And no one knows your name

Голова болела нещадно. То ли выпивка вчера была палёная, то ли её было слишком много. Радовало только то, что, если Дженсон смог открыть глаза, видел потолок, чувствовал конечности и, кажется, ещё был жив, причина была одна, а не сразу обе. Хотелось то ли пить, то ли есть, то ли просто умереть. Дженс пошарился по карманам, нашёл три серебряные монеты и ни одной золотой и выругался, потому что весь вчерашний гонорар он, видимо, оставил в одной из таверн города. В какой – это уже было не узнать. С кем пил, он не помнил, а то, что проснулся дома, не означало ровным счётом ничего – дома он просыпался всегда, независимо от количества и качества выпитого. Инстинкт. При воспоминании о деньгах, желудок подвело, и он заурчал. Одновременно в голову Дженсону пришла мысль, что со вчерашнего утра он только пил, а поесть, видимо, так и не удосужился. А значит, сегодня опять нужно было идти искать заработок. В таком крупном городе, как тот, где жил Дженсон, сделать это было нетрудно, но для этого требовалось как минимум оторвать тело от кровати и куда-то пойти. Тело определённо было против, а в голове немедленно застучал отвратительный залётный дятел. Баттон ещё минут пять полежал, размышляя, что ему не нравится больше – больная голова или заклинание от похмелья. В конце концов, Дженс предпочел последнее, потому что к отвратительному состоянию прибавился ещё и голод. Поэтому маг зажмурился и речитативом пробормотал сквозь зубы формулу. Основная проблема с использованием сего заклинания была в том, что оно сводило все симптомы, способные длиться не один день, в пару секунд. Таким образом, в следующие полминуты Баттон почувствовал, как у него в голове взорвался пульсар размером с носорога, к горлу подкатил ком с Главную Площадь в диаметре, а в животе свершилась революция и место желудка заняли, кажется, почки. От такого букета ощущений Дженс отходил ещё минут десять, но зато потом смог встать с постели и дойти до двери без последствий. Если уж день изначально был испорчен, Баттон решил не церемониться и заглянуть сразу в городской морг. Там платили сразу, много и без разговоров. В основном потому, что работа была всегда, маги в своём уме и без некрофильских наклонностей заглядывали к ним по очень большой нужде, а безумных любителей трупов там не жаловали. Поэтому дефицит работников был вечный и неистребимый. Вот и сейчас в морге было тихо, пустынно и светло. В комнате управляющего по случаю тёплого летнего денька было нараспашку открыто окно, за которым задумчиво шелестели деревья, и было всё также тихо. Дженсу даже показалось, что он мог услышать шуршание песка в часах, стоявших на столе невысокого печального мужчины. - Всё как обычно, ничего принципиально нового, - трагично рассказывал он чернильнице. - Вскроешь, посмотришь, запишешь и свободен. Если меня не будет, деньги оставлю знаешь где. Баттон поморщился и кивнул. Терпеть он не мог это делать – вскрой, запиши. Неужели трудно годного прозектора найти? Нет, надо магов дёргать. Прозектор, мол, только на глаз может определить, а маг, видимо, по их понятиям, должен руками помахать и всё само собой прояснится. Ворчал Баттон, впрочем, исключительно от плохого настроения и по привычке – найми морг прозектора, и половина городских магов резко лишилась бы заработка. А работа была хоть и достаточно неприятная – резать и колдовать над покойниками любили очень немногие – но несложная. Мёртвые не врали при ответе на вопрос, что у них болело при жизни, не путались в показаниях и не обнаруживали новые болячки. В основном, правда, потому, что они уже не разговаривали, а всех их проблемы выявлялись пятью пассами и тремя предложениями заклинания.

***

Дженсон вышел из старого одноэтажного здания спустя полтора часа, монеты приятно оттягивали карман, а желудок настойчиво намекал, что только пить он сегодня не согласен и что совсем не отказался бы от картошки с грибами, которой так замечательно пахло в этом переулочке. С воодушевлением двинувшись на запах, Баттон почти миновал неприметный тёмный закуток, как вдруг его внимание неожиданно привлекло светлое пятно среди серых неприветливых стен. Сработали инстинкты боевого мага, привыкшего реагировать на всё странное, выделяющееся из привычной обстановки, и ноги сами остановились перед забившимся в закуток мальчишкой лет двенадцати, совершенно обычным на первый взгляд. Взлохмаченные светлые волосы, испуганный взгляд. Вот только местные беспризорники не носили белых шёлковых – это Дженс мог определить даже на глаз – рубах. Да, она была явно несвежей, штаны были измяты, ботинки заляпаны грязью, но широкие рукава и воротник-стойку никто не отменял. Значит, мальчишка либо где-то её украл, либо... Что либо, Баттон не знал, но решил, что самое время было это выяснить. - Привет, - сказал Дженсон, опираясь о выступ в стене. Парень вздрогнул и испуганно уставился на него огромными, вероятно, от страха, светлыми глазами. - З-здравствуйте, - пробормотал мальчишка, вжимаясь в стену и делая едва заметный шаг в сторону от Баттона. Тот поспешно загородил ему дорогу рукой. - Ты кто такой? Я тебя здесь не помню, - не то чтобы он знал кого-то из местной малолетней шайки, но припугнуть стоило. Этот в любом случае был не из них. - М-меня зовут Нико, господин, - парень чуть наклонил и тут же поднял голову, обозначая церемонный кивок. Дженсон заинтересованно хмыкнул. - И что ты здесь забыл, Нико? Мальчишка молчал, но смотреть стал, кажется, чуть наглее, напоминая уже не беззащитного пацана, а нагловатую местную шпану. Он либо быстро учился, либо и был местной шпаной, зачем-то притворившейся...аристократом? Баттон с изумлением уставился на парнишку. «А ведь и правда, - вдруг подумал он. – Одет-то он явно не как местные. Да и говорит. Господин. Здравствуйте. Да эти таких слов даже и не знают». - Гуляю, - ответил Нико, пока Дженс размышлял. Страх из голоса почти исчез, вот только наглости определённо не хватало. Это сдавало мальчишку с головой. - Вот что, - решился Баттон. – Ты не здешний, и это видно. И если ты ещё жив, то это ненадолго, местные чужаков не любят. Не знаю, что ты здесь делаешь и как выбрался из своего уютного домика, но только лучше тебе вернуться, пока не слишком поздно. Боишься – пойдём со мной, покормлю и доведу до дома. - Не боюсь, - с вызовом вздёрнул нос мальчишка. – И никуда с тобой не пойду. Дженс пожал плечами. Ему, по большому счёту, было всё равно. Ну, не досчитается местная аристократия одного из своих отпрысков, так её все равно что-то много расплодилось. И большой беды не будет, если маленького наглеца проучат. Другим неповадно будет. - Как хочешь, - сказал он и почти сразу забыл о парнишке – его манил трактир.

***

Заведение было прекрасным. Горячая еда, вкусное пиво, симпатичные подавальщицы, никаких пронырливых субъектов с масляными глазами – что ещё надо для заморённого голодом мага? Дженс в очередной раз ущипнул пробегающую мимо девушку с двумя пустыми кружками за выдающееся мягкое место, та привычно хихикнула, но на Баттона особого внимания не обратила. Он тихо вздохнул – девушки не липли к нему так, как к Марку, и иногда ему было завидно. Марк был его старинным другом и каким-то химиком по профессии. То ли учёным, то ли алхимиком – Дженс не вдавался в подробности. Они познакомились пару лет назад, когда, не сговариваясь, разделывали в карты двух пьянчуг – Баттон тайком колдовал, а Уэббер мухлевал с какими-то составами, спрятанными в рукавах. Когда их разоблачили, то те едва успели унести ноги и ещё долго, задыхаясь, смеялись, упёршись спинами в стену какого-то дома парой улиц севернее трактира. - Я Дженсон Баттон и мне очень нужны были деньги, - фыркнул тогда он, развернувшись к новому знакомому и протягивая руку. - Марк Уэббер, та же фигня, по сути, - смешно поморщился тот, и их снова согнало в пучину безудержного и почти беспричинного хохота. Марк был старше его на несколько лет и имел обыкновение по этому поводу многозначительно закатывать глаза, ворчать, поучать Дженса и притаскивать его домой с пьянок. Иногда Баттон совершенно не понимал, почему серьёзный, начитанный, любивший стабильность Уэббер, до сих пор терпел его, бесшабашного, беспокойного любителя вечеринок, который больше всего на свете презирал постоянство и размеренность. Марк всегда говорил, что Дженсу с его образованием и умом найти неплохую постоянную работу было бы делом трёх секунд, а потом напивался вместе с ним, тащил домой и укладывал спать, иногда, когда собственные ноги отказывались слушаться, оставаясь с ним. Подумав о Уэббере, Баттон вдруг вспомнил, что тот живёт неподалёку, и идея зайти к нему образовалась как-то сама собой. Кинув золотую монетку на стол, Дженсон показательно щёлкнул пальцами, заставив её засветиться на пару мгновений, – это дало всем желающим понять, что только что пообедавший маг не советует никому, кроме разносчицы, трогать монетку, для своего же собственного блага – и вышел, вдохнув на пороге трактира тёплый августовский ветерок. Спокойно дойти до дома друга, углубившись в собственные мысли, ему не дал какой-то шум и приглушённая возня в одном из переулков. Быстро свернув за угол, Дженсон увидел нескольких парней-оборванцев, столпившихся около чего-то, лежавшего на земле. Недолго думая, Баттон швырнул в сомнительную компанию пульсаром, разбившимся о стенку над головой самого высокого мальчишки, и те прыснули в разные стороны, так, что спустя несколько секунд в переулке остались только маг и неловко свернувшееся на земле тело. Приблизившись на шаг, Дженс грязно выругался и сплюнул – это был тот самый сбежавший аристократский выродок. И всё случилось именно так, как Баттон и говорил – его если ещё не убили, то скоро он умер бы самостоятельно, судя по количеству крови вокруг него. Мальчишка шевельнулся и едва слышно застонал. Дженсон судорожно думал. Тащить в больницу его было нельзя – во-первых, потребуют денег, во-вторых, могут свалить всё на него и отправить на север в шахты. Что-то другое придумать сходу не получалось, и он сплюнул ещё раз – как будто у него своих проблем нет не было. Но не оставлять же малолетнего идиота подыхать в подворотне. В конце концов, он был не виноват, что не понимал своего счастья, живя на Золотых Холмах. Осторожно подхватив парнишку на руки, Баттон поднял его и внезапно решился – если там ему не помогут, то уже нигде не помогут, а значит, можно будет с чистой совестью оставить мальчишку где-нибудь и знать, что сделал всё, что мог. Да и какое ему дело до этого бродяжки-то? Выживет – можно будет вернуть его домой и заработать нехилую сумму денег – наверняка его уже вовсю искали обеспокоенные родственники. А нет, так и беда невелика.