It's time to have some F-U-N!

Белоснежные стены, мягкие светло-зеленой обивки кресла, призванные своим комфортом скрасить ожидание и унять тревогу клиентов. Многочисленные журналы, разложенные на стоящем между ними небольшом столике и, конечно же, миловидная девушка-секретарь с безупречной фигурой и белоснежной улыбкой, сидящая за офисным столом в паре шагов от двери в главный кабинет. Сейчас она что-то ожесточенно печатает, время от времени перекидывая свой взгляд с клавиатуры, на экран монитора и обратно. Она кажется полностью погруженной в свою работу и лишь изредка обращает внимание на явно нервничающего человека, сидевшего в кресле как раз напротив нее. Мужчина явно очень нервничает, хотя и старается выглядеть, как можно более беззаботно. Вот только истрепанный уголок первой страницы журнала, который он теребит в руках уже тридцать минут, выдает его с головой. Вряд ли в нем сейчас кто-то узнал бы бесстрашного комиссара готэмской полиции. — Комиссар, вы следующий, — наконец обратилась к нему девушка, не забыв при этом одарить идеальной, профессионально-приветливой улыбкой призванной приободрить блюстителя закона, у которого с момента приглашения заметно задрожали руки. — Хорошо. Ох уж эти треклятые приемы у стоматолога! Он всегда их боялся, ещё с самого детства. И неважно, что седина давно поглотила его волосы. Потому что страх перед зубными врачами от этого хилее не стал. Скорее наоборот, он укоренился и разросся в сознании подобно цепкому и живучему сорняку. С тяжелым вздохом мужчина заставляет себя подняться на ноги и пройти в стоматологический кабинет… Гордон специально стучит в дверь и ждет отклика. Тянет время, стыдясь и ругая самого себя за такое невероятное малодушие. Однако все равно распахивает дверь сам спустя пару мгновений, но переступая порог только после разрешения врача. — Присаживайтесь, — доктор, сидящий спиной к вошедшему, не спешит смотреть на своего перепуганного пациента, вместо этого увлеченно разглядывая снимок его зубов. — Я буду аккуратен. Голос доктора звучит слегка приглушенно, из-за чего Гордон мгновенно заключает, что нижнюю половину его лица закрывает медицинская маска… Которая, правда, не мешает комиссару уловить в последней фразе стоматолога неприкрытую издевку. Или ему это только кажется? Неужели страх настолько завладел его сознанием?! Комиссар полиции грубо одергивает себя — пора, наконец, прекратить идти на поводу у своих детских страхов! — Не то чтобы я совсем ненавидел эти проверки, но… — он садится в кресло, вдаваясь в объяснения, и, очевидно, таким образом пытаясь удрать от собственной паники. — Не будь она частью обязательного медицинского осмотра для полицейских, я бы и не приходил вовсе… — Ох, не волнуйтесь, комиссар, — поднимаясь на ноги и подходя к умывальнику говорит ему стоматолог, поворачивая кран. Отчего-то голос врача кажется знакомым Гордону, но шум воды перебивает его слова, не давая точно удостовериться. — Что в этом жалком мире может быть прекраснее… — тем временем продолжает доктор, отряхивая свои руки от воды и медленно поворачиваясь лицом к пациенту, — …чем большая и МИЛАЯ УЛЫБКА?! Джокер резким движением срывает с себя врачебную маску и улыбается комиссару, показывает свои зубы и зверскую, вечную улыбку на своем лице. В его руке блестит скальпель, а в глазах опасным огнем полыхает сумасшествие. Он притрагивается медицинским ножом к своим шрамам, слегка надавливает на порезы, чтобы из них на безупречную сталь капнула яркая, притягательно алая капля крови. И он повторяет это снова — самым кончиком лезвия. Еще раз…

Словно девушка, решившая слегка подкрасить помадой свои губы. Даром только что его помада — его собственная кровь.

— Ты?! — Гордон пытается встать с кресла, но в него тут же летит… Серпантин…?! Или это снова приступ разгоряченного сознания? А разноцветные нити уже оплетают его крепче стальных канатов. Приковывают к креслу. И лишь сдавленный крик вырывается из легких полицейского, превращаясь в одно полное непонимания слово: — ЧТО?! Джокер языком проводит по своим губам, продолжая улыбаться. Его взгляд упирается в фигуру, которая стоит вне поля зрения комиссара.

Шаг. Ещё один шаг.

Тихий стук каблуков, как последние отзвуки здравого смысла…

— Плохой, плохой! — капризно выдает тонкий голосок. И та самая красавица-секретарша сдувает дым с дула пистолета. Воображаемый дым, зримый только ей. — Будешь прыгать так, и доктор не даст тебе конфетку! Комиссар Гордон все-таки ослабляет клоунские путы и когда воздух снова наполняет его легкие, судорожно произносит: — Ты, маленькая… —, но тонкий пальчик запихивает в его рот вату, прерывая фразу. «Шлюха…» — мычит он сквозь вату, — «Жалкая клоунская подстилка». Зелёные волосы, мертвецки белое лицо и алые губы в кровавой, изуверской улыбке. Сейчас на лице Джокера отразилась весьма наигранная задумчивость. — Так-так, — говорит он, прикладывая ладонь к лицу, изображая крайнюю степень задумчивости и зажав скальпель между мизинцем и безымянным пальцем. — Это звучит совсем нехорошо! — Ваш диагноз, доктор? — его верный Арлекин со скучающим выражением, застывшим на лице, подходит вплотную к психопату, ничуть не страшась его «очаровательной» улыбки. Мимоходом целует в уголок рта, на секунду показывает кончик язычка. Слизывает каплю крови и тихим шепотом: — Мне кажется… — Боюсь что… — он не замечает её слов, продолжая говорить. Харли, тяжело вздохнув, отстраняется от своего идола и, словно невинный щеночек с обожанием смотрит в глаза хозяина. — Нужно ЛЕЧИТЬ ВСЕ! — восторженно ставит диагноз Джокер. Он резко хватает бурмашинку, включает её и молниеносным движением подносит к переносице Гордона. Вертящееся острие находится в нескольких миллиметрах от его головы, норовя просверлить череп и добраться до мозга… И тут же звон битого стекла обрушивается на стоматологический кабинет, в котором мгновенно становится слишком тесно. Чертов Бэтмен как всегда эффектен в появлении. И так же как и всегда прячется за складками своего треклятого плаща и своей дурацкой маской. — Ты слишком рано прилетел для нашей встречи, — непринужденно говорит Джокер, спокойно смотря в лицо Бэтмену. Незадачливый полицейский уже вне игры. — Это была простая подсказка, — говорит Бэтмен, кидая ею в Джокера. Вставная челюсть, не достигая адресата, падает на пол. Но Джокер даже внимания на нее не обратил, полностью поглощенный появлением старого врага. Их противостояние идёт давно. И они наслаждаются им, забыв о том, что, в конце концов, кто-то первым должен достичь финиша. Если этот финиш для них двоих вообще существует…? — Глупая. Предсказуемая подсказка. Ты теряешь свою хватку, — с ухмылкой басит Бэтмен.

Странный разговор. Он больше похож на беседу двух приятелей, нежели напряженный диалог двух врагов.

— Извини, но… — тон в тон отвечает тому Харли, и усмешка на лице Рыцаря сменяется гримасой раздражения. — Но зубки были моей идеей. Она соблазнительно смотрит на Бэтмена. Короткое, обтягивающее платье медсестры безупречно белого цвета и такой же грим на ее миловидном личике…. Клоунский колпак и алые губы… Она разглядывает фигуру Темного Рыцаря блуждающим, задумчивым взглядом. Что-то держит за своей спиной, но Бэтмен отвлекается и… — Так что! — она резко поворачивается, вытаскивает из-за спины средних размеров баллон и судорожно начинает отвинчивать вентиль. Направляет шланг в Бэтмена, чтобы он получил свою дозу газа. Она хихикает, полностью оправдывая свой образ Арлекина — её дебют в этом амплуа. Бэтмен прикрывается плащом, но коварный газ попадает в его легкие, и он медленно оседает на пол… — Ух, это же был настоящий газ, Мистер Джей? — восторженно спрашивает Клоунесса, все ещё хохоча. Но Джокер в разъяренном безумии хватает её за колпак и притягивает к себе: — ЗДЕСЬ Я РАЗДАЮ ТУМАКОВ! ПОНЯЛА?! — ужасающе орет он. Потому что для него борьба с Бэтменом давно переросла в нечто большее, чем банальное противостояние. — Д-да, сэр… — Харли, глядя на своего хозяина полными паники глазами, с запинкой произносит это. Ее голос дрожит. И поделом! Потому что Джокер — тень Бэтмена. Без него, какой резон существовать Джокеру? Поэтому… Он выходит, оставляя связанного Гордона и корчащегося на полу «супергероя». Не добивает двоих своих врагов, а уходит, таща за собой ничего не понимающую и перепуганную Харли. — Ну что ж, Мышонок, это было весело, как всегда! Но мне пора бежать! — слова из уст злобного клоуна звучат почти нежно. Он выходит за дверь, закрывает её… А затем открывает и бросает напоследок: — Будь таким же паинькой и держи подарочек! — …и в помещение летит граната с оторванной чекой. Бэтмен прекращает валяться на полу и быстрой тенью поднимается, чтобы выбросить гранату в разбитое окно. И едва успевает прикрыть комиссара собой. — Я действительно ненавижу эти медицинские тесты, — Гордон устало откидывается в кресле.

Он стал невольным зрителем захватывающей игры между героем и злодеем. Игры, в которой нет победителей и проигравшей, потому что правила её давно изменились. Круговорот безумия и математического расчета, что заставляет двух людей жить дальше и дарит им давно утерянный смысл.

«Сыграем, мышонок» — записка, оставленная на снимке зубов Гордона. И под своей маской Бэтмен позволяет проскользнуть невольной улыбке: — «Сыграем, Шут».