Эдана

Мне казалось, что я не усну, но физическая усталость взяла своё, и я практически сразу отключилась, стоило мне удобно свернуться в кровати. Измученный за день – и терзаемый остатками галлюцинаций – мозг не отключался, и мой неспокойный сон был отравлен бессмысленной мешаниной кошмаров. Один раз я почти прорвалась к сознанию, когда сонная Рут толкнула меня в плечо и неясно что-то пробормотала, призывая не разговаривать во сне. А затем я проснулась сама. Резко, словно вынырнула из шумного моря обрывков воспоминаний и кусков фантазий, я подхватилась с подушки, жадно вдыхая воздух. Оглушенная полной тишиной – лишь слабое сопение спящих и глухое тиканье наручных часов – я уставилась в темный потолок. В моем мозгу упала в осадок вся бесполезная грязь, оставив на поверхности одну четкую мысль: я все поняла. Я все вспомнила. И все встало на свои места. Мой слух и мозг не отключались, когда я бредила в горячке. Мне нужно было лишь пробиться к этим скрытым записям воспоминаний. И мне неожиданно удалось это сделать. - Спи подольше, Рыжая. Сначала он остановился в ногах кровати, внимательно вглядываясь в мое покрытое испариной лицо. А затем подошел поближе, убедившись, что я в беспамятстве. Только он ошибся. - Спи, а я тебе кое-что скажу. Ты въелась мне в мозг и очень этим мешаешь. Ты сводишь меня с ума, а я не намерен сохнуть по малолетке. Он склонился к кровати. - Я не умею чувствовать, Рыжая. И я не позволю тебе заставлять меня учиться. Прекрати это делать, иначе я растопчу тебя. Уяснила? Эрик во всем признался. Своеобразным образом, нелепо и как-то грубо. Но ему нужно было высказать это все лично мне. И подвернулась такая отличная возможность. Ему должно было стать легче, а я не должна была ни о чем помнить. Вот только мозг – удивительная штука. Слова Эрика всё поставили на свои места, пазл разобрался до основания, а затем заново собрался и образовал четкую картину. Ошибки быть не могло. Я спохватилась с кровати и, нашарив под ней ботинки, бросилась к выходу. Мне нужно сделать это сегодня, прямо сейчас, другой возможности не будет. Это четкое видение ситуации может померкнуть, раздобытые в подсознании слова могут забыться, решительность выветрится. Эрик вдруг оказался открытой книгой, случайно распахнувшейся вопреки постоянному контролю. Эрик оказался маленьким капризным мальчишкой. Неимоверность открытия пьянила и окрыляла. Он напуганный мальчуган, который вместо забиться в угол и разреветься, прячет свой ужас за жестокими выпадами и ледяным холодом внешности. Он так хрупок внутри своего могучего тела, что это кажется почти карикатурной шуткой. Мне пришлось довольно долго стучаться прежде, чем Эрик открыл дверь. Помятый после сна, волосы рассыпались, один глаз полностью зажмурен, второй смотрит через щелочку. Темная щетина на щеках и подбородке. - Если пришла просить за своего заику, - зевок. – Убирайся. - Нет, я не за этим. Тело пружинило, мозг работал с поразительной четкостью. Шестеренки прокручивались легко и быстро, механизм вибрировал энергией. Эрик протер лицо ладонью. - Потрахаться тебе тоже не перепадет, - на его губах дрогнуло подобие самодовольной ухмылки, но тут же исчезло. Я подавила в себе порыв нахамить в ответ и лишь закатила глаза. - Пойдем со мной. - С чего это? Сейчас два часа ночи! - Эрик, пожалуйста! Это не займет много времени! - Рыжая, не беси меня. Вали спать. Он потянулся, чтобы закрыть дверь, но я поспешила схватить его за руку. Заглянув в его сонное лицо, я прошептала: - Пожалуйста. Умоляю! Он сглотнул, мышцы предплечья под моей рукой напряглись, и мне показалось, что он сейчас оттолкнет меня и захлопнет дверь. Но он вздохнул и, проведя рукой по волосам, пытаясь придать им привычную укладку, шагнул в коридор. - Не представляю, что должно оказаться там, куда ты меня ведешь, чтобы я не пришиб тебя. Я шла впереди, а потому позволила себе довольную улыбку. Эрик послушался, и это подтверждало мои догадки – мое озарение. Он шел, растирая лицо руками, разминая плечи и шею, и от хруста его суставов мне было весело и уютно. До кабинета моделирования от комнаты Эрика было довольно далеко, и я быстро шагала, опасаясь, что ему надоест за мной идти, и он решит вернуться. Впрочем, он молча позволил себя провести до конца, не говоря ни слова, зашел в кабинет и только там, повернувшись ко мне, вскинул брови. - И? - Включи компьютер, мне нужно тебе кое-что показать. Он еще выше вскинул брови, но промолчал. Любопытство взяло верх, и он выполнил просьбу. За два дня моделирований я запомнила, как Четверка пользуется пистолетом для инъекций, откуда берет ампулы и как крепит датчики. Всё это я смогла сделать сама. Эрик наблюдал за моими действиями, насторожено нахмурившись и скрестив руки на груди. Галлюцинация оказалась необычно яркой и сильной. Вероятно, потому что с момента проведения предыдущей не прошло еще двадцати четырех часов, или потому что я была еще сонной, и действие препарата этим усилилось. Я оказалась на знакомом перекрестке пустого – вымершего – Чикаго. Не медля, как то было в первый раз, я побежала по улице, прислушиваясь и с ужасом ожидая шума воды. Волна – стена – цунами накрыла меня на два квартала дальше от того места, где застала меня вчера. Эти изменения повлекли за собой следующие. Вместо сразу оказаться в змеином гнезде, меня еще какое-то время бросало потоком воды, она затекала в нос и рот, не давая даже попытаться выплыть. А затем вместо давящей и тянущей в разные стороны одновременно бурлящей воды появился скользкий подвижный клубок. Он был не подо мной, он был на мне. Давил на грудь, не позволяя дышать. Змеи копошились и кусали за руки, крепко прижатые к бедрам. Я не могла заставить себя пошевелиться и уже испугалась, что не смогу найти пистолет, и всё пойдет не так, и Эрик не увидит того, что должен, когда змеи вмиг исчезли. Я оказалась на крыше здания, на которое часто приводил меня брат. Сам Кинан, родители и Эрик стояли на краю. Их фигуры казались черными и неподвижными в свете низкой холодной луны. - Выбирай одного, - прозвучал искаженный громкоговорителем голос. – Убей его и спаси остальных. Я с силой прижала руку, в которой из ниоткуда возник пистолет, к бедру, но она меня не слушалась. Сначала поднялась кисть, затем согнулся локоть, не реагируя на мои попытки сопротивления. Мне пришлось схватить себя второй рукой, чтобы опустить и повернуть пистолет дулом к себе. Холодный металл обжег лоб. Я глубоко вдохнула и обвела взглядом четыре фигуры. Эрик стоял последним. Высокий, широкоплечий. Зловеще мощный и беспомощный одновременно. Я не могу убить тебя, не могу, пронеслось у меня в голове. Ни за что. Не пожертвую другими ради тебя, и в тебя не пущу пулю, лишь бы семья спаслась. Болезнь. Психическое расстройство. Сумасшествие. Выстрел.