Photos

— Послушай, Нико, — ди Анджело увернулся от рук Перси и прислонился к стене, его глаза были широко распахнуты от переполнявших его эмоций. Всеохватывающей паники и ненависти к себе. — Нико, посл… — Перси удалось схватить его за запястья, но он не оставлял попыток вывернуть Джексону руки. — Послушай меня… — Нет, — Нико резко дернулся, стараясь вырваться из стальной хватки Перси. — Нет-нет-нет, — он качал головой, опуская взгляд. Его голос слабел, но сам парень не прекращал борьбы. — Нико… — больно вывернул Перси руки, Нико снова оказался у противоположной стены и со слезами на глазах спрятал лицо в руках. — Ды послушай же ты меня! — не выдержав, Перси грубо схватил его ладони и прижал к стене, нависнув над ним. — Ты ни в чем не виноват. — Ты не понимаешь, — бормотал Нико, как будто разговаривал с самим собой. — Совсем не понимаешь. Я это организовал. Это из-за меня. Это случилось из-за меня… Я виноват… — Нет, — яростно прорычал Перси, приблизив свое лицо к нему так, что они соприкасались лбами. — Ты не мог знать, что так случится. Ты не мог ничего знать. — Ты просто не понимаешь, — упрямо ответил Нико. Перси бессильно отпустил его и отошел в сторону, тяжело вздохнув. А Нико сполз по стене с жалким всхлипом и уткнулся носом в колени. На его глаза стремительно наворачивались слезы. Мысленно он был уже не дома. Он снова вернулся на широкое шоссе, на обочину которого с парковки медицинского центра выехал массивный грузовик. Снова бегали врачи, кричали о помощи люди, на носилках несли Октавиана. И все с тем же замиранием сердца Нико видел, как из машины врачи достают Уилла с кровью на виске. Нико разрывало изнутри чувство вины и страха. Он не был уверен точно в своих чувствах к Уиллу, но, увидев его там, в руках врачей, без сознания, Нико почувствовал странный укол. Внутри у него что-то замкнуло и сбилось, пустив ток по цепи, отвечающей за беспокойство и чувство неправильности происходящего. До чего ужасным может быть Господин Случай. На все его воля. Почему он не щадит никого? Почему не спрашивает, как сделать лучше? Нико все бы отдал, чтобы оказаться на месте Уилла или хотя бы чтобы Уилл не оказался там именно в этот момент. Ведь он мог подъехать и позже. Или выехать с парковки раньше. Не в этот момент. Не в этот момент… Горячие слезы обожгли щеки Нико. Он протянул руку, стирая их, и понял, что плачет давно. Все лицо было мокрое. Слезы стекали по подбородку, а он захлебывался ими и беспомощно всхлипывал. Сковав грудь так, что стало трудно дышать, эмоции овладели им полностью. Внутри рождалось и росло с огромной скоростью чувство беспросветного ужаса. Все можно было хотеть сейчас — прекратить ощущать всю ту боль, которую, возможно, испытал Уилл. Нико ужасно хотел избавить от рвущей голову на части боли. Это было его главной проблемой — он полностью переживал вместе с дорогими людьми их чувства. В некоторые моменты, пока он стирал липкие почти высохшие слезы со щек, он чувствовал несуществующую кровь на своем виске и пытался стереть ее. Он считал, что заслужил чувствовать эту боль, но терпеть ее больше не мог. — Эй, — шепотом позвал Перси, опускаясь перед Нико на колени, и осторожно коснулся пальцами его мокрого от слез подбородка. Нико никак не отреагировал на него, продолжая зарываться пальцами в собственные волосы и сдавленно всхлипывать. — Нико, — голос Перси звучал обеспокоенно. Он понимал, что не время для каких-то резких слов, которыми он пытался воспользоваться сначала. Ситуацию осложняло то, что Нико ни слова не рассказал ему, как обстояло дело. А верить новостям целиком и полностью Перси разучился давно, когда в детстве сам напоролся на историю с розысками и хрониками происшествий. В новостях Перси увидел только Октавиана. Ну, да, мертвого Октавиана. Но все равно не верил, что Нико мог так убиваться из-за этого подонка. Дело было в другом. Только в чем? Что такого случилось там? Может быть, если бы Перси это понял, он бы смог помочь Нико успокоиться и принять это. Но он не знал ровным счетом ничего. — Нико, — еще раз позвал Перси. Разлепляя пелену слез, ресницы парня разомкнулись, а потом он закрыл лицо руками и плечи его снова задрожали. Вздохнув, Перси взял себя в руки, чтобы самому не сорваться, и как можно аккуратнее взял Нико за руки и потянул на себя. — Пойдем со мной, — он попытался помочь ему встать на ноги. Он отнимал ладони он его лица, пальцами стирал слезы со щек, просил подняться с холодного пола. Попытки увенчались сомнительным успехом — на нетвердых ногах Нико стоял перед ним, невидящим взглядом смотрел перед собой и качал головой. Самое время было бросить все это дело к чертям и свалить, но Перси Джексон никогда не бросает друзей, когда им нужна помощь. А вообще друг ли ему Нико? Очень близкий друг. Пусть они и знакомы немногим больше месяца.

***

— Скажите, с ним все будет в порядке? — словно сквозь толщу воды Уилл услышал знакомый женский голос. Это говорила Лу Эллен. Тихо, обеспокоенно, но с вечной энергией и готовностью немедленно приступить к работе. «Все будет в порядке»? О ком это это она? Уилл недоумевал. И с кем это она разговаривает? Несомненно, нужно открыть глаза. Яркий свет, льющийся в комнату с бежевыми жалюзи, буквально ослепил его. И голова чуть не разломилась напополам от резкой вспышки боли. Попытавшись прижать руки к вискам, чтобы унять неприятные ощущения, будто все нейронные связи в его мозгу рвутся одновременно, Уилл понял, что одна его рука по локоть закована в гипс. Когда боль немного отступила и Уилла перестал раздражать посторонний мужской голос, который отвечал на вопросы Лу, он наконец смог осмотреться. К тому времени он обнаружил повязку на своей голове и вполне мог предположить, где находится. Но ему требовалось подтверждение. И оно было. Светлые стены. Пара цветков в горшках. Небольшой шкаф для одежды. Его телефон на тумбочке и полотенце на спинке кровати, в которой лежал он сам, укрытый одеялом. Можно утешить себя лишь одним — хорошо, что он очнулся не в реанимации, а в обычной реабилитационной палате. И не с тяжелой травмой головы, а, кажется, с легким сотрясением мозга. Не больше. Теперь оставался главный вопрос. Как он сюда попал? Потому что последнее, что мелькало в его воспоминаниях, как водитель такси вдруг взорвался сотней проклятий и ударил по тормозам. Дальше память упорно отказывалась что-либо рассказывать. — А, вы снова с нами, — молодой врач, лет на пять старше Уилла, улыбнулся ему. — Лежите. Сейчас вам нужно только отдыхать. Он удалился, шепнув что-то на ухо Лу. Девушка поправила на себе толстовку с героинями мультфильма «Witch», положила на стул сумку, увешанную тонной гремящих значков. И прищурилась, расплываясь в веселой улыбке. В ней ничего не менялось. Последний месяц они разговаривали только по телефону, и Уилл мог лишь удивляться, как непостоянной Лу удалось сохранить в себе все до последней детали. И короткие волосы с выкрашенной в розовый цвет прядью, и пирсинг в брови. Даже любовь к мультикам в японском стиле. — Как дела? — она присела на кровать, специально стараясь говорить приглушенно. Это было единственно верным решением. В свете последних событий Уилл тяжело переносил громкие звуки. — Ничего, в порядке, — он натянуто улыбнулся и снова почувствовал, как сотня мелких ниточек рвется где-то в районе лба. Переждав приступ боли, Уилл вздохнул и спросил: — Что произошло? — Ну, — Лу выглядела странно и беспомощно, будто знала совсем немного. — Из новостей всего не узнаешь, — она с досадой поджала губы. — Врачи вообще не заботятся о произошедшем. Все, что показывали в новостях, это аварию у того центра, куда тебя отправили. Огромный грузовик сбил внедорожник, выезжая с парковки, и встал поперек дороги. И в него врезалось несколько машин. В том числе такси, в котором ехал ты. Это все, что я знаю. — А что случилось с водителем внедорожника? — Уилл обладал качеством, которое всегда поражало всех его друзей. Его никогда в первую очередь не волновало, что произошло с ним. Здоровье других всегда было для него важнее, как для истинного врача. — Он погиб, — опустив голову, ответила Лу. Уилл ничего не ответил. Почему судьба распорядилась так, что погиб именно этот человек? Больше ни одного погибшего. Только водитель внедорожника. Мог погибнуть Уилл. Мог погибнуть кто угодно. Но произошло все именно так. Что за всевышний распоряжается этим? Как он решает, что и с кем должно случиться? Уилл не мог этого понять. В кармане Лу звякнул телефон. Она взглянула на экран. — Сесил пишет, есть подозреваемый, — она внимательно читала статью, которую скинул ей друг. И с каждым прочитанным словом на лице ее отражалась гамма эмоций. Недоумение. Отвращение. Страх. А последнюю Уилл мог определить, как ненависть, но не был уверен. Он не стал торопить подругу. Судя по ее виду, ей нужно было переварить новость. — Это был заказ на убийство водителя того внедорожника. Его звали Октавиан Август, — зная, что ему нельзя напрягать память, и превозмогая головную боль, Уилл все равно пытался вспомнить, откуда ему знакомо это имя. — Заказчиком стала компания «Hades». А вот название компании Уилл знал отлично. В груди у него завязался жесткий узел, когда он вспомнил, что Октавиан Август коллега Нико, который тоже участвовал в конкурсе. У него перехватило дыхание, и в голове с новой силой вспыхнула боль. Он одной рукой поймал Лу, когда та хотела побежать за врачом. Не врач ему сейчас был нужен. Ему нужен был Нико. Уилл ужасно хотел посмотреть ему в глаза. Если честно, он и не предполагал, что может в них увидеть. Боль и раскаяние или гордость за свою умную выходку. Он десятки раз убеждался после их перемирия, что Нико не способен на убийство. А оказалось — способен. По стопам отца. След в след. Его Нико уходил во тьму. И Уилл отчаянно хотел рвануться за ним, поймать, сжать в крепких объятиях и не отпускать. Никуда. Вернуть ему свет.

***

— Проваливай! — если бы не пугающая ярость в глазах Нико, Перси бы сравнил его с девчонкой, у которой внезапно случился идиотский приступ истерики. Он кричал на Перси, раздраженно стирая слезы, выступающие на глазах. И ничего смешного или женского в нем не было. Перси впервые по-настоящему боялся человека. В принципе он догадывался, что от Нико можно было ожидать всего, но никак не того, что тот обвинит его в том, что кое-что пошло не по плану. Перси же мог точно определить, с какой силой грузовик столкнет внедорожник, сколько раз тот перевернется, как Октавиан упадет. Все это могла бы рассчитать Аннабет, с которой они как бы расстались. — Да как ты не понимаешь! — не выдержал Перси, впечатывая ди Анджело в стену и встречаясь с ним взглядом. От этого стального взгляда у Перси по спине прошел неслабый разряд тока и по всем нервным окончаниям разбежались тревожные сообщения об опасности. Перед ним стоял реально злой Нико. Такой злой, что Перси верил — тот может убить его голыми руками. Просто от ненависти. И властный. Перси замирал перед ним, чувствуя эту власть из одного взгляда, из простых слов. Как кукольник управляет марионеткой, дергая за ниточки, Нико управлял Перси, просто смотря в его глаза. — Уходи! И больше не смей сюда возвращаться! — Перси оставалось только удивляться, откуда в этих тонких руках и хрупких пальцах столько силы. Нико, держа его за грудки, вытащил его на лестничную площадку, шагнул в квартиру, и в следующий момент на лицо Перси упала его куртка, полоснув застежкой на кармане по лицу. Дверь захлопнулась. Внутри Нико прислонился к ней с тяжелым вздохом. У стены стояли его вещи, которые кто-то из послушных собачек Октавиана оставил под дверью минут двадцать назад, когда Нико еще не злился на Перси. Но потом эти вещи появились под дверью, Нико внес все в дом. И снова вспомнил стеклянный взгляд Октавиана и полное отсутствие жизни в его теле, видное даже на расстоянии. Он ненавидел Перси, потому что если бы тот не предложил эту идею, то ничего не произошло. Не умер бы Октавиан, не попал бы в аварию Уилл. Ничего не произошло. Нико бы просто заплатил Октавиану и спокойно бы продолжил участие в конкурсе. И победил бы. Но нет, понадобилось лишить жизни человека, чтобы сохранить какие-то десять тысяч долларов. Идиотский Перси. Как ему удавалось быть быть таким? Таким, чтобы Нико одновременно ненавидел его и желал ему едва ли не смерти и в то же время любил его, отчаянно желая вернуть его обратно, обнять и не отпускать. Это совершенно иррационально, ненормально, безумно. Невозможно одновременно любить человека и ненавидеть его. Собираясь посмотреть время — наверное, было уже утро, и стоило немного поспать — Нико разблокировал телефон и первым делом увидел фотографии сделанные на камеру. Смешные селфи — еще недавно, когда Нико не заботил никакой Октавиан, Нико и Уилл веселились в гостиной за просмотром фильма. У него слезы подступали к глазам, пока он смотрел на фотографии, где счастливый Уилл пытался кормить его с ложечки, ставил ему рожки, целовал его, просто сидел рядом. Он весь сиял, подобно солнцу. И это солнце погасло. Погасло в тот момент, когда такси врезалось в грузовик на широком шоссе Лонг-Айленда. Что происходит? Нико хотел бы ответить себе на этот вопрос. То недавно он мечтал вернуть Перси, то теперь хотел, чтобы Уилл оказался рядом. Он совершенно запутался. Сложность жизни всегда заключалась в выборе. Каждый шаг в своей жизни человек делает, принимая какое-либо решение. Кого-то отпустить, кому-то открыть двери. Повернуть в одну торону, игнорируя прямую дорогу. Выбор встречал повсюду. Даже выйти в магазин и купить сигареты не так просто. На витрине десятки пачек, в которых одно и то же, но все же разное. Все тот же выбор. Только жизнь движут выборы намного сложнее. Выбрать, чем хочешь заниматься, где хочешь быть, с кем. Тщательно продумать. Не ошибиться. Не все люди могут с первого раза сделать все правильно. Сейчас Нико чувствовал, что держал в руках огромный маркер, которым должен был сделать выбор. Можно было зачеркнуть одного, можно было обвести в кружок. Всего лишь. Перси или Уилл. Один или другой. Третьего варианта не дано. Маркер был невероятно тяжелый, пока он не определился. Он не знал. Рюкзак с объективами и фильтрами, не выдержав земного притяжения, соскользнул по стене на пол. Из него высыпались фотографии, которые Нико хранил на подоконнике. Ближе всего к его ногами оказалась фотография, на которой Перси поднял сноп брызг в бассейне в их вторую встречу. Это был отличный день — Нико тогда еще и не подозревал, что произойдет совсем скоро. Как закрутит его водоворот событий, как Перси будет помогать ему, как Уилл попадет в аварию. И еще много мелочей, которые были значимыми для Нико. Например, то, что однажды Уилл больно толкнул Нико в грудь и ушел, когда ему больше всего нужна была помощь и поддержка. И равно так же то, что Перси не отвернулся. Он сам пришел и сам решил помочь. Выбор, кажется, был очевиден. Если бы не солнечный взгляд Уилла, в котором читалась искренняя любовь к Нико. А Перси? Любил ли его Перси?

***

— Где ты был? — в семь часов утра Салли открыла дверь и увидела перед собой собственного сына. Мрачного и злого. — Не спрашивай, — отмахнулся Перси. Пойдя в прихожую, он стянул с себя одежду и бросил на пол. Потом так же бездумно пошел на кухню. Салли осталось только подобрать вещи, положить их в шкаф и пойти выяснять обстоятельства. Каким бы взрослым ни был ее сын, он все еще оставался ее сыном. И если у него что-то случилось, Салли не хотела, чтобы он забывал, что всегда может обратиться к ней за помощью и советом. Как мать, она желала ему всего самого хорошего, поэтому вид Перси, который был чем-то расстроен, огорчал и ее. На кухне Перси размешивал растворимый кофе в большой кружке с персонажами из «Времени приключений». Уже год они с Джейсоном, как два ребенка, смотрели этот мультфильм по выходным, игнорируя все остальные приглашения куда-либо. — Подожди, сейчас я сделаю тебе нормальный завтрак, — она провела пальцами по его волосам, и Перси, словно котенок, подставился под ласки. Ему не хватало тепла. После всего произошедшего единственным его желание было утонуть в чьих-нибудь объятиях. В маминых. Чтобы она, как в детстве, крепко прижала его к своей груди и сказала, что он самый любимый ее сын. Мама всегда была лучшей его поддержкой. Пусть чем старше он становился, тем больше от нее скрывал, она все равно продолжала терпеливо ждать, когда сын сам решит поделиться с ней проблемами. Мама всегда могла помочь и поддержать. Не стоит даже и говорить, что ее советы всегда оказывались единственно правильными. Он чувствовал себя беспомощным ребенком, глядя на маму, уверенно держащую сковороду одной рукой и помешивающую кофе другой. Спустя столько лет — а Перси было уже двадцать четыре, — Салли Джексон оставалась для него дорожкой в счастливое детство, где не было проблем. Было только сияющее счастье, поездки к морю на стареньком Камаро и сладости из магазина, в котором работала мама. Сейчас так не хватало этого. Взрослая жизнь когда-то означала для Перси самостоятельность, свободу и прочие радости. А на самом деле оказалось, что, когда становишься взрослым, на твои плечи садится ответственность, устраивается поудобнее и свешивает ножки. А с ней приходят и ее лучшие друзья — проблемы. Проблемы не могут дотянуться до плеч и встают друг на друга, становясь просто огромнейшими. Ты снимаешь одну, а на ее место сразу забирается вторая, прогоняешь третью - приходит четвертая. Так они и ходят за тобой всю жизнь и никогда не уменьшаются. Как замкнутый круг. Перси тяжело вздохнул и печально улыбнулся, вспоминая свое детство. И события, что произошли несколькими часами ранее. — Мам, — негромко позвал Перси ее, когда Салли поставила перед ним завтрак. — Я хотел помочь одному человеку, а получилось, что я вроде бы и помог, но все равно кое-что пошло не так. И теперь этот человек очень злится на меня. Что делать? — А исправить свою ошибку еще можно? — добрый огонек в глазах женщины погас, когда Перси обреченно покачал головой. Теперь все было не так просто, как в детстве, когда попросил прощения, и вы снова побежали играть. Теперь ошибки были тяжелее, а исправить их, порой, было просто невозможно. Салли прекрасно это понимала. Ей было сложнее привыкнуть к тому, что ее сын тоже впутывается в мир взрослых ошибок. — Нет, — не притронувшись к еде, Перси встал и подошел к окну, где в синих сумерках падали снежинки огромными хлопьями. Словно облака решили, что надо скрыть прошедший день. Укрыть все плохое снежным одеялом, сказать «Я в домике». И никто тогда не найдет, не вспомнит. Может быть, и Нико простит. — Тогда тебе нужно извиниться, — сказала Салли. Она остро ощущала, как нуждается в ней сын. Сейчас он выглядел совсем маленьким мальчиком, растерявшимся и заблудившимся. Последний раз Салли чувствовала такое, когда Перси было двенадцать лет. Половина его жизни прошла, чтобы он снова оказался в подобной ситуации, когда материнская поддержка была просто необходима. Это не должен быть совет. Ему не нужно было читать морали. Ему нужно было просто оказаться в теплых маминых руках и почувствовать себя защищенным. Как в детстве, самым сильным, потому что мама с ним. Хорошо, что дома еще не было Пола, потому что его, как и любого другого, растрогала бы до слез сцена, что медленно разыгрывалась на кухне. Салли встала из-за стола и медленно приблизилась к Перси, а, когда он развернулся, заключила его в теплые материнские объятия. Так умеют обнимать только мамы, как птицы, который окутывают крыльями птенцов, мамы обнимают своих детей, защищая от всех жизненных невзгод. С их последних настолько тесных объятий прошло много времени, и теперь Перси ощутил, насколько время меняет все. Теперь ему пришлось немного наклониться, чтобы покрепче прижать мать к себе. И чувство защищенности пришло вместе с чувством ответственности. Не только мать будет защищать его, теперь он — взрослый и должен оберегать мать. И не только ее. Всех, кто ему дорог. — Спасибо, мама, — прошептал Перси, уткнувшись носом в волосы женщины, крепче сжал ее плечи и отпустил. — Спасибо. И он вернулся за стол, чтобы съесть остывший завтрак. А потом он уже знал, что будет делать.

***

Стоя у окна на кухне, как и Перси у себя дома, Нико в одной руке держал фото, а другой прижимал к уху и слушал энергичный голос Лу Эллен. Бывшая подруга разговаривала с ним сводящим скулы будничным тоном. Будто не произошло ничего. Не переставали они общаться несколько лет назад. Не попадал Уилл в аварию. — У него сотрясение и переломы, — завершила Лу. И серьезным тоном спросила: — Кто заказал водителя внедорожника? - это прозвучало, как гром среди ясного неба. Нико резко понял, что она все знает. И скрывать что-то не было смысла. — Прости, но это не твое дело, — Нико постарался, чтобы это прозвучало не слишком резко. Все эти дела действительно не должны были касаться ее, пусть живет спокойно. Вся проблема заключалась в том, что Лу не умела жить спокойно. — Не мое дело?! — ее возглас эхом отразился от стен больницы. — Знаешь, Нико, мой лучший друг лежит в больнице, не помнит, как туда попал. У него переломы. И выпишут его не раньше, чем через две недели! Ты смеешь говорить, что это не мое дело?! Пострадал мой друг! — Лу, — тихо вздохнул Нико. — Я все расскажу Уиллу. — Хорошо, что хотя бы он будет знать, почему он едва не умер, — ехидно и обиженно отозвалась девушка. — Спасибо, Лу, — проигнорировав сарказм, Нико спокойно поблагодарил ее. — Я приеду. — Пожалуйста, — смягчившись, сказала Лу. Нико положил телефон в карман и направился в гостиную. Только что полностью вступил в свои права новый день — последний день второго этапа конкурса. Нико собирался отправить Рейне несколько фотографий. На подоконнике остались лежать рядом две фотографии. Уилл тепло улыбавшийся, смотря в объектив. И Перси, на которого сыпался дождь желтых листьев. Они лежали совсем рядом. И все же Нико неосознанно все время касался пальцами фотографии Перси.