Love Is All We Have

Оливия Бейкер не знала, как подойти к Заку Демпси и сказать то, что должна была сказать ещё давно. С Клэем всё намного проще. Он любил Ханну всем сердцем, не мог её отпустить до сих пор, и любое напоминание о ней, хоть и ранило его, но было важным, жизненно важным. Мать Ханны не задумываясь сказала о списке «Почему нет». Слова лились потоком. И самые главные — причин почему нет всегда больше. В этом списке не было Зака Демпси. Но даже она, Оливия Бейкер, понимала, что он не написан лишь из-за обиды и её недопонимания. Нет, Зак тоже виноват. Как и все они. Но в то же время, Оливия понимала, что только он один и мог бы её спасти. Спасти её дочь, такую любимую и родную. Он должен знать про список. Должен знать, что она, родная мать, не держит на него зла. Должен знать, что будь Зак Демпси в этом списке, Ханна не закончила бы свою жизнь так скоро и так трагично. Собравшись с духом за пару минут, Оливия подходит к Заку. Такси уже ждёт, чтобы отвезти её в аэропорт, к несбывшейся мечте Ханны. Он стоит поодаль от всех, держа в руке бумажный стакан с кофе или горячим шоколадом, и смотрит на улицу. Красивый. Если бы Ханна познакомила его с семьёй, Оливия точно знает, что полюбила бы его. Жаль, что можно говорить только эти ненавистные «если бы, да кабы». Уже тошнит. — Здравствуй, Зак, — Оливия подходит незаметно, отчего Демпси даже немного вздрагивает, но сразу улыбается, грустно так и по-настоящему искренне, что даже тепло становится. — Здравствуйте, миссис Бейкер. — Извини, что потревожила, но я хотела попрощаться — уезжаю в Нью-Йорк, осуществлять мечты дочери, — Оливия улыбается в ответ. — Знаете, вы потрясающая мать, — слова сами собой вырываются. — Давно хотел вам это сказать, да всё не выходило. — Спасибо, Зак, — Оливия чуть прикрывает глаза, как будто задумавшись. — Мне нужно кое-что тебе отдать. На хранение. Хочу доверить это именно тебе. — Да, конечно, — Зак чуть хмурится, понимая ответственность данного момента. Оливия протягивает сложенную пополам бумажку, ничего не говоря. Зак открывает. Читает долго, внимательно, с непроницаемым лицом. Только руки дрожат еле заметно. — Я знала свою дочь, — голос подавленный, но с теплотой. — Кто бы что ни говорил, я её знала. Она умела любить, отдавать всю себя. Она умела дружить и быть надёжным человеком. Она не боялась. Зак оторвал взгляд от листа и посмотрел на Оливию Бейкер. В глазах стояли слёзы. И еле заметная улыбка появилась на лице. — Зак, дорогой, она тебя любила. Это я точно знаю. Знаю, что ты не врал в суде. Знаю, что ты был особенным, раз она доверила тебе самое сокровенное, что может быть у девушки. Своё тело. Свою душу. Своё сердце. И свои мечты. Я знаю, что ты хотел её защитить от своих друзей. Знаю, что хотел как лучше. В глубине души, она тоже знала, но просто не смогла этому поверить. В этом есть и твоя вина, и её вина, но речь совершенно не об этом. Речь о том, что она тебе доверяла. Больше, чем кому-либо в тот отрезок времени. И это прекрасно. То, как ты к ней относился, стоит многого. Я надеюсь, что ты ещё полюбишь так же. Что тебя ждёт отличное будущее. Оливия перевела дух. Зак стоял неподвижно, ловя каждое слово. Две слезы уже точно скатилось по щекам. — Я отдаю тебе этот листок, чтобы ты о ней помнил. Ты и так будешь помнить, я знаю, но именно ты достоин хранить его. Эти причины почему нет. Потому что, хоть она и не написала этого, я знаю точно — ты был самой главной из них. И если бы она признала это, то может быть была бы ещё жива. Только сейчас Оливия поняла, что плачет. Через пару секунд она почувствовала сквозь закрытые глаза, что Зак обнял её. — Я буду это хранить. Ради вас, ради Ханны и ради себя. Я любил её. Знайте. Любил чисто и искренне. Я очень хотел её спасти, — его душили рыдания. — Я очень хотел, но не смог. Простите. — Я знаю, я простила, — Оливия обняла его в ответ ещё крепче. — Теперь тебе нужно простить себя самого.