Будьте внимательны на дорогах

Новый хмурый мир Ночная дорога петляет в снегах норовя сбросить ошалелую машину в кювет, стрелка лихорадочно скачет в зените спидометра. Выдохшаяся «ёлочка» неистово дубасит по лобовухе, приборная панель лупит по глазам въедливыми лампочками, заливает формалином лицо водителя. Эхо загнанного двигателя заполонило душный салон, редкие колдобины встряхивают кресло, напоминая: «Не спи за рулём!» — Вот чего тебе дома в тепле не сидится… – хмурясь, цедит Василий, заметив выросший из снегопада полосатый жезл, подзывающий к обочине. Газель послушно остановилась на краю занесённой метелью автостраде, в лобовом стекле отразился салатовый жилет на медвежьей фигуре. Под аварийный сигнал прозвучал щелчок замка, и ледяной вой ворвался в едва распахнутую дверь. Жалящий мороз жгучими иглами пронзил мешковатый свитер. —Хоть бы курточку накинули, уважаемый – такая холодрыга, а вы налегке! – дивится закованный в бушлат поверх комбинезона гаишник, забыв о приветствии. Крохотное лицо выпирает из затянутого капюшона как через фоторамку – тело подходит не спеша, вразвалочку. — Доброй ночи, сержант! Чем обязан? – сквозь пургу радостно выкрикнул Василий, поёживаясь. Лицо в синем «скафандре» расплылось в неловкой улыбке, даже глянуло на припорошенные погоны, украшенные только снежными звёздочками. — Впереди аварийно-опасный участок, вот и слежу, чтоб водители живы-здоровы тутова проезжали! – осматривая побитую газель, рассказывает гаишник. — А где это вас так тюкнуло? Довольно посматривая на Василия, он жезлом обводит разбитый фонарь, прохаживаясь по малейшей вмятине – блёклые глаза засияли, голос расцвёл. — Да вот, ездил, значит,…к родне! А у них-то дороги не чищены – проехать разве на танке возможно! – слова сами собой слетают с языка, сплетаясь в знакомый любому автомобилисту сюжет. — И перед самым домом угораздило меня по гололёду в сугроб загреметь, а там арматурина меня дожидалась! Сам чёрт ногу сломит в том бардаке! Да что поделать-то, родных навестить надобно было. Вот приеду, и первым делом в автосервис… — Без переднего огня, значит, ездите… – ухмыльнулось лицо; лисьи глазёнки навострились. — А что везёте-то – с грузом по заносам только на кладбище при такой погоде… — Да я порожняком! Машина-то одна на все времена! – Василий улыбнулся шире , тряся заиндевевшей бородой, развёл в стороны широкие ладони, красные как свет аварийных огней. Гаишник зыркнул на продрогшего водителя и одобрительно кивнул; наверняка ему самому в таком наряде да по глубокому снегу не охота переставлять лишний раз похожие на тумбы ноги. — Откройте салон. – Устало пробубнил сотрудник дорожной службы, морщась как разбуженный среди ночи. Сердце Василия подскочило, и если бы он не трясся от холода, то пытливый гаишник наверняка мог заподозрить неладное. Дверь отварилась нараспашку, встретив непримечательным мраком: промасленные тряпки и продавленная бутылка «незамерзайки» на полу, водительское кресло укрыто свалявшейся шкурой, на приборной панели перемотанная изолентой пластмассовая пепельница с мелочью. — На ремонт-то наскребёшь? Будто с сочувствием донеслось из глубин «скафандра»; Василий виновато опускает глаза и отвечает скромным кивком – с залепленным изолентой фонарём долго не проездить. Выскребет он загашник, выторгует на авторынке снятую фару, да битый бампер и вмятины на капоте никуда не денутся. — Ну, езжай… – буркнул гаишник, как нечто под курткой на пассажирских креслах застонало и поднялось от прерывистого вдоха. — Это что еще? — Это дочка моя! – выкрикнул Василий, выпроваживая уже полезшего в салон гостя. — Умаялась с дороги, вот и уснула. Да и приболела она – даже в школу не пустил. Нехватало еще ей температурить при такой погоде! — Так ты бы, за дочкой ухаживал, а не таскал бы бедняжку по холодрыге куда ни попадя! — Да, поди, запрети внучке с бабушкой и дедушкой увидится! Вот приедем — так сразу в постель её отправлю, да горчичников налеплю! Потом машиной займусь… Усмиряя возмущенного человека, Василий придавливает дверь одной рукой, второй разворачивая водительские права перед его носом. Увидев заветный документ, о котором он, быть может, и забыл, гаишник притих, вчитываясь в каждую строчку, сравнивая каждый символ с номерным знаком. — Бог с тобой…. Счастливого пути. Услышав сухое прощание переваливающейся прочь медвежьей фигуры в салатовом жилете, Василий вздохнул с облегчением и сорвался на хриплый кашель. Он живо забрался в тёплую машину, с ходу заводит заглохший мотор, холодным взглядом провожая гаишника. В голове зашебуршали мысли: а если бы животное закричало, или вовсе ненароком сбросило куртку? Быть может, даже стоило рассказать правду, и в срочном порядке отвести скотинку прямиком в ветеринарку или питомник? *** В поздний час родной городок встречает редкими огнями пятиэтажек да броскими вывесками круглосуточных магазинов и понатыканных на перекрёстках ларьках. Золотые снежинки кружат в свете дорожных фонарей горящих что ночью, что днём. Заезжая в серый двор Василий находит свой подъезд среди десятка таких же невзрачных нор. — Васька всё исправит. – Повторяет он, бережно отодвигая край куртки. Будто два дрожащих зеркальца глаза уставились на него с волшебным блеском; широкие и ясные, они напомнили ему о голубом небе и золотом солнце. — Ты как? – ропщет бородатый мужчина и указательным пальцем касается горячего уха пони, бархатного на ощупь. От еле слышного «чьхи!» Василия будто молния прошибла; он схватил ключи и вылетел на улицу. Вдалеке злобный лай собак и пьяные крики, вокруг тишина. Наспех открытая дверь подъезда обдала сырой вонью лестничной клетки, резкий запах мочи прошиб нос. Взлетев по сколотым ступеням в кромешной темноте, Василий на ощупь отворил знакомую дверь в стёганой обивке. Перейдя порог, он хлопнул по стене, над головой зажглась одинокая лампочка. — Здравствуй, дом. – Жёлтая вспышка рассеялась, и укрытые саваном пыли шкафы в потолок с кипами пожелтевших газет предстали во всей красе. На грунтованных стенах прихожей замерли нарисованные цветными мелками три весёлых человечка. Хозяин пустой квартиры хотел бы задержать взгляд на счастливой троице, но спешно вышел во двор. Василий вынес укрытое курткой животное, кое-как захлопнув дверь ногой – он перестал обращать внимание на пургу, забыл о всякой осторожности. Его тяжёлые шаги гремят на весь дом, и наверняка любопытные соседи пристроились к дверным глазкам, желая узнать, что стряслось посреди ночи. Да кто рискнёт выйти в тёмный коридор и задавать вопросы?