Отпусти его, Ан-чан, — говорит Рео, но по-прежнему не вмешивается. Впрочем, как и я. Правильно ли это? — Только после того, как он докажет, что тот же! — кричит мой брат, обращаясь к Рео. Я не понимаю, что он хочет от Акаши, но, кажется, сам Акаши прекрасно знает. — Как в прошлый раз не будет, — невозмутимо отвечает капитан, убирая от себя его руки. Ан в растерянности. Он делает пару неловких шагов назад, сжимая кулаки.       Мне кажется, он начинает дрожать. От злости? — Вернись! — снова кричит Ан, замахиваясь и… ударяя.       На наших лицах удивление, непонимание и ужас. Акаши не увернулся. Он позволил себя ударить. Ан тоже удивлен (даже больше всех остальных). Я уверена, он думал, что Акаши этого не позволит. — Не лезьте, — повторяет капитан, когда игроки Ракузан, все, кроме Маюзуми, порываются ему помочь. Я стою позади брата. Тоже хочу подойти, но опять не решаюсь. Вытирая с губы кровь, Акаши так же спокойно произносит: — Фуцурэ-кун, ты можешь высказать мне все, что посчитаешь нужным.       Что скрывает сейчас это спокойствие? Почему он не увернулся? — Акаши! Это… это не ты!       К моему ужасу Ан снова ударяет. Точно так же, по лицу. Возможно, не вкладывая в удар много силы, но ударяет. Я думала, что брат остановится, поняв, что Сейджуро не собирается отвечать на его агрессию. Ошиблась. Акаши покачнулся, чуть не упав. Со спины вижу напряженные плечи Ана: он хочет сделать это еще раз! Не выдержав, срываюсь с места, чтобы схватить занесенную руку брата. Неожиданно получаю удар и падаю.       Испуганный взгляд Акаши, а затем — темнота.       Когда открываю глаза, сразу вижу склонившуюся надо мной молодую женщину в белом халате. — Как ты себя чувствуешь? Скажи, что болит? — спрашивает она, заметив, что я очнулась. Свет слишком яркий, режет глаза. — Что случилось?       Больно… — Не помнишь? — удивляется врач. Или медсестра? — Скажи, голова болит? Может быть, есть тошнота?       От её настойчивых вопросов меня действительно начинает подташнивать, хотя, возможно это не её вина. — Да, голова болит. Тошнит, но не сильно.       Женщина тут же делает записи. — Есть подозрение на сотрясение, поэтому если хочешь, то позвони родителям и сообщи, где находишься, чтобы они забрали тебя в больницу. У вас оплачена страховка?       В голову ударяет резкая боль, и я, приложив ладонь к своему лбу, чувствую поверхность бинтов. — Со мной был брат. Где он? — В коридоре ждет молодой человек. Я его позову.       Она выходит, а я лежу какое-то время одна, осматривая палату. Это не больница, скорее всего, медпункт стадиона. Когда я успела здесь оказаться? — Хороми.       Этот голос… Поворачиваю голову в сторону двери. Акаши. — Сейджуро, что ты здесь…       Пытаюсь привстать, но он подходит и укладывает меня обратно, опустив руки мне на плечи. Что здесь делает Сейджуро? Где Ан? — Медсестра сказала, что тебе нужно лежать.       Кажется, моя растерянность его не заботит. Он садится на стул рядом с кроватью, снимает сумку с плеча, а затем ставит ее на пол. — Я в порядке! — возражаю, но головная боль делает мою речь сбивчивой и тихой: — Все равно придется уйти и… нужно будет успеть на последний поезд, так что… — По взгляду Акаши понимаю: подняться он мне не даст. Теперь молчу.       На самом деле чувствую себя действительно плохо. Иногда перед глазами все плывет, а головная боль не утихает. Зато, когда лежу в тишине, становиться чуть легче. Хотя бы не тошнит.       Именно сейчас приходит осознание: совсем недавно он проиграл. Насколько мне известно, это было впервые. Какую боль испытывает сейчас сам Акаши? Он должен быть вместе со своей командой, но он здесь, со мной. Из-за этого стыдно, и я стыжусь еще больше, потому что мне не хватает решимости его утешить или подбодрить. Не могу понять, о чем сейчас думает Акаши, что чувствует. Впрочем, так было всегда.       Какое-то время проводим в тишине, но многие вопросы не дают мне покоя. Начнем с этого: — Где мой брат? С ним все в порядке? — осторожно интересуюсь я. — Зачем тебе это знать?       Вопрос Акаши меня сильно удивляет. Как это, зачем? Мы приехали вместе и должны были вместе вернуться домой. Он не мог меня здесь оставить. К тому же, последнее, что я помню, было… — Что с ним? — Нахлынувшие воспоминания отдаются в голове болью, но я пытаюсь продолжить: — Вы ругались и потом… Что произошло? — говорю слишком громко, морщась от боли.       Почему-то только сейчас обращаю внимание на пластырь, слева от его губ. Те удары… — Он не придет, — спокойно отвечает Акаши, словно не замечая моего беспокойства. Однако его взгляд стал… надменным? Вспоминаю кое-что еще — глаза. Вглядываюсь пристальнее: малиново-алый и желтый, такие же, какими я знала их всегда. Тогда, возле стадиона, мне показалось? — Хороми, тебе нужно лежать, иначе может стать хуже, — настойчиво повторяет он. Только взгляд выдаёт, что Акаши рассержен. — Но я не могу… Разве ты не понимаешь, что я волнуюсь?       Акаши молчит, но потом говорит хоть и тихо, но очень уверенно: — Скажи, какие отношения у вас с Аном?       Прекрасно понимаю, о чем он, но, быть может… мне показалось. Решаюсь переспросить: — Что ты имеешь в виду? — Когда ты очнулась, то почти сразу спросила об Андзэн-куне. Медсестра думала, что это я, — Акаши усмехается и продолжает: — Ты ждала его, а не меня, поэтому удивилась, ведь так? И теперь все, что тебя волнует — почему он не пришел и где сейчас, — переводит взгляд на мой лоб, туда, где повязка. — Хотя пострадала ты по его вине. — Снова смотрит мне в глаза…       …в мои очень удивленные глаза. Потому что я ожидала услышать что угодно, но только не это.       Молчу, пытаясь осмыслить. Может, все-таки, послышалось? Слова Акаши не просто удивили, а, кажется, повергли меня в шок. Никогда бы не подумала, что придется объяснять кому-то близкие отношения между родственниками. Что вообще происходит? Голова болит и не дает сосредоточиться. Решаюсь ответить единственное, что могу. Правду: — Но я этого не помню. — Может быть, ты мне не веришь? — сейчас его голос словно обманчиво мягок. — Верю, — тут же отвечаю я. — Но Ан — мой брат и… он тоже должен быть здесь. Даже если он виноват. Нет, особенно, если он виноват. — Ты не ответила на мой вопрос, — более настойчиво продолжает Акаши. — Прости, я все равно не понимаю… Разве не ясно, что мы просто брат и сестра?       Акаши тяжело, как будто устало вздыхает и закрывает глаза. — У меня нет ни брата, ни сестры, — отвечает он и снова на меня смотрит. — Мать давно умерла, а с отцом я почти не общаюсь. Хороми, я не понимаю, что значит «семейные узы». Этот вопрос для тебя настолько странный?       Акаши, я… я… не знала.       Странно ли, если он ничего о такой любви не знал? Или знал, но когда-то забыл? Мне тяжело и больно. Не физически, душевно. Акаши такой, каким я его не видела никогда. Впервые слова Сейджуро вызывают во мне столько печаль. Хочу сказать, как сильно люблю. Такого тебя и совсем другого. Хочу сказать, что всегда тебя люблю, каким бы ты ни был.       Но говорю: — Сейджуро… мне жаль. — Все в порядке. Ты уже сообщила родителям о случившемся?       Кажется, теперь он не хочет продолжать эту тему, и я в растерянности отвечаю: — Нет… — Тебе не нужно сегодня ехать. Я могу снять номер в той же гостинице, где поселили нашу команду. У нас билеты до Киото на утро, но я сдам свой и куплю нам другие на более позднее время. Согласна?       Акаши опять меня удивляет. Я никогда не считала его бесчувственным монстром, но столько заботы сразу… — Не хочу доставлять тебе неудобств.       Правильно будет вернуться домой вместе с братом, только вот… его нет. — Это не неудобства. Если ты откажешься, мне придется вызвать такси и отправить тебя в ближайшую токийскую больницу. — Я собираюсь возразить, но он продолжает: — И твои родители не успеют приехать раньше, чем уйдет последний поезд. — Могу вернуться с Аном, — настаиваю я, и теперь уже сама не даю ему возразить: — Помню, что ты говорил, но брат не мог уехать без меня.       В это я не верю.       Смотрю на Акаши: его взгляд снова стал холодным, чужим, неприятным. Что же все-таки произошло? Почему Ана нет, а Акаши так остро реагирует на мои вопросы? — Что будешь делать, если не сможешь до него дозвониться? — спрашивает Акаши, вставая и разворачиваясь ко мне спиной. — Я не знаю. Ждать… — А если он не придет?       Теперь уже боюсь что-либо еще спрашивать у него про своего брата. — Не знаю…       Он не может не прийти, ведь так? Или может? Акаши бы не стал врать… — Выбирай: едем в гостиницу или в больницу? — С этими словами он поднимает свою спортивную сумку и достаёт из нее телефон. — В гостиницу, — сдаюсь, понимая, что хоть как-то должна выразить свою благодарность за предложенную помощь. Хотя бы её принять.       Когда едем в такси, собираюсь рассказать обо всем родителям, но Акаши просит у меня телефон, а затем сам лично разговаривает с моим отцом. Сейджуро очень деликатно объясняет ему всю ситуацию и обещает проводить меня завтра до самого дома. Папа соглашается, только после обещания, что Акаши останется у нас на ужин. Да уж! А проблем от меня всё больше и больше, хотя я и не ожидала, что все разрешится так легко. Однако…       Исчезновение брата не только настораживает, пугает! Мы часто ссоримся. Он бывает глупым, а я, признаюсь, заносчивой и… тоже глупой. Мы друг друга стоим, но вся эта ситуация…       Где он сейчас? Едет спокойно домой, пока я доставляю кучу неудобств Сейджуро? Волнение сменяется негодованием: как он мог? И снова беспокойством: всё ли у него в порядке?       В гостинице на первом этаже встречаем команду Ракузан. Игроки выглядят подавленными, но при виде меня делают более радостный вид. Не очень, кстати, правдоподобно.       Мой номер находится этажом выше номера Акаши. Он приходит навестить меня перед сном, а я больше не решаюсь заговорить об Ане, чувствуя, что давать ответы Сейджуро не расположен. Когда он уходит и оставляет меня одну, тут же достаю телефон и набираю брата. Долго слушаю гудки, но он так и не отвечает.       Голова болит, снова тошнит, а еще я злюсь… и ужасно волнуюсь. Не могу уснуть долгое время, поэтому решаю сходить в душ. Перед зеркалом разматываю бинты и только теперь замечаю: сзади волосы пропитаны кровью, а на затылке огромная шишка. На лбу тоже, но опухло не сильно, вероятно медсестра смогла хорошо ее обработать, но, думаю, синяк скоро проявится. Вспоминаю, как пыталась остановить брата, схватив его руку. Скорее всего, он неудачно махнул локтем, заехав мне по лбу. Не знаю, насколько сильным был этот удар, но моя голова пострадала гораздо больше именно от падения на асфальт. Всё это — неудачное стечение обстоятельств, и я не могу полностью винить Ана.       Однако… слова Акаши: «Пострадала ты по его вине».