Безумные каникулы с Ноем

Подросток проснулся около девяти часов утра, и пробуждение было более чем неприятное. Аллен под утро начал ворочаться во сне, крутясь и ложась с одного бока на другой, из-за чего неаккуратные движения вызвали тупую ноющую боль в области поясницы. Почувствовав эти отвратительные ощущения, что причиняли дискомфорт, переходящие в боль, юноша проснулся, открывая глаза. Возле него сладко спал Ной, который явно не мучился какими-либо неприятными ощущениями, уж ему-то точно было хорошо, как никому. Аллен сжал зубы, буравя спящего мужчину злым взглядом, пытаясь подавить в себе навязчивое желание ударить португальца или хотя бы под худой конец столкнуть его с кровати. Это было бы слишком, но всё же те отвратительные ощущения, что он испытывал и продолжает испытывать, того стоили. Только вот делать какое-либо лишнее движение абсолютно не хотелось, ему и так сейчас не слишком сладко, да и глупая выходка, если подумать. Удивительно! Как женщины получают от этого такое удовольствие? Да, сильное возбуждение, толкает вперёд, вызывает желание, но ощущение при входе и первых толчков ужасно неприятные, и это ещё, мягко говоря. Это было больно, просто в процессе слияния боль притуплялась, но не уходила, а под утро складывалось такое ощущение, что в заднице торчит металлическая труба. Сложно было сказать, стоило ли оно того. Обескураживающий оргазм и чувство возбуждения, когда все моральные ценности исчезали, оставляя только похоть и желание стонать от удовольствия перекрывали боль, оставалось только надеяться, что она скоро пройдёт и следующий раз, если он конечно будет, будет не таким болезненным. Юноша с тяжёлым вздохом встал с кровати, морща лицо от саднящих неприятных ощущений, мысленно проклиная Ноя. Хорошо ещё, что Тики был с ним мягок, можно даже сказать нежен, Кросс со своими женщинами почти никогда не церемонился. Впрочем, что было то было, если уж быть до конца откровенным, то эта боль стоила тех ощущений. Уолкер умылся и переоделся, после чего подойдя к плите, поставил чайник. Есть совершенно не хотелось, а вот от чая с вкусным печеньем он бы не отказался. Сегодня они должны были возвращаться домой, но впервые за долгое время он не испытывал никакой радости от этой мысли. На душе была какая-то необъяснимая тяжесть, словно кто-то положил на грудь тяжёлую плиту, что сдавливала его сердце и не давала вдохнуть полной грудью. Да и настроение было какое-то мрачное, словно над головой нависли тяжёлые свинцовые тучи, предвещающие грозу. Подросток посмотрел в окно, что выходило на море. Солнце было с другой стороны, поэтому небо казалось мрачным. На улице было холодно, обычно такой холод сковывает в августе рано утром, а на море такая погода чувствовалась особенно чётко. Холодный ветер волновал море, поднимая ленивые волны под громкий крик чаек, что никак не могли позавтракать, рыба редко показывалась во время сильных волн, предпочитая хорониться в глубинах вод. Юноша решил не садиться на стул, подумав, что может выпить чай и стоя. Взгляд его приковал намечающийся шторм. Аллен хорошо умел определять начало шторма, как-то в детстве ему приходилось работать на рыболовной шхуне «Олокун», чтобы оплатить долги учителя. Тогда судно попало в неплохой шторм, капитан говорил об этом с самого начала, как только заверил показания барометра, но всё обошлось. Вода приобрела мутный зеленоватый оттенок, пенясь и шипя. На горизонте появились большие серые облака, что медленно плыли по небу, как старики, что поднимаются по лестнице. Крики чаек становились всё громче, разочарованные морские охотники взлетали с облюбованных валунов, улетая домой так и не позавтракав. На кухню зашёл растрёпанный португалец в помятых брюках. Он громко зевал, даже не потрудившись прикрыть рот, словно он большая кошка. Его золотистые глаза горели опасным животным блеском, а шальная улыбка расплылась на бесстыжих губах. - Доброе утро, малыш, - произнёс он, потрепав юношу по волосам, что недовольно посмотрел на Ноя, раздраженно фыркнув. То, что он признал, что эта ночь была не такой плохой, ещё ничего не значит. Португалец внимательно посмотрел на подростка, после чего засмеялся. - Ну не дуйся на меня, я старался быть аккуратным, - произнёс он, обнимая за талию экзорциста, притянув к себе. Аллен мученически закатил глаза, но промолчал. Ной налил себе крепкий чёрный кофе, садясь за стол, достав из карманов штанов серебряный портсигар. Закурив превосходные сигареты, одолженные у Эриха, мужчина уставился в окно ничего не говоря. Уолкер хотел было высказать, что курить нужно на улице, промолчал, подумав, что станет похож на сварливую супругу, поэтому всего лишь открыл окно, впуская в комнату холодный ветер. Молчание становилось каким-то напряжённым, отягощающим, никто не решался прервать его, переводя свой взгляд на бушующую стихию, волны стали совсем высокие. Аллен молчал, потому что хотел ещё раз во всём разобраться, очертить свою роль, узнать своё место и значение. Он понимал, что Тики был прав, попросив его молчать, но пусть он будет хоть тысячу раз прав, нельзя же быть в неведении! Как теперь вести себя, что делать, от чего воздержаться? Считать ли всё это чистой случайностью или думать, что всё это что-то означает? И почему Ной сам предпочитает отмалчиваться? - Когда мы отправляемся? – наконец произнёс подросток, но тон его при этом был крайне безразличным. Было видно, что он хочет задать совсем другой вопрос, но из вежливости и страха не озвучивает его. - Хоть сейчас, - отозвался Микк, выпуская клубы серого дыма, - но, я думаю, что прежде чем мы покинем этот дом, неплохо бы в кое-чём разобраться, не так ли? Голос португальца звучал как-то устало. Он не хотел поднимать эту тему, но к своему великому сожалению он прекрасно знал, что нужно наконец-то решить всё это раз и навсегда. Мужчина сам не был уверен в своём решении, он плохо спал ночью, думая об этом. Мальчик был ему дорог, но только каковы границы его значения в жизни Ноя? Португалец знал, что он не хочет потерять экзорциста, но в тоже время, он понимал, что в случае смерти мальчишки, он не станет сильно убиваться, не станет жалеть о чем-то и это было правильно. Эти отношения были обречены с самого начала. Ной и экзорцист, Бог и человек, вечный и смертный. Эта отсрочка ничего не изменила, за две с лишнем недели Аллен Уолкер не стал Ноем, не Четырнадцатым, а самостоятельным Ноем, а Тики Микк не проснулся снова человеком. Ангелы милосердия не уговорят Графа или Ватикан не трогать столь важных фигур на чёрно-белой доске жизни, это они знали слишком хорошо. Только, собственно, почему Тики так мучился с этим вопросом? Он не привык к чему-либо постоянному, он просто бродяга, чья жизнь течёт в неведомом никому русле, что кидает его на различные берега, нарекая его первооткрывателем этих новых земель. А теперь, что изменилось? Почему сейчас ему так важно знать этот глупый ответ – уйти или остаться? Впереди туман, позади тьма, нет никаких гарантий, что всё будет так, как ему угодно. Но если он уже задаёт себе такой вопрос, то разве этого недостаточно? Стал бы он задавать такой вопрос после ночи с очередной красавицей с Митинг-стрит или молодым лакеем господина Б? Конечно же нет! И если ему интересно будущее, если ему не всё равно, то почему бы не рискнуть? - Что теперь делать, Тики? – произнёс подросток, с надеждой смотря в золотистые глаза Ною. - Жить. Бороться, воевать. Что ещё нам остаётся? - тяжёлым вздохом произнёс он. А что собственно Тики мог сказать? Они не просто враги – они солдаты, а значит за дезертирство полагается смерть. - Ничего. Просто я подумал, что что-то изменится, - неуверенно произнёс подросток сам не понимая, что хочет услышать или узнать, что ему нужно. - Уже изменилось, - произнёс Микк, смотря в окно, начинался шторм. – Я вряд ли смогу тебе всё это объяснить, но что-то важное определённо изменилось. В любом случае, я не знаю, как описать это. Экзорцист склонил голову набок, внимательно наблюдая за мужчиной, что старательно отводил взгляд. В его душе царило понимание, потому что парень и сам чувствовал изменения, но признать их было слишком сложно. Признать самому себе. Быть может, попади он на суд и скажи ему «так ли это», он бы ответил «да», но если его бы попросили назвать что именно так, то он ни за что бы ничего не сказал. - И всё же, что нам со всем этим делать? Забыть обо всём или помнить? Разыгрывать врагов или быть ими? – не унимался седовласый юноша. - Ничего не делать, малыш. Мы уже не можем быть врагами по-настоящему, понимаешь? Всё это – не больше чем фарс, а если всё фарс, зачем усложнять жизнь? Почему ты не можешь сбегать с Ордена, а я от семьи чтобы перекинуться в картишки где-то на границах вселенной? Почем бы нам не проводить неплохие вечера вместе под носом у всех? - А что если нас поймают? – недоверчиво произнёс Уолкер, не то, чтобы он боялся, скорее он просто пытался найти какой-то подвох. - Это уже зависит от нас, малыш. Неплохая ставка, а? Мы – два мастера в покере, разве мы не сможем сыграть с судьбой в парочку партий, м? Азарт, ты ведь чувствуешь его на кончике языка, малыш? Аллен кивнул, только вот не нужен ему этот азарт. В его жизни и так слишком много азарта – война, смерть, разоблачение. Он мог сгинуть в любую секунду, но не Тики. Что такое смерть для бессмертного? Ведь ему грозит именно она, а значит Тики Микк хочет сыграть с ней, ощутить страх. Как Ной сказал? Страх и удовольствие – два главных мотива, что толкают человека вперёд? Что ж, пусть так, вряд ли Аллен Уолкер сможет очернить своё имя сильнее, чем это уже сделал Ватикан, обвиняя его в сношениях с Четырнадцатым. - Что ж, почему бы не сыграть, если ставка высока? – уверенно произнёс экзорцист, принимая окончательное решение. Он знал, что никто не обещает ему любви, жертвенности, нежности и чего-то там ещё. Но всё же, ему хотелось ощутить чью-то близость, ощутить себя нужным и знать, что тот, кто ему дорог будет в порядке. Тики, вряд ли он просто так выйдет из этой безумной игры, называемой жизнью, а это уже что-то! Линали, Канда, Лави, Кроури, Миранда – всех их можно потерять в одно мгновение, а вот Ной – нет, с ним так просто не расправиться. Мужчина, странно улыбнувшись, его улыбка была чем-то отдалённо похожа на ухмылку, обнял подростка, целуя его медленно, глубоко с наслаждением. В глубине души он боялся отказа, понимая, что юноша мог решить, что, согласившись, предаст своих друзей или отступит от цели, а может быть придумает ещё одну глупую причину этого не делать, но разве это важно теперь? Тики наслаждался этим поцелуем, этой мнимой близостью. Риск, желание, интерес и странное щемящее чувство в его груди сливались во что-то новое, непонятное и глубокое. Было так хорошо, пусть никогда не кончается этот момент! Ной отстранился от него, заглядывая в серые глаза, пытаясь разглядеть в них что-то, жаль, что он плохо читал по глазам и видел лишь блеск серых глаз, что казались ему очень красивыми. Какая глупость, обычные глаза, а стоит человеку понравиться, так и глаза становятся какими-то особенными, невероятно красивыми. Когда они позавтракали буря уже вовсю разыгралась на море. Волны были настолько высокие, что почти подступали к порогу дома, их пенистые руки пытались сорвать красивые цветы, пытались схватить аккуратные лясы, забраться на длинные ступени. Ветер отчаянно бил кулаками в окна, заставляя дрожать стекло, дождь громко тарабанил по крыше. Было тяжело уходить из этого мира, наверное, это было что-то сродни смерти. Этот мир был прекрасен и вот, их маленький кусочек рая должен был раствориться в жестокости и безумии их жизни. Здесь они не знали той боли, страха, не знали отчаяния и не вкушали горькие плоды смерти, конечно, так было для Аллена Уолкера. Тики Микк не воспринимал мир, из которого они пришли, таким отвратительным, но и ему было печально. Что-то в его душе изменилось по отношению к этому юному существу, да и не только к нему. Раньше Ной не понимал смерти, вообще, абсолютно, для него это было чем-то странным, непонятным и малозначимым, он всегда знал, что переродится, но своя собственная смерть в том печальном мире перевернула его жизнь. Да и не только она сыграла с ним злую шутку. Многие вещи, на которые молодой граф закрывал глаза вдруг просочились через решетки его сознания, заставляя опускаться Ноя на колени перед великими истинами, которые он не хотел знать. Он узнал то, что волновало его, пугало и будоражило, путало. Он никак не мог объяснить своё отношение к экзорцисту. Будет ли это маленькой интрижкой? Раньше Тики никогда не беспокоился о своих любовниках и любовницах, так с чего вдруг появилось исключение и надолго ли оно? Не понятно, но ведь проще плыть по течению и ничего не знать, ведь так? - Ну что, малыш, готов? – произнёс мужчина, вынув из кармана золотые часы. Не стоило больше медлить, ведь любая лишняя секунда заставляет его сомневаться всё больше и больше. Юноша кивнул, он сам не знал готов ли вернуться назад, но чувство долга и желание убежать от этих разрывающих голову вопросов, взяли над ним верх. Ной и экзорцист взялись за руки, в последний раз окидывая комнату прощальным взором, чтобы в следующую минуту ослепнуть от яркого солнца, что сияло на лазурном небе, распростёртое над сочными лугами Альп. Ветер приятно щекотал кожу, словно приветствуя путников, радуясь их возвращению. В воздухе стоял приятный запах цветов, что росли здесь тысячами, разбавляя яркими головами бесконечный океан зелени. - Это Альпы? – удивлённо произнёс Уолкер, испытывая чувства радости и сожаления. Он ещё сомневался в том, что они вернулись домой, ему не хотелось верить в это, но в тоже время он желал такой исход. Мужчина кивнул, взгляд его при этом был крайне растерянным, наверное, он тоже сомневался прибыли ли они туда, куда нужно или же попали в очередной мир, где их поджидают безумные приключения. - Как думаешь, а мы уже дома? – спросил Аллен, хотя понимал, что вряд ли Тики знал ответ на этот вопрос. - Я могу связаться с Роад, если мы дома, то она меня услышит. - Я Вас и так слышу, - раздался голос девочки за спиной, заставляя путешественников вздрогнуть от неожиданности. Интересно, когда это Мечта успела тут появиться? Как только почувствовала своего брата в этом мире, или же просто находилась здесь по другой причине? Подросток с седыми волосами резко развернулся, удивлённо смотря на Камелот. Девочка улыбалась, а рядом с ней молча стоял Лави, который странно смотрел на него, словно, не веря в реальность происходящего, впрочем, это не удивительно, Аллен и сам не мог до конца поверить во всё это. - Я надеюсь, что миром мы не ошиблись, - весело произнёс португалец, тоже заметив недоверчиво-изучающий взгляд историка. Вместо ответа девочка подлетела к «дяде», кидаясь ему на шею, крепко обнимая. Она ничего не говорила, потому что не умела и не знала, что нужно говорить, а просто обнимала родного человека, радуясь его возвращению. Роад любила свою семью и поэтому, пока Тики и Аллен бегали по мирам, она безумно скучала по ним. Лави просто пожал руку Аллену, наверное, он боялся какого-то подвоха со стороны Ноев, было видно, что Книгочей заметно нервничает. - Надеюсь, сегодня мы можем разойтись без драк? – произнёс экзорцист, переводя взгляд с Роад на Тики и наоборот. - Сегодня? Ну что ж, если только сегодня, - произнесла Мечта, подмигнув. Экзорцисты кивнули, однако с места не сдвинулись. - Не хочешь снять свою иллюзию? – произнёс Лави, обращаюсь к Роад. Девочка засмеялась и кивнула, после чего провела руками по воздуху, произнося какое-то заклинание. Но ничего не произошло, по крайней мере так думал Аллен, но историк, кажется, был доволен. Нои первые покинули луга, уходя через ковчег. Лави дождался, когда они полностью исчезнут, доставая из кармана маленький ключик от дверей мечты. Держался историк весьма странно, слишком отстранённо, да и выглядел крайне недоверчиво. - Что это? – удивлённо произнёс Аллен, подозрительно косясь на ключ. - Роад отдала, чтобы мы вернулись в город, а оттуда своим ходом. Ты же не думал, что мы ждали вас почти две недели на лугу? Уолкер отрицательно помахал головой, обдумывая всё произошедшее, ему о многом следовало расспросить историка и желательно было сделать это сейчас, пока они не подошли к мрачным стенам Чёрного Ордена. Только вот с чего следует начать? Историк ведь тоже задаст многие вопросы, на некоторые из которых ему явно не захочется отвечать. - Нас не было две недели, как ты объяснил это? – решил спросить подросток, считая этот вопрос наиболее безобидным. - Пришлось договориться с Мечтой, она создала очень мощную иллюзию тебя, рядом с которой всё время находился я и контролировал её на случай, если что-то пойдёт не так или Камелот решит использовать тебя в своих целях. - И что, в Ордене ничего не заметили? – удивлённо произнёс подросток, не понимая, как вороны не смогли распознать иллюзию. - Ну, были кое-какие подозрения, но я всё уладил, - нехотя ответил рыжеволосый. – В любом случае, я бы хотел знать, что с тобой случилось. Роад потеряла с вами связь после того, как вы покинули Лиссабон. - Я не хочу об этом говорить, Лави, - с тяжестью на сердце произнёс юноша. Всё, что произошло дальше было слишком личным и слишком значимым чтобы делиться такими мыслями с кем-то. Да и вообще, он сам до конца не понимал, что же такого произошло дальше. - Он тебя обижал? – мягко произнёс Историк, подросток сильно волновался за своего друга, всё же именно Тики Микк чуть не убил Аллена Уолкера в прошлый раз. И кто знает, что этот человек мог сделать. Сам-то он почти все две недели ошивался недалеко от Мечты и не был от этого в восторге. Конечно, он стал чувствовать себя увереннее в её присутствии, но тем не менее, он знал, что Роад ему не подруга, так что был крайне осторожен, да и сама девочка была осторожна, она не позволяла раскрыть себя. - Нет, просто… было сложно найти общий язык. - Думаю, что это не удивительно, - произнёс Историк, кивнув. Странные эти Нои, причём все, как он понял из разговоров с Камелот. - Да. И всё же, я бы хотел поскорее вернуться домой. Лави кивнул, открывая двери Мечты и шагая в бездну, ощущая, как падает и поднимается одновременно. Он уже привык так ходить, но всё равно испытывал неприятные ощущения при перемещении. Юношу сильно интересовали такого рода телепорты, долгое время он думал, что они лишь переносят сознание, но в результате оказалось, что и материальные вещи тоже подвластны их силе. Двери открылись в мрачном квартале крупного города, откуда они могли добраться до новой резиденции Черного Ордена. Здесь почти никогда нельзя было встретить людей. Южной квартал города N был полузаброшен, да и вообще представлял из себя типичное «гнилое местечко», которое приличные люди обходят стороной. Аллен вышел из двери следом, должно быть его немного мутило от такого перемещения, что ж, огромное количество ярких несочетаемых пятен, что пестрили перед глазами во время прохода сквозь пространство как нельзя лучше содействовали в этом. - Где мы? – произнёс юноша, осмотревшись. - В южном квартале. Здесь нас никто не увидит и дальше можно сесть на поезд. Не волнуйся так, это всего лишь мера предосторожности. Было бы странно, если бы два экзорциста вошли в Орден через двери Мечты Ноя, не находишь? Уолкер кивнул, да об этом он как-то совсем не подумал, да и мысли его сейчас занимали совсем другие события. Лави молчал, похоже Историку тоже что-то не даёт покоя, быть может им обоим лучше помолчать? - Кстати, Аллен, а где часы? Они у того Ноя? Лицо подростка исказила неприятная гримаса. Объяснить Лави почему он отдал часы Тики – парень не мог. Во-первых, это вышло совершенно случайно, а во-вторых, он уже просто привык, что часы с золотым львом находятся на шее Ноя. Конечно, следовало бы изъять из них чистую силу, но не возвращать же теперь? К тому же, после того, как экзорцитсы воспользовались дверями те исчезли вместе с ключом, должно быть это уговор Лави и Роад. - Ну да. Я забыл про них, в любом случае, я думаю, что они уже не работают, вряд ли Тики захочет слоняться по всем этим мирам заново. - Ну да, - хмыкнул Лави, - Вы такой эпичный пожар в лесу эльфов устроили. Думаю, ему будут там не рады снова. - Боюсь, что ему теперь много где будут не рады, - пошутил Аллен, вспоминая, как они убегали от полицейских и как ласково Микка встретил его двойник. Видимо это признание успокоило беспокойного историка. Подростки покинули неблагополучный квартал и запрыгнув на крышу омнибуса поехали до вокзала, где сели на нужный поезд. В купе подростки разговорились сильнее. Лави узнал много нового про Эриха, только вот, когда он слушал про мужчину, в его глаза промелькнуло что-то непонятное, похожее на шок, удивление и недоверие. Аллен попытался расспросить об этом книжника, но тот отрицательно показал головой, сказав, что позже всё расскажет. Кажется, Лави всё же знал, что этот Эрих здесь и полученная информация сильно его удивила, но рыжий решил не раскрывать все карты, пока не подтвердит её. Аллен же узнал от Лави, что ничего существенного за две недели его «отсутствия» не произошло, разве что поговаривают что-то странное на счёт того, что юноша постоянно ошивался где-то с историком, но подростка это сильно не беспокоило, за его спиной всю жизнь говорят что-то нелицеприятное. В любом случае, Уолкер не собирался обращать на это внимание. Главное, что он дома и он скучал. Скучал по Лави с его идиотскими шутками, по Линали с ароматным кофе, по наивному Кроури и глупой Миранде, да даже по Канде. Хоть всех этих людей он не мог назвать до конца своей семьёй, но всё же он любил их не меньше, чем тот же Тики, что любит свою семью. Орден был для него дорогим местом несмотря ни на что. Это место было его домом, а в доме подросток был счастлив. Поезд быстро двигался по рельсам, унося их на север. На душе подростка была какая-то тяжесть. Ему будет не хватать того летнего безумия, к тому же здесь снова начались холодные дожди, что барабанили по стёклам купе. Конечно, они пройдут, но померкнут и воспоминания, только страх и неуверенность не смогут себя изжить. Но думать об этом теперь – глупо, шаг вперёд уже сделан. Аллен шёл слепо, он не знал будет ли внизу стог сена или он упадёт на острые копья, в любом случае, выбор был сделан. В Ордене всё было спокойно. Никто даже не подозревал, что юноши не было столько времени, но это было к лучшему. Ему действительно повезло отправиться на миссию с Лави, а не Кандой. Наверное, он должен был быть счастлив, но почему-то одиночество не давало ему насладиться счастьем, ведь здесь его ждала пустая комната, а за окном снова лил дождь. Ночь была очень холодной, подросток даже представить себе не мог раньше, что спать одному так холодно и неприятно. Наверное, ему не следовало это узнавать. Мысли путались, блуждая в закоулках мозга, кажется, здесь продувает. Экзорцист плохо спал, но так было надо, ведь он должен отвыкать от того приятного чувства. И всё же было тоскливо и мрачно. Интересно, а что снится Ною где-то там далеко отсюда? С такими мыслями Аллен Уолкер заснул, съедаемый окружающей пустотой. А Ной спал крепко. Ему не хотелось мучить себя, и он не мучил себя, зарывшись в тёплое одеяло, завтра будет новый день, а значит что-то новое готово вновь войти в их жизнь. Только Лави было не до сна. Он почти всю ночь просидел в библиотеке ордена, читая одну очень редкую рукопись. Отодвинув тяжёлую книгу подальше, подросток странно ухмыльнулся, довольно произнеся: - Я знаю, кто Вы – Эрих и я жду Вашего следующего шага.