Солнце встает за Уралом

Все шло своим чередом, если это можно так назвать. Осень уже была в самом разгаре, весь двор был усыпан золотыми листьями, которые или Юлик, или Варя постоянно сметали в одну кучу. Ее размер достиг уже таких масштабов, что, казалось, из нее можно было бы сделать отдельный дом. Но в хозяйстве ничем не разбрасываются, так что листья находились там, где положено, и гнили. - Может, сносить их в парник? - предложила Варя, укутанная в шаль, глядя на эти листья. - Да, было бы неплохо. Завтра и займусь. Только дождь туда будет попадать? А то просто иссохнут там... - ответил ей Юлик, стоя рядом, обнимая за плечи девушку. - Да должен. Когда ветер дует, туда же постоянно захлестывает. Да и парит там невыносимо. Самое то, - Варя мгновенно покраснела, почувствовав на своих плечах руку парня. - Ну и хорошо, - Юлик улыбнулся девушке и ушел в дом. За все время они очень сдружились, и Юлик был уверен, что они - замечательные друзья, и упорно не замечал открытое смущение и румянец на щеках девушки, стоило Юлику улыбнуться ей или, еще больше, приобнять. Девушка не переставала грустить, наблюдая издалека за парнем, вздыхала, но держала все при себе. Еще и с Лариным этим хлопот было больше, чем эта гниющая куча листьев. Он не переносил на дух Варю, и чем это можно было объяснить - непонятно. Юлик хоть и знал, как Ларин относится к женщинам, но не мог поверить, что это вообще возможно. Юлик по натуре своей не мог ни к кому плохо относиться, и всех любил по-своему. И Ларин был готов биться об заклад, что никогда и никто не видел парня действительно грустным, и это подкупало. Извозчик уже давно не приезжал, да и не было в нем нужды: продукты были, теплые вещи были, только вот новостей не было, ибо жили они втроем почти отдельно ото всех. Если Юлик еще общался иногда с соседями, то Варя стеснялась с кем-то знакомиться, а Ларин и не хотел никого видеть. Вот и жили, как отшельники. Но все-таки Алексей Пафнутич не мог оставить своего столичного приятеля без внимания, и на неделе извозчик все-таки заехал, с телегой, забитой всякими соленьями, солониной и тем, что уже собрано было с полей. - Юлик, новость для тебя, - подозвал он парня, пока Варя рассматривала содержимое телеги. Юлик подбежал к нему и принял позу, намекающую на то, что он готов слушать. - Тут такое дело, - старик опустил глаза, - Агриппина все это время болела сильно... Не вставала... А вчера преставилась. У Юлика земля ушла из-под ног. Он ошалело смотрел на извозчика, жалко надеясь, что тот скажет, что это лишь шутка. Глупая, несмешная, но старик молчал. - Весь двор... Не ожидали мы. Очень жалко, конечно. Очень жалко... - Неужели ничем нельзя было ей помочь? - дрожащим голосом спросил Юлик. Старик только покачал головой. - Она сильно болела, не знаю уж, что за напасть ее одолела, но... Очень жалко... И пока старик причитал и что-то еще бормотал, Юлик на ватных ногах принялся разгружать телегу, надеясь, что усталость как-то отвлечет его. Но мысли все роились в голове, хоть телега давно опустела, а извозчик уже уехал. Варя разговор слышала, и остаток дня не подходила к Юлику, понимая, что творится у того в душе. Ларин же о разговоре ничего не знал, и его удивило, что Юлика весь день нигде не видно. А вечером он обнаружился на приступке с задней стороны дома. Сидел, оперевшись спиной о стену, и смотрел не то вдаль, не то в себя. - Что случилось? - тихо спросил Дмитрий, присаживаясь рядом. - Груня умерла, - прерывисто ответил Юлик, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать. - Я даже не попрощался с ней. - Все умирают, - ответил Ларин. - Но, уверен, там ей будет лучше, чем здесь. Не думаю, что Там есть это крепостное право и кто-то вынуждает души работать на себя. Все вокруг было красным от заходящего солнца, и пугающе походило на самый настоящий ад. - Ветрено завтра будет, - зачем-то сказал Юлик. - Веришь в приметы? - А как в них не верить? Ведь все так и происходит. Природа не обманывает. - Да уж... А как по мне, это все похоже на разверзшуюся землю, и будто из этой пропасти сейчас сам Сатана вылезет и все получат по заслугам, - Ларин говорил спокойно, но иногда в его голосе проскальзывали озлобленные нотки, чего, впрочем, Юлик не заметил. - Она была очень хорошей. Она будет в раю, - снова заговорил о Груне Юлик. - Не смею спорить с тобой, - Ларин приобнял Юлика за плечи, и тот, повинуясь какому-то рефлексу или инстинкту, положил голову на плечо Ларину. Так они долго сидели, глядя на остатки кроваво-красного заката, каждый думал о чем-то своем. Ларин старательно делал вид, что не видит скатывающихся по щекам Юлика слез, Юлик же даже не заботился о том, чтобы прятать свои эмоции. Ничего зазорного он в этом не видел, да и не до того ему было сейчас. Он впервые терял настолько близкого ему человека, и осознавать это было очень тяжело. Груня всегда была рядом, и невозможно принять, что рядом ее нет, и не будет никогда. - Все проходит, - тихо сказал Ларин, бездумно накручивая прядку волос Юлика на палец, - и это пройдет. Никто Дмитрию не ответил. Юлик так и уснул, а Ларин еще долго сидел неподвижно, боясь разбудить парня. Тот открыл глаза только глубокой ночью. Стоило больших усилий убедить парня, что ничего плохого не произошло, и что Ларину не было в тягость сидеть здесь. Юлик смущенно поблагодарил мужчину, за то, что тот сидел с ним и почти сбежал в дом, оставив Дмитрия одного смотреть на ярко мерцающие звезды.