Холодные туннели согревает детский смех. Это уже год с лишним — она лепечет что-то, радостно смеётся и пытается что-то сказать, пусть и безрезультатно. Татара прячет улыбку под маской и втихаря называет Это маленькой принцессой, пока никто не видит. У «принцессы» нет ни трона, ни замка, ни королевства, ни прекрасной диадемы, усыпанной жемчугом и бриллиантами. Вместо этого у неё есть туннели, верный слуга Татара и недавно прибившийся к их группировке Норо, а драгоценности «принцессе» заменяет ярко-красный правый глаз, похожий по цвету на рубин.
Это ест мясо давно умерших людей — ничего другого в подземельях не находится. Татара знает, что на вкус оно хуже свежего, причём настолько, что начинает тошнить. Но выбирать не приходилось. Когда становилось совсем плохо, приходилось есть мясо гулей. Большая часть еды доставалась Это, Татара и Норо питались остатками.
Всё ради столь любимой ими одноглазой принцессы.
Норо, судя по всему, тоже считал Это особенной — Татара слышал, как в тишине этот гуль убаюкивал маленькую девочку, напевая непонятные колыбельные тихим, мелодичным голосом. Норо был не таким уж и плохим парнем, если вдуматься — он учил альбиноса японскому языку, собирал им информацию о туннелях и удерживал в страхе подвластную им территорию.
— Холодной стужей весь мир заметёт, и звёзды сорвутся на землю дождём, принцесса гулей к власти придёт, и мы никогда не умрём, — напевает Татара на родном языке. Это не хочет спать. Гуль поёт ей колыбельную — одну из многих колыбельных, что гули поют своим детям. Колыбельная о несуществующей принцессе гулей, что однажды придёт к власти. В Японии легенды другие — здесь есть сказка о принце гулей, кагуне которого похоже на королевскую мантию, и он не просто приходит к власти — он захватывает весь этот мир.
Татаре не верится, что такое возможно. Им повезёт, если они смогут жить на поверхности, в нормальном доме. Татара бы хотел, чтобы Это получила хоть какое-то образование, да и самому ему не мешало бы выучить японский — всё же, из Норо учитель не особо хороший. А мечты о власти гуль откидывает в сторону.
Глупо воображать себя будущим вершителем судеб людей, когда и в своей судьбе не уверен.
— Так значит, в Китае верят в принцессу гулей, — задумчиво сказал Норо. — Странно, что эта роль отдана девушке.
— Просто, говорят, когда-то Китаем и в самом деле правили гули. И привела их к власти юная безымянная девушка. Её и назвали «принцессой гулей», — Татара задумчиво вздохнул и посмотрел в потолок. — Я слышал от матери, что она была одноглазой, прямо как Это.
— И ты надеешься на повторение легенды, Татара? — сказал Норо.
— Не без этого. Хочется жить в нормальном доме, спокойно ходить по улицам и есть людей в своё удовольствие. Если бы Это смогла повторить эту легенду, всё бы так и было?
— Скорее всего, — сказал Норо. - Ого, а от наших разговоров она уснула быстрее, чем от твоих колыбельных. Видимо, из тебя совсем никудышный певец. Иди спать.
Татара кивнул и ушёл.
— Бойся своих желаний, Татара. Они имеют свойство сбываться, — сказал Норо ему вслед.
***
Сегодня Это убила гуля. Мясо людей кончилось ещё четыре месяца назад. Сначала спасал Норо - он отрывал себе пальцы и перемалывал их в пюре, чтобы можно было есть. Потом они ели недавно прибившегося к их группе паренька - он был так слаб, что не мог сопротивляться. Паренька хватило им недели на две, а потом есть стало категорически нечего. Это с трудом грызла кости, надеясь получить хоть какие-то питательные вещества, Татара пытался найти еду, но тщетно - он становился слабее с каждым днём и не так давно слёг с какой-то непонятной инфекцией.
Гули тоже болеют, и их болезни такие же, как у людей. Это удивительно - сильного гуля может свалить маленькая бактерия. Или вирус? Ни Татара, ни Это, ни Норо этого не знали. Они все были дефектными, асоциальными элементами, никогда не посещали больниц и редко появлялись на порогах школ. Впрочем, знание проблемы её бы не решило - лекарств в любом случае категорически не было.
- Братик опять бредит...- прошептала Это, сидя на холодном полу. Татара звал Йен и мать. Срывался с японского на китайский, с колыбельных гулей на сказки, а когда запас колыбельных и сказок заканчивался, он вопил. Безудержно орал от головной боли, срывая голос, скребя пальцами по стенам. И ему никто не мог помочь, никто.
Его кормили горьким, мерзким, скользким мясом гуля, после чего вырубали метким ударом в висок. Как безвольное животное.
В тот день Это перестала улыбаться.
***
- Не заблудись по дороге домой из школы,- привычное напоминание перед началом учебного дня. Это 10, и она уже почти взрослая, если судить по меркам гулей.
В 24 районе мало кто доживает до такого возраста.
Маленькая девочка в затёртой школьной форме - опаснейший гуль. Если бы кто-то об этом узнал, он бы просто рассмеялся. Такацуки Сен совсем не похожа на гуля. Она умная, добрая, жизнерадостная и понимающая.
Такая, какой должна быть обыкновенная человеческая девочка.
Десятилетний ребёнок умело лжёт, примеряя маски, и это жутко. Она лжёт снова и снова, людям, гулям, самой себе. Бежит, как белка в колесе, без права на остановку.
Каждый день одно и то же.
"- Я пошла!
- Не заблудись по дороге из школы."
Татаре почему-то кажется, что обычно так говорят родители детям. У Это нет родителей, и Норо с Татарой никогда не заменят их.
Это 10. Она почти какуджа. По ночам она сбрасывает все маски и ревёт в голос, круша окружающие туннели. И ей совсем, совсем нельзя помогать.
Потому что это - её жизнь.
На 11 году жизни у Это заканчивается детство. В портфеле вместе с тетрадками пылится рукопись "Дорогой Кафка". На лице навеки застывает маска дружелюбия.
Так надо.
Так правильно.
Потому что Такацуки Сен - одноглазый гуль.
