Скорым шагом смущённая Сакура, забыв про испачканные руки, снова коснулась волос. Стараясь не шуметь, она быстро пересекла узкий коридор, вбегая в свою комнату. На её радость Камелии не было, и, облегчённо выдохнув, она подбежала к зеркалу, намереваясь привести себя в порядок.
— Ах! — протяжно выдохнула Сакура, не веря, что именно в этот вечер, когда поместье встречало знатных гостей, она появилась перед ними в таком нелепом виде. — Как отвратительно!
Схватив пару полотенец, заколку и гребень, она ринулась в купальню, намереваясь отмыть лицо, смущённо краснея, но отчего-то странно улыбаясь.
— Сакура? — Неожиданно возле двери появилась Камелия, одетая в синее парадное платье с белой оборкой на неглубоком вырезе. — Что с тобой? — не сдержав улыбку, усмехнулась она, раскрывая двери. — Я тебе помогу!
Подгоняя Сакуру в купальню, она старалась сдержать рвущийся наружу смех.
Сказать, что Камелию забавляла эта ситуация, — ничего не сказать. Она знала, что глупой сестре не достаёт усидчивости. В такие моменты лицо Сакуры становилось непривычно серьёзным: брови хмурились, а на лбу появлялась едва видная морщинка, губы казались опухшими от нервного покусывания, а после слышалось тяжёлое дыхание. В тусклом свете яркость цветов притуплялась, оставляя загадочность. Камелия знала: стоило Сакуре сотворить нечто эдакое, что знатными кланами не почиталось, — жди беды, или неосторожного слова с её стороны, или буйной тирады о том, что она самая уникальная личность, способная создавать непредвиденные ситуации лишь способностью дышать.
— Меня видели все гости в таком виде, — обречённо выдохнула Сакура, принимаясь отмывать руки в прохладной воде.
— Ты прославишь нас! — смеясь, ответила Камелия, снимая белые перчатки и откидывая косу за спину. — Отмывай лицо и руки, я займусь волосами.
Пропитав водой полотенце, она принялась аккуратно вымывать краску с длинных волос, стараясь не намочить чистые локоны. Тем временем Сакура старательно приводила себя в порядок, мысленно проклиная свою неуклюжесть. Много кто знал, что Сакура всегда прислушивалась к советам Камелии, но мало кто предполагал, что прикосновения заботливых рук действовали словно успокоительное на Сакуру, заставляя дыхание выровняться.
— Ну почему я в нужный момент всегда отличусь? — горестно спросила Сакура, глядя на отражение в воде. — Как я сейчас выйду к ним? — задала она вопрос отражению в надежде, что Камелия даст совет.
— Фугаку-сан поймёт тебя. Думаю, он привык к нашим характерам, — спокойным, несколько убаюкивающим голосом проговорила та и тихо попросила: — Посмотри на меня.
Подчинившись, Сакура увидела добрую улыбку, от чего в очередной раз залилась приятным румянцем. Камелия одобрительно кивнула, убирая остатки краски с губ. Едва видные цветные линии окутывали изящное лицо, заставляя её тереть без того красные щёки.
— Там ещё был его сын, кажется… — Закусив губу и прищурив глаза, вспоминая имя, Сакура замолчала в надежде пробудить до боли знакомый образ в голове.
Конечно, она знала, кто это, но лучший вариант — перестраховаться и услышать краткую повесть от Камелии.
— Его зовут Саске Учиха. Он младший сын Фугаку-сана. Саске старше тебя почти на десять лет, и он в скором времени возьмёт под своё владение земли на востоке, — пояснила та. На лице Камелии отражалась добрая ухмылка, от чего Сакуре с каждой минутой становилось не по себе.
— Ты знала, что к нам кто-то приедет? — выдохнула она, понимая, что опять прослушала информацию и наставления матери. Она прищурилась, вспоминая что-либо, связанное с приездом клана Учиха. — Быть не может! — вскрикнула она, ударив гладь воды то ли от негодования, то ли от обиды.
— Нет, не знала, — отрицательно покачала головой Камелия, внимательно изучая лицо Сакуры, и хихикнула, протирая кожу влажной тканью: — Ты очень смешно выглядишь!
— Тогда почему ты такая нарядная? — прикрыв изумрудные глаза, шёпотом спросила Сакура.
Было видно, что она отказывалась верить, ей. Камелия лишь усмехнулась и, мимолётно посмотрев ей в лицо, отошла.
— Они приехали нежданно-негаданно, а я, услышав от мамы, что к воротам подъехали дрожки Учих, поспешила приодеться, пока ты рисовала, — тихо сказала она.
— Ох, мне нужно срочно переодеть платье, — сравнив подол с небрежной картиной, не в силах ответить сестре что-либо дельное, печально произнесла Сакура.
— Хорошо, — кротко ответила Камелия. — Я буду ждать тебя за ужином.
Плотно закрыв дверь в купальню, Сакура принялась снимать вещи, радуясь, что Камелия позаботилась о пуговицах. Сняв всё, она, ловко заколов волосы в высокую причёску, обмыла ноги и, мысленно молясь духам и богам, оберегавшим её, накинув ночное платье, выбежала из уборной, надеясь, что никто не заметит её в таком непристойном для представительницы высшего света виде. Она снова принялась ругать себя за беспечность и глупость — ведь можно было попросить Камелию принести всё необходимое и ничем не рисковать. Но ведь гениальные мысли приходили лишь после глупых действий. В случае Сакуры это правило действовало безоговорочно.
Тяжело дыша и оглядываясь, она ловко юркнула в свою комнату, облегчённо скользя по стенке, стараясь восстановить дыхание и унять сумбурные мысли.
— Славу богу! — радостным, но невозможно тихим голосом произнесла она, жадно хватая ртом воздух, прислонив ладони к груди.
Страшно представить, что бы сделал отец, узнав, что дочь ходила перед гостями со спутанными волосами и в сорочке, длина подола которой была ниже колен на две ладони. Возможно, он подарил бы пару ударов по голым ступням, а быть может, ограничился бы и нравоучениями. Но в любом случае Сакура не желала быть наказанной, да и портить репутацию была не намерена. Встав с холодного пола, она побежала к массивному шкафу, в темноте казавшемуся монстром. Радуясь, что на роскошном столе с большим зеркалом стояла керосиновая лампа, Сакура дрожащими руками зажгла тлеющий фитиль, озарив комнату тусклым светом.
— Спасибо, Камелия, — благодарно улыбнувшись теням, служившим верными друзьями, произнесла Сакура, раскрывая дверцы шкафа.
Понимая, что времени на изысканный наряд нет, она поспешно сняла с плечиков кремовое платье, надеясь, что несильно заставит себя ждать к ужину.
Тем временем Камелия, сдерживая кашель, распорядилась, чтобы прислуга вымыла краску в творческой комнате. Выдохнув, она ловко перекинула тугой колосок на плечо и, осмотрев короткие рукава-фонарики, спешно поправила длинные перчатки, натянув их чуть выше локтей. Её беспокоило, что такие важные гости, не высылая уведомления о приезде, явились в их дом, поставив Сакуру в неловкое положение. Надеясь, что ничего дурного не произойдёт, Камелия, проклиная скверные мысли, спешно отправилась к матери, чтобы помочь с запоздалым ужином.
— Мама, тебе нужна помощь? — слегка поклонилась Камелия, подходя ближе к ней.
— Приготовь сервиз и столовые принадлежности, думаю, что гости не откажутся от сытного ужина, — улыбнулась Мебуки, помешивая суп.
— Да, матушка, — ответила Камелия, направляясь к гостям.
С каждым шагом она улыбалась всё ярче, невольно представляя Сакуру, наспех забежавшую в гостевую комнату. Почему-то её снова позабавила сцена, разыгравшаяся в гостиной. Камелия никогда не желала зла глупой сестрёнке, но желание увидеть вновь удивлённую Сакуру, отчётливо понимающую, что она сделала нечто из ряда вон, было невероятно сильным.
— Извините, что отвлекаю, но я хотела бы узнать: вы желаете ужинать? — с улыбкой на лице, стараясь откинуть образ испачканной сестрицы, спросила она гостей, войдя.
Саске, доселе тихо сидевший позади отца, невольно посмотрел на Камелию, позволив себе лёгкую улыбку, которую она заметила, слабо кивнув старому знакомому. В конце концов, Камелия была чуть младше него, да и детство они проводили вместе, вечно привлекая внимание Итачи.
— Дочка, конечно! Помоги матери! И да, куда пропала Сакура? — спросил отец, надеясь, что с Камелией всё в порядке, ибо ещё относительно недавно её осматривал врач, настаивая, чтобы она спокойно лежала в кровати.
— Она приводит себя в порядок, — прикрыв губы внешней стороной ладони, смеясь, ответила Камелия, вновь представив удивлённое и озадаченное лицо Сакуры.
— Не зря ходят слухи, что ваши дочери считаются одними из самых красивых девушек, — зная, что в клане Харуно у женщин больше прав, нежели в других семьях, сделал комплимент Фугаку, отмечая, что европейские платья не так уж и дурны.
— О, это да! — издав громкий смешок, ответил Кизаши и добавил: — Они отказали в браке клану Хьюга.
Камелия улыбнулась и поспешила скрыться в другой комнате, понимая, что разговор шёл между мужчинами и лучшими друзьями, которые давно не виделись.
— Это правда, отец? — зная о власти упомянутого клана, поинтересовался Саске.
— Да, друг мой, — ответил Кизаши. — Они у нас воспитаны не так, как другие женщины. В нашем клане традиции несколько различны, но это, позвольте заметить, не говорит о том, что мои дочери глупы и не образованы.
— Я думаю, — подал голос Фугаку, — что лучше тебе узнать о традициях у одной из представительниц клана. Думаю, тебя, как и многих, девушки заинтересовали, — видя сосредоточенный взгляд сына, произнёс он.
— Если интересно, то за ужином я познакомлю вас с младшей дочерью — Сакурой. Она вам всё расскажет. Конечно, вы знакомы с Камелией, но она не отличается сильным здоровьем, и думаю, что после ужина пойдёт к себе, — пояснил Кизаши, сосредоточенно глядя на Саске.
— В самом деле, вы правы, — кротко ответил тот, не уступая ему битву взглядами. — Может, есть вопросы, ответы на которые мне лучше не знать? Ведь мне не было дано раньше видеть такую свободу у женщин, — вежливо заметил Саске. — Хоть я знаю Камелию и немного Сакуру, но этого всё равно недостаточно.
— Думаю, что… — начал было говорить отец, но его перебил мелодичный голос Сакуры, тихо появившейся в дверном проёме.
— Здравствуйте, — низко склонив голову, почтительно поклонилась она, медленно принимая исходное положение, и скромно добавила: — Я хотела извиниться за неловкую ситуацию ранее.
Сакура чувствовала, как бледные щёки стали предательски алеть, словно подставила лицо лучам могущественного светила. Широко раскрыв глаза, она невольно посмотрела на Саске и, тут же отведя взгляд, поправила перчатки. Одетая в точно такой же наряд, как у Камелии, Сакура, пригладив ткань платья, улыбнулась.
— Ступай, помоги сестре, — заметив изучающий взгляд на дочери, строго произнёс Кизаши.
Сакура, поправив заплетённые волосы, покинула гостей.
Лёгкий румянец не покидал щёк. Она спешно направилась в мастерскую, надеясь скрыться от эмоций, рвавшихся наружу. Чувства были сумбурными: не было страстных и волнующих сердце эмоций, когда она, поймав взгляд Саске, подарила ему нежную улыбку. Отличаясь неподдельной добротой и искренностью, она не видела в этом ничего скверного и, решив скрыться в любимой комнате, тяжело выдохнула, глядя, как старая служанка оттирала краску.
— Тори! Я помогу тебе! — качая головой, быстро сказала Сакура, присаживаясь к ней на пол.
— Не стоит, госпожа, — тихо ответила старушка, улыбнувшись.
Тори прекрасно знала, что переубедить Сакуру невозможно, поэтому, поправив белый чепчик, спешно вытерла пол, стараясь убрать как можно больше краски.
— Я помогу! — настойчивее проговорила Сакура.
— Осторожно, Сакура–сан! — громко проговорила Тори — подол кремового платья безнадёжно коснулся испачканного пола.
— Ну нет же! — вскидывая руки, раздражённо протянула Сакура. — Ну почему! — Она вскочила, принимаясь осматривать новое пятно на чистом платье. — Порой мне кажется, что следует сидеть в комнате и не выходить из неё, иначе всё обращу в прах.
— Ничего подобного! — одобрительно улыбнулась Тори, окунув тряпку в ведро. — Тогда бы в этом доме не было столько счастья.
Эта фраза была такой тёплой и искренней, что не могла не приободрить. В конце концов, избавиться от привычек за день невозможно, и об этом знали все, кто имел дело с кланом Харуно. Никто не мог сказать плохое слово… По крайней мере, в открытую. Слухи всегда ходили и будут ходить во всём поместье и за его пределами, вот только никто не посмеет высказаться публично скверно о той, которую защищал даже клан Учиха.
— Вы так считаете? — смущённо спросила Харуно, выпрямив спину. — Надеюсь, что это правда. И всё-таки я помогу вам!
Она подошла к мольберту, на котором находилось полотно и краска в металлических банках.
У тех, кто имел честь присутствовать в качестве гостей клана Харуно в первый раз, всегда возникали вопросы: видеть образованную девушку, разговаривающую с прислугой, было несколько нелепо. Но каково было удивление, когда приезжие узнавали, что несчастным, как казалось, рабам платили жалование. Крестьянам часто выделяли места, в которых они могли проживать с семьёй, а иногда их и вовсе селили около рисовых полей в надежде, что забота о продовольствии будет куда более качественной.
Убедившись, что поблизости нет пятен красок, Сакура ловко освободила руки от перчаток, положив их на полку. Тори упорно оттирала пол, не смея отвлекать её. В комнате слышался плеск воды и едва слышимый звук переставляемых предметов. Собрав с пола кисти, Сакура, надеясь, что ничего больше не случится, принялась поднимать деревянный и довольно тяжёлый мольберт. Но, как всегда, не посмотрев на то, что находилось позади, она сама себе принесла неминуемые проблемы и новые ощущения.
— Госпожа! — вскрикнула Тори, намереваясь как можно скорее подняться с пола, видя, как Сакура не могла справиться с тяжестью досок.
Мольберт вот-вот должен был упасть на стол с керамической посудой, созданной девушками для нового заказа. Не в силах сдержать тяжесть, Сакура протяжно вскрикнула, отчаянно закусив губу. Страх, сковавший тело, мысли, проникшие жаркой струйкой в сознание, отчаянно распространялись в голове, показывая реальность, которая могла неблагоприятно сказаться на авторитете семьи. Всхлипнув, Сакура, растерявшись, крепче сжала тяжёлый предмет, понимая, что упадёт вместе с ним и с полочками, которые хранили настоящие произведения искусства.
— Будьте осторожнее, — мягкий баритон раздался чуть выше макушки Сакуры.
Мужские руки ловко держали проклятый предмет, находясь возле тонких пальцев. Сакура, вздрогнув, выпустила тяжкую ношу, застыв и прижав ладони к груди. Тори осталась на месте, радуясь, что Саске подоспел на помощь, а Сакура и её творчество находилось в порядке. В конце концов, такая глупость не могла принести ничего, кроме разочарования и нового повода для уборки.
Касаясь спиной мужской груди, Сакура невольно подалась назад, прислонив голову к Саске. Стоя в непростительно близких объятиях, она, не испытывавшая таких ощущений, вздрогнула. Приятное тепло и сила, исходящая от Саске и дурманящая разум, пугала. Запах его кожи манил, словно красное вино, распространявшееся по телу. Развернувшаяся к нему Сакура не понимала ощущений; её спаситель непроизвольно шагнул назад. Она, подвластная сумбурным эмоциям, не почувствовав опоры, пошатнулась. Видя, что Сакура могла удариться о твёрдую мебель, он обхватил её за талию, плотно прижав к себе, одной рукой держа мольберт.
— Будьте аккуратнее, — нравоучительно проговорил Саске, медленно убирая руку с тонкой талии, а на бледном лице появилась снисходительная улыбка, отчего–то смутившая Сакуру.
— Да, конечно, — прижав руки к груди и прикрыв глаза, она почувствовала новую порцию смущения.
Это были куда более сильные чувства по сравнению с теми, что Сакура испытывала до этого.
— Спасибо вам, Учиха-сан, — благодарно посмотрела на него она, — за то, что спасли меня и мою картину, — не зная зачем, добавила она, склонившись в низком поклоне, на который Саске лишь слегка, что удивило Сакуру, поклонился.
— Просто повезло, что я перепутал комнаты, — ответил он, закрепив вещь на полу.
Он невольно засмотрелся на картину, на которой были изображены белые лошади, стремительно мчавшиеся по глади нежно-голубого озера. Стуча копытами, они беспокоили чистую поверхность, подбрасывая капли воды. Длинные гривы развевались на ветру, играя с лепестками сакуры. Ярко-красный закат придавал картине шарм, а капли, стремящиеся в небо, окрашивались в кроваво-красный оттенок. Могучие тела животных, казалось, вот-вот оживут и выпрыгнут через полотно, а после так же быстро умчатся куда-то вдаль и будут искать место, в котором смогут наслаждаться спокойствием.
— Это вы пишете? — поинтересовался Саске, рассматривая картину. — Я наслышан о вашем таланте.
Сакура лишь хлопнула ресницами, шумно набрав в лёгкие воздух. Она смотрела на человека, который, как она знала, являлся воином, стоящего в двух шагах от неё, и нервно теребила края платья, засмотревшись на своего спасителя. Смущение не прошло, но чувство защищённости окутало Сакуру, а тема рисования придала уверенности. Она молчала лишь пару секунд, стараясь собраться с мыслями и откинуть то, что её так волновало. В конце концов, скоро она присоединится к Камелии и раскроет ей свою душу, а пока стоит завести умную беседу.
— Да, я. Но она немного испорчена, — встав рядом с картиной, печально улыбнулась Сакура. — Смотрите, — показав на лошадь кремового цвета, принялась объяснять она. — Они должны быть идеальными и вольными. Я хотела, чтобы лошади, словно эталон свободы и красоты, отразили в себе эти понятия. Ведь я считаю, что у этих животных умный взгляд, которому невозможно противостоять! — Она коснулась смазанного глаза. — А их грация и плавные движения? — мечтательно спросила Сакура, медленно проводя пальцами по полотну. — Вам ли не знать, на что способны сии создания? Они идеальны.
Саске с интересом наблюдал за ней, старательно скрывающей желание услышать похвалу. Было странно находиться в этой маленькой усадьбе, в которой, по его мнению, не хватало жёсткого мужского слова. Разговоры слуг, которые почтительно общались с хозяевами, несдержанность девушек при уважаемых гостях, женская вольность и возможность выбирать себе спутника жизни — это всё было таким диким и неизведанным. Было трудно изучить такой необычный внутренний мир клана, но он прекрасно понимал, что должен постараться сделать всё, чтобы не спугнуть Сакуру и лишний раз не оттолкнуть слуг, находящихся непростительно близко к нему. Он знал своё место, осталось лишь ничего не испортить.
— Я привык видеть военных лошадей, — справедливо отметил он. — Видимо, вы говорите о диких лошадях?
Поддержать разговор не составило труда, ведь по одним только глазам Сакуры он мог считать все её чувства. Саске видел, с каким упоением она делилась с ним мыслями, и уловил ниточку разговора, в которой Сакура могла неосознанно раскрыть тайны клана, даже не осознавая этого.
— Вы не правы, — отрицательно покачала головой Сакура. — Эти животные нуждаются в уходе и заботе. В конце концов, иметь белую шерсть и не быть грязными невозможно.
Необычно было слышать такую речь от девушки. Сакура была умна, по словам отца, но скрывала это, прикрываясь очаровательной улыбкой и красотой. Саске мог бы с ней подискутировать, если б разбирался в искусстве, но был человеком дела. Он не любил болтовню, предпочитая уединение, покой и стабильность.
— Тогда о какой свободе вы говорите? Ведь человек будет требовать от них отдачу, присваивая их силу и красоту — высказался Саске, стараясь уловить суть слов.
— Вот и я о чём, — печально выдохнула Сакура. — Желать свободы и быть независимой от кого-то… Нельзя совмещать эти два желания. Если только возможность продолжать верить в такой мир.
В какой-то момент Саске проникся её речью, но, будучи воином, понимал, что она жила надеждой на лучшее. Сакура искала то, что трудно найти. Саске считал, что у всего должна быть крепкая основа, которая будет служить фундаментом для благородных целей, но эта основа не может являться женщиной. Для него этим нерушимым основанием стало уважение и покорность окружения.
Саске лишь выдохнул, понимая, что Сакура жила в мире детских иллюзий, который дарили родственники. Она жила в любви, заботе и взаимопонимании, и, как казалось, на пути жизни злые силы и тоска уничтожат это создание. Он считал, что она совершенно не имела понятия, какие трудности лежали на человеческом пути.
— Что ж, думаю, вы сможете исправить этот брак, — не желая сейчас ломать её маленькое восприятие жизни, произнёс Саске и, получив улыбку и заметив на себе чистый и открытый взгляд изумрудных глаз, слегка улыбнулся. Он понимал, что пока рано рушить такой приятный шёлковый мир, ведь ничто не вечно.
— Думаете? — переспросила она, приподняв плечи. — Я буду стараться, — наклонив голову в сторону, счастливо произнесла Сакура. — Можно вам задать один вопрос?
— Думаю, что да, — кивнул он, отступив на шаг и наблюдая за новой ней.
— Это, скорее, просьба, — засмущалась Сакура.
И казалось, что он понял её без слов. Он прочитал её словно открытую книгу. Сакура, несомненно, была интересна ему. Она манила дорогой обложкой и невероятно интересным содержанием. Каждую страничку, хранившую тайну о ней, Саске стремился узнать, не замечая, как сегодня на его лице появлялись едва видные улыбки.
— Я не скажу вашему отцу, что касался вас, — понимая, чего она опасалась, изрёк Саске, как-то подозрительно посмотрев на старушку, покинувшую комнату.
— Спасибо… — намереваясь продолжить фразу, радостно произнесла Сакура.
— Но при условии, что вы скрасите мне этот вечер, — добавил он, увидев, что лицо Сакуры отразило страх и недовольство, а служанка, доселе моющая пол, затихла, не смея нарушить тишину.
Учиха словно проверял её, желая узнать как можно больше. Всё познаётся через поступки. Он научился не поддаваться влиянию женского обаяния и собирать информацию по крошке, оставляя в красивых речах лишь пару нужных слов.
— Нет! — эмоционально вскрикнула Харуно, гордо вздёрнув нос. — Точно нет!
И он снова прочёл её нелепые мысли. Такая простая, но такая дорогая книга тешила сознание. Ему нравилось, что она не старалась вести себя по-другому. Она вела себя естественно, смущаясь неуклюжести и совершенно не выглядя нелепой. Саске считал, что ум нельзя скрыть за глупыми действиями, да и воспитание, он уверен, было дано самое лучшее — ему лишь повезло узреть настоящее сердце клана.
— Я имел в виду беседу. Хотел узнать о ваших традициях, — пояснил Учиха, улыбнувшись тому, что Сакура тут же покрылась предательским румянцем и смущённо опустила глаза.
— Да, конечно, — засмеялась она, чувствуя неловкость. — После ужина, — закусив губу, усмехнулась Сакура, скрывая блеск глаз. — Пройдёмте за стол.
Отметив, что интерес к ней вырос, Саске направился за ней, взяв её перчатки с полки. Он смотрел на её миниатюрную фигуру и следил за лёгкими шагами. Плавные движения, игривый смех и искренняя улыбка — всё это влекло к ней. И Саске не был исключением. Яркая внешность, опрятная одежда, красивые речи. Пожалуй, эта девушка — лучший что ни есть выбор в жёны. Саске был уверен, что поговорит с отцом Сакуры и с ней о слиянии кланов. Однако зная об отказах, он принялся продумывать речь и действия, которыми сможет сломить притворство Сакуры. Он выбрал ту, которой подарил бы фамилию Учиха. И как он был рад, что его предупредили о вещах, о которых не стоит расспрашивать у Камелии и уж тем более — у Сакуры.
— Сакура, — без почтения позвал он, на что та обернулась. Плавность и игривость исчезла, растворившись в бледно-жёлтом цвете коридора.
— Вы забыли вашу вещь, — нагнав её, произнёс Саске, возвращая перчатки.
Она услышала обращение без уважительного суффикса, а после странное обращение на вы, что настораживало. Но почему-то она была уверена, что человек, следующий за ней на расстоянии двух шагов, не причинил бы вреда, иначе вековые отношения меж кланами вмиг рухнут. В конце концов, Сакура привыкла находиться на виду у мужчин, флиртуя и завлекая их в необычный мир, который являлся для большинства чуждым.
— Да, благодарю, — наскоро натянув перчатки на руки, кивнула она, продолжая идти, на ходу поправляя несколько прядей, выпавших из роскошной косы.
***
Стоило Сакуре явиться к гостям, как Камелия, накрывающая на стол, тут же вручила ей сундучок со столовыми приборами.
— Это твоя обязанность! — пригрозила она, убирая улыбку с лица.
— Я всё сделаю. Но еду не понесу! — возразила Сакура, заставив её озадаченно взглянуть на неё. — У меня талант всё ронять. Я снова замаралась! — Она показала подол платья.
— Я же уже говорила, что ты безнадёжна, — печально произнесла Камелия. — А где Саске-кун?
— Он шёл за мной, но его позвал отец, — ответила Сакура. — А ещё, представь, я испортила свою картину, которую писала больше года! — страдальческим тоном произнесла она, крепко держа тяжёлый ящичек. — Самое главное, что я чуть не разрушила все наши с тобой труды, не умерла сама и не убила Тори!
Сделав несколько шагов к столику, Сакура с шумом поставила на него столовые принадлежности.
— Ты бы точно не умерла, — усмехнулась Камелия. — Прибери здесь всё, а я накрою на стол.
Буквально через полчаса, когда часы показывали семь вечера, стол был накрыт, а члены семьи и гости наслаждались вкусной едой, приготовленной Мебуки. Можно осудить родителей за то, что сервировкой занимались дочери, а не специально обученная прислуга, но, как считала Мебуки, практика никогда не будет лишней.
— А почему Итачи-сан не с вами? — опустив взгляд в фарфоровую тарелку, задала вопрос Камелия, скрывая заинтересованность.
— Он должен на днях явиться в главное поместье, — ответил Фугаку. — Мы возвращались после объезда наших земель с Саске, да и я давно хотел поговорить с вашим отцом о делах.
— Отец, — привлекла внимание Кизаши Сакура. — А как так вышло, что я так плохо знаю Саске-сана?
— Ты у нас была на воспитании в специальном заведении, да и клан Учиха не отличается частыми приездами, — обширно ответила Мебуки.
— Ясно, — выдохнула Камелия. — Спасибо за ужин.
Она поклонилась, положив вилку поверх ножа, чем озадачила присутствующих.
— Камелия? — несколько раз хлопнув ресницами, посмотрела на неё Сакура, словно забывая обо всех за столом.
— Не беспокойтесь. Мне просто нужно отдохнуть, — улыбнулась та, получив кивок от отца, но подразумевая обращение к Сакуре.
— Я позабочусь о сестре, — утвердительно произнесла она, отправившись следом за Камелией, а слуги, обслуживающие стол, спешно убрали посуду.
Снова неописуемая тревога зародилась в её сердце. Видя, что Камелии хуже, Сакура заботливо расправила кровать, не смея сказать и слова о состоянии. Та видела страх, появившийся на лице, и, чувствуя свою вину, постаралась улыбнуться.
— Не нужно. Никогда не притворяйся, когда лишь я рядом, — выдохнула Сакура, распуская её золотистые волосы.
Неизвестное количество времени она, сидя на маленьком стуле, аккуратно расчёсывала мягкие локоны, сидя возле тускло горящей свечи, дожидаясь, пока Камелия уснёт. В конце концов, она чувствовала, что состояние той, кого она любила больше жизни, ухудшалось. Ей оставалось недолго — весь клан знал это и беспокоился.
***
— Тори, Мико, — обратилась к служанкам Сакура, — приготовьте комнаты для наших гостей.
Она накинула на плечи лёгкую розовую накидку, распустив волосы, и вышла на улицу, наблюдая за вечерним небом и кружащимися лепестками вишнёвого дерева. Стоило ли говорить, что она и не могла представить, что такой с виду обычный день принесёт столько необычных вещей, волнения, беспокойства, счастья и неизвестности.
— Смотрю, ты всё-таки пришла. — Саске подошёл к ней, встав рядом.
Он появился неожиданно, да так, что удивление тут же отразилось на лице Сакуры.
— Ну, можно и так сказать, — пожала плечами она, не повернув голову в его сторону.
Сакура знала, что не прийти на встречу грубо, поэтому, собрав всю уверенность, приготовилась отвечать на все волнующие его вопросы, стараясь скрыть то, что постороннему клану знать не следует.
— Вы хотели поговорить, — тихо напомнила она, выпрямив спину.
Саске нравилась эта гордая осанка, ему было приятно слышать её мягкий, но пропитанный стальными нотками голос. Безусловно, ему не приходилось встречать девушек, способных бесстрашно ответить ему. Если б не длинные подрагивающие ресницы, Саске мог бы поклясться, что перед ним самая настоящая бесстрашная богиня, которой стоит молиться, чтобы победить и выиграть не один бой.
— Сакура, — с минуту помолчав, привлёк он её внимание.
— Да, — натянуто улыбнувшись, ответила та, стараясь скрыть волнение, которое окутывало её с каждой секундой, заставляя придумывать планы отступления. Всё-таки на дворе ночь, да и время ужина давно прошло: мало ли что может произойти с девушкой, которая и ящика с посудой унести не в состоянии?
Сакура помнила, что обещала поговорить с ним на увлекательные темы, вот только то, что конкретно его интересовало, не могла предположить. И всё же она не отрицала, что с радостью бы стала его другом или приятной собеседницей, ведь защита и ни грамма надменности манили. В глазах Саске она читала странный азарт и интерес, никак не связанный с тёплыми чувствами. Сакура вообще не видела в агатовых глазах эмоций, по которым могла бы считать его действия — или хотя бы попытаться.
— Может, будем общаться без формальностей? — задал вопрос Саске.
Её не поразил этот вопрос — она не очень-то и любила этикет, из-за которого невозможно увидеть истинную сущность человека. В какой-то степени Сакура была даже рада, ибо день выдался куда насыщеннее, нежели она могла представить.
— Думаю, так будет лучше. Не вижу смысла показывать сдержанную леди после всех вещей, которые сегодня произошли, — усмехнулась она, направляясь в сад. — Я хочу посмотреть на сакуру — там больше лепестков.
Она спешно спускалась с лестницы, придерживаясь за деревянные перила с резьбой.
«Да и сакура меня успокаивает», — самой себе произнесла она. Саске лишь усмехнулся, осторожно шагая за ней.
— Знаешь, около водоёма есть чудесная беседка, думаю, там нам будет удобно общаться, — стараясь выглядеть как можно приветливее, мягко произнесла Сакура, повернув голову к нему.
Неописуемой красоты сад при тусклом свете огня казался таинственным миром, путь в который открывала полная бледно-жёлтая луна и рокот цикад, призывающих людей наслаждаться красотой природы. Прохладный ветерок остужал мысли, а приятное шуршание молодой листвы придавало волшебное чувство, которое разливалось лёгкостью по всему телу. Белая беседка с искусной резьбой находилась меж деревьев, чьи ветви печально склонялись к земле. Поодаль росли фруктовые деревья и цветы-лианы, которые в разгар лета распустятся и украсят ароматом чистый воздух. Это место было таким ухоженным и уютным, что даже Саске оценил работу и труды тех, кто приложил к этому усилия.
— Это моё любимое место, — тихо проговорила Сакура, легонько прикасаясь к выкрашенному столбику.
— А в чём причина? — присаживаясь на скамью, спросил Саске, наблюдая за её действиями.
— Я люблю красоту. Всю красоту. Без остатка. Мир, который мне дарят родные, невероятен. Он настолько чист, что любое опрометчивое действие его уничтожит, — честно произнесла она, присаживаясь напротив. — Смею предположить, что вам интересен именно этот факт.
— Что это за мир? — спросил Саске.
— Это сказка, — по-доброму посмеявшись, ответила Сакура. — Я воспитана не так жестоко, как принято в обществе. Мне дана свобода, которой я дорожу. Я могу высказывать мнение, мысли, даже желания! — с восторгом произнесла она, незаметно для себя прислонив ладони к лицу.
— Это необычно, — кивнул Саске, вслушиваясь в каждое слово. — Ещё в детстве ты отличалась неусидчивостью.
— Я плохо помню вас, — призналась Сакура, слегка покраснев. — Я лишь вспоминаю, как мы играли в догонялки и как вы занимались на заднем дворе поместья.
— Я всё-таки старше, — улыбнулся Саске, глядя ей в глаза.
— Каково быть на службе у Императора? — неожиданно спросила Сакура, чем изрядно удивила его. — Я плохо разбираюсь в ситуации, что происходит сейчас.
— Я ответственен за армию и подавления восстаний, — как можно проще объяснил он.
— А их много? — тут же поинтересовалась Сакура, бесстрашно глядя в глаза Саске, изрядно уставшего от разговоров о политике.
— Достаточно, — тяжело выдохнул он. — Запад старается ввести в нашу страну свои порядки. Император и большинство помещиков против.
— Ваши мысли вечно о войне, а вот мои о том, как бы закончить все дела, связанные с творчеством, — засмеялась Сакура. — В детстве я и подумать не могла, что рисование для меня станет самым важным и любимым увлечением.
— Это и правда удивительно. Ты вечно норовила подраться, — усмехнулся Саске, вспоминая четырёхлетнюю девочку, вечно ворующую деревянный меч.
— Неправда! — возмутилась Сакура, искренне не веря, что лезла в драки. — Я не могла такого сделать! — снова повысила голос она, тут же прикрыв губы ладонью.
— Хочешь сказать, что я лгу? — изогнул бровь Саске, отмечая, что Сакура сохранила долю почтительности и уважения, хотя взбалмошность всё же брала верх.
— Мне некомфортно разговаривать с вами так легко, как вам бы хотелось, — улыбнулась она. — Вы старше меня, опытнее и, скорее всего, приехали к нам не наслаждаться чаепитием.
Саске лишь мысленно одёрнул себя, ругая за излишнюю эмоциональность и несдержанность. Вот только он не собирался сдаваться, оступившись лишь пару раз.
Он глубоко вздохнул. По спине Сакуры пробежалась толпа мурашек, стоило только посмотреть в эти глубокие глаза. Вся его мягкость и снисходительность куда-то вмиг исчезли, заставив её услышать трепет своего сердца. Приятная музыка цикад стала чем-то оглушительным, чем-то, что зарождало в невинной душе чувство непонятного страха. Сакура млела перед ним. Такой тяжёлый, наполненный сталью взгляд мог принадлежать лишь человеку, которому пришлось заниматься самыми ужасными вещами. Казалось, даже воздух испугался этой неведомо откуда появившейся гнетущей ауры. Сакуре с каждой секундой становилось тяжелее дышать, мысли спутались в большой клубок. Она чувствовала, что пропадала, терялась в бездне тьмы.
— Я никогда не вру, — словно ураган посреди жаркого лета, долетели странные слова до её слуха.
— Вы очень серьёзный, — положив руки на колени, тихо произнесла Сакура, слегка кивнув.
Она старалась взять себя в руки, довольная тем, что смогла спрятать взгляд и что спаслась от угрозы, которой бы и не настало. Она была поражена внезапной переменой настроения Саске. Возможно, ему было несколько неуютно находиться возле непокорной и строптивой девицы со странными речами. В конце концов, всех женщин в стране растили, чтобы они следили за домашним очагом, ждали и ублажали мужа, дарили клану наследников и ухаживали за детьми, воспитывая их до определённого возраста.
— Я сдержан и сосредоточен, — решив, что разговаривал не с предателем Императора, а с девушкой, не знающей даже того, что значит оказаться в мужских объятиях, Саске сбавил напор. — Поэтому к шуткам, имеющим дело к моим мотивам, отношусь крайне негативно.
Его голос действительно стал не таким жестоким, но мощь никуда не пропала. Он заставлял Сакуру посмотреть на него по-другому, показать ему в её глазах уважение и, пусть и не полную, покорность. Несколько веков клан Харуно практиковал добровольные браки, которые приводили иногда к хорошим, а иногда и к плохим последствиям. В любом случае развод мужчины, принявшие моногамию, могли получить лишь с вступлением в силу одного из семи пунктов, предусмотренных кодексом Бусидо. Вот только в нём не содержались пункты о том, что женщина могла подать на развод. Ходили слухи, что Император издаёт указ о «Женском праве», но это были лишь выдумки огорчённых сплетниц, чьи мужья не посещали их поместье уже длительное время. В конце концов указ предстал народу в виде рукописи, где прописаны обязанности женщины. Саске же, привыкший следовать чётким приказам, едва-едва мог свыкнуться с мыслью, что какая-то женщина, пусть и бесконечно прекрасная, будет вить из него верёвки.
— Видимо, я правда поспешила. Простите, — склонив голову как можно ниже, начала извиняться Сакура. — Я буду внимательнее, — словно перевоплотившись из непоседливой девчушки в сикони — воспитанницу чайного дома, — как можно элегантнее и почтительнее произнесла она.
Свобода свободой, а покорности её учили с пяти лет. Дети в любом клане, невзирая на статус, воспитывались по стандартной схеме. Конечно же, кто-то обладал лучшими привилегиями и отдавал ребёнка в специальные школы, а кому-то приходилось довольствоваться мудростью родных и близких. Девушек обучали скромности, сдержанности и покладистости, объясняя, что сытые дети и ублажённый муж — их счастье. Будущая жена должна уметь делать массу вещей: готовить целебный отвар и как минимум двадцать блюд, знать все тонкости чайной церемонии, уметь правильно просить прощения у супруга, сшивать части кимоно и многое другое. Мужчин же обучали военному делу и исключительно мужским занятиям: обеспечиванию семьи, службе Императору, пониманию чести.
— А раньше ты в меня за укор с моей стороны кидала чем-нибудь тяжёлым, — удивив Сакуру своим резко сменившимся настроением, проговорил Саске. — Испугалась?
Если б ей удалось видеть себя со стороны, то она непременно бы посмеялась и ужаснулась. Потерянный, удивлённый, наполненный страхом и подозрением взгляд мог быть только у девушки, не сталкивающейся с реальностью жизни. Сакура была похожа на ту, кем была в семь-восемь лет, на ту, кто со страхом смотрел на учителя. И это бы совершенно точно ввело в страх, ведь наказания за неверное исполнение или за недостаточное старание предусматривались. Сакура была бы неприятно удивлена тем, что за полминуты превратилась в покорную ученицу, не имеющую права прекословить. Однако Сакура усвоила важный урок — нельзя водить собеседника за нос, в ином случае выпадет честь оказаться убитой взглядом.
— Я не знаю, что ответить, — в очередной раз приняв своё поражение, дрожащим голосом произнесла она, всё так же не поднимая головы.
— Отчего же? — надменно ухмыльнулся Саске, смотря на бесстыдно разбросанные по столу волосы.
— Ну… Вы быстро меняете тему разговора, — тут же ответила она, мысленно выругавшись.
— Подними голову, — как-то требовательно произнёс он, поднимая кончиками пальцев лицо.
Сакура тут же вздрогнула, отпрянув и широко раскрыв глаза. Что в них читалось? Трудно сказать — эмоции, отражённые в малахитовых глазах, поочерёдно сменялись, а в голове зарождались мысли, от которых становилось душно и жутко. Сакура просто потерялась, не зная, куда деть себя. Он коснулся её без согласия. Это было оскорбительно и неуважительно. Да, она должна слушать мужчину и не сметь перебивать; должна слушаться указаний, чтобы не опозорить честь семьи. Но разве Саске имел право касаться её лица, пусть даже кончиками пальцев? Сакура была уверена, что она хозяйка положения, она — Харуно. Она — наследница состояния. Она та, кто шёл вразрез с обществом. Та, кто находилась у себя дома, в своём саду, под защитой отца и прислуги.
— Мне страшно… Определённо страшно, — высказалась она, пугаясь своих слов. — Но и вы не смейте делать то, что вам вздумается. Следуйте тем правилам, которым обучены, — стараясь придать лицу серьёзный вид, скрыть волнение и дрожь в голосе, медленно, но с чувством собственного превосходства высказалась Сакура, прекрасно зная, что его этой угрозой можно лишь насмешить.
Ощущение, что она постаралась защитить себя, не забыв про гордость, льстило и подогревало азарт. Нужно лишь вовремя остановиться, чтобы не случилось глупостей, от которых пострадает не только Саске, но и она сама.
— Я ничего тебе не сделаю, — вдруг сказал он. — У меня на твой счёт другие мысли.
Сакура слегка выдохнула, тут же отвернувшись.
— Я точно не могла лезть драться к вам в детстве, — быстро ответила она, прикрыв ладонью губы. — Думаю, нам пора в поместье. Слуги точно всё приготовили, я перед уходом им велела.
— Ты мне оставила шрам на ноге, бросив в меня ведро, — невзначай добавил Саске.
Было видно, что у Сакуры весь мир перевернулся. Он будто пропустил всё, что она вещала несколько мгновений назад. Однако вывод был сделан довольно быстро и чётко: нужно опасаться Саске. В конце концов, ей ещё надо выяснить истинную цель близкого знакомства с ней, хотя и нетрудно догадаться — просто хотелось услышать и красиво отказать. И всё же… Он уже давно не запугивал её, а лишь приводил в чувства, возвращаясь к первоначальному разговору.
— Да? — удивилась Сакура, отчего-то смутившись и покраснев, отводя взгляд. Эта его фраза была сказана небрежно и внезапно. Значит, сны, которые её преследовали, и рассказы Камелии о её бунтарстве в детстве имели долю правды.
— Именно, — подтвердил Саске, наслаждаясь новым образом Сакуры.
Он даже был уверен, что она бы согласилась быть его женой, стоило надавить на неё сильнее. Но нужно было идти иным путём, который она выберет. Путём, с которого не свернёт до самой смерти. Саске прекрасно знал, что Кизаши с превеликим удовольствием отдаст дочь под защиту имперского знамени, дело оставалось лишь за тем, чтобы она намеренно стала его. В конце концов, это дарованное право давать отпор мужчине невыносимо раздражало.
— Больно было? — поинтересовалась она, не осмеливаясь встать с места.
— Скажем так, ты постаралась от души, — мягко ответил Саске, устало прикрыв глаза, зная, что снова поглотил Сакуру в свою игру.
Вдруг её сознание начало рисовать мутные картинки из детства, где она кидала в парнишку нечто тяжёлое, а сама убегала , тут же спотыкаясь о подол кимоно. Глаза Сакуры странно заблестели, от чего она пару раз непроизвольно мотнула головой, отгоняя приятное наваждение.
— Так это я тогда с Фугаку-саном столкнулась в коридоре, после чего меня заставили извиняться перед тобой! — вдруг засмеялась она, тут же прикрываясь тыльной стороной ладони. Отчего-то ей вмиг стало тепло и спокойно, комфортно и неудобно одновременно. Сакура зажмурила глаза, качая головой. — Я думала, что это всё моя фантазия.
— Мы потом вместе ощипывали траву в саду, — продолжил Саске, но Сакура тут же перебила, странно глядя на него из-под густых ресниц:
— За нарушение дисциплины в твоём клане, — вновь хихикнула она, глянув на полную луну и переведя взгляд на Саске. — Я и правда была шумной!
Сакура словно вспомнила о сладком и волшебном мире, отодвигая страх и смятение на второй план. Она медленно вспомнила юношу, с которым виделась так давно, что приятные отрывки из детства просто испарились, превращаясь в сон, спутанный с реальностью. Ей стоило задуматься о будущем — подходил возраст, когда придётся выбирать будущего супруга, а ведь было столько возможностей, что она сбилась со счёту. Стоит записать имя Саске в свою память — в конце концов, было в нём что-то необычное и притягательное.
