***
Утром я проснулся от громкого звука, который исходил со стороны кухни. Я, сладко потянувшись, опустил свои ноги с кровати и, шаркая тапочками, поплелся на кухню. Вера Николаевна, так звали нашу опекуншу, встав на табуретку, на которой я ещё ночью сидел, дожидаясь Пашу, открыла шкаф и перебирала посуду. - Да где же вы? – задала она вопрос невидимому собеседнику. Я тихонько покашлял, пытаясь привлечь к себе хоть капельку внимания. Вера Николаевна подпрыгнула и, обернувшись на меня, окатила презрительным взглядом. - Чего ты вылупился? Марш отсюда! Кстати, чтобы, когда я пришла с работы, вся посуда была вымыта! Понял? – последнее слово она произнесла с особым нажимом. - Понял, - испустив полу-вздох, полу-стон, я вышел с кухни и направился в ванную. У входной двери, у которой ещё вчера ночевал он, никого уже не было. Паша словно растворился, как роса с наступлением утра. На душе снова заскребли кошки, но я быстро отогнал от себя непрошеные мысли. Умывшись, я, поскидав учебники в рюкзак, собирался уже бежать в школу, но остановился напротив зеркала, заглядывая в его идеально гладкую поверхность. В нем отражался паренек среднего роста с каштановыми волосами и голубыми глазами, взгляд которых был по-детски наивным. Красивые, выразительные скулы, прямой, аристократический нос. Бледная, почти белая кожа. Проколотое ухо, в котором красовалась сережка с рубином – подарок Паши на День Рождение. У него была точно такая же, но только в правом ухе. Глядя на себя, я в очередной раз скривился. Я ненавидел свою внешность, ведь она в очередной раз показывала мне, что мы с Пашей братья, и не просто какие-то братья, а близнецы. Многие врачи, да и люди, почему-то считают, что у близнецов какая-то особая связь, говорят, будто они части одного целого. Все они произносят одно и то же, что-то типа того, что «близнецы не могут жить друг без друга», но знаете, все это ложь! Мы с Пашей спокойно живем вдалеке. Я никогда не знаю, когда он вернется, и вернется ли вообще. Бывает он не приходит домой неделями, а однажды он пропал вообще на целый месяц. Я запомнил этот месяц как страшный кошмар своей жизни. Каждую ночь мне снился Паша, окровавленный, где-то в лесу или тонущий в море. Я просыпался в холодном поту и, еле передвигая ноги, подходил к окну, до боли в глазах вглядывался в темноту, надеясь, что сейчас к подъезду подъедет машина его друзей и доставит брата домой, целым и невредимым. Но дни шли, а Паша все не возвращался. Я предлагал Вере Николаевне обратиться в полицию, но она упрямо мотала головой и говорила, что он нагуляется и вернется, а я боялся пойти против ее воли, зная, какой страшной она может быть в гневе. Однажды он и вправду вернулся, пьяный, с огромным количеством ушибов и ссадин, но живой. В тот день я кричал так, как никогда не кричал в своей жизни. В тот день, я, закутавшись в одеяло, впервые за столько лет плакал от счастья.От переизбытка воспоминаний и чувств, прикусываю губу и, схватив рюкзак, ухожу в школу, на ходу поправляя черный пиджак с белой рубашкой.***
В школе как обычно царил шум и гам. Непоседливые первоклашки путались под ногами, то и дело норовя грохнуться на холодную каменную плитку в компании других людей, а особенно старшеклассников, которым было велено следить за разбушевавшейся школотой. - Ненавижу быть дежурным по этажу, - проворчал мой одноклассник Дима, скрещивая руки на груди. - Я тоже, - выдохнул я, останавливая при этом маленькую девочку с двумя забавными, съехавшими от бега хвостиками. Малышка, обиженно насупив носик, прошла пару шажков, а потом все равно бросилась бежать, на бегу оглядываясь, не бежит ли злой дежурный за непослушной непоседой. - Вот скажи, как этих мелких заставить передвигаться по школе шагом, если они нас все равно не слушаются? – фыркнул Дима, усаживаясь на скамейку, даже уже не пытаясь остановить глупых малышей. - Сам не знаю, но наши учителя уверены в обратном, – усмехнулся я, присаживаясь рядом с парнем. - Они уверены, а мы страдаем. Я бы лучше параграф по истории почитал, хоть что-то к уроку, может быть, выучил бы, - Дима поерзал на скамейке, устраиваясь поудобнее, а потом откинулся спиной на стенку. - Дим, кого ты обманываешь? Ты к учебнику не прикоснулся бы, – я засмеялся, и в следующую минуту мне прилетел щелбан от одноклассника. Недовольно что-то проворчав, я посмотрел в улыбающееся лицо Димы. - Ну ладно, допустим ты прав, но ведь есть хоть маленький шанс, что я стану таким же ботаником как и ты, – сказал он, сверкая своими зелеными, как остролист, глазами. - Да, да, я скорее поверю, что ежи летают, чем в такое, – усмехнулся я, и тут же получил второй щелбан в лоб. В ответ я толкнул одноклассника в бок и тот, широко улыбнувшись, засмеялся. Его смех был настолько заразителен, что я не выдержал и тоже стал смеяться на весь этаж в компании Димы. Когда наш смех стих, то снова повисло молчание. Оно длилось до тех пор, пока Смолов не задал мне вопрос: - Знаешь, у твоего брата успеваемость ещё хуже моей, он, того и гляди, вылетит из школы, где он? – одноклассник уставился на меня с нескрываемым любопытством, иронически приподнимая черную бровь. - Без понятия, – прошептал я себе под нос, но Дима все равно услышал. - Как так? Вы ведь братья! – выпалил он, а я, сам того не замечая, вздрогнул. Слова Димы ударили в самое больное. Хоть мы и братья с Пашей, но мы почти ничего друг о друге не знаем. - А вот так, - прошипел я, резко вскакивая со скамейки и направляясь в сторону класса. - Эй, а как же дежурство? – крикнул мне вслед Дима. - Обойдешься без меня! – ответил я, ускоряя шаг. Любопытство и нечаянно брошенные слова Димы почему-то привели меня в бешенство. Наверное, меня бесил тот факт, что он лезет в нашу жизнь, а может то, что он указал на то, что они совсем не похожи на братьев, раз не знают о себе таких элементарных вещей, как местонахождение. В принципе, я зря разозлился на Смолова, ведь он всего лишь озвучил тот вопрос, который вертелся у классной, у каждого учителя, у всего класса, в конце концов. Весь оставшейся день я чувствовал на себе виноватый взгляд Димы, который он бросал на меня время от времени то на уроке, то во время перемены, но подойти он никак не решался. Звонок с последнего урока – это словно музыка для ушей школьника. Стадо людей бросается в раздевалку, хватает куртки с вешалок и выбегает на улицу в компании друзей. Вот мимо меня пронесся ещё один осчастливленный ученик и, крикнув что-то ребятам, которые плелись следом за ним, бросился первым за двери школы. Я с улыбкой проводил взглядом детей, которые неслись за слишком шустрым другом. Взяв свою черную кожаную куртку, я повернулся уже, чтобы уйти, но заметил стремительно приближавшегося Димку. - Саш, слушай, прости! Я не должен был лезть в ваши отношения с Пашей, – выпалил он, как только подошел ко мне вплотную. - Да ладно, я уже и забыл, - я робко улыбнулся Смолову, а он мне в ответ: - Правда? Здорово! Саш, а давай вместе домой пойдем? Мой дом чуть дальше твоего, нам все равно по пути, - сказал Дима, забирая свою синюю спортивную куртку с вешалки. - Давай, - ответил я, а внутри меня ликовала буря эмоций. Я был безумно рад, что Дима захотел со мной пройтись до дома. Что и говорить? За столько лет я ни разу не смог сблизиться с одноклассниками до такого. Нет, у меня хорошие отношения с ребятами, но почему-то никто ещё ни разу не изъявил хоть маленького желания со мной сблизиться, а все мои попытки воспринимали в штыки. Димка задорно подмигнул мне и, надев на себя куртку, пошел в сторону двери. Я, поправив рюкзак на плече, засеменил следом, подстраиваясь под его шаг. Снаружи было довольно ветрено. Ветер срывал и без того редкие в осеннюю пору листья и уносил их куда-то далеко-далеко в хмурое осеннее небо. На земле были грязные лужи, которые остались ещё после вчерашнего дождя. Маленькие дети весело прыгали и ходили по ним в своих разноцветных сапожках. Их задорный, полный жизни смех облетал пространство вокруг школы. - Знаешь, порой я снова хочу стать мелким, - неожиданно заявил Дима, проходя мимо парочки веселящихся детей. - И снова отпрашиваться у родителей погулять? – усмехнулся я. В отличие от остальных я никогда не отпрашивался у Веры Николаевны, чтобы погулять. Я просто знал, что ей все равно будет, где я нахожусь, поэтому даже не видел смысла спрашивать у нее разрешения и тратить ее время. - Ну, знаешь, это гораздо лучше, чем сейчас ощущать груз ответственности, который давит на твои плечи. Мы ведь уже не дети, а десятиклассники, - буркнул Дима, пиная ногой серый камешек, который попался ему под ноги. Хотелось ответить что-то колкое, но я вдруг осознал, что он абсолютно прав! Все меняется, буквально через год он вступит во взрослый мир, полный тревог и трудностей, оставит позади свою нынешнюю жизнь и заживет совсем по-другому. Он будет учиться в университете и зарабатывать, потому что прекрасно знал, что Вера Николаевна никогда не будет оплачивать его обучение. А потом, возможно, когда-нибудь он переедет в свою квартиру, будет работать, но самое главное, он будет все реже и реже видеть Пашу. Ведь даже не факт, что он окончит школу с такой успеваемостью, что уж тут говорить об университетах, если даже не знаешь, куда он хочет пойти, и хочет ли вообще… Погруженный в свои собственные мысли, я не слушал, о чем тараторил Дима, когда он спрашивал меня, слушаю я его или нет, то я просто рассеяно кивал головой и продолжал дальше думать о столь невеселых вещах. Когда мы уже стали подходить к дому, то я заметил одиноко стоящую фигуру у своего подъезда. Сердце пропустило удар, когда я узнал взъерошенные, каштановые волосы и черную кожаную куртку с черепом на спине. Паша стоял у входа в подъезд, затягиваясь сигаретой и выпуская серый дым в воздух. Я словно зачарованный шагал, не смея отвести глаз от своего брата, пока не услышал радостный вскрик Димы: - О, это же Пашка! – вопил он. Услышав его крик, Паша обернулся и уставился прямо на нас. Глаза его угрожающе сощурились, а губы сжались в тонкую линию. Такое выражение на лице брата я видел только тогда, когда он был чем-то сильно не доволен. - Привет, Смолов. Какими судьбами ты тут с Сашкой? – его голос был спокоен, но отчего-то мне стало не по себе, когда я посмотрел в холодные голубые глаза брата. По телу прошел табун мурашек, я затих, ожидая того, что будет дальше. - Нам просто было по пути. Да, Сашка? – казалось, Дима ничего не замечал и продолжал все так же весело трындеть, в то время как Паша становился все злее и злее, прямо на глазах. - Д-да, - выдавил я под этим похожим на зимнюю стужу взглядом. Губы Паши разъехались в улыбке, но не в такой, с которой встречают и ласково обнимают, говоря нежности на ушко, и не той, которой ты встречаешь друзей. Эта улыбка не предвещала ничего хорошего. Я и сам не понимал, почему так думаю, но что-то внутри меня кричало об опасности, которая исходила от моего брата. - Я очень рад, что ты проводил моего братца, но нам пора! – с этими словами он схватил меня за руку и потащил в сторону дома, я успел только махнуть свободной рукой озадаченному Диме, который продолжал стоять там, как вкопанный. - Паш, я могу сам идти, - выдергиваю руку на лестничной клетке и, бросив на него испепеляющий взгляд, вхожу в открытую дверь, которую Паша как обычно не запер, решив, что ничего не случится, если он на 5 минут отойдет покурить. Пару раз «ласково» назвать своего брата в мыслях, хватило для того, чтобы не начать ссору с ним прямо сейчас. Мне было достаточно ночного приключения, когда он въехал мне в лицо. Разувшись и кинув рюкзак в гостиной на бежевый диван с двумя черными декоративными подушками, перед которым стоял дорогой плазменный телевизор, я прошел в не менее дорого обставленную кухню. Хоть Вера Николаевне и было наплевать на них, но она содержала их, чего порой вполне хватало. Я открыл холодильник и выудил оттуда бутерброды, которые остались ещё со вчерашнего дня, сделанные мной от желания поесть, но не желания делать что-то глобальное и морочиться. На кухню, почти бесшумно, вошел Паша и уселся за стол, подложив руки под голову. - Саш, и давно ты с этим утырком так общаешься? – задал он мне вопрос, заискивающе глядя в точно такие же, как и у него, глаза. - Как «так»? – бросаю я, снова отворачиваясь к холодильнику, доставая парочку пирожинок. - Ну, так, - буркнул брат, продолжая сверлить меня взглядом. Резко оборачиваюсь к Паше и зло выкрикиваю: - Не твое дело. Понял? – от переизбытка чувств, ударяю кулаком по твердой поверхности стола и тут же отдергиваю руку от резкой боли. Значит, когда он приходит с пьянки и я у него спрашиваю, где он был, то он мне отвечает, что это не мое дело. Вот и сейчас тогда это не его дело! Пока я там возился с рукой и негодовал от наглости Паши, то не заметил, как он угрожающе встал из-за стола и, протянув руку ко мне, сжал с силой мою ладонь, второй уже раз за сегодня, и поволок в сторону спальни. Я что-то протестующее закричал, но если честно, то сам не понял, что сказал. Паша толкнул меня в комнату, закрыл дверь на замок и стал наступать на меня. Наверное, единственное, что нас отличало друг от друга, это то, что Пашка был гораздо сильнее меня и накаченее, по сравнению с ним я был дрыщем, что не удивительно. Ведь он был закален в стольких драках, а будучи учеником младших классов занимался боксом, в то время, как я грыз гранит науки сидя дома. Я в который раз убедился, что мой брат намного сильнее меня, когда он раздраженно, но требовательно сжал мое бедро, придвигая меня к себе. - Кретин, больно же! – прошипел я, пытаясь оттолкнуть его от себя, что, естественно, у меня не получилось. - Ты с ним делаешь тоже самое? – рявкнул брат, хватая второй рукой меня за талию. - Что «тоже самое»? – в свою очередь закричал я, не понимаю о чем он вообще. В голове крутилось столько мыслей, но не одна не могла остановиться хоть на минуту, такой дурацкий круговорот событий впервые происходил со мной. «Что имеет ввиду брат? О чем он вообще?» - Я об этом! – рыкнул он и, грубо схватив меня за подбородок, притянул к своим губам. Первые несколько секунд я не мог понять, что произошло? И осознал всю суть только тогда, когда язык брата настойчиво провел по моим губам, просясь внутрь. Сам не понимая, что творю, я приоткрыл рот, впуская Пашин язык, и впился в его губы. От брата пахло сигаретами, но к этому запаху примешивался запах его вкусного парфюма. Язык брата нежно прошелся по моему небу, а потом, нащупав мой язык, ласково погладил его. Я сладко застонал ему в рот от таких приятных ощущений. Мне никогда не забыть мягкость его губ, привкус сигарет и те чудеса, что он вытворял своим языком, доводя меня до вершины блаженства. В следующую минуту все прекратилось, я раздосадовано промычал и облизнулся, пытаясь сохранить вкус губ брата на своих губах. - Так делаете? – выдохнул Паша, наклоняясь к моему уху, обдавая меня снова своим сладким дыханием и запахом парфюма. Первое время я не мог понять о чем он, но когда до меня дошло, то мне во всю глотку захотелось закричать на этого придурка, который так подумал, но в голове словно что-то переключилось, что-то шальное заглянуло ко мне, что-то такое, что лучше бы не приходило, но оно пришло, и вместо твердого «Нет». Я выдал самую безумную фразу, на которую был способен в данной ситуации: - Да. Мы с Димой делаем подобное, - это было сказано так тихо, что я сначала подумал, что Паша не слышал этого, потому что он стоял, как громом пораженный, но вскоре я понял, что он все прекрасно расслышал и мой ответ ему не понравился. Что-то зло рыкнув, он схватил меня за плечи и повалил на кровать, усаживаясь сверху. Он крепко сжал мои запястья вместе. Глядя на своего брата сейчас, меня бросало в дрожь. Сдвинутые брови, поджатые губы, глаза, что лихорадочно блестят, вены, что сильно выступили у него на руках оттого, что он слишком крепко сжал мои руки. Я хотел что-то пискнуть в свое оправдание, но мне не дали произнести ни слова. Паша закрепил руки у меня за головой и с жадностью впился в мои губы, кусая их, целуя, ласково зализывая и снова зло кусая. От такого потока эмоций я лежал, не жив, не мертв. Мне было так приятно, что я боялся спугнуть этот сладкий, манящий сон. Мне просто не верилось, что Паша, восседая на моем животе, яростно целует мои губы, дразня своей близостью. Сердце бешено-бешено колотилось, норовя выпрыгнуть из груди, подобно белке. Когда Паша оторвался от моих губ, то его взгляд не выражал ничего, кроме жгучего желания. - Уж эту часть он точно ещё не отпробовал, - усмехнулся Паша, ныряя рукой в мои штаны и смачно облизываясь. Я дернулся и уставился на брата удивленными глазами. «Я не хотел, чтобы все зашло так далеко!» - пронеслась лишь эта мысль в голове. - Уж прости, братец, – выговорил он и с голодными глазами посмотрел на меня, при этом снимая с моей шеи галстук и завязывая мне им руки. Только сейчас я осознал, в какую жопу влип. Меня охватил животных страх, когда я посмотрел в ледяные глаза брата и понял, что у меня не получится сбежать.