Photos

В комнате царил беспорядок. Такой беспорядок, какой только могла развести невероятно рассудительная и серьезная девушка. Посреди комнаты стоял раскрытый чемодан, заполненный горой одежды. Время от времени он пополнялся новой стопкой теплых свитеров и джинсов. Потом девушка вспоминала, что в Калифорнии зима теплее, чем в Нью-Йорке, и свитера заменялись блузками и футболками, джинсы — юбками. По кровати она раскидала все свои рабочие принадлежности. Карандаши, линейки, стопку ватманов, книги. В проводах запутались мобильник, плеер и планшет. На столе, где за ноутбуком обосновался Перси, аккуратно лежали документы и билеты на самолет. — Перси, ты меня слушаешь? — из шкафа выглянула эффектная блондинка. Светлые кудри были собраны в высокий хвост, на загорелом лице отразилось недовольство. Одетая в большую мужскую футболку, она производила действительно страшное впечатление для того, кто знал, какова Аннабет Чейз в действии. Из-за ноутбука послышался неразборчивое утвердительное бормотание. Перси выглянул, рассеянно улыбнулся своей девушке и вернулся к прерванному занятию. Аннабет вздохнула и полезла обратно в шкаф. Завтра рано утром ей предстояло улететь в Калифорнию, чтобы обговорить детали ее первого заказа. После этого ее можно будет официально считать архитектором, а не просто талантливой студенткой. Однако Перси, кажется, не было до этого никакого дела. Он пришел в обед и сразу нырнул за ноутбук девушки, прихватив с кухни немного еды. Что он пытался там найти, Аннабет узнать не удалось, но она постоянно слышала раздраженное бормотание. Перси никогда еще не разговаривал сам с собой. И ее это беспокоило. А еще больше ее беспокоила поездка в Калифорнию. Ее отец никак не выразил своей радости успехам дочери. Мачеха отнеслась совсем безразлично. Родная мама и вовсе не отвечала на звонки. Хотелось надеяться, что любимый человек поздравит ее, поцелует и искренне порадуется. Хотя бы просто поцелует. Но Перси бормотал себе под нос, слушая Аннабет вполуха. — Перси, я улетаю завтра в шесть. Ты должен будешь заехать ко мне на полчаса раньше. Перси, слышишь? — из шкафа говорила Аннабет и в ответ уловила короткое «Ага». — Это очень серьезный заказ. Как сказал заказчик, нужно будет сильно постараться. Но я привыкла к трудностям. Главное, чтобы они не меняли свои пожелания каждый день. А то мне Малкольм рассказывал, как он столкнулся с подобным. Это ужасно — только приготовит чертеж, как ему говорят, что нужно добавить или убрать что-то… Перси! Он аж подскочил за столом от громкого вскрика. Поднял голову, виновато глядя в серые глаза девушки. Она стояла, закинув на плечо длинное платье, которое носила еще три года назад, и разъяренно смотрела на Перси. Если бы ее глаза могли метать молнии, от него давно бы осталась кучка пепла за столом. — Прости, Аннабет, — сказал Перси. — Я слышал. За тобой нужно заехать на полчаса раньше. — На полчаса раньше чего? — угрожающе спросила девушка. Всем своим видом она показывала, что Перси не поздоровится, если ответ окажется неверным. — Семи? — предположил он, но быстро исправился. — Шести-шести. На полчаса раньше шести. Да? — неуверенно добавил он. Аннабет тяжело вздохнула. — Рыбьи мозги, что у тебя случилось? — склонив голову, она устало и сочувственно посмотрела на него. У него точно что-то случилось, теперь Аннабет была в этом уверена. Потому что раньше Перси себя так не вел. Он всегда интересовался ее делами, хотя ничего не понимал в архитектуре, всегда слушал ее. Он редко с таким серьезным видом сидел за ее ноутбуком. Перси вообще редко был серьезным. За это она его и любила. За то, что он всегда мог поднять ей настроение какой-нибудь глупостью. За его улыбку и дурацкие шутки. Но Перси, который, нахмурившись, вчитывался в слова на экране ноутбука и не желал показывать его Аннабет, вызывал у нее странное чувство. Будто ее парня подменили. — Все в порядке, Воображала. О чем ты? Просто для практики нужно изучить одну тему, — Перси весело улыбнулся девушке и склонился обратно. — Перси, — Аннабет не собиралась отступать. — Расскажи мне. — Ладно, смотри, — Перси пожал плечами и развернул ноутбук к ней. В браузере была открыта вкладка со статьей о Гражданской войне. Перси дочитал почти до конца. Возможно, это означало, что скоро он вернется к ней. В любом случае, Аннабет порадовалась — все не так серьезно. Перси просто действительно трудно читать, и если он забывает какую-то тему, то повторение превращается для него в многочасовую пытку. А забывает Перси часто. Как бы он ни любил историю, все события упорно не хотели укладываться в его голове. — Я могу продолжить? — Аннабет кивнула, и Перси вернулся к изучению статьи. Вернее было бы сказать, что он хотел, чтобы Аннабет так думала. На самом деле он открыл вкладку со статьей для прикрытия. Вдруг Аннабет захочет посмотреть. Теперь, когда она успокоилась и снова стала складывать вещи в чемодан, Перси открыл страничку интернет-магазина электроники. После недавнего разговора с отцом на кредитной карте Перси оказалось достаточно денег, чтобы купить хороший фотоаппарат. Он даже проконсультировался с Лео, своим лучшим другом, который шарил в технике так же, как Аннабет в архитектуре. Он был гением в этом области. Дело осталось за малым: выбрать и купить. И первое сделать не так-то просто. Как вообще можно разбираться во всех этих штуках?

***

— Здравствуйте. Меня зовут Нико ди Анджело. Еще недавно я был фотографом. Потом мой фотоаппарат уничтожили и я остался ни с чем. На работе мне выплатили триста долларов, но это мелочи. Я больше не могу фотографировать. Вы спросите, что я делаю теперь? Ничего особенного. Я просто выпил немного рома и лег на диван, чтобы смотреть в потолок. Вы даже не представляете, насколько я пьян… Он прикрыл глаза и вздохнул. Голова кружилась, отчего казалось, что диван, на котором он лежит, качается, как лодка на волнах. Будто он в море. Нико любил море, когда жил на побережье океана. Любил воду, когда жил в Венеции. И сейчас любил, хотя жил в Нью-Йорке, где чистых рек давно уже никто не видел. Замечательно было уходить вот так от реальности в мир своих фантазий. Однако Нико занимался этим второй день подряд. Весь следующий день после поломки фотоаппарата он провел в своем кресле. Закутался в плед, подтянул колени к груди и ревел, как девчонка, хотя раньше никогда не позволял себе таких слабостей. Перед этим он, конечно, зашел в офис к Рейне, обменялся с ней парой фраз, снова отказался от помощи и ушел, забрав гонорар. И дома его нашло это странное состояние. Он отключил телефон, вырубил ноутбук, убрав его подальше и посвятил весь день слезам по убитому другу. А сегодня вдруг решил, что ему просто необходимо напиться. У него оставался ром. Вряд ли возможно было вспомнить, откуда эта бутылка взялась в его шкафчике над кухонным столом, однако ее содержимое сослужило хорошую службу. Плакать Нико перестал, просто валялся на диване, обняв подушку, и представлял, как качается на волнах в венецианском канале. У него раньше была мечта вернуться в Венецию. Вернуться и остаться там жить. И больше никогда не работать. Накопить денег здесь, в Америке, и свалить. Купить себе квартирку в Венеции с видом на грязные воды канала. Гулять по узким улочкам и снимать вся подряд. Все подряд, потому что в Венеции красивым было все, а не как в Нью-Йорке — отдельные части. Венеция — была его прошлым. Его детством, в котором еще была Бьянка. Нико резко поднялся и сел. Когда в его мыслях появлялась Бьянка, лучше было сразу остановиться. Иначе можно продолжать упиваться своим горем до бесконечности. Ведь именно из-за сестры его всегда тянуло заниматься чем-то творческим. Когда-то Нико даже рисовать из-за нее начал. И рисовал очень хорошо. После смерти Бьянки ему приходилось ходить к психологу по настоянию отца. И врач, узнав, что Нико любит рисовать, предложил ему отличный выход из ситуации. Просто нарисовать свою боль. Нарисовать то, что он чувствует. Выходя из глубокой депрессии, Нико утонул в альбомах, карандашах, красках и получал от этого настоящее удовольствие. А потом у него появился фотоаппарат. И Нико забыл о рисовании. Возможно, сейчас пришло время вспомнить. Он поднялся с дивана, ощущая, как сильно кружится голова. Разгреб завал на широком подоконнике. Руки немного не слушались, но это было не таким важным делом. Толстый альбом нашелся под дисками с фотографиями, от которых отказались заказчики. Карандаши стояли рядом, в сером пластмассовом стакане. Дело осталось за малым, проверить, помнит ли он, как это делается. Кресло явно обрадовалось, снова увидев хозяина. Весело скрипнуло и позволило Нико устроиться удобнее, закинув ноги на высокий подлокотник. Начать было трудно. Трудно, потому что он и представить не мог, что ему бы хотелось изобразить. После того, как он положил альбом на колени для удобства, карандаш просто застыл в воздухе над бумагой. Пара линий - все. Что делать с линиями, Нико придумать не мог. Душа просила чего-то красивого и доброго, но фантазия отказывалась подкидывать образы. Все же с фотографией было несколько проще. Все уже дано — надо только поймать нужное в кадр. Подретушировать в фотошопе. И изображение готово. Когда рисуешь, сначала нужно придумать, что будет изображено. И никаких подсказок рядом нет. Немного призадумавшись, Нико не совсем осознанно провел еще несколько линий, соединяя их с первыми. Потом еще, и еще. Скоро линии и штрихи сложились в более ясный образ. На листе стал появляться портрет девушки в профиль. Курносый, чуть вздернутый нос, большие темные глаза, острый подбородок. Темные волосы, собранные в косу, челка, бросающая тень на глаза. Полные губы ее растянулись в теплой улыбке. Чем-то девушка напоминала самого Нико. Хотя вряд ли он сам понимал, что они с сестрой сильно похожи. Однако рисунок выдавал то, в каком состоянии Нико взялся за него. Присутствовала некая нечеткость и неровность. Он действительно все еще чувствовал себя пьяным. Не то чтобы сильно, но достаточно для того, чтобы нетвердо стоять на ногах и скосить кадр. Вернее, рисунок. Кадр он сможет сделать еще очень не скоро. — Ну здравствуй, Бьянка, — он грустно улыбнулся своей сестре на альбомном листе. — Знала бы ты, какая херня со мной происходит. Я абсолютно потерян, сестренка. Я не знаю, как мне быть. Мой фотоаппарат разбился, и как будто лишился обеих рук. В довершении всего, я не понимаю, стоит ли мне снова доверять Уиллу. А еще этот парень. Перси Джексон, — он вздохнул, осознавая весь идиотизм того, что делает. Он разговаривает с портретом своей сестры, который только что нарисовал. Впрочем, еще недавно он жаловался на жизнь собственной квартире. Так что это даже лучше. — Он думает, что спас меня. Ну, вообще, это правда, я бы мог вовремя и не уйти из-под колес этой машины. Вот только лучше бы он спас фотоаппарат, потому что теперь я… — он сглотнул образовавшийся в горле комок, чувствуя, что еще немного — и он заплачет. Снова. — Не могу описать, что я чувствую, когда не имею возможности заниматься любимым делом. Но я виню в произошедшем больше себя, чем Перси. Он бы не стал мне помогать, если бы меня там не оказалось. Понимаешь, у меня была возможность поехать с Рейной. Она предлагала меня подвезти. Черт… Нико убрал в сторону альбом и утер лицо, чувствуя как обжигающе горячие слезы текут по щекам. Да, он чувствовал себя виноватым. Он сам себя лишил возможности заниматься любимым делом. В душе затаилось неприятное, колющее чувство ненависти к самому себе. Это вообще нормально — ненавидеть себя? Нет, сейчас нормально — себя обожать. Что ж, Нико всегда знал, что ему не место среди обычных людей. Он слишком от них отличается. Успокоившись, утерев слезы, Нико снова посмотрел на нарисованную Бьянку. И его словно током ударило, когда он увидел ее глаза. Укоризненно прищурившись, она смотрела на него с листа бумаги, словно живая. Она как будто осуждала его. Это нормально — слышать у себя в голове голос мертвой сестры? Определенно нет. «Не ожидала от тебя такой слабости, Нико. Где мой сильный мальчик? Неужели ты опустишь руки. Неужели ты просто продолжишь лить слезы. Нико ди Анджело, который сдался. А не ты ли обещал мне не сдаваться? Если ты что-то хочешь, если тебе что-то нужно, добейся этого. Брось это дело. Утри слезы и действуй. Ты. Сильный. Мальчик. Нико. Ты это знаешь». Может быть, он сам для себя это выдумал. Может быть, стоило обратиться к психиатру. Или навестить могилу Бьянки на кладбище в Калифорнии. Все, может быть, стоило сделать. Однако он решился сделать одно — взяться за работу. Теперь, когда он вспомнил, что еще в состоянии работать не только пальцем, которым нажимал на кнопку фотоаппарата, но и карандашом, можно было заняться кое-каким делом. Осталось только надеяться, что предложение, которое ему делали в середине лета, еще в силе. Нико отыскал свой телефон и набрал номер. После серии длинных гудков послышался оживленный женский голос. — Ювелирная мастерская «Gold Pluto», меня зовут Хейзел Левеск. Я вас слушаю. — Привет, Хейзел. Помнишь, что ты предлагала мне летом? Предложение еще в силе?