Майор Блок

      Двое полицейских склонились над распластанным на асфальте телом молодого парня, обведённым мелом. Завидев приближающегося к ним серьёзного вида мужчину с слегка вьющимися тёмными волосами и профилем Македонского в небрежно накинутой на плечи куртке, похожей на армейский бушлат, один из оперов — тот, что постарше — приветливо заулыбался:       — Майор Блок! А мы Вас заждались уже! Тут такое интересное дело наклёвывается!       — То-то ты сияешь, как новый пятак! — усмехнулся Александр, также склоняясь над трупом, придирчиво разглядывая его. — Личность погибшего уже установили? Есть веские основания полагать, что его смерть — не несчастный случай?       — Так точно, гражданин старший следователь, — отрапортовал второй полицейский. — Наш жмурик — не кто иной, как Каспар Каин, сын Виктора Каина — главы одного из трёх правящих семейств Города-на-Горхоне. Кличка — «Хан». Известный раздолбай и мажор, лидер небезызвестной банды Пёсьеголовцев. Очевидцы заявили, что он «шёл, шёл, и вдруг упал прямо посреди улицы», и можно было бы списать этот случай на внезапную остановку сердца — ну, мало ли, со многими случается, — но мешает одно «но»…       Опер на минуту замолчал — то ли выдерживал драматическую паузу, то ли просто притормозил, чтобы перевести дыхание, ибо тараторил он как заведённый.       — Ну? И что же это за «но»? — поторопил парня Блок, посчитавший, что пауза затянулась.       — А Вы присмотритесь, где мы находимся, — ответил за полицейского чей-то высокий и звонкий голосок прямо за спиной Александра. — Около года назад в этом самом переулке, у этого самого фонарного столба Хан со своими пёсиками какого-то подростка до смерти забил — да вон, даже веночек на столбе до сих пор висит нетронутый, — но от уголовной ответственности за это преступление ему каким-то волшебным образом удалось уйти, и дело замяли. И непохоже, что он умер от приступа совести, проходя мимо столь памятного для него места…       Блок обернулся, желая узреть того, кто так нагло влез в деловой разговор служителей закона, и недоумевающе поднял брови, увидев перед собой совсем юную девчушку в вязаной шапочке, из-под которой выбивались непослушные каштановые волосы, совершенно нелепой зелёной кофте, которая была ей явно не по размеру, но при этом смотрящую на него с такой непоколебимой уверенностью в круглых светло-серых глазищах, что мысли о сходстве с уличной беспризорницей поневоле пришлось отмести.       — Э-э… Я не понял, кто сюда ребёнка пустил? — произнёс Александр, оборачиваясь к операм. Те синхронно побледнели, нервно зыркая то на майора, то на девчушку, которая сжала кулаки и возмущённо засопела, явно готовясь выдать тираду, преисполненную праведного гнева. Младший полицейский тут же кинулся уговаривать её не сердиться, а старший, отведя Блока в сторонку, зашептал ему:       — Вообще-то этот «ребёнок» тоже из опер-группы… Новенькая, вчера из Столицы приехала на стажировку. Но уже ведёт себя так, будто она как минимум Хозяйка. Палец в рот не клади — откусит! Я тут шутканул, что ей в куклы ещё играть надо, да и вообще бабья работа — не жмуриков обнюхивать, а на кухне оладушки жарить… Так она меня так опустила, что на всю жизнь теперь запомню… Жуть как не любит это… как она там сказала… слова-то такие забугорные, заумные…       — Эйджизм и сексизм, — подала голос новенькая, заставив опера ойкнуть и густо покраснеть. — У меня не только язык острый, но и слух. Так что будьте так любезны не шептаться больше за моей спиной — всё равно всё услышу! И, к слову… не такая уж я и мелкая, просто выгляжу моложе своих лет…       — Да-а, бойкая барышня! — уважительно присвистнул Блок, подходя к новенькой и протягивая ей руку для рукопожатия. — Ну, раз уж мы напарники, то давайте знакомиться. Александр Блок. Майор. Старший следователь.       — О, наслышана! Белой ночью месяц красный выплывает в синеве… — хихикнув, нараспев проговорила «бойкая барышня», но, заметив, как майор нахмурился, осеклась и осторожно пожала его руку. — Простите… Клара Сабурова. Пока стажёр, но очень надеюсь пойти на повышение. Обязуюсь хорошо работать, полномочия не превышать и кусаться только за дело!       — Очень приятно, — усмехнулся Блок, отмечая про себя, что чувство юмора у его новоиспечённой напарницы на месте — скучать точно не придётся. А в следующий миг выражение его лица сменилось с весёлого на задумчивое. — Погодите-ка… Сабурова? А Вы не…       — Нет, я не родственница «тех самых Сабуровых», ну сколько можно! — замученно простонала Клара, закатив глаза. — Мы просто однофамильцы! Только вчера приехала, а уже все задолбали с этим…       — Ну, привыкайте уж как-нибудь… Город большой, наслушаетесь ещё о своём добром имени всякого, — пожал плечами Блок.       — Эх… Ладно уж, постараюсь не реагировать так резко, — вздохнула Клара, опустив глаза, а когда снова их подняла, взгляд её стал каким-то по-щенячьи виноватым. — Вы, это… извините, что я над Вашим именем шутила… Больше так не буду!       — Извиняю, — махнул рукой Блок, улыбнувшись напарнице. — И мы можем сразу перейти на «ты» — так удобнее.       — Хорошо! — закивала Клара, моментально просияв.       В этот момент подул резкий ветер, взметнув вихрь из бумажек и пакетиков с асфальта, и одна из бумажек прилетела прямо в лицо Блоку. Тихо ругнувшись на непредсказуемую горхонскую погоду, майор отнял листок от своей физиономии и замер, увидев, что на нём была распечатана копия газетной статьи о прошлогоднем преступлении Каспара Каина, под которой ярким пятном выделялась приписка крупным красным шрифтом: «Fiat justitia, ruat caelum».       — Что там такое? — поинтересовалась Клара, заглядывая через плечо Александра, пробегаясь глазами по листовке и задерживая взгляд на броской подписи. — Однако… А что это за слова внизу? Это латынь?       — Она самая, — кивнул Блок, достав из кармана смартфон и вбивая фразу в переводчик. — «Пусть свершится правосудие, даже если рухнет небо». Ничего себе… Никак у нас народный мститель завёлся?       — Похоже на то, — протянула Клара. — Да, дело действительно намечается интересное…       — И запутанное, — вздохнул Блок, потерев переносицу. — Ладно, ребята, забирайте тело на экспертизу — похоже, никаких других улик здесь нет. Клара, как дождёшься результатов — сразу сообщи. И ещё… если у него был при себе телефон, информацию о входящих и исходящих скинешь мне на почту, хорошо?       — Хорошо, — кивнула Клара. — А ты…       — А мне нужно побродить и поразмышлять над всем этим одному, — коротко ответил Блок и, развернувшись на каблуках и небрежно бросив через плечо что-то вроде «до скорого», побрёл с места преступления прочь, сворачивая в узкий безлюдный переулок. В тишине и одиночестве ему всегда думалось гораздо лучше.       Однако, тишину переулка вскоре прорезали чьи-то крики, и мимо майора пронеслось двое юношей в собачьих масках, один из которых крепко прижимал к себе небольшую сумку-портфель, словно в ней лежало какое-то невообразимо ценное сокровище. Следом за ними с криком «а ну стойте, сучьи дети!» бежала очень разгневанная молодая женщина с коротко подстриженными светлыми волосами, одетая в строгий брючный костюм. Очевидно, сумка принадлежала ей. Смекнув, что даме нужна помощь, Александр тут же бросился вдогонку за Пёсьеголовцами — а это были именно они, — довольно быстро нагоняя их и первым делом нанося удар-подножку тому, что нёс сумку. Юноша повалился на колени, пропахав лицом асфальт, но сумку из рук не выпустил. Второй пёс, заметив это, не стал помогать товарищу и припустил быстрее, спасая свою шкуру. «Трус несчастный», — подумал Блок, рассудив, что, как бы ни жаль было упускать негодяя, а важнее было сейчас отобрать сумку у его подельника и вернуть её законной владелице. Однако, обернувшись к частично обезвреженному хулигану, Александр с удивлением обнаружил, что владелица уже сама отвоёвывала своё имущество. Нагнав обидчика, она оседлала его, так, что тот не мог высвободить руки, и яростно молотила его кулаками по чём попало.       — Ну-ну, Вы не очень-то неистовствуйте, гражданка! Зашибёте ещё насмерть, а он мне пока живым нужен, — рассмеялся Блок — вид разбушевавшейся и раскрасневшейся «офисной леди» его откровенно забавлял — и, насилу оттащив девушку от Пёсьеголовца, с которого, впрочем, его пёсья голова давно слетела, рывком поднял хулигана на ноги, притиснул к стене ближайшего дома и обратился уже к нему. — Ну-ка, пёсик, отдай даме сумку по-хорошему.       — А ты кто такой, чтобы мне тут указывать? — высокопарно произнёс «пёсик», стараясь придать голосу и ободранному об асфальт лицу как можно больше суровости, но выходило как-то неубедительно.       — Я — полиция, и считай, что ты сейчас на допросе, — с расстановкой проговорил Блок, глядя хулигану в глаза. — Признавайся, чего это вы до сих пор бесчинствуете, если ваш лидер уже почил?       — А того и бесчинствуем, что хотим его славное имя защитить! — шмыгнул носом пёс, всё ещё прижимая к себе ворованную сумку и недобро косясь на её владелицу. — Эта сука давно уже под нашего Хана копала, и сегодня тоже на том месте, где он умер, вынюхивала что-то. Напишет гадостей каких-нибудь — на мёртвых же легко гнать, не защитятся уже! А Хан, может, исправиться хотел, и нас всех уже на путь истинный наставлял понемногу…       — Вот и сделай доброе дело, отдай сумку, — уже смягчившись, произнёс Блок. Хулиган помялся и, тяжело вздохнув, с неохотой протянул сумку девушке, которая тоже уже не выглядела такой разозлённой, как до этого. — А теперь скажи-ка мне, когда и где ты в последний раз вашего Хана видел? Расскажешь всё честно и без утайки — отпущу с миром.       — Да чего рассказывать, вчера и видел, — пробурчал пёс, утирая нос кулаком. — Собрал нас всех, речь толкнул, так, мол, и так, завязываю беспредельничать, и вы тоже будьте честными гражданами. А потом сказал, что пойдёт с друзьями своё «перевоспитание» перетереть, и если кому будет нужен — чтоб искали в кабаке Андрюхи Стаматина. Всё.       — Это же буквально в пяти минутах ходьбы от того места, где он скончался… — задумчиво протянул Блок. Наконец, какая-никакая — а зацепка. — Ладно, спасибо за информацию, можешь топать. Да смотри, не балуй больше!       — Не буду, честное пёсье! — просиял уже бывший хулиган и, как только Александр его отпустил, побежал что есть духу в ту же сторону, куда скрылся его трусливый товарищ.       — Почему-то мне кажется, что зря Вы его отпустили, ну да ладно… — подала голос девушка, приглаживая свою аккуратную причёску. — И… спасибо, конечно, за помощь, но это было излишнее джентльменство. Обычное хулиганьё, видала таких уже, справилась бы и сама…       — Нет, мне сегодня определённо везёт на интересные знакомства — уже вторая феминистка за день, — усмехнулся Блок. — Ну, если Вам будет угодно, то считайте, что я действовал из собственных профессиональных побуждений, ибо я действительно полицейский и расследую смерть Каспара Каина, который был лидером этой пёсьей оравы… Александр, кстати. Александр Блок. Майор. Шутки по поводу моего имени извольте оставить при себе…       — Юлия Люричева. Независимый журналист. Скандалы, интриги, расследования, — представилась в ответ девушка, улыбнувшись уголками губ. — А шутить и в мыслях не было.       — Это радует, — Блок улыбнулся в ответ. — А что значит «независимый журналист»?       — Это значит, что я работаю на саму себя, — пожала плечами Люричева. — Сама собираю информацию обо всяких громких происшествиях и сама пишу и публикую статьи в собственный сетевой журнал. Вам ведь наверняка известно, как у нас работают газеты и телевидение. Всё, что Власти сочтут неугодным для ушей и глаз народа, вырезается, перевирается, вставляются какие-то левые факты с потолка… В сети же такого строгого контроля за информацией нет, поэтому я и веду сетевой журнал, в котором освещаю все замятые Властями события.       — Хм… В таком случае, смею полагать, что наше с Вами дальнейшее общение будет весьма полезно как мне, так и Вам, — произнёс Блок. — Я могу попросить Ваш телефончик?       — Конечно! — Люричева вынула из внутреннего кармана своего пиджака визитку, протягивая её Александру. — Можете даже зайти как-нибудь ко мне, обсудим всё самое интересное за чашечкой улуна. Я живу в Неводе — знаете, дом с беседкой в Ребре, там, где Жилка в Горхон впадает?       — Да, знаю, — кивнул Блок, бережно убирая визитку в свой карман. — Непременно загляну, как только появится минутка.       — Тогда до встречи, — улыбнулась Люричева и, поудобнее перехватив многострадальную сумку, удалилась по своим делам. Блок же подумал, что зайдёт к ней сразу после того, как проведает Андрея Стаматина, ведь вполне возможно, что, заручившись помощью такого отчаянного человека, как Юлия, дело он раскроет в разы быстрее. Да и вообще, девушка она приятная.