Мы просто люди

Клинт спас ребенка, рискуя своей жизнью. Пьетро спас Клинта ценой своей. Круг замкнулся. Ребенок жив, Пьетро жив, Клинт тоже пытался научиться жить заново. Так же, как и Пьетро учился не выживать, не опекать постоянно сестру, не ненавидеть Старка, доверять кому-то еще, кроме. С последним были проблемы – Клинт был уверен, что Пьетро это просто не нужно, ему хватало сестры, ну еще и самого Клинта – так вышло, и лучник не хотел разбираться в первопричинах – хватало следствий. Клинт наблюдал за Пьетро, пока мелкий следил за ним – искусству незаметного шпионажа ему еще учиться и учиться, но у них еще будет время поработать над техникой. Наблюдал и пытался понять – почему? Почему тогда? Стычки, перепалки, азарт, горячность боя и необдуманные решения безмозглого парня, у которого за пару дней обрушилась картина мира и наспех была слеплена новая. Нужен был якорь, но почему именно он, Бартон? Почему сейчас? Немолодой, злобный и мрачный. Убийца. Пьетро хоть и мелкий, но не четырнадцатилетняя же девица, чтобы вестись на подобное и желать спасти. Должна была быть та самая капля здравого смысла, которая объяснила бы все, и Клинт с упорством естествоиспытателя выискивал ее в смеющихся глазах, постоянно кривящихся губах, жестах, которые на самом деле говорили гораздо больше – главным было знать, куда смотреть. - Ты – человек, Клинт. Да еще и дурак к тому же, - Наташа закинула руки за голову, потягиваясь. Хочешь найти решение – обсуди вопрос. Поэтому Клинт организовал все необходимые условия для задушевной беседы и позвал напарницу. Наташа предпочитала всем помещениям квартиры именно кухню, к чему Клинт давно привык и даже разделял ее убеждение, что все самые нужные и честные разговоры нужно проводить именно так. - Иногда мне кажется, что это синонимы. Клинт в очередной раз наполнил рюмки – их Нат привезла какое-то безумное количество лет назад, и как бы спешно лучник не сматывался, оружие и эти чертовы рюмки он всегда забирал с собой. - В твоем случае – определенно. - Это часть моего обаяния. - Видимо, мальчик думает так же. Клинт хмыкнул. Наташа прищурилась. - А ты ведь уже все для себя решил, так ведь? – Клинт снова промолчал, продолжая ухмыляться. – Ну и какого черта тогда? - Я выбил тебе выходной у Коулсона, накормил, напоил, а ты еще и недовольна, неблагодарное создание. - Вот если ты мне еще и плечо разомнешь – я буду просто счастлива. Обворожительная улыбка, хитрый прищур. Клинт действительно скучал по этой невозможной женщине. Наташа была права – он уже все решил, только хотел еще раз обдумать и провести вечер в хорошей компании. Жизнь научила делать, если хочется, брать, если предлагают. Особенно если внутри пусто, будто под ребрами черная дыра, которая только растет и растет, что бы Клинт ни делал. Следующим вечером вернувшийся с задания Пьетро увлеченно делился впечатлениями о самостоятельной миссии. Где тот дикий ребенок, что закрыл его собой от пуль? Все еще скрывается внутри или вытравлен несостоявшейся смертью? И действительно ли Клинту интересно это проверить? Пьетро осекся на полуслове. - Что? – вздернул бровь Клинт. - Ты улыбаешься? - Люди иногда так делают, знаешь ли. - В твоем случае – очень иногда. Клинт фыркнул и снова улыбнулся. Если бы мелкий знал, о чем именно думал лучник. - Не возгордись теперь. Но на лице Пьетро уже расцвела самодовольная усмешка. Он подошел ближе. - Я тебе, кстати, сувенирку притащил – ножик интересный попался, подумал, что тебе подойдет. - Даже знать не хочу, где именно ты его откопал. Показывай. Искусственное освещение коридоров базы, повороты и углы. Лабиринт, пожирающий и не выпускающий, перекраивающий в нечто новое. Пьетро влился в эту жизнь, а Клинт словно пытался влезть в уже сброшенную однажды змеиную шкуру. Пьетро довел Клинта до своей комнаты, приглашающим жестом распахнул дверь и все-таки сорвался с места синей вспышкой, взрезал пространство, стремясь скорее найти обещанный подарок и увидеть реакцию. Клинт примерился к новой игрушке – удобная рукоять, в меру широкое лезвие, тонкая гравировка – действительно интересное приобретение в его коллекцию. - Спасибо. - Рад, что угодил. - Долго же ты выдумывал повод. Пьетро застыл, чуть наклонив голову, спрятал глаза за челкой, но тут же отмер. Оказался неожиданно близко, Клинт в последний момент успел погасить въевшийся рефлекс сначала ударить, а потом уже выяснять, в чем дело. Он только поймал Пьетро за предплечье, держал уверенно, с силой, но не причиняя боли. - И что теперь? – и, выдержав паузу, добавил. – Пьетро. Произнесенное имя словно удар под дых, неожиданный и резкий, Пьетро задохнулся, беспомощно распахнул глаза, чтобы через мгновение зажмуриться и смять губы Клинта отчаянным поцелуем. Горячие ладони, слишком быстрые прикосновения – сама жизнь, пойманная в ладони. Клинт прижал Пьетро к себе, заключив в стальные тиски объятий. Пьетро замер послушно, дышал загнанно, щедро делясь жаждой жизни и скорости – Клинт впитывал их через прикосновения, через сорванное дыхание и мелкую дрожь. Широкие ладони изучали спину, скользили по ребрам, касались сильных мышц и нежной, беззащитной кожи – запястья, сгибы локтей, шея. Пьетро уже не мальчишка – все резкие, порывистые движения от расплавленной скорости, бегущей по его жилам. Уверенно перехватив инициативу, он замедлился – заставил себя сбавить обороты, не желая, чтобы все закончилось слишком быстро, смакуя, наслаждаясь простым фактом обладания, пока ему позволяли. Клинт откинул голову, подставил горло, давая иллюзию власти, контроля над ситуацией, чтобы через несколько осторожных прикосновений перехватить, подмять, фиксируя, и выпустить голодного зверя наружу. Теперь уже Клинт был стремителен и резок, будто это по его венам текла ртуть. Язык тела всегда предельно честен – прикосновения, дыхание, дрожь. Пьетро отдавался отчаянно, будто в последнюю ночь на земле, и Клинт благодарно принимал, не выпускал горячее тело, так щедро предлагаемое, вспыхивал ответной химической реакцией, пока хватало сил. Пьетро, измотанный, сопел в подушку, Клинт изучал потолок, жадно прислушиваясь к собственным ощущениям – отголоски удовольствия, тянущие мышцы, легкая усталость – физические реакции. Не разочарован, но ожидал – хотел – иного. Пьетро, молодого, такого живого и яркого, оказалось мало. Клинт мягко встал с постели, собрал вещи, оделся. Спокойно, без спешки, не пытаясь быть тише – он не убегал, но и оставаться не видел смысла. Ничего не изменилось. И легче тоже не стало. Удовлетворенное любопытство затихло, свернулось клубком, втянуло когти. И снова оглушительная тишина там, где должны были быть эмоции. А Клинт очень хотел чувствовать. Хоть что-нибудь. Холодный ночной воздух, еле заметные звезды, призрак рассвета. Клинт поднял глаза к темному небу и выдохнул: - Локи.