Моралисты

С час никто не заходил в спальню, все пребывало в покое и умиротворении. Потом пару раз залетал Фассбендер, узнать, не голодна ли я, не замерзла ли я, не желаю ли я чего-нибудь. Отвечая на каждый из вопросов немногословным отказом, я избавляла себя от общества Майкла на достаточные промежутки времени, чтобы покривляться, почесать левую грудь, поправить брюки и закончить рисунок. Прислонившись к шершавой стене спиной, не боясь за пиджак Хиддлстона, я вздохнула с опустошением, как обычно вздыхают художники, закончившие работу, над которой они не спали и не ели как минимум месяц. Глянув на альбом в руках, я вырвала листок с портретом Тома и, упрятав его в карман брюк, стала разглядывать остальные рисунки. Хотя, похоже, альбом был посвящен именно наброскам: присутствовали как и раскадровки, так и поэтапные рисунки, и скетчи, и много чего другого, достойного внимания со стороны критиков и фанатов. Одно мне понравилось больше остальных — единственная страница, зарисованная сверху до низу набросками девушки с короткими волосами и массивными бедрами… Сердце стало выбивать барабанные соло-партии из ранних песен Bring Me The Horizon, к щекам подступил румянец, рот раскрылся непроизвольно, из меня вылетел стон изумления, а глаза продолжали выхватывать с рисунка все новые и новые детали: похоже, Том делал эти наброски во время моего сна — поза, где я в обнимку со свернутым в калач одеялом храплю зубами к стене, набросок, где я, развалившись звездой, пускаю вздохи в потолок, почеркушка моей задницы с лучшего, как, наверное, показалось Хиддлстону, ракурса… Мой взгляд метался от края к краю, от наброска к наброску, я таяла лишь от одной только мысли, что была удостоена чести быть нарисованной самим Томом Хиддлстоном. Но только потому, что рисовал он меня спящую, думаю, все было очень плохо — кататься по кровати, переворачивать подушки, пинаться, закрывать голову одеялом, храпеть и пускать слюни по щеке — это лишь малая часть моих «супер-способностей»! С ужасом клацнув зубами, я отвлеклась на шумы впереди себя, у двери: в проеме стояла высокая статная фигура, спиной подперев косяк, смотрела прямо на меня, поправляя волосы и облизывая тонкие длинные губы. — Доброе утро, Кристиан! — замешкавшись, протараторила я. Бейл кивнул в знак ответа и прошел к своей кровати, не спуская с меня долгого, пристального взгляда. Вытащив из-под своей подушки книгу с интригующей внимание обложкой, он улегся поудобнее и принялся читать. Решив, что отвлекать его мне не стоит, я стала сидеть еще тише обычного, еще незаметнее и серее. Казалось, молчание длилось вечность, до тех пор пока зеленые глаза его бегали по строкам и изредка скользили по моему лицу, а потом возвращались к книге, и Кристиан кашлял, заставляя меня чувствовать себя еще более неловко, чем было до этого. Я была похожа на загнанную в угол мышь, на которую только шикни - так она с перепугу схватит мышиный инфаркт… С хлопком закрыв книгу, Бейл сел на кровати и посмотрел на меня. — Итак! — сказал он, видимо, сдавшись от моего испуганного взгляда. Я сжала губы, закусив нижнюю. — Ты в одежде! — продолжил он с тем отчаянным оттенком радости, с каким пытаются отвлечь от чего-то плохого. Я насторожилась, кивнув. — Так проще говорить, — тут же пояснил Кристиан, видимо, смекнув, что я могла подумать лишнего, но потом пожалел об этом, потому что лишнего подумал он сам: это стало видно по его лицу — оно вытянулось, глубокие глаза его забегали по стенам, пытаясь не смотреть на меня, руки стали сжиматься и разжиматься, а кадык стал опускаться и подниматься. — Да! Да, да! — с такой же отвлекающей радостью на выдохе воскликнула я, пытаясь заставить Бейла думать, что все в порядке. Спальня вновь стала захвачена тишиной, лишь в этот раз все было много мучительнее и напряженнее, и я уже жалела, что Фассбендер не забегал со своими расспросами. Мужчина отбросил всякое веселье, посерьезнел и только раскрыл рот, как, сморщившись, чихнул. Сидел он, порядком, не так уж близко, но и не так уж далеко, чтобы слюни и сопли его не могли достичь моего лица. С ошалелыми глазами в омерзении смахнув со своих губ капли проявления простуды Бейла, я наморщила нос, раскрыв рот. Кристиан неловко улыбнулся, а потом и вовсе предложил в качестве платка свою майку. Вежливо отказавшись, я вытерла лицо рукавом рубахи, скинув ненадолго пиджак. Девичья память. Отсутствие лифчика. Полупрозрачная ткань. Закрывшись альбомом настолько, насколько было можно, я со стыдом в глазах посмотрела на Кристиана. — Что ж, — проговорил он, вперив свой взгляд в кровать, висевшую над его спальным местом. Сидеть с задранной головой долго он не мог, как и, впрочем, молчать, поэтому, сдавшись после пяти минут, мужчина удостоил меня своим вниманием, держась как штык, как зажатая клавиша на фортепиано. — Ты любишь воздух? — из всех способов привлечь человека к флирту, Бейл выбрал, пожалуй, самый тупой. Но тупость заключалась не в его вопросе, а в моем ответе. — Да, а ты? — Да! Да, да! — с тем же оттенком отвлекающей радости, что и в самом начале разговора поблескивала в словах, согласился, закивав и активно покачивая плечами, Кристиан. Я натянуто, дежурно улыбнулась, не зная, как разговор стоило продолжать дальше. Хотя продолжать его определенно стоило. Ну, или мне так казалось. — У нас так много общего! — жизнеутверждающе заявил мужчина, и я не смогла удержаться от смешка. Около минуты мы вглядывались в лица друг друга, а потом, словно сорвавшись с цепи, стали смеяться, как малые дети. — С чего бы такое дружелюбие? — вобрав в себя все подозрение, которое томилось в моем сердце и голове с самого начала разговора, спросила я. Кристиан замялся. — Дело в том, что у Блума скоро день рождения, а найти человека, который поможет мне приготовить фуршет, я решил в спальне. Считай сама, поскольку ты жен… Девушка? — он посмотрел с явным вопросом в мои глаза и продолжил, не увидев в них ответа. — Я решил, что ты умеешь неплохо готовить! — закончив, он самодовольно хмыкнул, будто бы совершил подвиг всей своей жизни. Я пожала плечами, рассеяно разведя руки в стороны. — А когда праздник-то? — Завтра! — заверил меня Бейл, с надеждой во взгляде изучая мое лицо. Немного подумав, я согласилась. Почему бы и да. К тому же, можно попрактиковаться в умении обращаться с кухней. — А готовить буду только я, ну или мне будет оказана сторонняя помощь? — Я, Том и Крис. — Эванс? — в припадке радости вырвалось из меня истеричным голосом. Бейл кивнул. — Он самый. Любишь американцев? — Британцев больше, — поразмыслив, ответила я. — От чего же, если не секрет? — двояко улыбнулся мужчина. — Они харизматичнее. — стало ответом для него, прежде, чем в спальню ворвался Майкл. — Мой секс, ты не голодна? Не хочешь спать или чего-то еще? — спросил Фассбендер, очутившись рядом и рывком подняв меня на ноги. Оставшись без прикрытия альбомом, я сложила руки на груди и посмотрела на Майкла с вопросом. - Или, может, ты хочешь меня? — ехидно поинтересовался он. Я замотала головой, руками сжимая ткань рубахи и притягивая ее ближе к груди, стараясь максимально закрыться. Фассбендер под руку выволок меня из спальни, на все претензии Кристиана ответив игнорированием. Затащив меня в одну из комнат, в которой я еще не имела чести быть, он вжал меня в стену. — Опусти руки. — приказал он, на что я, онемев, ничего не ответила. Цыкнув, мужчина развел мои руки в стороны и, достав из кармана своего пиджака мерную ленту, принялся брать мерки. Начал он с бедер, перед этим схватившись за них и постояв так какое-то время. Затем он перешел на талию, стянув рубашку складками вокруг. А потом и обхватил лентой грудь, остановив ее прямо на сосках. С напряжением выдохнув сквозь сжатые зубы, я вновь закрылась руками, пока Майкл записывал параметры на бумажке, которую достал из кармана. — Неверные пропорции, — строго подметил он. — Бедра должны быть… — Да-да, я знаю, меньше! Что-то еще, мистер-офигительно-крутой-диетолог? — с наездом перебила его я. Фассбендер посмеялся, плавно сведя смех к улыбке и склонившись над моим ухом. Сделав шаг назад, я впечаталась в стену, вращая глазами от головокружения и легкой обиды. — Вообще-то я хотел сказать «круглее», потому что нравиться они так мне будут больше… — он почти прошептал это в мое ухо, а потом, откланявшись, исчез за дверью. Оглядев обстановку комнаты, я отметила про себя, что это зал для приемов, и вышла в коридор, сразу же направившись к уборной. Раскрыв дверь, я вошла внутрь и направилась к последней кабинке. Запершись в ней, я сходила в туалет и, надев штаны, села на крышку унитаза, положила голову на сложенные руки. Подслушивать я не планировала, просто все так совпало, что в уборную зашли Питерс и Фассбендер. — Мерки снял? — между делом, протирая руки водой, спросил Эван. Я прильнула разгоряченным правым ухом к холодной двери. Майкл достал из кармана листочек, на котором записал результаты, и протянул его парню. Тот, покрутив бумажку в руках, хмыкнул. — Круто, не хилый такой попец. — Но-но-но! — Майкл выхватил из рук Питерса листочек и спрятал его в нагрудный карман. — Ты просто этот попец не трогал… — понизив голос до шепота, сказал мужчина. Эван фыркнул. — Как будто ты трогал! — всплеснул руками он. Майкл станцевал бровями и сполоснул лицо водой. Я скрипнула зубами, с щелчком вывалившись из-за двери. Бабахнувшись на пол, я не придумала ничего лучше, как развести руки в стороны и вскрикнуть: — Привет!!! — Какой сюрприз… — понизив голос, тихо проговорил Эван. Майкл с кошачьей грацией подошел ко мне и, подав руку, помог подняться, притянув к себе мощнейшим рывком. Я заскрежетала, врезавшись ладонями в его твердую грудь. Фассбендер по-свойски положил руки на мой зад и, смачно его сжав, отпустил. — Трогал, — он подмигнул Питерсу, который с упреком смотрел то на Майкла, то на меня. Я одернула брюки и, быстро смочив руки водой, вылетела из уборной. До ужина оставалось минут тридцать, и я подумала, что было бы неплохо помочь тому, кто обычно накрывает на столы и готовит для всех. Когда я зашла на кухню, увидела за плитой в дальнем углу стоящего спиной ко мне Тома. С облегчением выдохнув, я направилась к нему. Похлопав мужчину по плечу, я спросила, не нужна ли ему помощь. Он отправил меня к холодильнику за мясом, за которым я непременно сходила и, пыхтя и тужась, принесла к плите. Том искусно избавился от этикетки, поблагодарив за помощь, усадил меня на стул рядом с плитой и, срезая кусочки мяса, стал их жарить, подливая масла в сковороду и помешивая все вилкой. Я с открытым ртом наблюдала за его работой, а Хиддлстон только успевал расфасовывать готовое блюдо по тарелкам. — Поможешь расставить по столам? — между делом вставил Том. Я без согласия вскочила на ноги и стала носиться по кухне, расставляя по столам тарелки и раскладывая вилки. Мужчина стал сновать рядом, поправляя тарелки, поставленные мной, и расставляя новые. В кухне тем временем начали собираться актеры, усаживаясь и без церемоний приступая к еде. Обслужив последний стол, за которым сидели британцы в лицах Ферта, Джеймса, Моргана и Блума, я направилась с тарелкой на тот стул у плиты, на котором сидела, когда готовил Том. Пока все гремели вилками, я уныло ковыряла мясо, даже не принимая попыток его попробовать. И дело было не в том, что Хиддлстон готовил плохо, даже не в том, что меня воспринимали как потенциальный секс на этом корабле, а только лишь в том, что сердце мое, кажется, начинало разрываться от нереальности происходящего и низкого, кашемирового голоса… Вздохнув так, как будто с плеч моих свалился тяжелый мешок, я отставила тарелку в сторону и стала смотреть, как мужчины, кончая с едой, относят тарелки в мойку и удаляются с кухни. Столы постепенно пустели, через десять минут в зале не было почти никого. Решив добровольно принудить себя к мойке грязной посуды, я запечатлелась у раковины и, включив воду и настроив ее температуру, стала отмывать каждую тарелку от масла и жира. Живот урчал, но есть не хотелось, точнее, в рот кусок не лез от всяких гнусных мыслишек. Вымывая тарелки одна за другой со скрипом, я ставила их на стол стройным рядом и продолжала намывать и вытирать каждую. — Как дела, Золушка? — со смехом в голосе поинтересовался подошедший Джеймс. Я почесала нос рукой в пене, и ее пузырьки остались на моем лице вместе с маленьким осколочком мыла. Мужчина вымыл свою тарелку сам и присел рядом на стул, пододвинув его от плиты к мойке. — Плохо. — мрачно ответила я, но, думаю, в купе с растрепанными волосами и пеной вокруг носа прозвучало это ,скорее, смешно. — Почему? — МакЭвой обворожительно улыбнулся. — Устала? Я мотнула головой. — Уже тысячу раз пожалела о том, что пробралась на корабль… — А что так? Внимания слишком много? — вполне серьезно спросил Джеймс. Я просто кивнула, закончив с посудой и обтерев руки столовым полотенцем. Опершись нижней частью тела о мойку, я повернулась к мужчине лицом. Он привстал, смахнув с моего носа пену, и присел обратно, улыбаясь. — Не переживай так, — подумав, сказал он. Я вздохнула, жеманно махнув ручкой. — Нам осталось тут торчать всего каких-то триста шестьдесят два дня! Пойди, поспи, отдохни. Уже вечер. — он отправил меня в спальню с легкой руки, я выпорхнула в коридор и поплелась, считая косяки и стены, вперед. В спальне меня словно и не заметили, поэтому я, скользнув взглядом по левой стене, на которой располагалась кровать Хиддлстона, полезла на свою. Как только глаза мои поднялись выше уровня моей кровати, я заметила сидящих на ней Тома и Кристиана. Прокляв весь мир, я взобралась на мягкий матрац и быстро залезла под одеяло. — Что вы тут забыли? .. — Решили обсудить меню на завтра, — пояснил Бейл. Том кивком это подтвердил, развернув альбом и взяв в руки карандаш. — Не хочешь с нами? — Нет. — шикнула я, накрывшись одеялом с головой. Сон поглотил меня за считанные секунды, под голоса Хиддлстона и Кристиана я крепко уснула, уткнувшись носом в подушку.