Невозможное

Бейли пытался справиться с затуманивающими его разум эмоциями, но эта задача становилась всё более и более трудной. Всё, что он знал, так это что он хотел закончить разговор. Было ли причиной тому желанию смущение, вина, негодование или просто нетерпение — он не мог сказать. Среди всех чувств он не мог разглядеть одно-единственное, которое легко было определить. Он был голоден. После дня тяжелой работы, вымокнув до нитки и продрогнув до костей, проведя бурную ночь с Глэдией, он хотел чего-то плотного, в то время как Глэдия предложила только эти смешные блинчики. Они были вкусными, но только разожгли его аппетит. Землянин пытался выяснить причины её поступка. Любой знал бы, что выпечка — не завтрак для детектива на службе. Он задался вопросом, пыталась ли Глэдия сознательно игнорировать его или она была действительно настолько невнимательна. Пока она говорила, его сострадание к ней и вина, которые он ощущал после событий предыдущего вечера и ночи, уступали место раздражению. Он даже пожалел о своей вежливости, которая заставила его сказать то, что его хозяйка хотела услышать. Сначала, когда он был убеждён, что оскорбил Глэдию, Бэйли старался донести это до неё, но спустя всего несколько минут её небрежное щебетание, настойчивые безвкусные ухаживания заставили его признать, что всё было наоборот. — Слушай, Элайдж, я хочу кое-что объяснить тебе. Я думаю, ты не понимаешь, что случилось в эту ночь. Тебя очень смутит, если я скажу? — Наверное, смутит, но всё равно объясни, — вздохнул Бейли, совершенно точно зная, что Глэдия продолжит вне зависимости от его ответа. Хозяйка дома начала говорить, не подавая виду, что уловила сарказм Элайджа. На миг показалось, что она действительно что-то поняла, но нет — то, что последовало, было как всегда одой в свою честь. Мужчина потёр указательный и большой пальцы. Несмотря на мыло, частички жира перекатывались на коже. Этот жир раздражал его безмерно. Он продолжал пытаться избавиться от него, и эта простая задача заняла его внимание намного больше, чем история Глэдии. — Теперь ты понимаешь, как важна была прошлая ночь, — завершила свой монолог Глэдия, судя по выражению лица ожидавшая, как минимум, аплодисментов. Элайдж приподнял брови. Глэдия пересекла черту, за которой её поведение могло затронуть его эмоции. Это было удивительно странно, точно так же, как всё, связанное с космонитами. Он мог это принять, но не судить их. Теперь ему было просто любопытно. Он сталкивался с другой тайной. — Но почему я, Глэдия? Почему не кто-нибудь другой? Бейли хотел проверить, может ли эта женщина говорить хоть о ком-либо, кроме себя. Глэдии удалось произвести одно предложение о своем собеседнике, прежде чем она вернулась к "мне, меня, моего, я". Это вылилось в самую абсурдную просьбу, с которой она могла обратиться: — Элайдж, останься со мной. Землянин пристально посмотрел на Глэдию, ему нужно было время, чтобы придумать ответ. Бейли даже не чувствовал потребность торговаться. Он хотел во что бы это не стало оставаться вежливым. — Элайдж, а если я приеду на Землю? — Зачем говорить глупости? Неожиданно разговор повернул на тот путь, с которым Элайдж был слишком хорошо знаком. Женщина настаивала на том, чтобы быть вместе после проведённой вдвоем ночи. Бейли вежливо, но решительно отказал. И снова ощутил укол вины. Это чувство усилилось, когда мужчина заметил, что глаза Глэдии затуманились слезами. — Элайдж, помнишь ли ты что-нибудь, что произошло вчера вечером, — всхлипнула она. — Если бы ты помнил, ты не захотел бы оставить меня. Я лежала на твоем плече и слушала, как бьётся твое сердце — сначала быстро, а потом всё медленнее, а потом ты вдруг сел. Ты помнишь это? Бейли резко выдохнул. — Нет, не помню. Что ты имеешь в виду? Что я сделал? — Я же говорю — ты вдруг сел. — Да, а что еще? Элайдж тут же напрягся. Всем, что имело значение, было то, что Глэдия держала ключ к решению дела, но была слишком глупа, чтобы это понять. Этот очевидный факт, который сделал поведение женщины совершенно понятным, ослепил его. Глэдия действительно была глупа. Все чувства к ней — негодование, вина или неприязнь — исчезло как пламя погашенной свечи. — Послушай, Глэдия, я сказал: «Я поймал это». Я сказал, что именно поймал? — Нет. Не могу вспомнить. Постой, ты сказал очень тихо: «Он пришел первым». — «Он пришел первым». Я так сказал? Полицейский почувствовал острую необходимость побыть одному, подумать. Он едва обращал внимание на то, что отвечал Глэдии. Большая часть его мозга была занята проверкой последней части головоломки — соотнесением с тем, что ему удалось вспомнить и выяснить. Позже, когда он шагал к особняку Фастольфа, Бейли машинально потёр большой и указательный пальцы снова, но на этот раз ощущение было другим. Он остановился на мгновение, чтобы посмотреть на ладонь на свету. Раздражающей липкости больше не было.

***

Дэниел обнаружил доктора Фастольфа в столовой, уставившимся в пустую тарелку. Домашние роботы уже убрали поставленный для Бейли прибор. Человек казался утомлённым и немного подавленным, что удивило робота, который ожидал увидеть радость и триумф после того, как с Фастольфа были сняты все обвинения, и его самый сильный политический и научный противник был побеждён. Он решил не размышлять над этим. Он просто принял этот факт как неудачный фактор, который мог подвергнуть опасности его план. — Доктор Фастольф, вы позволите мне организовать поездку партнёра Элайджа на Землю? Ученый встрепенулся и посмотрел на человекоподобного робота немного встревоженно. — Да, тебе… Да, займись этим, — пробормотал он, и сделал изгоняющий жест рукой. — Чем мне следует заняться после этого? Фастольф встретил пристальный взгляд Дэниела и нахмурился, заметно удивлённый тем, что робот всё ещё был здесь. — Вернуться сюда для дальнейших моих распоряжений, что ж ещё? Дэниел ожидал подобного ответа и просчитал каждый фактор, но всё равно он был немного сбит с толку. Его рассуждение, которое позволило ему прийти к такому заключению, едва ли было достаточным, чтобы преодолеть потенциал приказа Фастольфа. Он взвесил свои слова тщательно. Семантика была ключом. Он знал, что должен был увести Фастольфа от вопросов и не позволить ему усилить свой приказ. — Я полагаю, что было бы желательно, чтобы я сопровождал партнёра Элайджа во время перелёта. Фастольф выпрямился, отпихнув тарелку в сторону. Домашний робот немедленно унёс ее. — Желательно? Почему? Оливо скрестил руки за спиной и едва заметно качнулся назад и вперёд. — Перелёт займет шесть дней. Я предполагаю, что партнёр Элайдж будет снова заперт в каюте, что наверняка обеспокоит его и надоест ему. Учитывая, что он распутал дело и спас Вашу карьеру, предоставить ему компанию будет заслуженной благодарностью. Учёный усмехнулся. - Таким образом, ты хочешь быть его призом? — С моей стороны, я могу сказать, что испытываю интенсивное удовольствие в его присутствии. — Ты провел восемь дней с ним. Этого недостаточно? — У меня было мало времени для наслаждения его компанией. У каждого из нас были свои задачи, — ответил Дэниел, немного подчеркнув слово 'каждый'. Ответ Оливо стёр усмешку с лица Фастольфа. Он встал напротив робота, скрестив руки. Человекоподобный робот ощутил небольшое беспокойство. Он не мог не признать факт, что он был заметно выше, чем учёный, чем смягчил немного это чувство. — Ты будешь мне нужен здесь. Почему я должен пойти тебе навстречу? Этот упрёк выровнял силу потенциалов. На мгновение они стали равны. Беда была в том, что решение Дэниела обратиться с просьбой сопровождать Элайджа по пути на Землю было усилено пониманием, что человек будет расстроен, если им придётся расстаться немедленно. Тем не менее, это утверждение было подкреплено лишь поведением Бейли, а Дэниел не был уверен, что полностью его понимал и интерпретировал правильно. С одной стороны был прямой приказ Фастольфа. С другой — неопределенный индикатор. Но был ещё один фактор. Обычно не имевший значения, но сейчас, при явном конфликте двух главных потенциалов, склонивший чашу весов. — Потому что я об этом прошу и потому что для меня важно, чтобы Вы согласились. Сначала Фастольф вздрогнул от слов Дэниэла, но тут же успокоился и потёр подбородок. — Возможно, имеет смысл поощрить и тебя. — Благодарю, — спокойно произнес Дэниел. Он добился того, чего хотел. Идея, появившаяся в уме Фастольфа, могла оказать намного большее влияние, чем если бы Дэнил потребовал вознаграждение прямо. Учёный поднял брови, наблюдая за своим творением со смесью недоверия и восхищения. — Ты невероятный. Ну, хорошо. Сопроводи этого своего землянина. Тебе придётся многое мне пояснить по возвращении, — покачал он головой и хихикнул. Дэниел развернулся и покинул столовую; он шёл, снова чувствуя это странное искажение равновесия, снова уменьшевшее силу тяжести. В этот раз он не сомневался в том, что оно значит.