Волколак из Эбонуэйла

      Я вышел из здания очень поздно, часы над фонтаном показывали пять минут двенадцатого. От приятного библиотекаря с рынка я выяснил, что те самые «пилигримы», проходившие здесь, обосновались глубоко в лесу. Когда я спросил, живы ли они ещё, ведь там бродил неизвестный зверь, библиотекарь лишь усмехнувшись и поведал, что навыку их скрытности позавидует любой заправский шпион. Да и тем более, зашли они так глубоко, что через эти чащи никакие крупные звери не пройдут. «Ходят слухи, — говорил он, — Что они ещё и колдуны. Но, естественно, мало кто в это верит. Волшебство осталось в сказках, а истинное колдунство и шаманство в легендах. Скорее всего, эти люди настолько близки с природой, с её удивительными явлениями, что их повседневная рутина нам кажется чудом.» Я был с ним полностью согласен. К волшебству я никак не относился, во всяком случае, оно никак мне в моей жизни нужно не было. Но я очень не любил, когда по многим каналам транслировалась паранормальная дребедень. Мне кажется, именно поэтому многие сейчас мало интересуются нашей историей, удивительной эволюцией, притягательными легендами — этому на замену пришли вот такие развлечения. Я не говорю, что развлечения это плохо, нет, но мне было печально, что такое забывается. Я часто корил себя, что сам мало времени уделяю своему духовному развитию, по причине работы, но каждый раз, вспоминая о культуре, я начинал ещё больше гордиться своим племянником!       Кстати, о нём. Для меня в самом деле оставалось загадкой то, что Олли и словом не обмолвился о пилигримах. А он наверняка о них знал! Судя по рассказам Лизетты, у здешних была невероятная тяга ко всему подобному, а у него особенная: к мифическому, историческому; он просто не мог пропустить такое событие. Да, в принципе, никто из детей не мог такого пропустить! Что уж там, я сам с радостью поглядел на них — это же живая книга прошлого. Если вспомнить хотя бы то, как эти люди предпочли вечные скитания к своим оставшимся святыням проживанию в обществе, прошедшем уже период индустриализации и всё более совершенствующемуся… Этих людей я действительно уважал. Они были для меня не потерявшимися, а постоянным движением, саморазвитием за счет дороги, настоящей решимостью. Я видел в них то, чего не хватало мне. И да, таким я завидовал. Я поймал себя на мысли, что я стал задумываться о слишком серьезных и трудных вещах для племянника. Вместо того, чтобы хоть раз пообщаться с ним, как родственник с родственником, я вёл себя, скорее, как психолог, у которого была цель извлечь корень проблем. И зачем, Господи, я это делал? Пусть я не понимаю некоторых вещей, мальчик имеет, в конце-концов, право на свои секреты! Мне стоило просто повеселится с ним, а не загружать его, тем более, когда он так рад был, что я приехал! Твердо решив, что ближайшие дни я не стану напоминать ему о его проблемах, переезде и всём подобном, я зашел домой. Скрипнула деревянная половица, и протяжный звук эхом прокатился по всех площади, погружённой в непривычно-тихий ночной сумрак.

***

      Спал я просто ужасно. Я, очевидно, переборщил с размышлениями перед отходом ко сну — такой бред мне сегодня снился! Даже вспоминать не хочу. Утренний душ, однако, немного освежил меня, и я спустился вниз, на ходу пытаясь придумать, чем бы таким заняться сегодня? Особых дел у меня не намечалось, но и перспектива ничего не делать меня не радовала. Внизу, к моей радости, сидели Олли и Гарри, склонившись над Юпитерской головоломкой, лежавшей на маленьком стеклянном столике перед диваном. — Говорю тебе, эту деталь нужно на нос крепить, смотри! — Олли приподнял сферу и ткнул пальцем в её бок. — После этого выдвигается это кольцо, и деталь встаёт на место! — А винт тогда куда девать? — выдвинул претензию мальчик, покрутив пальцем у виска. — Тогда некуда будет его крепить, механизм должен соединятся как раз там, где опорное кольцо ты предлагаешь убрать! — Доброе утро, мальчики! — поприветствовал их я, подойдя поближе. — Как успехи в сборке? — Доброе, дядя Джулиан! — Привет, дядя, — улыбнулся Олли. — Да, что-то никак. Мы пытаемся собрать пароход, но не выходит. Я подсел к ним и поглядел на головоломку. Эх, гении инженерии растут. Я здесь едва что-либо понимаю (сам ведь больше с документами и людьми работаю). Но помощь свою предложил, на что мальчишки с радостью согласились, и сборку мы продолжили вместе.       Отвлекло нас от этого дела только появление Лизетты, которая тут же начала упрекать нас в том, что мы пропустили завтрак. Больше всего досталось мне, мол, я взрослый мужчина, а приготовить хотя бы простую яичницу не могу. Я решил не говорить, чем был занят всё это время, так как это вызвало бы новый всплеск негодования. А пароход мы собрали, и теперь он, тихо пыхтя и пуская крошечные струйки пара, плавал в старом прямоугольном аквариуме, который мы поставили на тумбочку. Когда-то, как мне рассказывала сестра, Олли попал в него мячом и он треснул, а когда, наконец, починили, он уже не был нужен. Вот и пылился он до времени в подвале.       Я впервые чувствовал себя настолько расслабленным, то ли сказалась усталость от плохого сна, то ли атмосфера вокруг нас стала по-настоящему домашней, уютной. Мальчики бодро переговаривались, активно жестикулируя или по-дружески пихая друг друга, попутно получая мягкие шутливые замечания от Лизетты, которая, казалось, сегодня была в приподнятом, кокетливом настроении, даже оделась наряднее, чем обычно. Но, похоже, она сама решила поделится со мной новостями: — Ах, господин Джонс, знаете что? — улыбаясь, подсела она ко мне, перекидывая яблоко из руки в руку. — Меня на свидание пригласили! Нейт, охотника сын. Честно скажу, он и в самом деле симпатичный, хоть и младше меня на один год… — Лизетта, что вы, — воскликнул я, — вы говорите так, будто завтра от старости загнётесь, вам же всего двадцать, куда вы так спешите? — Замуж, — рассеянно ответила она, мило улыбаясь. — Чего тянуть? Страдают женские сердца без любви, страдают. Не городская же я, которым приключения, да путешествия подавай сначала! У меня их и здесь хватает. Я хмыкнул. Куда уж ей без внимания остаться? Лизетта была из тех, кого можно смело сказать «красавицы от природы»: Вся лучившаяся лукавым позитивом, светлая, что в прямом, что в переносном смыслах, она была очень привлекательна для мужчин разного возраста, и меня удивило бы, если бы она не смогла устроить свою личную жизнь. — Я планировал сегодня сходить на Чешуйку, а вы, ребята? — обратился я к Олли и Гарри, пытаясь одновременно вслушиваться в радостное щебетание соседки. — Нет, дядя мы сегодня туда пойти не сможем. — После некоторых раздумий ответил племянник. — Мы хотим сегодня навестить Алику, дочь кузнеца. Может быть потом присоединимся. Я согласно кивнул. Но про себя всё-таки подумал: «А не избегает ли мальчик прогулок со мной?» Хотя, эта мысль быстро покинула мою голову.       Дорога к озеру была как раз за нашим домом. Достаточно было пройти через сад и свернуть по ухабистой тропинке направо. Сегодняшняя жара была сравнима с погодой в Мемфисе, когда я в первый раз его навещал, потому желание искупаться в озере росло с каждой минутой. Не спасало меня даже то, что я оделся совсем легко, да и шёл чуть ли не босиком. Я совершенно не помнил, как пришёл к Чешуйке. Воспоминания сами будто плавились под палящим сентябрьским солнцем. Удивительный день сегодня! Но я сразу же приободрился, придя на знакомое мне ещё в молодости место: здесь берег делал дугу, на которой образовалась земляная насыпь, и со временем тут появился милый холмик, поросший длинной сочной травой и несколькими кустами густо примыкающими друг к другу. У пологого спуска в воду находилась «ступенька», как мы её называли, которая была просто создана для того, чтобы на ней сидеть, свесив ноги в воду, наслаждаясь прохладой в тени ветвей одного из кустарников, разросшегося далеко вширь. С удовольствием я опустил в прохладную воду ноги, и только собирался окунуться полностью, как краем глаза заметил, что на противоположном берегу что-то шевелится. Причём, это что-то было неестественно большим, чтобы оказаться даже медведем! Неужели это… Резко мне перехотелось купаться. Выскочив из воды и запрыгнув на вершину холма, я опомнился и медленно присел за рядом растущий куст и сидел там тихо, стараясь не шевелится и не дышать. Только сейчас я понял, что не слышу никаких звуков, кроме ветра, лениво колышущего ветви деревьев: не слышно было свиста, не стучал дятел, не плескались маленькие рыбки в воде, исчезло лёгкое шуршание вдалеке, когда через кусты протискивался олень. Весь лес как будто замер, подобно мне, всматриваясь вперёд и чувствуя то же напряжение перед неявной опасностью. Я не знал, сколько прошло минут, прежде чем я решился аккуратно раздвинуть ветки и приглядеться к тому, что происходило на противоположном берегу. Но в том-то и беда, что я ничего не увидел! Не было там никого, даже трава не была примята. Да и стало уже всё спокойно. Однако сильное чувство тревоги не покидало меня. Я не хотел поворачиваться к озеру спиной, словно бы… словно чувствовал, как за мной неотрывно следят чьи-то глаза, и этот кто-то только и ждёт, чтоб наброситься на меня. Я опустил глаза… И тут же понял, почему! Из-под воды, рядом с берегом за мной следили наполненные дикой злобой звериные глаза!  — Господи! — я вскочил и не помня себя от ужаса бросился бежать. В груди что-то оборвалось, когда я услышал рык сзади. Уже истошно завопив, прибавил скорости. Я спотыкался, чуть не падал, царапал ноги, дикая паника подхлёстывала меня, придавала сил! Я бежал, бежал, бежал! Но вот, знакомая ухабистая дорожка, забор сада, который я сам не понял как перелетел, и дверь, спасительная дверь! Я вбежал, захлопнул дверь и из последних сил опустил тяжёлую защёлку. И тут же рухнул на пол. Я полностью обессилел, не чувствовал тела, лишь осознал, как в мою голову и грудь хлынула боль.  — Мистер Джонс? Мистер Джонс! — прибежала Лизетта. — Боже правый! Она упала на колени.  — Ох, — руки её поледенели и дрожали, — Ужас, ужас! Олли! Племянник не отозвался на её зов.  — Как же так, вот именно сейчас он не дома! Мистер Джонс, присядьте, я за доктором, мигом! Домработница вскочила и помчалась прочь. Даже если бы я попытался, то я не смог бы уговорить её остаться со мной. Проклятье, я не хочу быть здесь один! Хрипло каркнул ворон за окном. Каждую секунду я ждал, что сейчас раздастся скрежет когтей о дверь, крепления не выдержат, и в комнату ворвется то существо. Тишина и неизвестность изводили меня! Несколько минут томительного и нервозного ожидания спустя, всё-таки вернулась Лизетта, ведя за собой доктора. Я был небывало рад их приходу, но даже встать не мог. Доктор Венц, как, оказалось, его звали, был, к счастью, человеком терпеливым. Он без слов помог мне подняться и дойти до дивана, затем мягко вытолкнул из комнаты домработницу, наказав никого не впускать без острой необходимости. Дав мне выпить валерианы, он вежливо и коротко представился и начал осмотр. У меня он нашел множество мелких царапин, обработал и перевязал сбитые в кровь ступни, но никаких лекарств не дал.  — Что же, господин Джонс, — начал он, поправив очки, — Расскажите, что случилось? Ваши раны никакого беспокойства не вызывают, но такой страх… И вам ведь запрещено перенапрягаться! Попрошу вас объясниться! — он впился в меня пристальным взглядом. И я начал рассказывать. И про то, как ещё после поезда со мной произошел похожий случай, и про зверя, и про озеро. Когда дело дошло до глаз под водой, меня передернуло — я никогда не забуду того внезапного осознания опасности рядом со мной, буквально в паре метров!  — Что же, господин Джонс, это серьёзно. Вам, конечно, могло привидится всякое по причине перегрева, но если подобное случалось с вами раньше, то есть повод беспокоится. Вы не получили серьёзных ранений, а мелкие обеззаражены. Страх уймётся со временем, и советую вам поспать. Навестите меня завтра ещё раз, а я поговорю с полицейскими. На этом я вас оставлю. Лизетта нервно постукивала кулачком по кухонному столу. Наконец доктор вышел:  — Вам, Лиза, попрошу его не беспокоить, пусть поспит. Но и из дома не выходите, господин Джонс не должен чувствовать себя в одиночестве.  — А Олли, доктор Венц? — спросила женщина, поднявшись.  — Они с моим сыном сейчас у кузнеца. Я прикажу им вернуться.  — Слава Богу, только бы поскорей! Мужчина вышел, а за дверью стало видно, как собираются тучи. Лизетта приоткрыла окна, чтобы проветрить комнату и решила занять чем-нибудь руки, пока не вернётся племянник хозяина дома. Несколько капель упали в пыль, в следы от людских подошв, оставили крошечные тёмные ямки.