А ты будешь моей мамой?

— Извращенец! Громкий ор прервал трепетный сон седоволосого мужчины и заставил содрогнуться весь дом. Тот, о ком так лестно отзывался грозный голос, недовольно нахмурился и перевернулся на другой бок, надеясь, что беда минует сама по себе, и его, сонного и несчастного, после безумной ночи трогать не будут. Увы, мнимые ожидания редко оправдываются, поэтому через несколько секунд в комнату влетело нечто блондинистое и встало возле старика, нависая над ним грозной тучей. Руки светловолосого парня были уперты в бока, а голубые глаза грозно смотрели на своего опекуна. Мужчина всеми силами делал вид, что он спит сном праведника и вообще никогда даже не помышлял об ужасных вещах. Но, к сожалению, такое на его сына не действовало, и тот продолжал сверлить его грозным взглядом, тихо рыча. Седовласый тяжело вздохнул, опьянелым сознанием понимая, что он раскрыт и повернулся к парню, подняв на него свой оголтелый взгляд с капельками злости. Нужно было хоть видимость создать, чтобы выговор меньше был, ведь голова до сих пор болела, а голос Узумаки был слишком громким и действовал не хуже пытки. Поэтому, состроив раздраженное лицо, Джирайя недовольно сложил руки на груди. Выходило достаточно натурально. Да и тем более, кто бы радовался, если бы ему прервали такой прекрасный сон — три девушки, и он в центре внимания. Эх, любой бы обзавидовался. К сожалению, Наруто и бровью не повел. — Ну что еще? — недовольно буркнул тот. Парень шумно вдохнул воздух полной грудью, уже приоткрывая рот для возмущенных нотаций, а Джирайя своей обиженностью подливал масла в огонь. Нет, Наруто был совсем не черствым парнем, и сострадание не являлось ему чуждым. Он все мог понять: стрессы, переезды и все такое, но это не шло ни в какие рамки. Вместо того, чтобы разбирать коробки после недавнего переезда, он на всю ночь пропадает, приходит под утро пьяным, еле языком шевелит, да еще и приводит какую-то развратную девку с бутылкой сакэ в руках, которая пошло хихикает и уже протягивает загребущие руки к немного сонному и ошарашенному Наруто. Да, он был не маленьким мальчиком, который не понимал, что к чему, и знал, что иногда развеяться можно и даже нужно. Вот только помочь же можно! А тем более, на кой-черт ему нужно было все это? Срываться из родного места и ехать в какие-то дебри. Да, поближе к столице, да, больше шансов найти хорошую работу во время учебы, но у него там были друзья и неплохая работенка. Почему-то шестое чувство просто вопило о том, что Джирайя уже просто перепробовал всех девушек во всех притонах родного города и теперь просто искал разнообразия для своих сюжетов и не только. Джирайя был известным писателем, но, в основном, его талант распространялся на порно книжки. Естественно, было несколько рукописей в стиле фентези, но они не пользовались такой популярностью, как описание сексуальных отношений между мужчиной и женщиной. Правда, к удивлению Наруто, они быстро раскупались, и тогда он понимал, что количество извращенцев в его стране безгранично, что сильно огорчало. Парень набрал в легкие побольше воздуха, чтобы опять начать орать, но его гневную тираду прервал второй блондин, вошедший с чашкой чая в руке. Видимо, решил сделать перерыв от того бесконечного хлама, которому, казалось, не было конца и края. — Джирайя, ты, наконец, поможешь нам разобрать вещи? Дейдара — блондин с длинными волосами и голубыми глазами являлся практической копией младшего приемного сына, хоть и с незначительными отличиями. Левый глаз прикрывала длинная прядь, а сзади волосы были собраны в причудливый хвост, который редко принимал другую форму прически. Несколько лет назад парень окончил институт искусства, где учился на скульптора и уже успел прославиться благодаря своим работам — в свои двадцать пять он являлся молодым популярным монументальщиком, чье искусство захватывало многих. Даже тех, кто в таком был не в зуб ногой. И сейчас эта звезда, которая могла играть на публику, блистать перед вспышками камер, стояла сонная, немного потрепанная и такая домашняя в порванных штанах, со сползающей с одного плеча растянутой футболкой и чашкой мятного чая, от которого исходил легкий пар и разносил освежающий запах по всему дому. Он стоял таким, которым никогда бы не появился перед акулами пера. — Дей, ну хоть ты меня пойми. Я всю ночь работал, творил. Меня постигла муза! — воскликнул старик, ища у старшего сына поддержку, но тот только флегматично сделал глоток ароматного напитка и, поставив чашку на маленький столик, довольно сложил руки на груди. — Знаем мы тебя и твою музу. А это не та муза, которую ты сегодня под утро в пьяном виде сюда притащил? — с сарказмом вставил вместо брата Наруто. — Если это она, то я представляю, что ты там натворил. Братика когда ждать? Джирайя с угнетением посмотрел на своих сыновей, которые словно сговорились против него. — Вот уйду я от вас, тогда и… Его резко прервал громкий наигранный смех, ведь в его словах не было и намека на веселье — он частенько уезжал в другие города, а то и страны, оставляя этих двоих на длительное время. Парни знали, что тот надолго здесь не задержится, вот только смеялись они так, показывая, что их это не особо волнует, что стены содрогались — все же голоса хоть и были приятными, но достаточно громкими. Никогда тихо говорить не умели. Держась за животы, они упали на диван, стоявший рядом с Джирайей. Им не было смешно, просто этот вариант всегда действовал безотказно. Просто свести все к шутке, когда знаешь, что опять не увидишь дорогого человека несколько месяцев. — Чего вы смеетесь? — недоуменно посмотрел на них опекун. Парни минуты две еще изображали попытки успокоиться. Наконец, придя в себя, Наруто смог выдавить: — Отшельник-извращенец, сколько раз мы это будем от тебя слышать? Ты и так скоро смоешься, так что не стоит нам напоминать об этом. Дейдара тихо хекнул, вытирая слезящиеся от смеха глаза и поглядывая на вмиг посерьезневшего писателя — вокруг того собиралась темная аура, а сам он словно увеличивался в размерах, грозной тучей надвигаясь на прикрывшего глаза и ничего не подозревающего Узумаки. В мгновение ока мужчина оказался возле младшего, закатывая рукава и угрожающе хрустя костяшками. Улыбка быстро сползла с лица Тсукури, и тот уже было открыл рот, чтобы предупредить, вот только прищур глаз старика заставил его закатить язык обратно и молиться, чтобы парень легко отделался. Джирайя в гневе был страшен, да и физической силой он мог похвастаться, только сдерживаться он умел, поэтому в отместку больно дернул Наруто за ухо. Парень от неожиданности и боли громко закричал: — А-а-а-ай… Пусти, извращенец! — Сколько раз мне повторять, чтобы ты не называл меня так? — беззлобно спросил писатель. Он уже давно привык к этому прозвищу, да и тем более, как же злиться на этого засранца? Горбатого только могила исправит. А в случае с этим парнем, эгоистичной, заносчивой, неблагодарной свиньей, то и она наверняка справится не сможет. Узумаки, он и в Африке Узумаки, даже если всю его черепушку наизнанку выскрести и вставить новый мозг. — Да я…, — Наруто хотел что-то было сказать, но Дейдара решил напомнить о более важных сейчас вещах. Например, о разборке ожидавших их трудов вещей. Плюс, наблюдать, как брат убегает от мужчины, который возможно начнет бросать в него что попало, выкрикивая разные ругательства, не особо улыбалось. Соседи не поймут. — Кхм, простите, что прерываю вашу семейную идиллию, но все же, у нас много работы из-за твоей покинувшей тебя внезапно музы, — на последнем слове блондин сделал особый акцент. Джирайя неопределенно хмыкнул, отворачиваясь от потирающего ноющее ухо Узумаки, — так что будь добр, подними свою великую задницу и иди расставляй свое барахло по полкам, — быстро поправив сползающую футболку, скульптор неспешно направился к своей комнате. — Ах, да! Вторую музу свою из туалета убери, — саркастическая усмешка. — Она, кажется, уже второе ведро непереваренного алкоголя и пищи «рожает». Джирайя закатил глаза, проводя рукой по лицу. Погулял он, видимо, «на славу», хотя воспоминания мало что подкидывали. Вроде бы опять вошел в клуб, выпил немного спиртного, а дальше… Наруто, подавив ухмылку, быстро поднялся и, прошептав на ухо: «Может это не непереваренный алкоголь, а токсикоз?», быстро удалился, понимая, что сейчас играет с огнем. Его главное правило: «Уйти, оставив каплю терпения для кого-то другого», и именно оно нередко спасало его задницу, а если учесть, что в скором времени мужчине нужно будет убирать ту блевотину, то Наруто попытался оставить даже две капельки (все-таки работа его ждет не из приятных). —Джирайя, она весь кафель обдрыстала! — в коридоре послышался протяжный стон, громкий мат и мольба не орать. — Иди убери это! Здесь вонь такая, что стоять невозможно! — Мне пло-о-о-хо-о-о-о… — Отстань от меня! Только не на штаны! — послышался звук рвотных рефлексов, мужчина брезгливо поморщился. — НЕ-Е-Е-Е-ЕТ! Уберите ее! —ДЖИРАЙЯ! — Иду, иду…, — пробурчал Джирайя и мысленно убил свою музу за то, что она так вовремя подставила его, а разгребать все это дерьмо в прямом и переносном смысле придется в одиночку.

***

— Черт! Опаздываю! Блондин уже минут пять бегал по дому и искал свои носки, вываливая одежду из многочисленных шухляд и комодов. Его мозг судорожно соображал, куда делась одна из важнейшей части мужского гардероба, но, как назло, в голове витал ветер, сообщая об удивительной пустоте познаний в этой теме, ведь вчера он был слишком уставшим, чтобы проследить за тем, куда уносят его любимые носочки, в которых он сейчас нуждался, словно в воздухе. «Вот какая сволочь умудрилась их спрятать?!» Наткнувшись на все углы в комнате, он громко обматерил утро, извращенца и проклятые вещи, которые что в старом доме, что здесь лежат не на своем месте. А должны! «Как знал, что переезд ни к чему хорошему не приведет! Нужно было в карманы класть вчера, когда видел, что они одиноко лежат на полу. И то толку бы больше было!» Сбежав по лестнице вниз, стараясь не упасть на скользких ступеньках, он завернул за угол и услышал копошение на кухне. Мысленно проглотив весь мат, застрявший в его голове, Наруто спокойно вошел в кухню. Ну, как спокойно… С громким ором: «Где мои носки?!» и ударом двери об холодильник. Джирайя нервно подскочил и посмотрел на младшего, а Дейдара подавился кофе и принялся откашливаться, постукивая себя по грудной клетке и шипя ругательства в сторону редкой скотины, которая совершенно не печется о сохранности жизней других. Что касается Наруто, то увидеть его в тот момент было нужно —взъерошенный шухер на голове, словно он пол ночи в курятнике провел, синяки под глазами от явного недосыпа, кожа бледная, как у привидения, рубашка наполовину распахнутая, галстук небрежно свисал на правом плече, босой и с одетыми навыворот облегающими штанами. — Йоу, отото, с добрым утром! — быстро придя в себя, весело пролепетал брат, как только к нему вернулась способность говорить без хрипа. — Что, бурная ночь была? Неужели та барышня так сексуально блевала, что ты не удержался и притащил ее еще раз? — в каждом слове скользил таких размеров сарказм, что не заметил бы его явно глухой, а не отреагировал — только немой. — Не смешно, скотина, — прорычал Наруто. Он явно не был настроен на утренние подъебы в лице его брата. — Ты какого хера меня не разбудил?! Дейдара удивленно посмотрел на брата, мол: «Что ты меня наебываешь? Ничего такого я не должен был. Я вообще тут ни при чем». — А должен был? — скульптор невинно улыбнулся и сделал глоток своего оставшегося кофе. У Наруто нервно дернулся глаз. Сейчас он просто убьет эту скотину, и суд его оправдает, ибо он будет прав. — Ты представь себе! — истерично взвизгнул блондин. — Я кого вчера умолял разбудить меня ровно в шесть? Ты что, сдурел? Ты на часы смотрел?! Сколько по-твоему сейчас?! — Успокойся, Нару… — Успокойся? Успокойся?! Ты совсем со своими скульптурами мозг растерял? Нормальных просьб твой мозг больше не воспринимает?! — продолжал орать Наруто, нависая над спокойно сидящим блондином. — Совесть хоть поимей! Дейдара хмыкнул. А собственно зачем? Она сама кого хочешь поимеет. Девственником он в любом случае не умрет. — Узумаки, носки в шкафу, в верхней тумбочке, у тебя в комнате. Переоденешь штаны и придешь сюда — я завяжу тебе галстук, — игнорируя предыдущие отзывы в свой адрес, незаинтересованно ответил Тсукури, облизывая губы. Наруто зло прищурил глаза, но медлить не стал и быстро кинулся в свою комнату, спотыкаясь на ступеньках и иногда перепрыгивая сразу через несколько. На несколько минут наступила странная тишина, а потом победный крик: «НАШЕЛ!», топот на лестнице, громкий грохот, маты и в конце концов сдавленный стон: «Я жи-и-ив». Джирайя перевел ошеломленный взгляд на Дея, надеясь, что тот сможет объяснить ту сцену одного актера, которую ему пришлось наблюдать в течении последних трех минут, и спросил: — Это что, мать Вашу, было? Скульптор неопределенно хмыкнул, поднимаясь и допивая свой кофе. — Это, бать, спешка, — бросил он напоследок, оставляя чашку на столе и медленным шагом направляясь к непутевому брату, который наверняка до сих пор валяется на полу.

***

— Вы нам подходите. Поздравляем со вступлением в наш скромный коллектив. Надеюсь, Вы сможете приступить с завтрашнего дня? Толстенький мужчина приветливо улыбнулся парню, сидевшему напротив него и строя планы на его работу. С таким экземпляром посетителей у него поприбавится, особенно женского пола, ведь парень был довольно красив, а если учесть, что на таких мальчишек спрос большой, то хозяин кафе уже чувствовал запах и шелест купюр. Он протянул пухлую ручку, и блондин, широко улыбнувшись, пожал ее. — Спасибо. Наруто вышел из кафе и облегченно выдохнул. Парень уже был готов прям на улице целовать пороги, благодаря всех божеств на нашей Земле, потому что он наконец-то нашел кафе, куда его приняли, и он подходил по всем параметрам. Узумаки с ухмылкой вспомнил первые три заведения, которые он посетил. Сейчас те глупые люди вызывали просто смех, ведь в одном ему сказали, что он слишком миловиден, а это бы мешало работе среди женского коллектива. Во втором ему прямо сказали, что нужен официант на весь рабочий день, а не по сменно. А в третьем, только взглянув, вынесли вердикт: « Не годен» и без особых объяснений показали рукой на дверь. Да, пороги этого кафе определенно должны быть обцелованы, потому что взяли практически сразу. Хорошо, что блондин на полпути к вымощенной дорожке вовремя одумался, ибо не каждый день увидишь парня целующего ступени кафе, на котором много бактерий и инфекций. Да, это в самом деле было бы зрелищно, вот только мало бы кто оценил данный порыв, а он бы, возможно, опозорился. Блондин резко развернулся в противоположную сторону от пути к своему дому и зашагал по улице, смотря себе под ноги и обдумывая дальнейшие планы. «Итак, в институт мне только через два месяца, так что можно не волноваться и работать, но потом… Хотя, мужик вроде хороший. Договоримся». За этими мыслями парень не замечал никого и ничего. Люди для него стали серой массой, которая порой толкала в плечо, на ходу произнося слова извинений и спеша дальше по своим делам. Узумаки не обращал на них особого внимания теперь не заинтересовано рассматривая витрины магазинов, и, казалось бы, привлечь его внимание мог бы только разноцветный пудель, подающий тапочки персидской кошке, и то не факт, однако в мире ведь полно неожиданностей.

***

— Я… я подаю на развод! — крикнула девушка мужчине, сидевшему напротив нее, ударив рукой по столу, из-за чего некоторые бумаги слетели, но тот совершенно не обратил никакого внимания, просто встав и собрав разлетевшиеся документы. Весь его вид выдавал усталость. Усталость от такой жизни, от постоянных споров и криков. Усталость от фальшивой и ненужной ему красоты. Да, она была красива, и пластические хирурги хорошо поработали над ней, чтобы довести до понятного ей идеала. Стройная фигура, граничащая с признаками начальной стадии анорексии, длинные, красного цвета наращенные и перекрашенные тысячу раз волосы и большие в тон волосам (настоящего цвета он не знал, так как они постоянно были скрыты цветными линзами) глаза, которые блестели злым блеском. Пустая игрушка для развлечения. В ней не было искренности, настоящих чувств, она была не нужна, и ее внутренний мир равнялся нулю, в отличии от стоящего рядом человека. Ее оппонент являлся красивым мужчиной лет двадцати пяти, с черными волосами, которые сзади ложились в модный хаер-ежик. Длинная челка немного прикрывала такие же темные глаза, которые обвивали своим напускным холодом, но внутри искрилось тепло, которое стоило только заметить. Он чувствовал весь мир в особых красках, старался взять как много больше, но тщательно скрывал все в себе, чтобы не показать слабость перед недоброжелателями. Поэтому, на людях он выглядел, как каменное изваяние, не проявляющее лишних эмоций, и только несколько человек видело настоящего его. Ребенка во взрослом теле. — Я потратила на тебя лучшие дни своей жизни, родила тебе ребенка, а ты? Что ты дал мне взамен?! Мужчина даже не поднял на нее глаза. Он опять уселся за стол и сейчас всеми силами пытался вникнуть в суть договора, от подписания которого могла зависеть судьба компании, но эта стерва ужасно мешала и в последнее время начала раздражать. Разговоры о разводе вошли в привычку, но мужчина только отмалчивался, уже не особо пытаясь спасти их брак. Бизнесмен считал, что его избранница стала слишком наглой, и единственное, за что он ее благодарил и терпел, был сын. — Учиха, ты меня вообще слушаешь?! — взвизгнула девушка, видя, что муж не испытывает особого интереса к ее напыщенной персоне. Мужчина тяжело вздохнул и перевел взгляд на нее. Голова болела от противного голоса, проблем в личной жизни и объема работы, который свалился как снег на голову. В голове било ключом всего два желания, от которых стало бы жить намного проще и веселее: Первое — чтобы визг перестал давить на мозги; Второе — чтобы это красное пятно убралось из его кабинета и жизни навсегда. «Нет смысла спорить с ней, пусть катится к черту!» — Ты хочешь развестись? Прекрасно! — Учиха легко улыбнулся, увидев вмиг сменившийся со злого на ошеломленный взгляд супруги. — Только Обито ты не получишь. Он мой сын. Да и тебе, как я успел понять, он не нужен. Он холодно взглянул на замершую фигуру. Видимо, она не ожидала такого поворота, а надеялась, что тот сейчас кинется к ней, будет умолять не уходить и не оставлять его одного, купит ей очередную дорогую побрякушку, и все останутся довольны. Вот только ее план оборвался еще в зародках: Саске не любил, когда им нагло пользовались, не терпел, когда плюют в ответ на искренность. Немного придя в себя девушка готова была разразиться новой порцией криков, но мужчина, осознав, что не выдержит больше и убьет ее в этом кабинете, сказал: — Мой адвокат встретится с тобой завтра. Закрой дверь с той стороны, — и в доказательство того, что разговор действительно окончен, Учиха вновь уткнулся в документы. Красноволосая, то открывая, то закрывая рот, продолжила сверлить своего мужа взглядом, надеясь, что сможет прожечь в нем дыру, но, поняв, что ее труды не увенчаются успехом, она развернулась на каблуках и направилась к выходу, напоследок бросив: — Всего хорошего, Саске. — И тебе того же, — спокойно ответил брюнет на пропитанные желчью слова. Дверь громко захлопнулась, оставляя после себя тишину. Единственное слово, которое прозвучало после ухода супруги, было: «Стерва».

***

Саске откинулся на спинку кресла и потер ноющие виски. Его вымотал этот разговор, ужасно извел. Очередной скандал, очередная истерика, прежний повод, но новый исход. А ведь раньше все было довольно неплохо — пусть он и женился на Карин из-за ребенка, который появился из-за бурной ночи на пьяную голову, пусть она никогда не понимала его и не поддерживала как жена, тянула деньги на развлечения, но не было этих чертовых сцен. Не мешала, гуляла на стороне, и то хорошо. Конечно, Учиха не был слепым и прекрасно знал, что у ее супруги любовников больше, чем совести, но просто не обращал на это особого внимания. Ведь разве можно злится на человека, к которому ничего не чувствуешь? Можно сказать, что они просто были сожителями, которые иногда имели интимную близость, когда особо хотелось. Жаль только, что Карин не понимала, что семья держится не только на сексе, а на более высоких чувствах. Однозначно, их брак не должен был просуществовать долго. А сын… Сын поймет. Он давно осознал, что Карин плевать на него. Она не была ему настоящей матерью, никогда не читала малышу сказок, не играла с ним и не старалась проводить как можно меньше времени, ссылаясь на сильную усталость, а потом отжигала в ночных клубах, находя новую игрушку на ночь. В основном, Обито занимались либо няня, либо Итачи, либо сам Саске. «Будь, что будет» Саске открыл глаза и шарахнулся, крепко сжимая пальцами край стола, чтобы на свалится окончательно. Перед ним с довольной лыбой стоял, упершись в деревянную поверхность, Итачи, и с каждой секундой его улыбка становилась все более безумной, что не могло не пугать. «И как он здесь появился?» Это была копия Саске только немного постарше, с волосами, завязанными в низкий хвост, которые доставали до лопаток, и двумя морщинками, которые никак не портили его, а еще больше придавали некого шарма. Эти две морщины настолько приелись в образе брюнета что, если бы Итачи появился без них, вряд ли он смог бы рассчитывать на признание кровного родственника. — Ты сейчас похож на дебила, — решил сообщить младший Учиха, нервно улыбаясь и садясь удобнее в кресло. — Ну и пусть, — махнул рукой старший и улыбнулся еще шире, чем сейчас начал напоминать брюнету Чеширского кота. — Знаешь, отото, я тут совершенно случайно, конечно, — на последнем слове его глаза зажглись странным огнем, а Саске ухмыльнулся. Ну, конечно же, «случайно». Наверняка его любимая секретарша растрепала о криках, доносящихся из его кабинета. Старший тем временем продолжил, — увидел злую Карин, которая чуть пол здания не разгромила, так что у некоторых сотрудников появились некоторые проблемы со здоровьем, и все они наверняка уже подумывают о компенсации, ведь устраивались в приличную компанию, где их жизням не должно было ничего угрожать. А еще, — мужчина загадочно улыбнулся, выдерживая паузу, глядя на практически непроницаемое лицо младшего брата, вот только взгляд, где черти уже сваривали Карин заживо, предательски выдавал его, — она что-то орала о тебе, да так сильно, что не услышал бы разве что глухой, но, думаю, и у него бы наверняка слух прорезался. Саске легко усмехнулся, представляя себе картину мечущейся из одного угла в другой Карин, как она наваливается на бедных охранников и в ухо им орет о склочности мужа, а потом с громкими рыданиями оседает на пол, снимая дорогие туфли и отбрасывая их подальше от себя. Да, ему определенно нравилось такое развитие событий. — Интересно, интересно. Что же она там кричала? — не желая отгонять от себя такие приятные мысли, мечтательно спросил мужчина, укладывая подбородок на сцепленные в замок руки. Кровожадная улыбка говорила о многом, давая понять, что он крайне осведомлен о возможностях этой дамы и хочет услышать только подтверждение собственных теорий. — Ну, ну… я так уж и не помню, — состроил полное сожаление на своем лице, но потом расцвела такая же коварная улыбка, которая из ангельской внешности сразу перекинула Итачи на сторону зла. — Она что-то кричала о в край обнаглевших имбецилах, которые против воли затащили в койку, заделали милейшего карапуза, а теперь лишают нормальной жизни со всеми удобствами. Что же ты ей такого сказал, а, Саске-кун, что она так свои голосовые связки напрягала? — лукаво посмотрел на брата Итачи. — В свое оправдание могу сказать, что она сама прыгнула в мою койку, как только появилась возможность,  да и не думаю, что имбецил бы смог затащить ее в койку, — нагло заявил младший. — А так, я просто решил развестись с ней. Итачи вознес свой взор к потолку, быстро прочитал все молитвы, которые знал, и со всей серьезностью спросил: — Пожалуйста, Саске, скажи, что ты меня сейчас не наебал, потому что, если это так, я тебе шею скручу из-за такой шутки. Учиха-старший изначально не любил Карин. Эта дама бесила его с самого появления в их жизни, и, если бы не беременность, он бы тот час же выкинул ее из их дома, помахав на прощание ручкой. К сожалению, он тогда посмотрел в глаза младшего братца, которые смотрели на него с просьбой и надеждой. А еще в том взгляде были нотки радости, ведь, черт возьми, Саске был рад новости, что у него будет его ребенок, несмотря на то, что ему самому недавно исполнилось всего девятнадцать. В тот день хваленная стойкость Итачи в очередной раз по отношению к брату дала трещину, и он только шире распахнул дверь, пропуская красное нечто, но уже тогда замечая жадный взгляд девушки. Все девять месяцев он старался мило с ней разговаривать, был обходительным, пока Саске просиживал днем и ночью над учебниками, спрашивал о самочувствии и возил на консультации. Время беременности истекало достаточно медленно, и на седьмом месяце братья просто молились, чтобы этот ребенок появился быстрее. Перепады настроения Узумаки, постоянные прихоти в три часа ночи, токсикоз и возмущения выматывали как морально, так и физически, и когда у девушки начались схватки, а врачи ее увезли в родильное отделение, Саске и Итачи были похожи на живых трупов, которые, позабыв о волнении, просто спали на кушетке, упершись друг о друга. Да, с тех пор Итачи не просто не любил, он всем сердцем ненавидел Карин за испорченное время. Но чем больше крепло отрицательное чувство к этой стерве, тем больше он обожал сына своего брата, ведь от Карин там не было ничего! Характер, повадки и даже внешность он унаследовал от отца, поэтому в душе зарождалась особая нежность к этому маленькому беззащитному созданию, которое доверчиво тянуло руки к Учихам и закатывало истерику, как только на горизонте появлялась мамаша. Как и ожидалось, девушке быстро надоел ребенок, и она уговорила нанять нянек, потому что Итачи начал пропадать на работе, появляясь ближе к ночи и объясняя это проблемами в компании, у Саске на носу были сессии, а через год и выпускные экзамены, из-за чего он готовился как проклятый, и его сил хватало только на то, чтобы дойти до кроватки, взять спящего малыша и перенести к себе на кровать, чтобы уснуть вместе с ним, чувствуя тепло и тихое сопение. Что касается Карин, то она принципиально больше не подходила к малышу, все чаще пропадая с подругами и вызывая теперь полное омерзение со стороны Итачи, но тот скрывал свои эмоции, видя, что младшего брата все устраивает. Няни сменялись одна за другой, ведь Обито, как и Саске, с раннего возраста начал показывать свой характер. Узумаки нередко кричала, что это все проклятые гены, и этот ребенок скоро изведет всех желающих работать. Итачи и Саске же в ответ огрызались, искренне веря, что Тоби — просто ангел во плоти. «Они просто не могут найти к ребенку правильный подход», — пожимали братья плечами. А Итачи потом еще и добавлял: «А кто бы радовался и соглашался играть, после того как увидел этих старух с огурцами на роже? Я бы тоже отказался, а для ребенка это, вообще, стресс!» Да, сейчас для старшего Учихи слова брата лились словно бальзам на душу, это было сущим счастьем избавиться от одной стервы в их доме. Он еще раз с надеждой посмотрел на младшего брата, ведь от его ответа зависело многое. Например, будут ли они отмечать этот маленький праздник или нет. Итачи надеялся, что будут, потому что коньяк уже давно пылится на полке без дела. А губы к горлышку тянулись то. — Да, я подаю на развод, — спокойно повторил Саске. Учиха-старший облегченно выдохнул, а потом кинулся к брату с распростертыми объятиями. — Отото, я говорил, что люблю тебя? — принялся расцеловывать Саске в обе щеки. — Итачи, отвянь! — шипел младший. — Обслюнявил всего! Брюнет пытался оторвать от себя прилипалу. Нет, ну тридцать лет почти, а ведет себя как ребенок. Когда-то давно Саске думал, что его родственнику стоит женится и завести семью, ведь тогда дурь отшибает практически сразу (по себе знал, хоть и из скорбного опыта), и он даже спрашивал о личной жизни, на что получил не совсем внятный ответ о стервах и настоящей любви, а не по залету. Итачи умел скрываться как никто, его секреты и планы было очень тяжело разгадать, а уж любовь была тайной под семью замками. Вот только и у такого гения могут быть неудачные дни, а если раньше младший брат обожал играть в Шерлока Холмса, то каждая минута становится сущим кошмаром. Всего за несколько дней, пока Саске съедал интерес, он проследил за братом и уличил его в связи с немного женственным парнем. Осталось сложить дважды два, как картинка вырисовывалась полностью. Его брат, образец идеала, завидный жених — гей, и в этом брюнет не видел ничего плохого. Итачи выкрутился из захвата и принялся щекотать глупого младшего брата. Тот смешно начал похрюкивать, изгибался, иногда пытался отбиться от родственника, который переступал все рамки запрещенных приемов. Именно в таком состоянии их застала секретарша одного из президентов компании «Akatsuki Corporation» — Хьюга Хината. Это была скромная девушка с длинными черными волосами, собранными в высокий хвост, и серыми глазами, проходившая стажировку в этом учреждении. А так, как свою бывшую секретаршу Учиха-младший уволил, то ее место заняла эта милая студентка, исполняющая свои обязанности намного лучше, чем некоторые опытные работники. Девушка залилась краской и стала похожа на спелый помидор. Все же не часто увидишь двух серьезнейших людей этой компании, начальство, в таком виде. Одному двадцать восемь, второму — двадцать пять, а ведут себя как дети. — П-простите, Учиха-сан… Услышав тихий голос со стороны двери, мужчины вмиг прекратили дурачиться. Все-таки не должны сотрудники видеть этих маленьких семейных идиллий. Приняв вид ледяной глыбы, как будто не он только что был обнаружен своей секретаршей в такой нелепой ситуации и мысленно убив Итачи, который, к слову, развернулся к нему спиной и пытался замаскировать свой ржач под кашель, Саске ледяным голосом спросил: — Что-то случилось, Хината? — Да…, — девушка замялась. — Говори быстрее. Слова прозвучали настолько холодно и резко, что девушка еще больше зажалась и опустила голову. Итачи, наконец, успокоившись и развернувшись, смотрел на эту сцену. Он видел, как девушка боится сказать явно важную информацию, и, проявив милосердие, ласково улыбнулся и спросил: — Что же такого случилось, Хината? Девушка неуверенно подняла голову, смотря то на улыбающегося Итачи, то на сурового Саске, и сглотнула ком, ставший в горле. Учиха снисходительно кивнул, еще раз задал вопрос, подходя немного ближе, и, почувствовав некую поддержку с этим ласковым голосом, Хината шумно вдохнула, собираясь с мыслями. Саске же начинал злиться. Хьюга была хорошим сотрудником, пусть и временным, совестно выполняла свою работу, но эта скромность иногда очень сильно мешала и бесила. Хотя, так девушка вела себя крайне редко и исключительно, когда боялась что-то сказать. Значит, что-то случилось. Наконец решившись, Хината выпалила на одном дыхании, уже мало переживая о последствиях для нее: — Ваш сын сбежал! Няня звонила и сказала, что он пропал, когда они пошли гулять! Глаза братьев расширились. Сердца попустили удар, а ладони вспотели от резко накатившегося волнения. — Что?! — закричал младший Учиха. — Не могла сразу сказать?! — П-простите, Саске-сан, — прошептала девушка и отступила назад. Теперь не хотелось попасть под горячую руку этого человека, ибо исход мог быть печальным. А если учесть, что это все из-за пропажи сына, то нужно было искать укромное место для пересидки. Учиха, не замечая ни испуганного вида бедной секретарши, ни мебели стоящей на его пути, вскочил с кресла и направился к выходу. — Итачи, поехали! — уже в дверях сказал он. — Хината, отмени на сегодня все встречи! Девушка только кивнула и пулей вылетела в приемную, а старший Учиха без слов направился вслед за братом, крепко сжимая кулаки и думая, что давно было нужно уволить эту старушку. Какой бы хорошей женщиной она не была, за Обито приглядеть может далеко не каждый. Этот случай был тому доказательством. В то же время в центре города, где возможность судьбам переплестись равна максимальной отметке: — Ой, а ты почему один? Где твои родители?