Невозможное

      Что-то тревожило Фастольфа, но понять - что? - никак не удавалось. Нет, даже не тревожило. То, что он чувствовал, больше походило на панику, приправленную чувством вины.       Он остановился посреди лужайки, служившей границей между его домом и домом Глэдии, вздохнул и посмотрел на небо, как будто там можно было найти ответ. Что он должен был сделать? Почему он вообще должен был что-то делать?       В конце концов ничего фактически не произошло. Вышел из строя робот. Это был дорогой, искусно сделанный робот, но всё равно лишь машина. Его собственность. Он просто потерял деньги, которые потратил на Пенелла, но на его состоянии это не отразилось. Так же молния может попасть в его любимый аэрокар, и ему останется только пожать плечами. В жизни есть место случайности. Так бывает.       Конечно, это повлечет за собой некий политический резонанс. На Авроре, где всем нечем занять десятки лет жизни, всё что угодно может иметь политические последствия. Зачастую мелкие личные дела надоедали годам к шестидесяти. Оставшуюся часть жизни обычно посвящали политике. Ничего нового в этом для Фастольфа не было – довольно раздражающий, но не смертельный факт.       Но, тем не менее, он был озабочен.       Из-за Глэдии? Она казалась шокированной умственной заморозкой Джандера. («Он умер!», продолжала всхлипывать она), но, большими усилиями и немножко схитрив, Хэну удалось ее успокоить. Ученый кратко объяснил, почему в произошедшем не могло быть ее вины. Женщина с трудом понимала как работает позитронный мозг, но Фастольф убедился, что донес до нее мысль, случившееся ей в вину он ни в коей мере не ставит.       Мужчина покачал головой и продолжил свой путь. Сначала широкими шагами, но постепенно замедляясь… Как если бы трава под его ногами внезапно стала липкой. Невидимая сила тянула его обратно.       Почему ноги становились все более ватными, а внутри сжималось всё сильнее, по мере приближения к собственному дому? Проблема, с которой он столкнулся, осталась в доме Глэдии. То, что могло бы его волновать, осталось там, за спиной. В его собственном жилище его ждали умиротворение и безопасность… Но оно казалось мрачным и потускневшим.       Боковым зрением он заметил Жискара. Робот приблизился к нему и замер на почтительном расстоянии.       - Ваша супруга просила меня передать, что она ждет вас к столу, сэр, - спокойно произнес он.       Доктор Фастольф вскинул руку в успокаивающем жесте.       - Иду. Мне нужно обдумать кое-что. Передай ей, что я присоединюсь через несколько минут.       - Вы, кажется, расстроены, сэр. Могу я чем-либо вам помочь? – задал вопрос Жискар. Он слегка покачивался, как будто на каблуках. Блеск его металлической поверхности завораживал.       - Нет. Просто отправляйся к моей жене.       Робот кивнул, но не ушел. Он продолжал смотреть на своего хозяина, и на краткий миг Фастольфу показалось, что это существо поняло его чувство, прочитало его мысли.       Сказать Дэниелу…       Это простая идея возникла из ниоткуда, но внезапно всё стало на свои места. Его беспокойство, чувство вины и боль. Вот что его тревожило. Нужно было сказать Дэниелу о Джандере.       Нет. Не нужно.       Внезапное расхождение собственных мыслей заставило его резко остановиться. Он потёр лицо. У него нет никаких обязательств перед роботами. Разве он обязан сообщить одному аэрокару, что в другой аэрокар попала молния? Но Джандер был большим, чем аэрокар. Он был близнецом Дэниела, его единственным товарищем, единственным ему подобным существом во всей Вселенной.       Даже если и так, все, и люди, и роботы, скоро будут в курсе того, что Джандер вышел из строя, как ни крути. Такие происшествия долго не утаишь.       Стоит ли создателю лично сообщить о происшествии своему творению? Разве не будет это данью уважения?       Нет. Это будет смешно.       Доктор Фастольф тряхнул головой и, к своему удивлению, отметил, что Жискар по-прежнему стоял рядом с ним, уставившись на него пронизывающим, лишенным эмоций взглядом своих красных светящихся глаз. Этот взгляд заставил мужчину вздрогнуть.       Робот медленно повернулся и пошел прочь. Человек нерешительно последовал за ним. Его мысли метались; он испытывал недоумение и чувствовал себя одурманенным.       Жена. Дэниел. Да, она ждет, но есть ещё кое-что, что он должен сделать.       Едва войдя в дом, он приказал первому попавшемуся на глаза роботу позвать Дэниела.

***

      Дэниел приближался к каюте Элайджа со странным беспокойством. Он чувствовал что-то, чего никогда не ощущал раньше. Его мысли текли со скоростью далёкой от того темпа, когда он испытывал радость. Казалось, его сознание раздвоилось, и каждая часть стремилось взять верх над другой. Видеодатчики давали чёткую картинку с мельчайшими деталями, но в приглушённых цветах. Его датчики равновесия, очевидно, не были отрегулированы должным образом, но раскачивающийся под ногами пол был явно плодом фантазий. Сила тяжести была создана за счёт ускорения и собственных генераторов корабля; так или иначе, встроенной системой. Корабль мог закладывать какие угодно виражи и пируэты - никто ничего не почувствует.       Робот закрыл глаза. Изо всех сил он старался привести в порядок хоть часть мыслей, чтобы каким-то образом распутать получившийся клубок. К своему удивлению Дэниел понял - не получи он строгий приказ доктора Фастольфа оберегать Бейли, он бы так и не смог войти.       Он запустил поиск по известным ему данным в попытке отыскать хотя бы что-то похожее на то, что он сейчас испытывал. Конечно, он знал научные описания физиологических реакций, которыми подобные умственные состояния человека сопровождались. А что насчет него? У него не было кровеносных сосудов, которые могли бы сжиматься, не было желёз, которые выделяли бы пот, не было сердца, которое забилось бы чаще. Его кожа была всегда гладкой и постоянного цвета, не меняясь от бледного до багрового, и никогда не образуя этих своеобразных маленьких точечек, называемых мурашками. Тем не менее, он был убеждён, что с ним происходит что-то странное.       Волнение. Предвкушение приятного события.       Страх. Предвкушение неприятного события.       Физиологические реакции делали эти два состояния трудно различимыми. У Дэниела же был только разум. Ничто не могло помешать ему выяснить, было ли испытываемое ощущение приятным или нет. Но у него не получалось.       Могло ли так происходить потому, что появление Бейли на Авроре стало результатом несчастья, произошедшего с Джандером? Он обдумывал это уже много раз – и в одиночку, и с Жискаром. Оба пришли к выводу, что будет нелогично отказаться от радости, вызванной скорым приездом Элайжда, только потому, что он стал результатом события неприятного. Но было кое-что ещё, что Дэниел хранил в секрете. Известие об умственной заморозке Джандера положило конец неприятному чувству тревоги, которое Дэниел испытывал с тех пор, как Глэдия забрала другого робота в свой дом; чувству, которое занимало большую часть его вычислительной мощи. Конечно, эта новость вызвала взамен другое неприятное чувство – странная тяжесть навалилась на его плечи, все цвета поблёкли и посерели – но это его беспокоило мало. Если бы он был человеком, он, пожалуй, был бы рад известию о гибели Джандера.       Дэниел решил пойти простым путем. У него не было воображения, но по мере накопления новых воспоминаний, он научился склеивать их в последовательности событий, которые никогда не происходили, и смотреть, как настоящие воспоминания. Он сосредоточился на вероятностях ближайшего будущего.       Он входит в каюту. Элайдж узнаёт его, идёт к нему. Дэниел видит его улыбку. Элайдж бросается к нему, как в тот последний раз… Что-то его останавливает. Он протягивает руку в формальном, холодном приветствии. «Р.Дэниел, я рад видеть вас снова».       Р.       На краткий миг мысли Дэниела застыли. Этот внезапный отказ системы был почти болезненным. Его пальцы задрожали. Вот оно. Вот, чего он боялся. Не какой-то реальной опасности.       Опасность. Приказ Фастольфа был как пинок. Дэниел открыл глаза и нажал кнопку на контрольной панели двери каюты. Как только он увидел Элайджа, живого и здорового, сила приказа стала слабеть. Его собственный страх снова поднял голову. Робот замер в дверях, беспомощный и неподвижный.       Все было. Момент колебания. Искра узнавания. Улыбка. Порыв. Возглас радости. Объятие, распахнувшиеся для Дэниела. Щека Элайджа рядом с его, грудь Элайджа касается его груди, пальцы Элайджа легонько легли на шею, дыхание Элайджа щекочет его ухо. Элайдж в его объятиях.       Внезапно все оказалось в порядке.