Невозможное

      Конечно, они загнали его в угол. Эта дурацкая дешевая гиперволновая драма для домохозяек, вышедшая в эфир несмотря на все его протесты, каким-то образом стала невероятно популярна. Возможно потому, что это была ЕДИНСТВЕННАЯ картина, основанная на реальных событиях, героем которой был землянин?       То, как режиссеры подчеркнули необычность Бейли, не стало для него поводом для гордости. Он чувствовал отвращение. Весь фильм представлял из себя полный бред.       Вторым пунктом, беспокоившим Элайджа, был актёрский состав. В то время как большинство актеров более или менее походили на своих прототипов, актёр, изображавший его самого, не был похож на детектива вообще.       Да мог ли он? Разве могло оказаться правдой, чтобы красивая, умная, утончённая космонитка влюбилась в неуклюжего, неловкого, ворчливого землянина со скуластым лицом, неатлетическим телосложением и грустными глазами? Разве могло оказаться правдой, чтобы она предпочла землянина красивому, величавому, безмерно умному космониту, каким она должна была считать Дэниела?       Иногда он задавался вопросом, что произошло на самом деле там, на Солярии. Действительно ли Глэдия влюбилась в него или посчитала его своеобразным уродцем, одомашненным дикарём, с которым безопасно говорить и которого безопасно касаться (животное?), потому что едва ли он что-либо понимает? В конце концов, для всех космонитов земляне были низшими существами – и они имели смелость говорить это в лицо. Официальное определение землянина: низшее, нецивилизованное, инфекционное существо. Это космониты внушали своим детям и своим роботам.       А значит, и Дэниелу.       Мысль о том, что Бейли может быть отталкивающим для своего партнёра, отзывалась в голове болезненной пульсацией. Как он может не быть отвратительным в глазах космонита - со всеми своими раздражающими привычками, плохим настроением, глупой агорафобией и необоснованной верой в удачу - даже если этот космонит оснащён позитронным мозгом, подчиняющимся Трем Законам, которые охватывают и землян?       Разумеется, они выбрали самого красивого земного актёра на роль Оливо, и всё равно этот человек проигрывал в сравнении с воспоминаниями Элайджа. Никто на Земле не сравнится с царственной мужественной красотой Дэниела. Ни у кого нет таких симметричных, невероятно голубых глаз с настолько проникновенным взглядом. Ни у кого нет такого точёного лица с неизменно спокойным заботливым выражением. Ни у кого нет таких широких плеч, тонкой талии и бёдер, рельефной груди… И, конечно, никто не мог бы изобразить его непоколебимую верность и бескорыстное внимание, какими он окружал Бейли, всегда готовый простить, всегда готовый поддержать его, утешить и защитить.       Фастольф, естественно, встрял бы, утверждая, что робот не может поступить иначе. Обдумывая этот вопрос прежде, Бейли рассуждал о подобной «роботизированной» преданности как о чём-то ущербном - принудительном отношении, высеченном Тремя Законами в их мозгах. Робот, не подвластный им, не может существовать, и будь даже такой когда-либо создан, его бы немедленно вывели из эксплуатации.       Проще говоря, убили.       Внезапно дикая мысль пронзила Бейли. Многие люди, которых он знал, сочли бы её богохульной. Он находил её бодрящей.       Разве не было у людей своих Законов? Не убий. Не укради. Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего.       Он знал, что некоторых от подобных поступков удерживает лишь страх наказания, но, к своему удивлению, Элайдж понял, что лично он знает многих, просто не способных на убийство, кражу или причинение вреда другим лжесвидетельством. Совсем как роботы.       Конечно, люди часто «ломались», но те, кто «сломался», удалялись. И разве не его работой был поиск таких «неисправных» людей?       На Солярии, к примеру, почти не было преступлений, потому что её жители появлялись на свет после тщательной проверки, а не рождались от случайных союзов, как здесь, на Земле. Неспособность совершить преступление была одним из признаков хорошего солярианина. Это было естественно для них. Они все (почти все) функционировали должным образом.       На Земле, где годы борьбы привели к возникновению дикого, искривлённого, вырожденного общества, такая неспособность ценилась высоко. Её называли добродетелью.       Если бы Бейли когда-нибудь встретил человека, который был не в состоянии причинить вред другому человеку, всегда готовый протянуть руку помощи, готовый отдать свою жизнь, чтобы спасти другого человека, разве он не восхищался бы им? Не считал бы его героем?       Детектив поймал себя на мысли, что безумно скучает по Дэниэлу. Он пожалел, что не заключил его в крепкие, тёплые, дружеские объятия, когда они встретились и когда прощались в последний раз. Расследуя дело на Солярии, Элайдж всё ещё стыдился мысли, что на самом деле хотел прикоснуться к роботу, искал этих маленьких проявлений нежности. Он пообещал себе, если судьба ещё раз сведёт его с Дэниелом, Элайдж не позволит предрассудкам взять над ним верх. Он будет относиться к Дэниелу как к близкому другу, каковым тот и является.       Или он нечто большее?..

***

      Глэдия смаковала фруктовый сок, рассеянно поглядывая на Джандера и Дэниела, которые терпеливо ожидали приказов в своих нишах. Теперь, когда она знала, что Дэниел робот, она спрашивала себя, как её могли ввести в заблуждение на Солярии. Он был слишком спокойным, даже для космонита. Слишком совершенным.       Тем не менее, она не могла избавиться от впечатления, что Джандер был более «роботичен», чем Дэниел. Может, потому, что встретившись с ним, она уже знала о его природе?       Она выкинула из головы эту мысль. Это позволяло ей различать их, не более.       Физически роботы были почти идентичны; исходный дизайн был один, различались только мелкие детали.        И, конечно, их мозги. Каждый позитронный мозг уникален. Но всё-таки было в них что-то странное...       Складывалось впечатление, что Пенелл моложе, или, вернее, собран позднее. Или так казалось из-за того, что ему недоставало опыта Дэниела, приобретённого на Земле и на Солярии, и от его сотрудничества с Элайджем. Со старым добрым Элайджем…       Глэдия почти ничего не понимала в роботехнике и отказывалась слушать чьи-либо объяснения. Она была художницей, а не учёным. Тем не менее, крохи информации хранились в её памяти. В мире, который держится на роботах, человек не может прожить жизнь, не узнав о тех хотя бы самый минимум. Она знала, что Джандер и Дэниел способны к обучению. Уважение, забота и принятие его как равного изменили последнего. В то время как Пенелл не знал мира, кроме пренебрежительно-феодальной к роботам Авроры.       Иногда Глэдия наблюдала за ними, когда они не были заняты выполнением хозяйских поручений. Они часто гуляли вместе, разговаривали или смотрели книгофильмы. Ей всегда казалось, что Оливо относился к своему близнецу с трепетным вниманием. Он терпеливо объяснял то, что уже понимал сам, но что всё ещё было неясным для Джандера. И всегда ждал, пока Джандер сядет первым.       Она не имела ни малейшего представления о близости отношений, потому что на Солярии, где она родилась, люди жили в полной изоляции друг от друга, а здесь, на Авроре, упоминание или знание чьих-то родственных связей считалось невежливым. Но всё-таки было слово, которое она знала из романтических книгофильмов. Его окружала заманчивая аура дикости, оно появилось в странном, варварском мире и означало всё, чего Глэдия боялась и желала. Мужественность. Сила духа. Упорство. Это слово она силилась вспомнить…       Братья. Дэниел и Джандер были братьями.       Глэдия произнесла это слово несколько раз вслух. Ей нравилось, как звучало это слово у нее во рту, хрипловато и мягко. Это было почти как поцелуй. Как мужчина. Надёжный и сильный, но заботливый. Она осознала, что часть её тела, о которой ей никогда не хотелось думать, предназначенная только для оплодотворения и деторождения, стала теплой и влажной. Она пульсировала, требовала, чтобы Глэдия прошла мимо этих странных существ. Братья.       Она осторожно встала и оглянулась. Она понятия не имела, когда вернётся доктор Фастольф: его посетило вдохновение во время беседы, и он умолял её дать ему время записать и обдумать идею. Возможно, у неё есть несколько минут…       Первым, к кому она подошла, был Джандер. Робот бросил на неё быстрый пустой взгляд и тут же снова уставился перед собой. Она закусила губу и медленно положила ладонь на щеку Джандера - она был тёплой, гладкой и мягкой. Лицо Пенелла осталось совершенно неподвижным и совершенно бесстрастным. Пальцы Глэдии осторожно опустились вниз вдоль челюсти и шеи Джандера, проникли под воротник, чтобы коснуться плеча и ключицы. Её вторая рука легла ему на грудь. Она чувствовала крепкие мышцы Джандера через рубашку; нащупав его сосок, она легко ущипнула его. Никакой реакции.       Лежащее на шее Джандера ладонь осталась на месте, в то время как другая продолжила свой путь вниз; по его мускулистому животу, по его бедрам, в брюки... Джандер даже не вздрогнул. Он просто стоял, равнодушный и безразличный. Тёплый, мягкий, не отличимый от человека, но по-прежнему похожий на статую.       Глэдия отошла от него и приблизилась к Дэниелу. От неё не укрылось, что как только она сделала шаг в его сторону, робот с тревогой посмотрел на неё. Когда женщина полностью повернулась к нему и коснулась его щеки, Дэниел смотрел вперёд. Но в его взгляде не было безразличия Джандера. Глэдия не могла отогнать мысль, что робот сознательно избегает смотреть на неё.       Он шевельнулся, когда её палец коснулся уголка его рта, и – снова - когда она поиграла с его ухом. Его губы стали тоньше, как если бы он стиснул челюсти, когда она приподнялась на цыпочки и поцеловала его. То, что он на секунду или около того закрыл глаза после поцелуя, не ускользнуло от её внимания.       Её гибкие кисти скользнули вниз по его груди и животу; её пальцы остановились на его безымянных костях**. - Дэниел, положи свою руку мне на затылок и поцелуй меня в губы, с языком.       Этот приказ пересилил нежелание Дэниела или что это было.       Он сделал, что велено, губы его были мягкими и прохладными, прикосновение нежным и почтительным. Это было хорошо.       Едва выполнив приказ, Дэниел выпрямился и дёрнулся, стремясь отодвинуться от Глэдии. Она не позволила ему. Одна из её рук осталась на его бедрах. Другая обернулась вокруг шеи. Женщина могла почувствовать малейшую дрожь его челюстей.       Она нахмурилась.       Звук шагов в коридоре дал ей понять, что хозяин дома возвращается. Она отпустила Дэниела и отступила на шаг назад, но к столу не вернулась.       - Доктор Фастольф, - начала она. – Хочу Вас попросить.. Мне так одиноко сейчас. Не согласились бы Вы отдать одного из своих роботов мне в компанию на некоторое время?       Учёный склонил голову, не сумев до конца сдержать возглас удивления.       - Которого? – смущённо спросил он.       Глэдия ухмыльнулась и ответила, глядя прямо в глаза Дэниелу.       - Джандера Пенелла.       Она была готова поклясться, что Дэниел вздрогнул.