***
... у тебя жар, - закончил свою лекцию Дилан, накладывая мне на лоб холодный компресс. - Переживу, - я улыбнулась, но сразу же поморщилась от боли, пробежавшей по всей моей обгорелой коже. Дилан убрал градусник в аптечку и достал какие-то таблетки. Он сам выглядел не лучше: красный нос, который постоянно шмыгал; пот на лбу; покрасневшая кожа на плечах и спине. Я не могла наблюдать за ним, поэтому заставила померить температуру, а когда увидела на градуснике не радующее число, пересилила боль в своем теле и головокружение, поднялась с белоснежной постели и отправила его в кровать, на ходу подбирая небрежно брошенные вещи. Все-таки мужчины холостяки не особо пекутся о том, куда кидают носки и футболки. Вернувшись в спальню, именуемую моей, я снова забралась под слои белоснежного одеяла, опрокидывая голову на такую же белоснежную подушку; волосы сразу раскинулись по всей наволочке и оказались словно в молоке - именно такого чистого цвета было мое постельное белье. Я лежала и вдыхала ароматы порошка и кондиционера для белья, который не выветрился за сутки, не смотря на открытое окно, через которое в мою комнату прорывался жаркий ветерок и уносил все ароматы моих кремов и духов. Перина подо мной мягко прогнулась, полностью повторяя изгибы моего раскаленного тела. В белоснежном облачном постельном белье моя кожа резко выделялась красным пятном, словно на небе без облаков горело закатное солнце, готовое погрузиться в морскую воду, видневшуюся на горизонте. За окном раздавались ночные звуки: весело пели птицы, готовясь уютно устроиться в своих гнездах, какие-то насекомые начинали стрекотать в кронах деревьях и листьев кустов, расположившихся у самого дома. Казалось, что я слышу, как звезды двигаются на небе. Боль, раздававшаяся при каждом движении и повороте, резко била тонкими струйками тока от места повреждения до коры моего мозга, заставляя на секунду ослепнуть от яркого света, образовавшегося в глазах, но точно также мимолетно угасавшего, как и сама боль. Я не могла уснуть, но и лежать в одном положении было не очень удобно, и, когда в очередной раз я почувствовала, что рука, на которую я положила горячую голову, начала затекать, сразу же встала и потянулась, терпя боль, пробежавшую теми же волнами тонкого тока. Я опустила пятки на пол, радуясь тому, что он впитал в себя прохладу, принесенную ночным ветром. На улицу опустилась густая, глубокая ночь, но было совершенно не темно. На небе висел серебряная луна: идеальная окружность, которая не имела никаких пороков и грязи. Ее свет был чистым и ярким, а вокруг него, словно мотыльки на свет, приближались звезды, такие же красивые и блестящие. Я завороженно глядела на ночное небо, усеянное звездами. Я знала, что они огромные, но до нас они долетают лишь мелкими крошками. На глаза начали наворачиваться слезы счастья, такие же серебряные, как луна на этом небе. Я улыбнулась, когда струйки прозрачной солоноватой жидкости потекли по моим щекам. Сразу захотелось отправиться в какую-нибудь глушь, деревню на краю света, чтобы вот так поднять голову ночью и увидеть звезды, которые в городе не показывают своей истинной красоты. Облокотившись о оконную раму, я снова посмотрела на лунный свет, касающийся меня нежными бледными пальцами. В блеске моих глаз можно увидеть отражение всего этого неба, но я давно не вижу его. Я позволила своей голове погрузиться в воспоминания и утонуть в них. В августе, во время звездопада, мама всегда привозила меня к бабушке в деревню. Я была маленькой и мне казалось, что это Богом забытое место находится на самом, что ни на есть краю света. Я думала, что за этой деревней кончается Земной шар, поэтому в моей детской душе всегда бушевала радость, ликующая и подпрыгивающая до небес, пока мы ехали в машине, заезжая по пути в единственный магазинчик недалеко от деревни и покупали кучу сладостей. Мама всегда позволяла взять пакет зеленых крепких яблок, запах которых помню отчетливо, словно прямо сейчас держу эти вкусные, сочные фрукты, полные кисловатого, но свежего сока. После магазина мы всегда останавливались у старого, почти разрушенного здания. Его владельцем был добрый пожилой мужчина, в гостях у которых на все лето оставалась большая семья. Он содержал конюшню, где стояли уже постаревшие кобылы. Но он приобрел молодого, вороного жеребца. Когда я впервые увидела его, мои глаза стали такими же огромными, как его. Блестящие, темные; я смотрела словно в зеркало. Он глубоко дышал, я видела как его ноздри расширяются, пропуская через себя большие потоки воздуха. Сделав шаг в его сторону, он повел копытом, разрывая землю под собой. Дрожащей рукой я протянула ему зеленое яблочко, с надеждой заглядывая в его зеркальные глаза. Вороной конь вздымал бока, переступал с одного копыта на другое, позвякивая о камни своими подковами. Я стояла с протянутой рукой. Не помню сколько, но рука, держащая яблоко стала затекать. Мама уже стояла у ворот и звала меня обратно в машину, но я не хотела отходить от этого здорового жеребца. Я не покормила ни одну лошадь, все ждала, что именно он примет у меня яблоко. И, когда в моих детских глазах потух огонек радости, конь все-таки шагнул в мою сторону, подняв руку с яблоком своей большой головой, размахивая шикарным хвостом и шелковой гривой. Его влажные губы коснулись моей ладошки и полностью поглотили яблоко. На моем лице расползлась улыбка, я бежала к машине и слушала, как конь хрустит зеленым яблоком. Отъезжая, старичок всегда махал нам рукой, пока машина не скроется за поворотом дороги. Наверное, именно мама привила мне любовь к путешествиям. Она всегда брала меня с собой в разные уголки мира. Для детских глаз я многое повидала. Развалившиеся города, деревни, полностью погруженные в воду, дорогие отели, богатые дворцы, моря и океаны, мертвые озера, берега которых были покрыты солью, высокие горы и глубокие пещеры. Мы доехали до деревни к вечеру. Как раз в первый день, когда звезды только начинают падать. И этот день становился самым счастливым и запоминающимся. Ночь быстро накрывала небо, показывая все свои звезды. И какая-нибудь из них начинала показ, быстро чиркнув своими серебряными лучами. Вслед за ней двигались другие. Они вспыхивали, проносились блестящим лучом по небу, угасали. Одна за одной. И видно млечный путь. Самые яркие звезды. Край нашей галактики. Ни в каком городе такого не увидишь. Я оторвалась от окна и снова легла. Но что-то было не так с моим телом. Я померила температуру, но все оказалось в норме. Немного полежав и подрыгав ногами, я почувствовала зуд внизу живота. Резко сев в постели, я закусила губу и поняла, в чем дело. Я очень трепетно отношусь к своему телу, поэтому сразу же отправлюсь в больницу.***
Белые медицинские стены встретили меня спасающей прохладой. Зуда на утро я не чувствовала, но провериться стоит. Я подошла к стойке регистрации, где мне сразу же сказали, что следующая запись только через две недели. Мало ли что произойдет с моим телом за это время и я сразу же направилась в другой кабинет, где услуги были платными. Очереди здесь совсем не оказалось, о чем говорили цены этого доктора. Я спокойно зашла в кабинет и увидела молодого мужчину с легкой бородой, украшавшей его лицо. Я умела сразу замечать достойных мужчин. Думаю, что он входит в этот список. Он повернулся ко мне и одарил милой улыбкой, показав отбеленные зубы, словно моя простынь. Я не слушала что он говорит, отвечала на вопросы на автомате, наблюдая за его шеей, где пульсировала жилка. Он был в белом халате, а под ним костюм из недешевых тканей. Казалось, что все тряпки на этом большом теле моментально порвутся, стоит ему поглубже набрать воздуха в свои легкие. Уверенна, что в свободное время он пропадает в спортивном зале. Он взял в руку ручку и стал заполнять какие-то бумажки, попутно задавая мне вопросы. Я сразу обратила внимание на его безымянный палец. Кожа была слегка светлее, чем остальная рука. Он носил обручальное кольцо, и, либо снял его во время работы, либо развелся. Услышав просьбу сесть на кресло для осмотра, раздевшись при этом, я моментально скинула с себя вещи и приземлилась на холодное синее сидение. Проводя осмотр, доктор, чье имя я благополучно забыла, склонился головой, находясь на уровне колен. Я почувствовала, что мои щеки начали пылать и закусила губу, немного сжав края прозрачной блузки - единственной вещи, оставшейся на мне. Мужчина заметил это, но постарался не подать виду, хотя я вижу все, что происходит с изменениями в его лице. Слышу, как часто он дышит, касаясь пальцами в перчатках моих бедер, а мне, черт возьми, это нравится. Вижу, как его зрачки расширяются, полностью заполняя радужку, делая глаза темными. Воздух тут моментально погустел, стало тяжело дышать. Доктор поправил воротник, расстегнув пару пуговиц своей рубашки, находившейся под белым халатом. Я немного напрягла бедра, когда он снова коснулся их своими пальцами. Теперь стало жарко мне, я почувствовала, как раскаленная кожа стала влажной между грудей, от чего рубашка сразу прилипла к телу. Не знаю, какой переломный момент произошел, но я выпрямилась, отлипая влажной спиной от спинки синего кресла, в то же время, что и бородатый доктор наклонился ко мне, сжимая колени. Я совсем забыла о обгоревшей красной коже. О температуре, которая снова поднялась с утра. Меня захлестнула волна эмоций и я поддалась этой волне. Бляшка от его ремня касалась моей кожи. Его руки расстегивали пуговицы моей прозрачной блузки, освобождая грудь в тонком бюстгальтере. Затем он сам расстегнул свои пуговицы, что сразу насторожило меня. Все он делал сам. Я немного сжала губы и подождала, пока он справится со своей одеждой. Передо мной оказался прокачанный торс, на котором прорисовывались рельефные мышечные кубики. Я провела по ним рукой, дотронувшись до ремня, но доктор сразу отвел мою ладонь в сторону и сам расстегнул брюки из дорогой ткани. Я наморщила лоб, но он уже развел мои ноги шире, понимая, что теку я с того момента, как зашла в кабинет. Я увидела внушительных размеров член и подумала, что он вполне не плох. Он вошел в меня резко, наигранно постанывая. Крепко сжал край кресла, другой рукой шире отводя мое колено. Я чувствовала какие-то отголоски приятных ощущений, но они лишь прикасались ко мне кончиками своих горячих пальцев и сразу же одергивали руки, словно мне не дано почувствовать их полные прикосновения. Доктор слишком сильно дернулся, от чего задел шейку матки, что не привело меня в восторг и согнулась, немного вскрикнув. Он оценил это совсем не так как я и по всем его охам и ахам можно было понять, что финиширует он ... уже сейчас. Изливая свой биологический материал в свой кулак, он поднял на меня глаза и увидел недовольство, сразу же сделал каменное лицо и начал оправдываться, что эта ситуация у него впервые и обычно он держится дольше. Я, хмыкнув, свесила ноги на пол, посмотрела на табличку, висевшую на стене, оделась и вышла из кабинета, продолжая молчать. В спину мне доносились оправдывания, но я благополучно закрыла дверь, оградив себя от такого доктора. Он не первый мужчина, который кричит о том, что может дольше, а на деле кончает быстрее, чем бегает Флэш. Я подошла к стойке регистрации. - Скажите, а есть доктор женщина? Девушка в белом халате улыбнулась мне и перечислила имена врачей, записав меня на ближайший прием и как бы ненароком поинтересовавшись, что мне не устроило в докторе, который принимал меня сегодня. - Он просто не удовлетворил моих потребностей, - я улыбнулась, забирая талон, весело наблюдая за тем, как молоденькая девушка из окошка регистрации краснеет, пытаясь скрыть пылающие щеки за улыбкой.