"Black butler: lose control"

Столовая в замке отвечала всем мыслимым параметрам для комфорта и уюта. Гладкий коричневый пол, посередине которого выложена мозаика в виде четырёх коричнево-белых кругов, белые стены с тонким золотистым рисунком, высокий белоснежный потолок с тремя золотыми люстрами со множеством хрустальных подвесок. Оба окна в комнате большие, арочного типа, начинающиеся прямо от пола и занавешенные светло-золотистыми портьерами и невесомым тюлем. Возле двери — комод из тёмного дуба с золотистыми узорами, два таких же, но поменьше, располагаются по обе стороны одного из окон. Львиную долю пространства занимает длинный высокий обеденный стол из тёмно-вишнёвого дерева с золотистой резьбой, накрытый белой скатертью, и несколько кресел из белого бархата. На столе, кроме всевозможных лакомств, в высоких хрустальных вазах стоят, источая приятный лёгкий аромат, букеты из белых лилий. Но ничто из этого сейчас не может отвлечь Дельфиниум.  — Значит, Zelle и Degen, — девушка в задумчивости водит десертной ложкой по кремовой розе на пирожном. — Эдвард говорил об этом виде алхимии. Знаю, что эти виды атак очень сильны… Но, Себастьян, как же он смог причинить такой вред тебе?! Демон, сидевший в кресле напротив девушки, пожал плечами. Небрежно, однако за этим скрывалась… радость. Безумная тем, что он не мог её испытывать. Не имел на это права, но всё же она была. И на мгновение Себастьян позволил себе расслабиться и насладиться этим. Дельфиниум волновалась за него.  — Если бы я не захотел, ничего он бы не смог мне сделать, — брюнет усмехнулся. — Мне нужно было выяснить, на что они оба способны, поэтому я почти не сопротивлялся. Несколько секунд девушка молчала, обдумывая услышанное, а потом вдруг резко вскочила со своего места. Цветы в вазах заколыхались от резкого порыва воздуха.  — Что?! Себастьян, о чём ты думал?! Эдвард мог убить тебя! На это брюнет отреагировал спокойно, лишь приподнял вверх правую бровь. Если бы эти слова не были продиктованы заботой о нём, он бы, пожалуй, обиделся. Макалистер смог бы победить разве что Дельфиниум. Рикардо, хоть и был оборотнем, по возможностям превосходил его.  — Не мог. Видишь ли, дорогая, все приёмы, которые он использовал, годятся лишь для мелкой шушеры. Я же Рыцарь Ада. Чтобы уничтожить меня, потребуется кое-что посерьёзнее алхимии и железа. Отодвинув стул, гомункул подошла к окну и обхватила себя руками за плечи. Несомненно, в словах её любимого была доля правды… но она никак не могла отделаться от жуткой картины: Себастьян стоит посреди холла с выколотыми глазами, залитый кровью. От одного этого, пусть и давно минувшего, воспоминания ей становилось плохо. Девушка с радостью готова была вытерпеть любую боль, лишь бы никто не мучил Себастьяна. Он дорог ей. Он нужен ей. «Неужели это и есть та самая человеческая любовь?» Себастьян подходит к ней и, бережно обняв за плечи, прижимает к себе, чувствуя, что сдаётся всё больше и больше. Странно: он думал, что после Его гнева и кары он лишился подобных чувств. Долгое время была лишь ненависть. Почему они были обязаны любить этих жалких, эгоистичных и лживых тварей, которые слишком многое о себе возомнили? Но, поди ж ты, нашлась среди них одна. Та, что человеком не была… и одновременно, в ней было всё, за что их можно было бы полюбить. Беззаветная преданность. Самопожертвование. Доброта. Чистая и искренняя любовь.  — Я рядом, — тихо произносит демон. — Тебе не нужно больше бояться. «Тебе нужно бояться не за меня, а меня, » — вот что ему следует сказать. Но демон малодушно отгоняет от себя эту мысль. Время ещё не пришло. У него есть ещё несколько дней. Дельфиниум, слегка поведя плечами, высвободилась из объятий и взглянула в тёмно-бордовые глаза демона. Он легко улыбнулся, словно бы подтверждая правоту своих слов, и девушка просияла улыбкой в ответ. И в самом деле, он жив и сейчас рядом с ней. Эдвард не смог победить — и не сможет, пока они вместе. А Себастьян откровенно любовался ею. Гомункул, не человек, кукла — вот те слова, которыми стоило бы её назвать. Она не была рождена, её создали как подтверждение своему эгоизму. Марионетка, которой выпала поистине незавидная доля. Никто и никогда не задумывался о чувствах Дельфиниум Макалистер. И вот сейчас — она вся сияет от счастья. И, глядя на эту улыбку, демон произносит то, что изначально говорить не собирался. Он хотел пойти один — так у него было бы больше свободы в действиях, но сейчас понял, что не сможет не взять девушку с собой.  — Сегодня вечером в доме Гавенморов дают благотворительный бал-маскарад. Соберутся представители знати и некоторые из магов. У меня есть два приглашения. Прошу тебя оказать мне честь и стать моей спутницей на этом мероприятии. Лишь на секунду Дельфиниум заколебалась, так некстати вспомнив Эдварда. Но все её сомнения тотчас рассеялись, стоило ей взглянуть на любимого. Конечно, бояться нечего. С ней всё будет хорошо, Себастьян её защитит. Он будет с ней рядом. Он ведь хочет этого, иначе бы не относился к ней так тепло. Ослепительный.  — Для меня это будет большим удовольствием, Себастьян, — улыбнувшись, гомункул присела перед ним в изящном реверансе. Демон, подойдя к столу, вытащил из вазы одну из лилий, обломил её стебель и аккуратно заправил в причёску Дельфиниум. От этого неожиданного для неё жеста девушка смущённо опустила ресницы, но, спустя секунду, вновь подняла взгляд. И такой прекрасной она была в этот миг, что на секунду демон подумал, что находится в своём родном доме. Ослеплённый.  — Идём, — он подаёт девушке руку, жалея о том, что это мгновение нельзя продлить. — Нужно подобрать тебе подходящее для случая платье. … — Как работается самостоятельно, Эрик? Слингби, в этот момент составлявший отчёт по прошедшему делу, обернулся и с улыбкой кивнул, увидев стоявшего в дверном проходе Кэри Хамфриза. Он был одним из уважаемых работников в департаменте «Несущих смерть» и подготовил нескольких замечательных работников из новичков, среди которых был и сам Эрик. Успешный в карьере, Кэри женился на красавице Мэрилин Кларк, а вскоре у них родился сын Алан. Выглядел старший Хамфриз представительно, но с неким налётом роскошной небрежности, который Слингби подсознательно и копировал. Высокий и гибкий, с белоснежной кожей, мягкими чертами лица, широкими тёмными бровями, чуть вздёрнутым носом, квадратным подбородком и ямочками на щеках, он сам ещё походил на стажёра. Тёплый взгляд зелёно-жёлтых глаз и длинные вьющиеся каштановые волосы, которые Хамфриз постоянно носил распущенными, довершали внешний образ. Одет Кэри был в плотную белоснежную рубашку и тёмно-синий костюм-тройку: жилет, пиджак, наброшенный на плечи, и брюки. Сев рядом с Эриком, мужчина внимательно пробежался глазами по отчёту и довольно кивнул.  — Рад, что ты так быстро всё схватываешь. Тем более, что первое задание у тебя было весьма неординарным. Слингби невесело кивнул; признаться, его до сих пор преследовал запах палёного мяса.  — Да. Боевой оборотень, убитый магессой. Многое бы отдал за то, чтобы узнать, что там творится. Это одновременно было и правдой, и пробным камешком. И Кэри среагировал: кивнув, шинигами, отличавшийся здоровым любопытством, встал и принялся мерить шагами кабинет, одновременно говоря:  — Согласен с тобой. Жаль, что нам нельзя вмешиваться в дела людей и магов. У Мэрилин есть знакомые в магических кругах: сейчас там все чем-то очень взбудоражены. Хотелось бы знать больше, но увы. Отложив в сторону папку с отчётом, Эрик взял кружку с давно уже остывшим чаем и сделал несколько глотков. В другое время он, возможно, и пропустил бы этот случай, но не сейчас. Не сейчас, когда там был явно замешан кое-кто дорогой ему.  — Верно. И мне кажется, что это имеет отношение к Дельфиниум. Хамфриз, перебирающий папки с делами, обернулся и, усмехнувшись, тряхнул волосами. Он знал, о ком говорит Эрик — девушка, чьё появление на свет было тайной даже для шинигами. Но уж слишком часто Слингби о ней упоминал. Впрочем, если она действительно столь прекрасна, как о ней говорит его подопечный, причина довольно ясна.  — Эрик, уж не влюбился ли ты? На миг жёлто-зелёные глаза молодого шинигами изумлённо расширились: признаться, он не думал, что его беспокойство кто-то истолкует подобным образом. Слингби не привык врать себе и признавал, что безумно желал бы, чтобы события разворачивались так, как и предполагает Кэри. Но увы — чему не дано случится, то и не случится.  — Нет, Кэри, — отставив кружку, Эрик на миг отвернулся и продолжил. — Я молод, но не глуп. Желать ту, которая никогда не будет принадлежать тебе, это сродни мазохизму. Восхищение её красотой… оно не перерастёт в нечто большее. Но тем не менее, мне её жаль. Единственная в своём роде, она умирает, заключив контракт с демоном. Если бы нам можно было помочь и изменить судьбу хотя бы одного из людей, я бы, не раздумывая, помог именно ей. Я знаю — не понимаю, откуда, но знаю! — она этого достойна. Пламенная речь Слингби и непоколебимая уверенность, прозвучавшая в его голосе, заставила Хамфриза испытать прилив гордости. Первое, чему шинигами должны обучать стажёров: не привязываться ни к кому из людей и в любой ситуации оставаться холодным и расчётливым. И он был искренне рад, что его подопечный оказался не таким.  — Это очень хорошо, Эрик, — голос Кэри в этот момент сорвался, но всё же он нашёл в себе силы продолжить. — Это замечательно. Сострадание может помешать в нашей работе, но я рад, что в тебе оно живо. А с этой девушкой всё будет хорошо. Я почему-то уверен в этом. Усмехнувшись — такими словами можно было успокоить разве что Алана, — Эрик сделал вид, что сосредоточился на отчёте. Но на самом деле о работе молодой шинигами сейчас думал меньше всего. Почему-то именно сейчас ему вспомнился тот демон, которому Дельфиниум так безраздельно доверяла, и которого даже готова была защищать. Контрактер. Это значило, что ничего уже не будет хорошо. Сколько бы ни было отпущено блондинке, в конце демон сожрёт её душу. И на это она пошла добровольно. От осознания этого факта у Эрика на какой-то миг защемило сердце. Всё же, жаль, что им нельзя вмешиваться!.. Но с другой стороны… В тех мыслях, что посетили его сейчас, Слингби бы не признался и под пытками. Он проклинал себя, обвиняя в малодушии, но всё же ничего не мог с этим поделать. Шинигами был рад тому, что ему не придётся забирать душу этой красавицы. Такой поступок был бы испытанием, которого Эрик Слингби не выдержал. … — Себастьян, ты уверен, что мне стоит идти? — наверное, в сотый раз спросила гомункул, кутаясь в меховую белую накидку. Демон кивнул, ободряюще улыбнувшись.  — Да. Мы же договорились.Но, если ты передумала, я тоже не пойду. Поёжившись — не от холода, а от нервного напряжения, — блондинка бросила быстрый взгляд в окно кареты на особняк, в котором должно было состояться торжество, а затем тяжело вздохнула. Если бы всё зависело от неё, она бы тут же приказала кучеру возвращаться. Но здесь были Себастьян. А ему нужно было посетить это мероприятие.  — Хорошо. Я иду с тобой. … Дворецкий, стоявший в дверях особняка Гавенморов, в чьи обязанности вменялось составлять списки гостей и проверять приглашения, на мгновение изумлённо поднял бровь, когда увидел приближающуюся к нему пару. И вызвана такая реакция была вовсе не тем, что ранее у своих господ он их не видел. Уж слишком яркой и запоминающейся была пара. Высокий молодой человек, облачённый в белоснежный костюм, расшитый серебристой нитью, с белой идеально выглаженной рубашкой и белыми же перчатками. На тёмно-синем галстуке красуется единственное украшение: брошь в виде руки из серебра, держащей рубин; иссиня-чёрные волосы собраны в низкий хвост белой лентой, а черты лица полускрадывает белая с серебром маска в виде крыльев ангела. Но мужчина видит глаза незнакомца: тёмно-вишнёвые, сверкающие и глубокие. И от этого взгляда ему становится страшно и дворецкий спешно переключается на спутницу незнакомца. Она ступает так невесомо, точно летит над землёй, держась за руку своего кавалера. На плечах меховой палантин цвета свежевыпавшего снега. Вот от резкого порыва ветра он распахивается, являя взору мужчины прекрасные изгибы тела, облачённого в пышное платье сапфирово-синего цвета с узором на юбке, напоминающем крылья птицы. При ходьбе складки наряда слегка развивались, от чего казалось, что это и не узор вовсе, а настоящие перья. Белые — таких раньше мужчине никогда не доводилось видеть — волосы завиты в локоны, аккуратно уложены на левое плечо и украшены резной полукруглой диадемой из серебра и бриллиантов, в центре которой располагается небольшой овальный сапфир. В ушах слегка подрагивают длинные серьги, составляющие один ансамбль с диадемой, вот только подвеска-сапфир у них в виде капли. Длинные белые перчатки обрисовывают изящные руки, а нежное лицо с полными розовыми губами наполовину скрывает карнавальная синяя маска, украшенная тонкими серебристыми узорами. Но она не может скрыть необыкновенных глаз, в сиянии своём способных затмить все драгоценности мира. Незнакомка божественно прекрасна. Способная в своём сиянии затмить луну и солнце. Но вместе с этим есть в девушке что-то, что заставляет сердце терзаться смутным предчувствием беды. Уж слишком она прекрасна… словно и не из этого мира. Аромат какого-то экзотического цветка плавно растекается в пространстве, когда странная пара подходит к дверям.  — Добрый вечер, мсье и мадам, — учтиво кланяется дворецкий. — Могу я узнать ваши имена для того, чтобы внести их в список? Вздохнув так тихо, что даже Себастьян едва сумел это уловить, Дельфиниум протянула мужчине приглашение.  — Пожалуйста, возьмите. Дельфиниум Макалистер. И я не мадам, а мисс. Вышколенный дворецкий ничем не выдал изумления этой поправкой, лишь с неизменной учтивостью слегка наклонил голову. Странно — они казались счастливой семейной парой. Конечно, Гавенморы устраивали маскарад, а это накладывало на мероприятие определённый… флёр, но на куртизанку блондинка тоже не была похожа.  — Прошу извинить меня, мисс. А Вы, молодой человек…? Себастьян на мгновение прикрыл глаза. У него уже была заготовлен ответ на подобные вопросы, но почему-то именно сейчас он вспомнил… своего брата. Золотые Врата, возле которых тот по долгу службы проводил большую часть своего времени, сияние его брони, длинные каштановые волосы, украшенные золотым лавровым венком, серьёзные серые глаза. Они были очень дружны до тех пор, пока в роковой час брат не поднял против него меч. Первым. Он был первым, из чьих уст прозвучало то ненавистное для демона слово. «Предатель!»  — Моё имя Себастьян. Себастьян Михаэлис. Дельфиниум недоумённо изогнула бровь: раньше демон не говорил ей о том, что взял фамилию. Но, судя по его абсолютно спокойному лицу, придумана она была уже довольно давно. И звучала очень красиво, вызывая в голове гомункула какие-то смутные воспоминания о разговоре, слышанном ею довольно давно…  — Хорошо. Прошу, проходите. Удачного вам вечера. Рука гомункула сжала Себастьяна за локоть. Не сильно — он скорее почувствовал её волнение, нежели ощутил движение. Повернувшись к ней, демон нежно накрыл её пальцы своими.  — Ещё не поздно…  — Нет, — Дельфиниум перебила его в самом начале фразы. — Идём. Просто прошу, не покидай меня там надолго.  — Я не смогу надолго оставить тебя. «Почему всякий раз, когда я вижу её улыбку, мне становится всё труднее лгать ей?» … После очередного, кажется, десятого по счёту танца с неизвестным джентльменом, Дельфиниум спешно откланялась и поспешила отойти к одной из высоких белоснежных колонн, разделяющих стены бального зала на арки, и украшенных красиво драпированной алой тканью. Девушка очень устала и поэтому использовала эту возможность для того, чтобы слегка отдохнуть и отправиться искать Себастьяна. Демон куда-то исчез вот уже полчаса назад, сказав только, что ощутил присутствие Эдварда и кого-то, неизвестного ему. Разумеется, он заверил, что не упустит её из виду, но Дельфиниум всё равно было страшно. В таком месте и среди огромной толпы людей она находилась впервые. И совсем одна. Бальный зал Гавенморов поражал своими размерами. Высокие стены, как уже отмечалось, разделённые на арки, на уровне примерно метра над полом с летящими ввысь стрельчатыми окнами и небольшими балконами, на которых то тут, то там слышался игривый смех дам и страстные речи кавалеров. Пол и потолок выложены мозаикой, изображающей ночное небо, а свечи в десяти золотых люстрах горят совсем неярко, создавая нужную атмосферу полумрака и тайны. На небольшом возвышении у дальней стены играет оркестр, а по залу снуют слуги, предлагая различные напитки.Несколько пар кружатся в танце… хотя танцем это можно назвать с большой натяжкой. Женщины, развязно хохоча, слишком уж плотно прижимаются к мужчинам, обнимая их руками за плечи, а кавалеры, пользуясь представленными возможностями, распускали руки, позволяя себе не только вести партнёрш в танце, но и гладить их по спине, и даже сжимать бёдра. Дельфиниум, которой уже несколько раз приходилось пресекать подобные посягательства на неё саму, никак не могла понять, почему это нравится остальным. Лично ей это было неприятно, когда её касался кто-то, кроме Себастьяна. Да и насколько она могла заметить во время недолгих прогулок, в обществе не допускалось подобного здешнему распутства. Так почему же здесь, на балу одной из уважаемых семей допускают подобное?  — Возьми. Я подумал, что тебе не помешает освежиться. Услышав родной голос, гомункул радостно обернулась. Себастьян, казалось, возникший буквально из воздуха, улыбаясь, протягивал ей высокий хрустальный бокал. Осторожно взяв его, девушка принюхалась, чем вызвала смешок демона.  — Это не вино. Просто холодный сок. Яблочный.  — Я… эм, хорошо, — не зная, что и ответить, Дельфиниум делает глоток, а затем неожиданно для самой себя озвучивает свои мысли. — Себастьян, почему они себя так ведут? Скрестив на груди руки, демон окидывает пристальным взглядом бальный зал, словно пытаясь понять, кого блондинка имеет в виду, однако через секунду понимает, о чём в действительности идёт речь. Конечно, разве могло это невинное создание как-то иначе истрактовать творящееся здесь? Чистая, словно первый снег, девушка не понимала, как люди могут вести себя так распутно. И, учитывая то, что видела она лишь малую часть, это было вдвойне забавно. Интересно, что бы гомункул сказала, узнав, чем занимаются эти люди из высшего общества, едва им перепадает возможность уединиться? Себастьяну доставляло истинное наслаждение наблюдать за смущением Дельфиниум. Первый её бал. Нежная юная дева, столь невинная и хрупкая, но затравленная окружающей грубой действительностью. Она и не подозревала, что сказка может быть такой. И это делает её душу для него ещё желаннее. Влюбившись в демона, испытав всё то, что выпало на её долю, увидев этот маскарад, Дельфиниум тем не менее не потеряла того, что так привлекло демона в ней: своей детской невинности и непосредственности. Того, за…  — Собственно, так люди и ведут себя в подобных случаях, — обрывая себя, отвечает брюнет. — Спрятавшись за масками, уверенные, что им всё сойдёт с рук, они как раз и становятся настоящими: похотливыми, грубыми, мерзкими тварями, думающими лишь о том, как сиюминутно удовлетворить свои желания. Такова их природа, их суть. И это осталось неизменным на протяжении нескольких тысячелетий. Дельфиниум, почти не обратив внимания на последние фразы, внимательно смотрела в казавшиеся в таком свете рубиново-алыми глаза демона. Показалось ли ей, или и впрямь в голосе любимого она уловила тоску?  — Но не все же они такие. Уилл, Эрик… они ведут себя иначе. Да и на улицах города я подобного не видела. И вновь упоминание девушкой златовласого красавчика заставило демона недовольно нахмуриться. Шинигами пробуждал в нём собственнические инстинкты. Будь этот Эрик здесь, он бы ни за что не оставил Дельфиниум одну. Он ревновал.  — Такие. Просто на улице они без масок… хотя нет: это здесь они настоящие. Такие, какие и есть. Лживые, развратные, тупые создания. А что касается твоего драгоценного Эрика… Яд, которым пропитаны слова Себастьяна, бьёт девушку больнее хлыста. Почему, откуда такая ненависть? Да, она прожила мало на свете, но успела понять, что все разные. И пусть у здешнего общества рамки приличия были размыты, но не означает же это, что так у всех! И это высказывание. «Твой драгоценный Эрик.» К чему говорить подобное? Неужели он не понимает…? И, что было не менее странно, почему демон вдруг прервался?  — Странно, — произнёс демон, словно бы забыв о том, где находится, но отвечая этим девушке на немой вопрос. — Такой энергетики я не припомню… Дельфиниум, ты можешь дать мне слово, что останешься на этом месте, что бы ни случилось? Я отойду буквально на несколько минут. Если почувствуешь опасность, зови меня через метку. Не дожидаясь ответа, демон двинулся через толпу танцующих к выходу. Вздохнув, гомункул прислонилась плечом к колонне. Все мысли, кроме одной, сейчас вылетели у неё из головы. Неужели Эдвард, которого до сих пор на балу не было, решил всё же пожаловать? Нет, вряд ли. Себастьян же сказал, что аура ему не знакома. И почему она ничего не чувствует?  — Вам не нравится здешнее общество? Вздрогнув от неожиданности, гомункул взглянула на подошедшую к ней женщину, одетую в алое, расшитое цветами из рубинов и янтаря, домино. Лицо её скрывала глухая золотистая маска с затейливой резьбой, а волосы убраны под капюшон. Но тон незнакомки был вполне дружелюбным, да и стояла она от неё на безопасном расстоянии, так что девушка рискнула ответить:  — Добрый вечер. Я просто ожидаю своего молодого человека. Но Вы в чём-то правы: здесь, по крайней мере, очень душно. Рассмеявшись несколько фальшиво, девушка протянула блондинке один из двух бокалов с белым вином, которые держала в руках. Из чистой вежливости гомункул приняла его, про себя удивившись тому, зачем незнакомке второй: маска бы не позволила ей сделать ни одного глотка.  — Понимаю Вас. Мой муж заставил меня надеть такой закрытый костюм, чтобы на меня никто и не посмотрел, и покинул меня, оставив зачем-то своё вино. Рада, что оно хоть кому-то принесёт пользу. Выпейте, прошу. Оно поможет Вам расслабиться… уйти от проблем… забыть всё… Глухой из-за маски голос словно бы гипнотизировал, обволакивал, проникал во все уголки сознания. Музыка, смех пар, разговоры ушли на задний план. Как заворожённая, Дельфиниум поднесла бокал к губам…  — НЕТ! Будто очнувшись от долгого сна, блондинка вздрогнула. Вино расплескалось от неловкого движения руки, пролившись на пол. И если бы гомункул могла увидеть лицо незнакомки, то закричала бы от ужаса: до того исказились в ненависти её черты. Но всё внимание Дельфиниум приковал Себастьян. Демон стоял в двух шагах от них; его прекрасное лицо освещала лёгкая полуулыбка, а правая рука была вытянута в сторону гомункула. Казалось, он просто увидел старую знакомую и подошёл, чтобы поприветствовать её. Но его выдавали его же собственные глаза. Их настоящий цвет сейчас невозможно было даже различить. И дело вовсе было не в маске. Зрачки демона расширились настолько, что казалось, что радужка абсолютно чёрная. Заглянуть в этот миг в них было всё равно, что смотреть в яму, которую роют для того, чтобы она стала чьей-то могилой, столько ужаса и боли было там. Он беспокоился за неё. Дельфиниум даже не обратила внимание на поспешное бегство незнакомки в домино. В голове у неё шумело, а разум помутился. Звуки доходили так плохо, словно бы она была закутана в несколько слоёв пуха. Не осталось ничего, кроме глаз Себастьяна: чёрных, жутких, страшных… Казалось, что её затягивает в водоворот, под воду, и спасения нет.  — Ты в порядке? Тебя… тебе ничего не сделали? Резко приблизившись, Себастьян берёт руки девушки в свои, отшвыривая злополучный бокал. Дельфиниум качает головой, пытаясь сосредоточиться — воздействие внушения ещё не до конца прошло, — затем поднимает взгляд и наконец-то улыбается. Слабо, одними уголками губ, но для брюнета эта улыбка желаннее всего на свете. Девушку не ранили. С ней всё хорошо. Он успел. В последний момент, но всё же. Планам Имиэлль не суждено было сбыться. Себастьян знал, что приспешница Эдварда на маскараде. Но и не думал, что она решится подойти к Дельфиниум, не имея сколь бы то ни было надёжной защиты, поэтому и отвлёкся на вновь прибывшего. Хорошо, что, не переставая всё же следить за контрактером, он заметил изменение магического фона, означающее направленное воздействие на разум жертвы. Гомункула смогли загипнотизировать. Плохо: это означает, что силы её почти на нуле, что, учитывая потерю крови, неудивительно. Но с этим можно справиться. А вот если бы произошло непоправимое… В бокале был яд. Запах фрезии и меди не оставлял сомнений. «Последний поцелуй». Яд медленного и крайне мучительного действия. Если бы Дельфиниум выпила его, то через пять минут почувствовала бы головную боль, затем тошноту, боль и жар, а затем, уже полностью парализованная, погибла бы, когда яд разрушил сердце. Час мучений минимум. Расчёт Имиэлль был точен: она хотела, чтобы девушка умерла у него на руках. Не вышло. Порывисто вздохнув, Себастьян обнял Дельфиниум, прижимая её к себе. Чувства, испытываемые им сейчас, были одновременно до странного непонятны и одновременно естественны. И демон поддался им… в который раз. Единственной мыслью, что билась в его голове, как только он увидел гомункула с бокалом в руке и услышал запах, было: «Только не она!» Пожалуй, именно в этот момент демон понял, что вот прямо сейчас может её потерять. Навсегда. И более ничего не изменишь и не вернёшь. Себастьян не хотел терять Дельфиниум. Не сейчас! Не так! «Я не хочу терять её? Я буду из-за этого страдать?» Будь у него силы, демон бы расхохотался. Он никогда не думал, что дойдёт до такого. Прежний опыт научил его ни к кому не привязываться. Себастьяну хватило подобного в прошлом. Теперь он верил только себе. Но в этот миг пробудились давно спавшие чувства. «Если Дельфиниум умрёт, то его жизнь кардинально изменится.»  — Себастьян, ты в порядке? — тихо спросила девушка, прижимаясь щекой к груди демона. Ей бы следовало обдумать ситуацию, которая, судя по всему, могла закончиться очень плохо для неё, но мысли гомункула были заняты другим. Себастьян никогда не позволял себе подобного. Неизменно аккуратный и вежливый, он никогда не поддавался сиюминутному порыву, как сейчас. Но однако это её обрадовало и сделало демона… более настоящим. Эти его объятия ясно дали понять: она ему дорога. И, пусть он не сказал ни слова, этого и не требовалось. Действия и поступки — вот что по-настоящему важно. И, может, это приблизило Дельфиниум к исполнению её заветного желания.  — Да… — демон, чуть отстранившись, смотрит в сапфирово-синие глаза. — Всё в порядке. Я объясню в замке, что случилось, хорошо? А сейчас нужно доставить тебя в безопасное место: у меня тут ещё есть дела. Взяв девушку за руку, демон, лавируя между гостями, провёл ту к лестнице, по которой они поднялись на второй этаж, и остановился перед приоткрытой дверью, из-за которой явственно доносились детские голоса.  — На такие мероприятия многие берут с собой детей, — пояснил он в ответ на недоумённый взгляд Дельфиниум. — Не знаю, для чего, но так есть. Чаще всего они веселятся отдельно от взрослых, в игровых комнатах, а наблюдает за ними специально нанятая для этого гувернантка. Но я узнал, что ей, — тут демон хитро прищурился, — очень тяжело справляться с этим в силу возраста и сказал, что моя дама готова помочь. Здесь ты будешь в безопасности и тебя никто не тронет: подозрительных личностей эта комната не заинтересует. А я… Едва ли не приплясывающая от нетерпения: перспектива провести хоть какое-то время с детьми даже вернула девушке силы, Дельфиниум кивнула.  — Да, разумеется. Иди. Только… только обещай, что ты вернёшься.  — Разумеется. Я не покину тебя. Если бы демон знал, что последует за этим… … Имиэлль он нашёл довольно быстро: девушка, уже лишившаяся маски, стояла возле красивого зелёно-золотистого гобелена в одном из боковых ответвлений коридора. Она тяжело дышала, пытаясь унять бешеное сердцебиение, и даже не почувствовала приближения чужака. Лишь когда демон слегка кашлянул, обозначая своё присутствие, магесса обернулась. И поняла: что её зажали в угол, прижимая к стене и лишая путей отступления. Наслаждаясь страхом, пляшущим в шоколадного цвета глазах, Себастьян неторопливо приблизился и слегка провёл рукой по её лицу. Имиэлль задрожала, предчувствуя неизбежный вопрос. Её бросало то в жар, то в холод, тело лихорадило, а в голове не было ни единой связной мысли. Единственным, на чём магесса могла сосредоточиться, было утончённо-прекрасное лицо… Демона.  — Зачем ты это сделала? — наклонившись, шепчет демон ей на ухо тем вкрадчивым тоном, что страшнее любого крика. — Ты понимаешь, на кого посягнула? Эта женщина принадлежит мне. И только я имею право прикасаться к ней. Я — её защитник и, поверь, разорву на куски всякого, кто посмеет причинить ей вред. И тут разум магессы окончательно помутился. Демон был так близко, его голос заставлял колени дрожать, а сердце стучать ещё сильнее. Дыхание приятно холодило кожу, а близость тела вывела на первый план самые низменные желания. Всхлипнув от страсти, Имиэлль прижалась к мужчине всем телом, одной рукой лаская его шею, а другой дёргая за шнуровку верхней части домино. Сейчас её не волновало ни то, где они находятся, ни то, что их могут увидеть — она просто хотела его.  — К дьяволу эту куклу! Не время о ней вспоминать! Пожалуйста… Я хочу тебя! Возьми меня! Прямо здесь! Мрачно торжествуя, демон поначалу слегка привлёк девушку к себе, кончиками пальцев пройдясь вдоль линии позвоночника, а затем резко оттолкнул. Ударившись головой о стену, магесса ахнула и вперила непонимающий взгляд в невозмутимого демона.  — Почему? Почему ты мне отказал? Демоны же… Себастьян не выдержал и, рассмеявшись, покачал головой.  — Если ты думаешь, что демоны только и думают о том, как бы удовлетворить свою похоть, то ты ошибаешься. Это присуще вам, людям! А я весьма избирателен в этом плане и никогда не лягу с той, что вот так бесстыдно предлагает себя первому встречному, словно девица лёгкого поведения. Глаза Имиэлль застило пеленой гнева. Да кто он такой, чтобы говорить о ней как о шлюхе?! Столько мужчин желали бы оказаться на его месте, а он швыряется такой возможностью ради… ради искусственной куклы!  — Почему?! — ненависть, горевшая в её глазах, способна, пожалуй, была испепелить на месте. — Почему она?! Она — ничто! Кукла! Пустая оболочка! Неужели тебе приятно спать с той, кто и личности-то не имеет, чьё тело — ошибка?! Себастьян не делал никаких угрожающих движений; лишь прищурился. Но это заставило Имиэлль потрясённо умолкнуть. То, что на краткий миг проскользнуло в глазах цвета бургунди, не поддавалось логике. Не может же он и впрямь предпочесть клона! Чем она так привязала его, что ради неё он готов убивать?! А именно это демон бы и сделал, произнеси она ещё хоть слово.  — Не знаю, не знаю, — тягучий голос обвивается вокруг измученного сознания девушки точно паутина. — Я знаю Дельфиниум и могу сказать одно: в ней есть всё то, что ты так старательно приписываешь себе. А вот твоя душа черна. Даже умоляй ты явиться, я бы не ответил. И тем более побрезговал бы лечь с тобой. Ты противна даже демону. Подумай об этом. А сейчас я уйду. И имей в виду: если ты хоть посмеешь приблизиться к Дельфиниум, я вырву твой позвоночник из тела. А пока же… думаю, ты достаточно наказана. С этими словами демон развернулся и, не оглядываясь, зашагал в направлении выхода из коридора. Оставшись одна, Имиэлль в отчаянии прижала руки к груди. Боже, какому позору она только что подверглась! До сих пор магесса не могла и представить подобного исхода. Её предпочли какой-то кукле, которая-то и женщиной не могла называться! Унизили так, как никогда не унижали никого из её семьи! Ну ничего. Она отомстит. И этой твари, что так разбрасывается единичными возможностями, и его шлюхе. И месть, хоть и не выдержанная, будет сладка. … Себестьян уже направлялся к лестнице, как вдруг всплеск чужеродной магической энергии заставил его остановиться. Даже не один, а два. Двое магов с разных сторон направлялись к нему. И, если энергию одного он уже встречал раньше — и, надо сказать, событие было не из приятных, — то вторую демон слышал впервые. Энтропия и смерть была первой. Энергия проклятий, смешанная, как ни странно, с источником жизни, которым служило отнюдь не тело мага. Это было странным и пугающим: демон, живущий не одно столетие, не встречал более подобной ауры. Такой маг был единственным. И это, учитывая то, что его энергию он чувствовал столетие назад, не могло не настораживать. Второй был маг духа. И очень сильный — его возможности, если судить по ауре, в разы превосходили владельца проклятий. Но не это заинтересовало брюнета: тот, кто приближался к нему, был большим, чем просто магом духа. Демонолог. Большим соблазном было дождаться встречи, которая была почти неминуема, и посмотреть, что из этого выйдет. Но Себастьян не мог этого сделать. Вряд ли Имиэлль стерпит нанесённое ей оскорбление просто так. Значит, она попытается найти Дельфиниум. А он должен это предотвратить. Ни к чему им встречаться. Обиженная женщина на многое способна. Отступив на несколько шагов в тень, демон вдруг почувствовал, как демонолог остановился, а затем развернулся назад, предварительно накинув на себя «Обманную ауру». Странно — не ему было бояться встречи с энтропистом, который, в свою очередь, только ускорил шаг. Но сейчас думать об этом было не время, да и не место. Подождав, пока маг минует то место, где стоял он сам, Себастьян вышел из своего импровизированного укрытия и быстрым шагом направился к детской комнате. Ауру, скрывающую присутствие, снимать он не стал. Лишь сделал более чувствительной и укрывающей его от магов. На всякий случай. … Почти от всех магов. … Распахнув дверь детской, Имиэлль уставилась на играющую с маленькой рыжеволосой девочкой Дельфиниум горящими от ненависти глазами. Гомункул тоже заметила её; в синих глазах, словно в зеркале, чисто отразились узнавание… и страх. Но она смогла сдержать свои эмоции. Что-то прошептав малышке, блондинка посадила её на стульчик, а затем, разгладив видимые только ей складки на платье, подошла к магессе.  — Имиэлль. Что ты… Дельфиниум изо всех сил старалась казаться спокойной, хотя её душа просто разрывалась от страха, буквально требуя позвать Себастьяна прямо сейчас. Увидев подругу Эдварда сейчас, гомункул поняла: это она была той, кто подал ей бокал. И, судя по всему, сумела загипнотизировать. Если бы Себастьян не оказался рядом… неизвестно, что бы сейчас было с Дельфиниум. Она была бы мертва. Девушка не знала, почему Имиэлль так её ненавидит, да и не горела желанием знать это. Эта магесса была другом Эдварда, она убила Рикардо и пыталась убить её. Этих фактов хватало, чтобы желать держаться от Имиэлль подальше.  — А теперь послушай меня, кукла! — схватив блондинку за руку, магесса злобно зашипела. — Не думай, что, раз держишь при себе демона, ты лучше меня и Эдварда! Мы тебя уничтожим! Я убила Рикардо, убью и тебя! И твой адский пёс тебе не поможет! Он сейчас был со мной и мы спали вместе! Он хотел меня! Меня, а не тебя! И предаст тебя он тоже так же легко! Ни твоё милое личико, ни твоё тело тебе не помогут! Очень скоро ты умрёшь! Сполна насладившись ужасом, отразившимся в синих глазах куклы, Имиэлль развернулась и поспешила к выходу: об этой встрече стоило рассказать Эдварду. Дельфиниумм же осталась стоять на месте. Сейчас девушке казалось, что её тело превратилось в ледяную статую. ЭТОТ холод она чувствовала. Мороз, от которого застывала кровь и трескались кости. Хотелось кричать, но даже пошевелить кончиком пальца стоило бы ей сейчас оставшихся у неё жизненных сил. И такое состояние было вызвано вовсе не угрозами её жизни: гомункул не питала иллюзий и знала, что при самом наилучшем раскладе ей осталось всего две недели. Себастьян её предал. Это было самым больным ударом, худшим, что девушка могла себе представить. Её любимый, относившийся к ней так тепло и с такой заботой, которого она любила больше своей собственной жизни, променял её на другую женщину, хоть и обещал никогда не покидать её. Неужели вся его доброта, забота, нежность — всё лишь притворство? Он играл ею, чтобы, когда она полюбит его, причинить такую боль? Да лучше бы Себастьян сразу вырвал ей сердце!  — Что произошло? Почему ты плачешь, Дельфиниум? Оказывается, она всё ещё способна плакать. Странно… Сама гомункул этого и не заметила. Себастьян протянул было руку, чтобы утереть слёзы блондинки, однако та, до этого момента стоявшая совершенно недвижимо, отшатнулась от него с ясно написанном на прекрасном лице отвращением. Похоже, он опоздал: Имиэлль успела влить в уши доверчивой Дельфиниум яд. Демон дорого дал бы за то, чтобы узнать, что магесса наплела, но его контрактер сейчас даже под пытками бы не стала говорить об этом с ним. Это было так же видно, как и плескавшуюся в сапфирово-синих океанах боль. Случись это несколькими днями ранее, Себастьян даже обрадовался бы. Это разом решило бы многие проблемы. Относись Дельфиниум к нему с самого начала как к демону, всё было бы проще. Дьявол, даже если бы она раскусила его изначальный план, всё было бы по-другому! Но только не теперь! Он не хочет, чтобы она воспринимала его как демона в понимании большинства! Потому что сам давно не воспринимает её как куклу.  — Ты предал меня, Себастьян… Если бы у него было больше опыта в подобных делах, Себастьян смог бы с честью выйти из данной ситуации. Если бы она промолчала… или сказала бы что-то иное, он бы справился с собой. Но Дельфиниум — сама того не зная! — в точности повторила слова его брата. И это стало каплей, которая переполнила чашу эмоций мужчины.  — Неужели? — вкрадчиво поинтересовался он, схватив блондинку за запястье. — Дорогая моя, я демон. А демоны лгут. Надеюсь, это чему-то тебя научит. Сейчас же нам надо идти: невежливо покидать праздник так надолго; это оскорбит гостей. И, не церемонясь, демон двинулся к лестнице, не обращая внимания на слабое сопротивление девушки. Он был в ярости: да чего стоят все её чувства, если она вот так способна поверить сказанному первым встречным?! Значит, она хочет воспринимать его как демона. Что ж, это блондинка и получит. Словно бы по заказу в тот момент, когда они спустились, музыканты заиграли медленную композицию. И брюнет, повинуясь какому-то наитию, вывел Дельфиниум на середину залы и, не обращая внимание на безмолвную мольбу в её глазах, слегка поклонился, прежде чем начать танец.  — Себастьян, я хочу вернуться в замок.  — Вернёшься. После того, как потанцуешь со мной. Не этого ли ты хотела, когда шла сюда? На мгновение гомункул закрывает глаза, а затем её трепетные пальцы ложатся в его ладонь. И на короткое мгновение — всего на миг! — демону передаётся её дрожь. «Почему ты не используешь печать?» «Что мне делать? Кому из них мне верить? И доверять ли себе?» Себастьян спрашивать и не думал, но право вести в танце Дельфиниум безоговорочно отдала ему. И сейчас он понял, что решение остаться на балу было его ошибкой. Если бы он доставил девушку в замок, ему бы не пришлось мучиться от невыносимой боли, глядя на неё, выдерживать её обвиняющие и полные разочарования взгляды, режущие его плоть без ножа. В чём он провинился? Почему и она назвала его предателем? Тем временем Дельфиниум не отводила взгляда от прекрасного лица своего партнёра, хоть это и причиняло ей невыносимую боль? Почему он даже не попытался узнать, что произошло, почему не спросил ничего? Его действия лишь подтвердили слова Имиэлль. Неужели и впрямь она для него ничего не значит?  — Себастьян, я… И мужчина не сдерживается. Притянув девушку к себе, он наклонился к её лицу. Сапфирово-синие глаза широко распахнулись, а розовые губы удивлённо приоткрылись. Она знала, что должно сейчас произойти… и хотела этого. Демон прочёл это в её прерывистом дыхании. «Дельфиниум, дьявол тебя подери, воспользуйся печатью!!!» Но он всё же смог сдержаться. В последний миг, но всё же сумел остановиться. Губы мужчины замерли в нескольких миллиметрах от губ девушки. Дух победил плоть.  — Эту игру затеяла ты. Но победителем выйду я, мой ангел. В панике Дельфиниум отшатнулась от него. Что же он делает с ней? Почему, стоит ей взглянуть в эти невозможные глаза цвета бургундского вина, она готова отдать ему свою душу и жизнь прямо сейчас? Чары демона? Или…? Да, это чары. Вот только Себастьян к ним почти непричастен. «Жаль, что на твоём лице не появляется румянец. Это было бы красиво.»  — Ты не властен надо мной. Уже лучше. Скажи Дельфиниум это раньше… И более уверенным тоном. Впрочем, глупо ожидать этого от той, которая не верит сама себе. Тон демона безукоризненно вежлив.  — Неужели? Тот, кого любят, имеет над любящим его колоссальную власть. И Дельфиниум понимает это. Всхлипнув, девушка разворачивается, желая лишь одного: бежать. Так далеко, как только сможет. Лишь бы только никогда не видеть более демона. Он уже сломал её, но она не хочет, чтобы это повторялось снова и снова. Себастьян не увидит её слабости… он не должен узнать, что она всё ещё любит его. Несмотря ни на что: на его жестокие слова, на то, что у них там было с Имиэлль. Она любит его. Но вместо свободного пространства она упирается в чью-то широкую грудь. Дальше всё развивается стремительно. В одно мгновение рядом оказывается Себастьян, а она — за его спиной. Гомункул так и не успела рассмотреть, с кем столкнулась, ни почувствовать его ауру, но то, что демон насторожился, она поняла. Нет, даже не так. Он был готов… защищать её. Однако в следующий момент незнакомец заговорил. И Дельфиниум с радостью поняла: боя не будет. Говоривший был знаком ей.  — Искал я вас долго. Но всё же судьба мне благоволит. Доброго вам вечера.  — Алишер? Выйдя из-за спины застывшего Себастьяна, Дельфиниум с облегчением убедилась, что в своих предположениях не ошиблась. Это действительно был Алишер Варма, демонолог и гений в магии духа, слывший другом Эдварда. Однако ему, в отличии от бедного Рикардо, гомункул доверяла. И вызвано было это тем, что в редкие дни, когда Алишер посещал замок Макалистер, он не боялся спорить с её создателем, а слова его казались девушке верными. Он был умён, рассудителен, имел своё собственное мнение и не боялся высказывать его. Уже за это Алишера стоило уважать. Жаль, что-то же самое о Рикардо она поняла слишком поздно.  — Верно, прекрасная Дельфиниум, свет локонов чьих способен лик луны затмить. Рад я, что удалось тебе вырваться, пусть и в обстоятельствах таких. Себастьян скривился. Странно было слышать, как мужчина, который видит девушку считай что первый раз в своей жизни, рассыпается перед нею в комплиментах.  — Добрый вечер. Вы, я вижу, знакомы с моей спутницей. Однако друг другу мы не представлены. Обратив свой взгляд на джинна, индус улыбнулся, довольный, что не ошибся в своих предположениях. Да, демонологом он был, без преувеличения, лучшим, но с таким уровнем сил сталкивался впервые. Эдварду не выйти из этой ситуации живым. Это было ясно так же, как и то… … что это весьма и весьма необычный джинн. Жаль, что времени на знакомство у них не осталось.  — И Вам вечер добрый, — Алишер изящно поклонился и, обозначая своё положение и информированность, произнёс. — Рад я, что довелось мне встретить джинна столь могущественного. Но недолгим будет наше знакомство: за нами явился тот, кого я назвать лишь мерзостью могу. Прошу, пойдёмте со мною: объяснить смогу я по дороге всё. Себастьян ещё секунду смотрел на того, кого Дельфиниум назвала Алишером, а затем кивнул. Демонолог не врал. Им явно было, кого опасаться, и демон догадывался, о ком идёт речь.  — Что… — начала было Дельфиниум, но договорить ей не дали. Развернувшись, Алишер широким шагом направился к выходу, не забыв, впрочем, наложить на область в метре рядом с собой Тишину и Отводящую ауру. Малый радиус действия значил, что они должны держаться как можно ближе к нему и не отставать. Демон повернулся к девушке, чтобы взять её за руку, но с раздражением заметил, что она отдёрнула свою ладонь, едва он пошевелился.  — Дельфиниум, сейчас не время для этого! — раздражённо прикрикнул брюнет. — Прошу, идём! Чтобы выяснить отношения, у нас будет время в замке! Он не успел договорить последнее слово, а гомункул, вздохнув, протянула ему руку. Мысленно похвалив девушку за верное решение, демон сжал её ладонь в своей и, обходя гостей, двинулся за Алишером. Демонолога они нагнали уже на улице. Стоя у мостовой, он напряжённо вглядывался в темноту переулка. Дельфиниум, поправив накидку, тихо поинтересовалась, тронув индуса за плечо:  — Алишер, что происходит? От кого мы убегаем? Здесь Эдвард? При упоминании Макалистера Алишер и Себастьян синхронно рассмеялись.  — Нет, луна моя, не от него прятаться нам придётся. Грозит опасность нам со стороны могущественного несравнимо мага. Поэтому придётся запутать нам следы свои. Сама ты сможешь ли идти или…  — Я понесу её, — не дожидаясь продолжения, Себастьян взял девушку на руки, в который раз удивляясь тому, что она ничего не весит. Блондинка в ответ на такое обращение лишь вздохнула, обняв его одной рукой за плечи; видимо, слишком устала, чтобы возражать. Что ж, сейчас им было это на руку. Довольно улыбнувшись — даже с хитринкой, как показалось демону, — индус кивнул, в последний раз оглянувшись на особняк Гавенмор, шагнул в переулок, говоря на ходу:  — Прибыл я лишь после того, как от Имиэлль получил вызов. Просила меня она помочь им в борьбе против вас. Но знаю я, что не на их справедливость стороне. Погиб от Ими рук Рикардо, а друга гибели безвинной не прощу я. К тому же нельзя было упускать возможность встретить джинна, наиболее могущественного из всех, что приходилось видеть мне. Себастьян, шедший в двух шагах от нового знакомого, коротко хохотнул.  — Польщён. Со своей стороны могу сказать, что впервые встречаюсь с демонологом, который не мнит себя из-за своей специализации королём мира духов. Но всё же — что заставило Вас прибыть в Лондон? Только ли праздное любопытство? Свернув в ещё один переулок — по мнению Дельфиниум, совершенно идентичный предыдущему, — индус покачал головой и, обернувшись, ускорил шаг. Тот, кто следовал за ними, приближался. Медленно, но всё же. Даже заклинания помогали слабо.  — Прав ты. Но лишь отчасти. Немногие из демонологов такой встречей похвалиться могут… Телепортироваться сможешь ты? К лесу, в котором Макалистера замок находится? Не тратя времени на разговоры демон кивнул и исчез вместе с девушкой. И, когда шелест крыльев окончательно растаял в воздухе, Алишер улыбнулся, доставая из кармана тонкую колбу из особо прочного стекла. Да, он получил несравнимо больше, чем рассчитывал. … Себастьян даже не успел опустить Дельфиниум на землю, как из-за деревьев к ним вышел Алишер. Удивившись скорости демонолога, которая по всем параметрам превосходила звуковую, демон сделал шаг к нему. Они находились в нескольких километрах от их с Дельфиниум жилища, так что он позволил себе расслабиться. Вряд ли их таинственный преследователь успеет найти их за короткое время. Однако по тревоге, отражавшейся в карих глазах индуса, стало понятно, что он мнения Михаэлиса не разделяет.  — Времени мало у нас. Признаю, сначала хотел я лишь на джинна взглянуть: до этого не встречались Рыцари Ада ни мне, ни знакомым моим. И сильнее это желание было даже опасности, которой неизбежно я подвергся по прибытии в Лондон. Сообщества здешнего глава: маг, известный как Кромвель Ариман, себялюбив и эгоистичен слишком. И возомнил себя он коллекционером талантливых магически созданий. И считают многие это честью, что печалит меня. Но не об этом речь. Знает Ариман, что в Лондон прибыл я, и хочет заставить к нему присоединиться. И преследует нас именно он. Дельфиниум, с интересом вслушивающаяся в слова знакомого, наморщила лоб. Эдвард не упоминал никакого Аримана, но, кажется, о нём говорил Рикардо. И, надо заметить, без обожания или хоть какого-нибудь восторга. Алишер, похоже, мнение оборотня разделял. Интересно, что же такого было в этом Аримане?  — И чего он хочет? — Себастьян слегка прищурился, сканируя ближайшее магическое пространство. Алишер взъерошил тёмные волосы.  — Желает он меня своим приспешником сделать. Но отказал однажды я и решения не меняю. Темны и непонятны Аримана цели и явно не о ковена процветании он думает. А раз не хочет прямо говорить он, что затеял, то не помощник я ему. Но всё же оказал услугу ему я, хоть не желал подобного исхода: теперь и о существовании вашем он осведомлён. И, зная его, с уверенностью говорю, что тешит уже себя Армиан мыслью о цепном псе из преисподней. Глаза Себастьяна изумлённо округлились. Неужели маги были настолько тщеславны, что считали, что демоны согласятся служить им, ничего не требуя взамен?! Да такое предположение по меньшей мере смехотворно! … Интересно, показалось ли ему, что при последних словах индуса Дельфиниум вздрогнула?  — Не знай я Аримана, тоже смеяться бы стал, — продолжил демонолог, словно читая его мысли. — Но знаю. И сказать могу, что план готов уж у него. Манипулятор превосходный он и мысли может узнать, лишь в глаза взглянув. Думается мне, что способен догадаться Ариман, что ты — более, чем джинн и выше, чем Рыцарь Ада. В это мгновение Себастьян замер, поражённо глядя на демонолога. Как такое возможно? Как этот Алишер спустя всего несколько минут знакомства узнал то, что он сам уже практически забыл?! Кто же он такой? Спокойно улыбнувшись, Алишер на мгновение прикрыл глаза.  — Я простой маг духа. Но предположить могу, как действовать Ариман захочет. Догадается он, что без красавицы Дельфиниум не сделаешь ты ничего ради него. И захочет подчинить тебя себе, заточив рядом с собою её. И благом будет, если сумеешь убедить, что только контрактер она для тебя. Теперь пришёл черёд Дельфиниум изумиться. Алишер говорил так, словно бы Себастьян… любил её. Но такого просто не может быть! Он ведь предпочёл ей Имиэлль! Алишер ошибся. Да, именно так. Он воспринял то, что Себастьян желает её душу, за любовь именно к ней. Нужно объяснить ему, сказать, что он заблуждается… Но гомункул не успела произнести ни слова. Внезапно налетевший порыв ветра взметнул снег с земли, создав небольшую позёмку. Себастьян и Алишер мрачно переглянулись, а в следующую секунду в руке демонолога что-то сверкнуло. Колба. Стекло бликовало в лунных лучах. Серебристо-белая жидкость пролилась на землю.  — Automatoportum defensio! Automatoportum quaerere! Dilectus incrisio! И жидкость ожила. Вмиг собравшись в небольшой шар, она, переливаясь в лунном свете, застыла рядом с магом, готовая в любой момент превратиться либо в оружие, либо стать защитой ему. Сильнейший из Тайных Знаков Алишера. Магия духа в действии. Объёмная Ртуть: Церебральная Жидкость Духа Луны.  — Ариман близко, — тихо произнёс маг. — Уходить вам надо и защитные барьеры усилить. Ни в коем случае нельзя, чтобы он вас нашёл и девушку увидел. Защити её, джинн — вот моя к тебе просьба. Первая и последняя. И внимательны будьте с теми, кто к вам приближается — прикосновение смертельно опасно бывает у некоторых. Прощайте же. Приятна наша встреча мне была, пусть и недолгою она явилась. Прижав к себе Дельфиниум чуть крепче, чем это надо было, Себастьян кивнул.  — Обещаю. Надеюсь увидеться при более благоприятных обстоятельствах. А пока прощай, Алишер. И да, забыл представиться: Себастьян Михаэлис.  — Прощай, — улыбнулся ему индус и, не дожидаясь телепортации, повернулся к ним спиной. Что ж, столкновение с Ариманом неизбежно. Но он сумеет задержать его, отвлечь на себя. Нельзя, чтобы Себастьян и Дельфиниум попали к Кромвелю.  — Ire: Sanctio! Повинуясь заклинанию, ртуть сразу же распалась на несколько сот тонких щупалец, опутавших пространство в лесу во мгновение ока подобием поисковой сети. Реагируя на каждое движение, каждый всплеск магии, каждое биение сердца, она искала. И нашла. Всего лишь пять секунд спустя после активации.  — Ариман. Вышедший из-за растущих в нескольких метрах от демонолога деревьев, маг кивнул, не сводя взгляда со знакомого.  — Рад тебя видеть, Алишер. Нет нужды выпускать Ртуть: я не собираюсь причинять тебе вреда. Просто хочу сделать предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Демонстративно фыркнув, Алишер покачал головой. Интересно, Ариман сам верит в то, что говорит? И не надоело ему каждый раз предлагать одно и то же?  — Знаю, что предложить решил мне ты, Ариман. И неизменным будет мой ответ: нет. Никогда не присоединюсь к тебе я. Кромвель усмехнулся, обводя взглядом пространство вокруг. Жаль, что демон и кукла успели скрыться. Ну ничего, он пошлёт соглядатаев: благо, ауры их он сумел считать. Сейчас же гораздо важнее Варма. Он страстно желал заполучить демонолога в свою коллекцию. И сделает это. Сегодня. Сейчас.  — Я просил тебя добром. Но раз ты не принял этой милости… Ариман не закончил ещё фразы, как с его руки сорвался чёрный шар и с практически неразличимой для глаза скоростью понёсся к его противнику. Проклятие типа Гандра, ослабляющее противника и делающее восприимчивым ко множеству болезней. Не мгновенная смерть, но довольно неприятно.  — Volumen Hydrargyrum! Защита сработала превосходно. Ртуть обратилась в шар вокруг мага, попросту поглотив проклятие в себя. И, несмотря на то, что толщина защитной мембраны была с миллиметр, никакого эффекта атака Аримана не оказала. Бесполезная трата маны. Ещё три таких же «выстрела» — и снова нулевой результат. Так действовала Ртуть в режиме Automatoportum defensio. Заклинание было прочитано заранее, что позволяло не тратить ману на активацию защиты. Теперь, что бы ни угрожало Алишеру, Ртутный барьер в мгновение ока предотвратит беду.  — Зря решил ты, что стоишь в бою мага духа, Кромвель! Предотвращая ответную на слова атаку, индус резко выставил ладонями вперёд обе руки. Движение воздуха, подчиняясь магическому жесту, сформировалась в направленный вихрь энергии, с силой ударив противника в грудь и нарушив его магическое сосредоточение. Ариман пошатнулся, однако на ногах устоял.  — Посмотрим! Дальше в бой пошли физические возможности обоих мужчин. Ариман ринулся вперёд, ловко уходя от вновь стремящихся сбить его потоков воздуха. Целью мага было дотронуться до Алишера. Всего одно касание — и исход боя предрешён. Лишь одно касание… Но Алишер отнюдь не был глупцом. Он знал об особенной способности Кромвеля и понимал, что с ним будет, если он ошибётся. Поэтому он, пригнувшись, увернулся от атаки, и, перекатившись по земле, оказался в нескольких шагах от своего оппонента. Холодное лицо Аримана скривилось в усмешке и вновь он ринулся на него. Этого момента демонолог и ждал.  — Fervor, mei sanguis! Одна из козырных карт Алишера. Сильнейшая защита Volumen Hydrargyrum. Огромные — вровень с деревьями — шипы из Ртути, более всего напоминающие бамбуковый лес. Через такую защиту не смог бы пробиться никто. И Ариман не сумел остановиться, врезавшись в мембрану всем телом. Правда, отдавая должное его реакции, он практически сразу попытался отскочить. Но один из шипов всё же успел обвиться вокруг руки мага, ломая кости. Почти сразу же Алишер почувствовал, как трещат кости в его правой руке. Однако он был готов к этому и сумел выдержать боль достойно, не проронив ни звука. Это было вызвано действием Верг Авесты — ещё одного проклятия из арсенала Аримана, позволяющего копировать урон на противника. Теперь пока Кромвель не излечится, рука индуса так и останется безжизненной плетью. Но и для мага удар не прошёл даром. Побледнев ещё больше, чем обычно, он держался здоровой рукой за плечо той, что была переломана, а из уголка рта текла кровь. Однако он улыбался. Мстительно, хищно. Предчувствие скорой победы было тем, что позволило ему вытерпеть боль.  — Сейчас ты подчинишься, Алишер! «Истины момент настал.» Демонолог знал, что нужно делать. Ариман явно был неопытен в ближнем бою, предпочитая отдавать приказы, сидя в своём замке. Из чего следовало, что терпеть сильную боль от увечий ему никогда не приходилось. Нужна была самая сильная атака из имеющихся. Он выдержит скопированный урон, от несговорчивых духов можно было получить и не такое. А вот Ариман — нет. Сейчас Алишер ставил на кон всё. Свою репутацию, честь и даже жизнь.  — СКАЛЬП!!! Ариман понял, в какую ловушку попал. Но было уже поздно. В голосе демонолога различалось ясное намерение. Убить. И Ртуть атаковала наповал. От атаки серебряных кнутов Ариман увернуться не сумел. Ртуть с точностью лазера порвала плоть на спине и здоровой руке в мелкие лоскуты. Маг взвыл от боли и, наплевав на действие Верг Авесты, направил всю ману на заживление ран. В душе его бушевала ярость. Этот ублюдок перехитрил его!  — ТВАРЬ!!! Алишер презрительно сплюнул, держась одной рукой за дерево. Интересно, что бы сказали сейчас все последователи Кромвеля, увидев его истинное лицо?  — Уходи, Ариман. И более на глаза мне не показывайся, иначе Volumen Hydrargyrum я не остановлю! Подобрав с земли брошенную меховую накидку, маг развернулся и, что-то бормоча, двинулся в ту же сторону, откуда он и появился. Он даже не обернулся, чтобы увидеть того, кто вышел из этой битвы победителем. В его голове уже зарождался план мести… Ничего, он подождёт. Осталось совсем недолго. А временем Ариман располагает как никто другой. Пальцы судорожно сжали амулет, висевший на груди. Да. Времени у него достаточно… … — Тебе нужно поесть, — безапелляционно заявил Себастьян, едва они с Дельфиниум оказались в замке. Однако та покачала головой.  — Я разберусь сама, что мне нужно. Сейчас я хочу отдохнуть. Проклиная себя за то, что точкой появления выбрал площадку перед спальней девушки, демон уселся на кровать и скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что уходить никуда не собирается. Дельфиниум лишь прикрыла глаза: сейчас ни на спор, ни даже на еду сил у неё не оставалось. А ещё меньше ей бы хотелось обсуждать то, что произошло на маскараде между Себастьяном и Ими. Однако брюнет всерьёз намеревался добиться от неё объяснения её поведению.  — Ты будешь спать. Но только после того, как объяснишь, в чём я, собственно, перед тобой провинился. Назвать другого предателем, ничем не подкрепив свои слова — это не тот поступок, которым можно гордиться, Дельфиниум. Сердце гомункула при этих словах исступлённо забилось, причиняя девушке невыносимую боль. Себастьян сказал это так, словно для него то, что он изменил ей, в порядке вещей! Видимо, зря она надеялась: всё то, что он произнёс когда они танцевали — чистая правда. Он — демон. И, как бы она ни старалась, полюбить её он не сможет. Она не нужна ему. Вновь нахлынули волны боли и, словно бы желая помучить девушку подольше, принялись лизать ноги, нанося, казалось, глубокие, обильно присыпанные солью, порезы. Мысли помутились, сознание то и дело рассыпалось на мириады отдельных мыслей и слов. Схватившись за голову, Дельфиниум вскрикнула. Даже пытки Эдварда она бы сейчас согласилась перенести с радостью. Но только не это!  — Да как ты можешь так говорить, Себастьян?! Почему?! — гомункул кричала, захлёбываясь слезами и практически не контролируя свои слова. — Неужели эти дни для тебя ничего не значили?! Зачем тогда ты относился ко мне так тепло, с такой нежностью?! Почему ты дал надежду мне, а потом с лёгкостью променял меня на Имиэлль?! Хотел сделать мне больно?! Так у тебя получилось! А я… я ведь любила тебя! И в этот момент демон, уже собиравшийся подробнее расспросить девушку про то, что, по её мнению, у него было с Имиэлль, так некстати замер, не в силах произнести ни слова. Все те обвинения, что произносила Дельфиниум, разом забылись. Да что там: не осталось ничего, кроме последних произнесённых слов. Я любила тебя. Он добился поставленной цели. Девушка влюбилась. Даже больше: судя по всему, Имиэлль успела сказать ей что-то, что глубоко её ранило и уничтожило веру в него. По сути, Себастьяну ничего и не нужно было делать: всё совершили за него. Теперь у души гомункула, которую он очень скоро получит, будет тот несравненный привкус первой горечи и разочарования, который так редко можно встретить у людей. Воистину, обед его будет королевским. Демон вправе гордиться собой. Но он не может. Вместо этого просыпаются совершенно новые, чуждые, посторонние чувства. Они перемешиваются, путая мысли, вызывая почти физическую боль. Это даже не похоже на то, что демон испытывал после того, как его предали. Что-то совершенно новое и оттого пугающее. От потрясения он даже не мог ответить девушке. «Почему, почему, стоит только взглянуть в полные слёз синие глаза, я сам испытываю боль?!» Да, такое с Себастьяном происходило впервые.  — Дельфиниум… Всё, на что он был способен — назвать её по имени. Жалкое зрелище. Но, как бы он ни старался, нужных слов не было. И Себастьян испугался. Но, как оказалось, более ничего и говорить было не нужно. В синих глазах красавицы застыл вечный холод, а слова её словно вернули демона в тот роковой для него день.  — Что ж… Раз по-другому нельзя, то придётся мне сказать. Стоп. «Давай договоримся — если я сделаю что-то, что тебе не понравится, если тебе будет больно, ты скажешь „стоп“ и я сразу же прекращу.» Он сам произнёс эти слова несколько дней назад. И не мог не выполнить приказа девушки. Всё. Конец. Игра прервана. Теперь ему остаётся одно: выполнить условия контракта. В висках молодого человека гулко стучала кровь, заслоняя все остальные звуки. Медленно, шаг за шагом, он подходит к двери, но, уже взявшись за ручку, вновь оборачивается в последней попытке всё исправить, понять.  — Дельфиниум!!! На секунду она потянулась к нему, но затем покачала головой и, словно боясь, что не сможет контролировать своё тело, сцепила руки за спиной. Своего решения она не переменит. Пока не переменит.  — Себастьян… Береги себя. Выйдя из комнаты девушки, демон прислоняется лбом к двери и в изнеможении закрывает глаза. Нужно сосредоточиться, отдохнуть, постараться найти выход из этого кошмара. И понять, что происходит. Почему в этот момент ему кажется, что, если он не вернёт доверие Дельфиниум, его имеющее смысл существование кончится? Ответ до боли простой. И слово это уже было произнесено. Но Себастьяну оно неведомо. Пока неведомо. И он спускается вниз, ощущая себя таким беспомощным, как никогда прежде. Что-то внутри демона надломилось, вновь разделив его жизнь на «до» и «после». И он бы многое отдал за то, чтобы вернуться в то время, что было «до»., где не было этой всепоглощающей боли. Он оказался не готов к пониманию девушки. И тем более не готов к возвращению. Лучше бы было вновь ничего не чувствовать… Или нет? А в это время Дельфиниум без сил упала на кровать и разрыдалась. Но облегчения, которое должны были принести с собой слёзы, не было. Волны боли теперь накрыли всё её тело, захлестнули с головой… И ей и не хотелось выбираться. Проваливаясь в пустоту, Дельфиниум молила о смерти.