Like the ghost within me

5.       Они долго блуждали по старым канализационным переходам, куда попали через подвальный лаз. Роджерс подумал о том, что, должно быть, им пользовались еще бутлегеры для транспортировки спиртного и контрабанды из порта. Он не смел нарушить молчание, установившееся между ними, так же как и сократить дистанцию в шесть футов. Стив знал, что стоит ему сделать малейшую ошибку, как Баки растворится, словно призрак, в этом подземном лабиринте. Он вспомнил, как увидел его сегодня на коленях с потухшим взглядом, сломленного, и содрогнулся от внезапного осознания того, что сотворила Гидра с когда-то веселым, неунывающим, любознательным парнем.       Стоило записи остановиться, Зимний солдат за доли секунды преодолел оцепенение и вошел в боевой режим. Сейчас Стив оценил его прямую спину и твердую походку, но он даже представить себе не мог, каких моральных и физических усилий это могло стоить идущему впереди мужчине. Фотографии и сухие строчки коротких записей в его деле не передавали и малой толики того вреда, который нанесла ему проклятая нацистская организация. Или не только она?       В тот день перед тем, как сержант Барнс согласился присоединиться к крестовому походу капитана Америки, он несколько часов орал на Стива за его безрассудство и беспечность. Баки был по-настоящему зол, когда узнал, что он не просто вступил в армию, а согласился на участие в экспериментах. Он кричал, что Стив мог не пережить опыты или закончить, как красноголовый, помешанный на превосходстве лунатик с взорванной базы врага. В лучшем случае, его могли закрыть в какой-нибудь подземной лаборатории, где ни Баки, ни кто-либо другой никогда бы его не нашли. - А что это за спасательная операция – в одиночку проникнуть на территорию врага? – спрашивал он тогда. - Ты совсем из ума выжил, Роджерс?! Ты думаешь, я рад видеть тебя на войне? Среди грязи, и трупов, и всего загадочного дерьма, что тут творится наряду с боями, от которых земля ходуном ходит, а люди исчезают без следа? Я оставлял тебя за океаном, в безопасности. И я был бы намного счастливее, зная, что ты где-то там разбиваешь кулаки об очередного придурка… - И совсем немного мертвее! – перебил Стив, о чем сразу же пожалел, увидев гримасу боли на лице Баки. – Прости. Я… Ты же понимаешь, что я должен был сделать хоть что-то. Здесь умирают люди, хорошие ребята, и благодаря доктору Эрскину у меня есть сила, чтобы закончить войну, остановить Гидру. - Да, Стиви, - Баки растянул губы в улыбке, которую капитан ни разу еще не видел на его лице: в ней не было ни грамма юмора. – Ты исполнил свою мечту. Ты доказал всем, что являешься мужчиной, больше не нужно подметать собой бруклинские подворотни. Ты теперь герой. Поздравляю, - он развернулся, не дожидаясь ответа, и направился к выходу из лагеря – ребята собирались в бар отметить свое освобождение.       Стив никогда до того дня не видел друга настолько злым… и настолько изнуренным. Он посчитал, что Баки требуется немного личного пространства и время, чтобы прийти в себя. Но как раз времени им всем катастрофически не хватало, поэтому он не стал ждать, а в тот же вечер попросил его присоединиться к отряду в надежде, что важная миссия позволит ему отвлечься. Это был эгоистичный поступок, потому что он привык, что Джеймс всегда рядом: прикрывает его спину и вытаскивает из передряг, что он сильный, надежный парень, на которого можно положиться. Но Стив должен был понять, что плен не прошел для Баки даром. Он стал жестче, требовательнее, беспокойно спал по ночам, больше пил, даже его шутки приобрели оттенок обреченности человека, отправленного на казнь. Из их сумасшедшей команды только Дум-Думу все было нипочем. Однако не раз и не два он же клал свою тяжелую руку на плечо кэпа, молчаливо качая головой, останавливая его от того, чтобы следовать за Баки, когда тот уходил от их шумной компании и слонялся в одиночестве час – другой перед отбоем. Стиву нужно было отправить его домой, а не заставлять оставаться рядом и делать грязную работу. Он думал, что ничего не изменилось, кроме его внешности. Он ошибся, и эта ошибка стоила Баки жизни. - Расскажи, - хриплый голос спутника вывел его из задумчивости, - расскажи, - повторил он и замялся, не зная, как продолжить. - О чем, Джеймс? – тот не замедлил движения и не повернулся лицом к кэпу, но дернулся, стоило назвать его имя. Казалось, он обращался к пустоте тоннелей, а не к нему. - О тебе, – пауза. – Обо… - еще одна пауза. Будто Баки тщательно подбирал каждое слово, - обо всем. Как… Как мы познакомились?       Стив начал говорить. О первой встрече, о первой драке, о первом провальном свидании. Он рассказывал все, что приходило в голову. Сэм как-то объяснял ему, что не следует подгонять сознание сержанта Барнса и вываливать на него тонны информации, потому что все равно его психика не сможет ее обработать и воспринять. Но ведь Баки попросил его, и Стив надеялся, что если не все, то что-то он все же вспомнит. Однако Зимний солдат ничем не выдал, что проявляет интерес к сбивчивым рассказам о прошлом, или что вообще их слушает. А Стив не хотел умолкать, чтобы удушливая тишина снова не заполнила пространство между ними.       Капитан как раз закончил описывать их катастрофическое приключение на Кони-Айленде, когда тоннель закончился тупиком, а Баки неожиданно нырнул в углубление справа и начал подниматься по незаметной с первого взгляда лестнице. В конце концов, Роджерс оказался прав. Они долго блуждали по подземным переходам, путая следы и усложняя задачу возможным преследователям, а вернувшись на изначальный путь, вышли к заброшенной части порта.       В этот раз Зимний солдат выбрал себе пристанище посуше предыдущего. Совсем небольшое складское помещение возле одного из причалов больше походило на гараж с кучей давно забытого хлама, среди которого внезапно оказался ноутбук и ящик с оружием. Стив поразился его предусмотрительности и задумался, сколько он еще подобных мест успел приспособить под своё временное прибежище. Здесь пахло пылью и старым деревом. Будь Роджерс еще болен астмой, он бы держался отсюда подальше. - Джеймс, - он знал, что рано начинать этот разговор, но ничего не мог с собой поделать. Ему было больно наблюдать, как его друг пытается промыть рану на голове водой из ручного умывальника. Стив решил не удивляться тому, что она там вообще оказалась. – Ты можешь пойти со мной. Нельзя жить в таких условиях. Я могу помочь тебе. Я хочу помочь тебе, – никогда в своей жизни капитан не чувствовал себя более неуклюжим и косноязычным, чем сейчас. Даже когда пытался приглашать девушек на танец. Баки смыл с лица кровь и молча повернулся к нему. – Послушай… - Это небезопасно, - Баки перебил его, но смотрел он не на Стива, а куда-то поверх него. - Мы справимся со всем. От Гидры почти ничего не осталось, главы убиты, организация рассеялась. Сейчас тебе ничто не угрожает. Сегодняшний отряд, возможно, был последним. - Ты не знаешь наверняка. - Не знаю, ты прав, но ты мой друг, Джеймс. Я не хочу оставлять тебя справляться с этим в одиночестве. - Но ты оставил, - произнес он ровным голосом. - Баки… - Стив точно знал, что он имел в виду. - Не называй меня так! – казалось, одно это имя способно вывести его из себя. - Прости. Я не исчезну, даже если ты прикажешь мне уйти и скроешься, я буду искать тебя снова и снова. До самого конца, Джеймс, а он еще не настал, - Стив перевел дыхание. Баки все еще смотрел мимо него. – Мы можем остаться здесь, если ты этого хочешь. Но я бы предпочел вернуться ко мне. Туда, где есть люди, которые тоже, как и я, хотят тебе помочь. - Старк, - выплюнул он имя. - Да, Тони, в том числе. Знаешь, он настоящий гений, даже помешаннее Говарда. - Я убил Говарда, - теперь он смотрел кэпу прямо в глаза. - Гидра заставила тебя. Они десятилетиями держали тебя замороженным в криокамере и промывали мозги, Джеймс. Тебя нельзя винить за то, что ты делал. - Не смей! – он повысил голос. – Я могу не помнить большей части своей жизни и собственного имени, но это то, что я знаю, за что я ответственен. Это то. Что. Сделал. Я. - Но они использовали тебя. Они пытали тебя, Джеймс! Ни один суд не признает тебя виновным! Тем более, Тони сможет понять, если мы все ему объясним, как понимаю я… - Ты ничего не понимаешь! – Баки снова перебил его, не дав договорить. Он выглядел взбешенным и готовым наброситься на Стива: кулаки сжаты, глаза яростно сверкают, спутанные волосы прилипли ко лбу из-за выступившего пота. Роджерс осознал, что ошибся. Опять. 6.       Он чувствовал взгляд капитана Америки, сверливший его спину, в течение всего пути до безопасного места. Это нервировало. Раздражало. Он никак не мог успокоиться после устранения отряда – должен был знать лучше: у Гидры всегда есть пара грязных приемов в запасе. Они заставили его вспомнить холодную камеру, где его «обучили» подчиняться приказам, и наряду со страхом ощутить полное отчаяние. Если бы не появился Роджерс, он не знал, чем могло закончиться их противостояние, но обратно он бы не вернулся. Он, скорее, перережет себе горло или забьет себя металлической рукой, предварительно вырвав ее с мясом, чем снова станет бессловесной, беспомощной перед своими хозяевами марионеткой. Ни их, ни чьей-либо еще.       Дикая злоба на самого себя грозила вырваться наружу. Он обязан был рассмотреть вариант использования не только физического, но и психического оружия. В конце концов, с разработками Гидры в данной области он хорошо знаком – прочувствовал на собственной шкуре. Однако он самонадеянно считал, что после того, как самолично взорвал их базы, они решатся на его убийство. Но нет. Гидра не желала расставаться со своим взбунтовавшимся имуществом.       Ему хотелось что-нибудь разбить или долбить здоровой рукой в стену, пока не пробьет дыру или не сломает пальцы. Руки чесались, даже металлическая. Казалось, в теле ожил каждый мускул, под кожей будто поселился рой копошащихся насекомых, грозивших вот-вот вырваться наружу вместе с непреодолимой жаждой крушить все вокруг. Ему необходимо было отвлечься, и он попросил следующего по пятам Роджерса рассказать об их прошлом, о мире, в котором они родились, и который он совсем не помнил.       Капитан называл его Джеймс. И говорил, говорил, говорил… Он не всегда мог уследить за ходом повествования, потому что его разум погрузился в подобие полу-транса. Он все еще автоматически шел в правильном направлении, но перед глазами то и дело возникали призрачные картины – воспоминания из детства, описываемые Роджерсом, и исчезали, как дым, без следа, стоило ему попытаться сосредоточиться хотя бы на одном из них.       Джеймс видел веснушки на лице соседской девчонки, когда на глазах у смущенного Стива первый раз чмокнул ее в щеку, он слышал запах яблочного пирога, который миссис Роджерс готовила каждое воскресенье, он чувствовал, как с омерзительным хлюпаньем холодная вязкая болотная жижа заливает его армейские сапоги, пока они пробирались ночью к вражескому лагерю…       Словно в бреду, он терялся в лабиринте образов, не зная, что из них правдивые воспоминания, а что – галлюцинации, рожденные больным разумом.       В груди горячей волной снова начали подниматься злоба и раздражение. Один раз он даже свернул не туда, и пришлось блуждать по незнакомым переходам, положившись на внутреннее чувство направления, прежде чем вернуться в нужный тоннель. Заодно усложнил задачу тем, кто по глупости мог последовать за ними.       В нос резко ударил запах пыли и старого дерева, как только Джеймс открыл дверь небольшого складского помещения в заброшенной части порта. Прогресс по сравнению с постоянной затхлой сыростью подвала и помоями канализации. Он сразу же включил камеры по периметру здания – не любил незваных гостей, и направился к умывальнику, чтобы смыть, наконец, грязь и кровь с лица. Он устал. Тело болело от ушибов, голова слегка кружилась, одно ребро треснуло или, в худшем случае, было сломано. Джеймс собирался остаться здесь на какое-то время перед тем, как перебраться в другое безопасное место. Только сначала ему надо было как-то избавиться от капитана Америки, на которого он по-прежнему не мог смотреть без содрогания. Этот мужчина выводил его из себя быстрее, чем все ученые Гидры вместе взятые, и ему стоило огромных усилий просто стоять рядом с ним и не показывать, какой вихрь бушует в его сознании. Пока Роджерс не предложил вместе отправиться к Старку.       Он совсем из ума выжил?! Сначала говорит, что хочет помочь, а потом собственноручно приставляет дуло к виску? Зимний солдат убил Говарда. И что ему предлагает этот сумасшедший – прийти к его сыну, извиниться и попросить помощи, потому что его действиями руководила Гидра? Он думает, что все так просто? На месте Старка он бы надел костюм Железного человека и поджарил себя репульсорами до состояния готовой индейки с золотистой корочкой в День Благодарения. Да, Гидра всегда стояла за его спиной, да, она показывала ему цели, но нажимал на курок он и никто другой. Капитан Америка ошибается, думая, что у него не было выбора. Был. И каждый раз в течение многих лет он выбирал Гидру. Он вспомнил напутственные слова Пирса: «Твоя работа – это дар всей планете. Ты изменил этот век, и я хочу, чтобы ты сделал это еще один раз». Он виноват в том, что верил им, что позволил себя обмануть. Он высокомерно полагал, что совершал убийства ради высшего блага всех людей. Поэтому каждая жертва в его деле – на его совести. И он никому не позволит снять с себя эту ответственность. - Ты ничего не понимаешь! – не выдержал он. – Ты всегда был на свету, храбрый Капитан Америка, в сиянии славы. Символ доблести и самоотверженности. Ты думаешь, я ничего не помню, Стив? – было больно просто смотреть на него, не то, что называть по имени. – Во время войны я был твоей тенью, чтобы Стивен Роджерс – герой и пример для мальчишек, мог позволить себе быть благородным, бегать со щитом вместо нормального оружия и проявлять великодушие к врагам. Мои руки были по локоть в крови задолго до Гидры. Я не герой, как ты. - Это неправда, Джеймс! – он выглядел решительным в своем желании убедить Зимнего солдата в своей правоте. – Ты – герой! Для меня ты всегда был героем. Ты учил меня, ты защищал меня… - Я даже не хороший человек! – он окончательно сорвался на крик и в порыве неконтролируемой злобы перевернул стоящий рядом массивный стол. - Скажи это тем парням, которых мы сотнями вытаскивали из застенков Гидры. Они делали ужасные вещи, Джеймс. И с тобой тоже. Послушай меня… - Ты думаешь, это Гидра сломала меня? Пытки? Голод и жажда? А может, боль? – он зло и саркастично рассмеялся, а потом подошел вплотную к капитану, глядя тому прямо в глаза. – Нет, Стиви. Они показали мне твои похороны. Целыми сутками они прокручивали запись. Я отказывался верить. Но там были твоя любимая Пэгги и полковник Филлипс, - его дыхание участилось, руки непроизвольно сжались в кулаки. – Сколько ты продержался без меня, Стиви? Неделю? Месяц? Я двадцать лет вытаскивал из дерьма твою шкуру, и после этого ты умудрился прожить так мало? - Там были бомбы… - во взгляде Роджерса отразилась боль и неуверенность, - у меня не было выхода. Тот самолет нельзя было безопасно посадить. - Будь на том проклятом самолете хотя бы еще один человек, ты бы нашел способ! Ты стремился спасти всех, кроме себя самого. Как сейчас. Очень глупо было идти за киллером, которому было приказано тебя убить. - Но ты не сделал этого. - Я стрелял в тебя… - И вытащил из воды. Баки… - он не уйдет, он будет преследовать Зимнего солдата всю оставшуюся жизнь, и даже не подумает сдаться, пока в его душе есть хотя бы проблеск надежды. - Баки умер! Сколько раз я должен тебе повторить, чтобы ты поверил?! - Недостаточно, потому что ты здесь, и ты жив. - Он упал с крыши поезда в проклятое ущелье. Тот, кого ты видишь перед собой, чудовище, убийца, от которых ты так любишь избавлять мир. Меня не нужно спасать, Стив. - Это ложь, - Роджерс никак не хотел замечать правду. Значит, он должен ткнуть капитана в нее носом. – Ты должен все вспомнить. Я знаю, что они сделали с тобой. Я понимаю… - Ты, правда, так считаешь? – с крика он резко перешел на шепот. Стив не успел среагировать, и кулак бионической руки Зимнего солдата врезался ему прямо в солнечное сплетение. Он сложился пополам и с трудом попытался вдохнуть. Джеймсу хватило секунды, чтобы свалить капитана с ног, лицом вниз, и руки сковать специальными наручниками, предназначенными для него Гидрой. Роджерс пытался сопротивляться, но тщетно. Он сел на него сверху, придавив своим телом, схватил за волосы здоровой рукой и сильно приложил лбом о каменный пол. Сразу из раны на голове потекла кровь, заливая удивленные глаза капитана. Он еще не понял, что происходит. Но вскоре Джеймс объяснит ему. Ревущая внутри, требующая выхода злоба наряду с другими чувствами клокотала в нем, затуманивала разум. Этот мужчина, чистый, незапятнанный. Он настоящий герой. И ни хера не понимает. Он не знает, что значит просыпаться в тесной, холодной камере и не чувствовать ничего, кроме боли. Он не знает, что такое подлинная беспомощность, полное бессилие, и нет способа повлиять на свою судьбу, потому что у тебя все забрали, даже возможность умереть по собственной воле. Ему знакомо чувство страха, но он слишком привык побеждать в борьбе за правое дело. Зимний солдат это изменит. Он покажет ему, каково быть беспомощным, униженным.       Когда-то он побывал в советской тюрьме где-то в Сибири, там тюремщики любили развлекаться тем, что натравливали медведей на заключенных во дворе. Мало кто оставался в живых. Он победил. Не один раз. А еще он помнил, как зэки развлекались с теми, кого хотели наказать – они растаптывали их гордость и мужское достоинство самым примитивным способом. - Что ты творишь? – прошипел под ним Стив, пытаясь повернуть голову и посмотреть Джеймсу в глаза. - Доказываю, как сильно ты ошибся, - он поудобнее устроился на бедрах капитана, с неожиданной нежностью оглаживая его спину от плеч до поясницы. - Перестань, Джеймс! - видимо, Роджерс, наконец, понял намерения Зимнего солдата и попытался сопротивляться. Но тяжелое тело сверху с силой придавливало его к холодному полу, в глаза попала кровь – их нещадно жгло, а руки оставались скованными за спиной, несмотря на все попытки кэпа избавиться от наручников. - Не тебе мне приказывать, - он снова запустил руку в волосы Стива и потянул его голову вверх, заставляя неестественно выгнуться. Другой рукой он потянул за ворот рубашки, ткань которой, не выдержав натяжения, лопнула. По полу покатились четыре отлетевшие пуговицы. Он не собирался полностью раздевать Роджерса, только обозначить, кто хозяин положения, но не удержался от соблазна коснуться теплой, гладкой кожи груди дернувшегося под ним мужчины, провести ниже – к напрягшемуся животу, и еще чуть ниже – к ремню и ширинке его брюк. - Пожалуйста, Джеймс, - Стив сглотнул, - мы можем просто поговорить, - и окаменел, когда почувствовал, как с него рывком стянули вниз штаны, оголяя зад. - Я так не думаю, - он дернул ширинку, высвобождая свой полу-возбужденный член, и устроился между его разведенных ног. - Это же не ты. Это не то, чего ты хочешь, - продолжал капитан свои бесплодные попытки отговорить его. - Не смей утверждать, что ты знаешь, чего я хочу! – Джеймс ударил его ладонью по ягодице, оставляя ярко-красный след на бледной коже, а потом толкнулся бедрами чуть вперед. – Но мы это скоро выясним, верно? – тело под ним забилось сильнее в бесполезных попытках сбросить его с себя. Он сдавил шею капитана: - Не дергайся, а лучше расслабься, или будет очень больно. - Остановись, - прохрипел Роджерс, пытаясь вдохнуть больше воздуха. Но задохнулся окончательно и выгнулся от боли, когда в него резко ворвались сразу два влажных от слюны пальца. Он не смог сдержать болезненный стон. - Мне нравится, как ты реагируешь, - выдохнул ему на ухо Джеймс. Он увидел, как Стив сомкнул веки, позволяя скатиться по щекам выступившим слезам. Пальцы Зимнего солдата покинули его тело, чтобы через секунду он с силой вогнал их обратно до костяшек, с извращенным удовольствием вырывая из своей жертвы новый вскрик. - Это не ты, - сквозь зубы повторил капитан. - О нет, это именно я. Это то, кем я являюсь, – Стивен Роджерс не желал видеть правду. Он гонялся за призраками прошлого, как Зимний солдат гонялся за своими галлюцинациями, и не понятно было, кто из них безумнее. - Баки, - уловил Джеймс едва слышный шепот. - Я же предупреждал, что не стоит называть меня так, - злость подстегнула возбуждение. Ему пришлось приложить много усилий, чтобы проникнуть внутрь головкой члена. Было слишком тесно, чтобы свободно двигаться дальше. Стив заметался под ним, пытаясь избавиться от новой боли, но руки Зимнего солдата крепко сжимали его, словно в тисках, не давая шевелиться. – Баки умер, - прошипел он и резко толкнулся вперед, вгоняя член до самого основания. На этот раз он сам не сумел сдержать вскрика, потому что мышцы изнутри сжимали его слишком сильно, доставляя болезненные ощущения. Он шумно выдохнул и двинулся немного назад, чтобы больше увлажнить член своей слюной. И снова ворвался внутрь, не давая Стиву времени на передышку. Каждое новое движение давалось легче предыдущего. Тело под ним оставалось напряженным. Роджерс стиснул зубы и старался больше не издать ни звука.       Тогда Джеймс приподнял его бедра, впившись в них пальцами, оставляя синяки, и начал трахать его еще агрессивнее и быстрее. На этот раз небольшое складское помещение наполнилось сдавленными криками Капитана Америки, которые он больше не мог сдержать.       Рана на голове Джеймса вновь открылась. Сознание поплыло. Он остро ощущал волны накатывающего возбуждения, но уже не мог вспомнить, почему все это начал. Он смотрел на сильное тело под ним и видел… одного из тюремщиков. Он любил развлекаться с заключенными, шантажируя их водой и пищей. Зимний солдат оставил его висеть в петле ровно в сантиметре от пола, чтобы кончики пальцев едва касались его, но не могли опереться…       Джеймс помотал головой, прогоняя воспоминания, и попытался сосредоточиться на сильном теле своего принужденного партнера. Кровь потекла по лицу, скатываясь вниз, красными каплями пачкая белую кожу Стива. Его вид завораживал. Кем бы ни являлся создатель сыворотки, он точно был гением. И художником. Потому что такое совершенство мог создать только человек с душой творца. Капитан был хорошим солдатом, но еще он был упрямым, сильным, великодушным и верным. Джеймс не мог понять, раздражает его этот факт или, наоборот, восхищает. Не прекращая двигаться, но чуть замедлив темп, он отпустил его бедра и опять мягко коснулся его плеч, провел вниз по лопаткам, пояснице, почти лаская. В порыве пугающей его нежности, он чуть приподнял голову Роджерса, повернул его лицо к себе и сухими губами собрал его соленые слезы с привкусом железа. Казалось, подобный жест удивил не только Джеймса, но и Стива, который широко распахнул свои голубые, как утреннее небо над Гудзоном, глаза.       Зимний солдат снова ткнул его носом в пол, только чтобы не видеть болезненного упрека, мелькнувшего во взгляде человека, который выводил его из равновесия одним фактом своего существования. «Ты причиняешь ему боль», - раздался в его голове знакомый голос. «Он хотел понять меня. Я предоставил ему возможность», - ответил Зимний солдат. «Он хочет помочь», - возразил первый. «Мне не требуется помощь», - ответил второй. «Ты делаешь только хуже. Ты должен был его защищать». «Заткнись!» «Ты всегда хотел только этого». - Заткнись! – выкрикнул он. И понял, что тело под ним перестало сопротивляться, обмякло, дыхание не казалось сбитым. Капитан Америка сдался. Это не было правильным. Стивен Роджерс никогда не сдавался, он боролся до конца, у него всегда был план, и находились силы для его реализации. Он был слишком упрям, чтобы уйти от драки, чтобы позволить себя победить. Его Стив никогда не сдавался… Его Стив…       Он видел не большого, сильного, широкоплечего парня шести футов роста. Он видел худенького юношу с выступающими позвонками, со слишком длинной шеей, тонкими руками и чуткими пальцами пианиста, лежащего на холодном полу, из-за чего мог снова подхватить пневмонию. Этого мальчика он холодными ночами укутывал в несколько одеял и сам ложился рядом, крепко прижимая к себе, чтобы защитить от сквозняков, потому что даже легкая простуда могла для него закончиться фатально. Он учил его наносить удары, а после перевязывал раны и обрабатывал ссадины, потому что этот упрямый осел не знал, когда нужно бежать, а не сражаться. Он ведь обещал миссис Роджерс заботиться о ее мальчике, а вместо этого причинил ему боль… - Стив, - Джеймс остановился и понял, что тот потерял сознание. Возбуждение схлынуло, оставив после себя страх и омерзение. Он вытащил свой обмякший член, заметив на нем кровь. – Стиви, - голос подвел его, превратившись в хрип. Он снял наручники, снова отмечая покраснения и царапины на коже запястий из-за попыток кэпа освободиться, и перевернул его на спину. В голове было пусто и тихо. Он мечтал об этом последние месяцы, но сейчас все бы отдал, чтобы хаос снова заполнил его сознание. Он вспомнил, как смотрел на тело капитана, падающее в реку Потомак. Голос, просящий защитить его, не был голосом Стива Роджерса. Он это, наконец, понял. Только слишком поздно. - Прости меня, Стиви, - прошептал Джеймс, дотрагиваясь губами до лба своего друга. – Я обязательно защищу тебя. – Он медленно встал и поплелся к ящику с оружием.