<i am lost without you here and outside it looks like rain. for the last time, i bleed myself dry tonight, and nothing you could ever write, would help you understand this life. the wax will drip and so as blood, romance is dead and all is lust. you’re the water in my lungs. we’ve lost it. we’re all alone>
Боль вспышками мерцала на задворках подсознания: то вспыхивала, то меркла, то заполоняла собой всё, что мог объять его разум, то исчезала совсем. Он едва ощущал что-то вокруг себя, и лишь где-то далеко, словно на крыше другого здания, кто-то кричал ему что-то. Его имя, что-то про то, что этот кто-то не может потерять его. Майка, что была на нём, была пропитана кровью, и вряд ли он мог сдержать её. Тем не менее, он даже нашёл в себе силы повернуть голову на крик. Вот только никого не было на другом здании. Вокруг него вообще не было зданий. Вокруг него вообще ничего не было. Лишь белая пустота, испещрённая яркими и не очень вспышками тёмной боли. — Тон, ты не можешь, — кричал кто-то на невидимом здании рядом с ним, но он совершенно не видел смысла искать этого человека взглядом. Слова, которые он хотел сказать в ответ, будто вязли в глотке, разъедая слизистую и заставляя её покрываться небольшими язвочками, будто во время ангины. Во рту был отчётливый привкус крови и гноя. — Я знаю, что поступаю неправильно. Знаю, что мы расстались, но, Тон! — кричал человек, и его голос был до невозможности знакомым, будто бы впечатанным в его память, в самую корку подсознания. Кажется, если бы его разбудили посреди ночи, то он бы первым делом подумал бы об обладателе этого голоса. — Антонио, — всхлип эхом разнёсся по белёсой пустоте. Как бы Тони не любил этот голос, он не мог вспомнить Майка, его обладателя. Или мог? Это было уже не так важно. Важно было лишь то, что голова Тони болела, и майка продолжала пропитываться кровью, а он так и стоял здесь, не способный сдвинуться с места. Перед глазами всё чаще вспыхивали пятна, и теперь они уже больше не совпадали в своём появлении со вспышками боли, нет, они просто начинали закрывать собой всё помещение: зелёные, красные, чёрные, синие и фиолетовые сигнальные огни человеческой смерти. Тони готов был признать, что он сдаётся. Он готов был сдаться, чёрт возьми, но голос, звучавший вокруг него, словно глухое эхо, будто заставлял его держаться за тонкую грань, за которой он бы был уже не в состоянии видеть белую пустоту вокруг себя. Там, за гранью, его ждала лишь темнота. И голос, разгонявший вокруг него цветные пятна, становился всё тише и тише с каждой секундой, прерываемый радиопомехами, будто целенаправленно стираемый из его поля ощущения, будто покидающий его источник белого пространства перед ним. Тони тонул, и вряд ли что-то могло ему помочь. Он даже чувствовал, как иссыхают, обескровленные, его вены и артерии, как сердце вяло задыхается без влаги, несущей грязный воздух, что должен был обеспечивать его существование. Он чувствовал, как иссушает себя до дна, и его майка всё больше липнет к телу, когда-то белая, но теперь уже ярко-красная от алой крови, образующей под ним лужу, контрастно-переливчатую на белом полу. Он упал на колени, тяжело дыша. Его лицо столкнулось с мягкой белой массой, в которой он стоял. Она была похожа на тонкую пластмассу, подобную той, из которой делали изоленту для обмотки бластеров. Он вздохнул, прикрывая глаза. Сил не было. И голоса, зовущего его к себе, тоже не было. Зато был яркий, ни с чем не сравнимый свет с одной стороны и зеленоватая, гнилая масса с другой. И Тони был бы самым настоящим психом, если бы он поверил яркому и тёплому свету. Потому что свет в их время был бесполезен. Гноя в их жизни было куда больше, и, как Тони сам когда-то сравнил, всё их общество, от «Кобры» до Либертов, было пропитано этим странным запахом гнильцы, как разлагающийся труп. Но если бы Тони хотел умереть, то он бы никогда не выбрал зеленоватый гной. А Тони не хотел умереть. Поэтому он медленно поднялся на ноги, пытаясь добраться до плотной зловонной стены напротив источника яркого света. Поэтому он позволил ей поглотить себя, вытаскивая на поверхность. Он с трудом разлепил глаз, и затухающий свет ударил ему в лицо. Он тихо застонал, раскрывая иссохшие губы. Его пальцы слабо двинулись, и он растянулся в неком подобии улыбки. Рядом послышалось чьё-то тяжёлое дыхание. Тони медленно опустил взгляд, оглядывая расплывающуюся фигуру, едва освещённую тусклыми отблесками звёзд и костров за окном. Это был тот самый парень. Тони внезапно осознал, что помнил его имя всё это время, и это имя грело что-то, скрытое глубоко под кучей масок и психических расстройств, о которых Тони, конечно же, знал. Майк Фуэнтес сидел у его ног, держа его за руку, и тихо шептал себе под нос что-то невнятное. Парень, кажется, спал. — Майки, — одними губами сказал Тони, улыбаясь. Его сухие губы тут же треснули и покрылись кровавыми каплями, на что парень поморщился. Он сухим языком слизнул кровь, чувствуя всё тот же противный вкус металла и гноя во рту. Майк дёрнулся, упал назад и тут же вскочил на ноги, проснувшись. Он принялся материться шёпотом, и Тони не смог сдержать болезненной улыбки. Фуэнтес тут же заметил это и подскочил к лицу Тони. — Т-тон? — выдохнул он. Тони приоткрыл один глаз, стараясь не закрывать его, и слабо улыбнулся, снова слизывая кровь с губ. Он снова двинул губами, произнося имя Майка, а потом попытался поднять руку, на что она отозвалась сильнейшей болью, которая, кажется, пробила его до самого скелета, словно стрела. — Тебя ранили в руку, Тон, — прошептал Майк, наклоняясь к лицу младшего чуть ближе. Тони попытался приоткрыть второй глаз, но долго держать его открытым не получилось, так что он вздохнул, прикрывая его. Он почувствовал мягкие губы Майка на своих и его влажный тёплый язык, слизывающий кровь с язв на губах. — Я не мог потерять тебя, — прошептал Фуэнтес, отстранившись. Тони лишь слабо кивнул и одними губами едва выговорил: — Воды. Майк встрепенулся и тут же убежал куда-то, возвращаясь с банкой в руках. — Вот, — он поднёс жестянку к губам Тони, и в следующий миг Перри с облегчением почувствовал мягкую влагу, обволакивающую его ноющую от боли глотку. В этот момент он действительно почувствовал прилив силы и даже не знал, было ли это действие воды, или же просто он начал, наконец, приходить в себя. — Спасибо, — прохрипел он, когда Майк отставил банку в сторону. Фуэнтес слабо улыбнулся ему, снова беря руку Тони в свою. Перри хмуро оглядел её одним глазом. А потом он увидел бинт, обматывавший весь его живот. Как он не заметил его раньше? Боль снова появилась, закрывая чёрной пеленой всё вокруг, и Тони тихо застонал. Майк аккуратно поцеловал его ладонь и погладил здоровую руку. — Всё будет хорошо. Ты поправишься, — пробормотал он. — Ты не можешь не поправиться. Как я без тебя? — Майк поднял взгляд на лицо Перри. Тот косо улыбнулся и прикрыл глаза, тяжело и часто дыша в попытке побороть боль. — М-майки, — протянул Тони. Фуэнтес сжал его руку крепче, и это было последним, что Тони помнил, прежде чем окунуться в забытьё. *** Уильяму было достаточно приятно то, как его встретил Майк, но, тем не менее, он не мог смириться с мыслью о том, что, возможно, Майк действительно знал обо всём, что собирался делать его парень. Здравый смысл кричал о том, что Тони, наверное, всё же не был таким идиотом и не позволил Фуэнтесу знать о его планах, что Майк сам был предан стае и не горел бы желанием сгноить Уильяма, навлекая на себя гнев Гейба. Но сомнение, затерявшееся на задворках сознания, держало его в напряжении, заставляя сомневаться в Майке. Даже сейчас, стоя на полуразрушенном двадцать седьмом этаже, перегнувшись через стену на улицу, он боялся, что за его спиной появится Майк, готовый в любой момент скинуть его вниз. Его и правда испугало чье-то дыхание за спиной. Он обернулся, сжимая бетон до побелевших костяшек. Около него стоял Джош, слабо хихикающий над реакцией Уильяма. — Привет, Билви, — пробормотал он, растягиваясь в улыбке, и Уильям облегчённо выдохнул. В темноте черты лица Джоша были едва распознаваемы, но Уильям всё равно заметил, что тот какой-то бледный. Видимо, Уильям был не единственным, кто уходил на верхние этажи в попытке исправиться от проблем. Джош обошёл Уильяма и встал рядом с ним у дыры в стене, оглядывая ночной город. Где-то далеко шумел океан, слышались выстрелы в районе восьмого сектора, и Джош бы даже удивился тому, что они звучат именно там, ведь в том районе обитали Стиллы, если бы ему не было так всё равно. Тем не менее, он мог теперь отвлечься от неприятных мыслей о смерти Оли, что мучили его по ночам всё то время, пока Уильям был в коме. Возможно, одной из причин этих мыслей было то, что Джош чувствовал некую ответственность за Уильяма, всё-таки они были соседями достаточное количество времени. И то, что Джош не смог уберечь Уильяма от избиения, немного грызло его совесть, хоть он и понимал, что последний, кто в этом виноват это он, потому что Уильям оставался на ночь в Нижнем городе, куда большей части Либертов вход был заказан. — Как ты тут? — так же тихо спросил Билл, рассматривая звезды над их домом, уходящие куда-то за горизонт. Джош всегда не любил, когда Уильям уходил на ночь из дома, да и Уильям не сказать, что не любил ночевать со стаей, так что Джош очень редко оставался на ночь один. — Неплохо, — Джош потёр подбородок. — Забавно было в одиночестве почти месяц провести. Ну да ладно, не твоя вина, — пробормотал он. Уильям кивнул, и снова наступила тишина. Снизу слышался топот, крики доносились со стороны Восьмого, маленькими тёплыми огоньками светили костры на крышах. Сан-Диего погружался в ночную синеву неба, освещённую лишь небольшими огоньками звёзд и чернотой, зиявшей на месте луны, погрузившейся в новолуние. — Как Гейб? — прервал тишину Джошуа. Уильям вздохнул. — Грозится перестать помогать стае, если Тони ещё раз что-то сделает. Не знаю, Гейб способен на такое, особенно учитывая его характер, — прошептал Уильям, опираясь головой на руки. — Не думаю, что нам станет сложнее без него, а тебя он опекать не перестанет, я уверен. Даже, возможно, заберёт к себе, а в «Кобре» тебе будет безопаснее. — С чего ты взял? — Потому что он любит тебя, — улыбнулся в темноту Джош. — И с чего ты взял, что это как-то отразится на моём пребывании вне стаи? — Уильям перестал понимать вообще что-либо. Джош посмотрел на него как-то снисходительно, и его глаза блеснули в свете звёзд невероятно грустно, будто он вспомнил о чём-то, о чём никогда не хотел вспоминать. — Ты знаешь, кто такой Оливер Сайкс? — спросил Джош. Уильям мотнул головой, и Джош вздохнул, начиная свой рассказ, а точнее, объяснение. — Это мой парень. Бывший парень, — Уильям смерил Джоша недоверчивым взглядом. Ему всегда казалось, что Франчески не может встречаться с кем-либо, просто потому что Джош был слишком уравновешенным и самодостаточным для их времени. К тому же, отношения для жителей Верхнего города были странной вещью, а если учитывать, что Джош, насколько Уильям знал, прожил здесь всю жизнь, то и вообще невозможной. — Он был лучшим другом Вика ещё со школы, но суть не в этом. Мы встречались с ним около года, и ты, возможно, скажешь, что этого слишком мало, чтобы влюбиться по-настоящему. Мне наплевать. Честно, настолько наплевать. Дело в другом. Оливер никогда не переставал защищать меня. Он никогда никому не позволял даже тренироваться вместе со мной, хотя я был достаточно сильным, чтобы постоять за себя, — Джош замолчал, а потом добавил шёпотом: — Он оказался недостаточно сильным, чтобы за себя постоять. Уильям ошарашено смотрел на Джоша. Он ни разу в жизни не видел его настолько уязвимым. Джош всегда был тем, кого, казалось, было не сломать. Возможно, из-за его вечного оптимизма. Возможно, из-за пуленепробиваемого спокойствия. Теперь же в голове Уильяма складывался другой образ Джоша, и ему этот образ, почему-то, нравился меньше. — Что с ним стало? — тихо спросил Уильям, мысленно коря себя за то, что развивает явно неприятную для Франчески тему. — Ничего особенного. Перестрелка. Пуф! И его нет — лежит на руках у Виктора и его коротит от разряда, а я стою за углом, не способный пошевелиться, — Джош вздохнул, целясь руками, сложенными в виде бластера, в воздух перед собой. — А убийца просто продолжал расстреливать Стиллов, как ни в чём не бывало. — Стиллов? Группировку Джека и Джастина? — Ага, он спас Джастина от смерти, забавно, правда? — усмехнулся Джош. — Ещё забавнее то, что Джастин теперь очевидно чувствует себя должником нашей стаи, и это немного противно. В стае не должно существовать таких отношений. Стая — добровольный выбор, и в ней все равны. Долги — прощают, ошибки — забывают, врагов — любят. Уильям посмотрел на небо, думая о том, что, возможно, он никогда не задумывался о таком значении стаи в их жизнях. Для него эти ребята всегда были некой семьей, и даже не обсуждалось, как надо себя вести с другими её членами. — Это тебе Оливер сказал? — с лёгкой улыбкой спросил Уильям. Джош улыбнулся. — Ага, он любил подобный философский бред, — рассмеялся он, и его смех эхом разнёсся по ночной тишине. *** — Хайми? — сонно спросил Вик, приоткрывая один глаз. В комнате стояла тишина, лишь Келлин тихо сопел рядом. Вик мотнул головой, прогоняя остатки сна. Ему приснилось, что Хайми попал в какую-то переделку и завалился домой с простреленным боком. Фуэнтес откашлялся и поднялся на ноги, собираясь сходить и проверить, всё ли в порядке. Он тихо выскользнул из комнаты, успев краем глаза заметить, как Келлин протирает глаза. Вик спустился на второй этаж, где жил Пресиадо, перепрыгивая по нескольку лестниц за раз и молясь, чтобы всё было в порядке, а Келлин не проснулся, а лишь потёр глаз. Второй этаж был пуст, освещённый встающим солнцем. Вик даже не посмотрел, сколько было времени, и, когда поднёс руку с часами к глазам, достаточно сильно удивился, увидев, что уже семь утра, а Хайми до сих пор нет. Вик обошёл все комнаты этажа, но действительно не обнаружил ни единого намека на присутствие Пресиадо. Он даже позвал его пару раз, но бетонные стены отозвались лишь глухим эхом. На первом этаже что-то грохотнуло, и Вик рванул туда. Среди полуобрушенных стен холла лежал Хайми, весь в крови, и яростно отстреливался от чего-то у противоположной стены. — Х-хайми? — осторожно позвал Вик, наблюдая за тем, как разряды один за другим впиваются в бетон стены, вышибая оттуда искры. Пресиадо повернул на него голову, и Вик поразился выражению его лица. Его глаза, будто стеклянные, смотрели ровно перед собой, и зрачки пульсировали вместе с сердцебиением, расширенные слишком сильно даже для такой темноты, какая царила на первом этаже — месте без окон и с одной единственной железной ржавой дверью. В целом, лицо Хайми выражало полнейшее спокойствие, смешанное с чистым отвращением, и Вик не мог ничего понять до тех пор, пока Хайми не направил на него пистолет. — Если я застрелю его, тебе станет легче? — спросил он монотонным голосом. Вик ошарашенно поднял брови. — Хайми, ты меня пугаешь, — холодно проговорил он. — Если я застрелю его, ты отпустишь меня? — пробормотал Хайми, снимая бластер с предохранителя и ставя его в положение беспрерывного разряжения. Вик в последний момент заметил, что оружие полностью разрядилось, облегчённо вздыхая. Потому что Хайми действительно собирался застрелить его: — Ладно, — прошептал он. Послышался треск заряжающегося оружия и потом наступила тишина. Хайми посмотрел сначала на свой бластер, потом на Вика и внезапно закричал, бросая бластер в стену. Он закрыл глаза руками, и Вик увидел дыру на его толстовке, пропитанную кровью больше других участков. Он предпринял ещё одну попытку достучаться до парня: — Хайми, где ты был? — спросил он таким же холодным тоном, что и до этого. Пресиадо ничего не ответил. Вик поднял его бластер, помог парню подняться и отвёл его на второй этаж, уложил спать, а оружие положил на подоконник. Хайми бормотал что-то в бреду, но уже очень скоро уснул, и Вик со спокойной душой пошёл наверх, за братом. *** Майк стоял у окна, докуривая сигарету. Тони снова отключился, и Майк внезапно почувствовал потребность в сигарете. Он медленно затягивался, наблюдая за тем, как дым улетает на улицу и, подсвеченный солнцем, растворяется в недвижимом от штиля воздухе. — Ты не знаешь, куда ушёл Вик? — спросил Келлин, заходя в комнату. Майк пожал плечами, оборачиваясь на младшего. Его волосы были взъерошены, и он сонно потирал всё тело, иногда похрустывая той или иной конечностью. — Мой братишка тебя разбудил? — улыбнулся ему Майк. Келлин смерил Тони, лежащего на спальнике Майка, недоверчивым взглядом. — Нет, просто он куда-то ушёл только что. Как будто торопился куда-то. Я подумал, что ты в курсе. Что здесь делает Тони? Я думал, что вы расстались, — зевнув на последнем слове, спросил Келлин. — Я тоже так думал, но нет. Я не могу, как видишь, оставить его одного. Он всё ещё не пришёл в сознание. — С позавчерашнего вечера? Странно. Вик сказал мне, что он скоро поправится, — Келлин облокотился на полуобрушенный подоконник рядом с Майком. Тот уже докурил сигарету и теперь наблюдал, как окурок летит вниз, хотя, возможно, он уже не был виден, и Майк просто смотрел вниз. Воцарилось молчание. Длилось оно не так долго, как могло бы, хотя всё же достаточно долго. Точнее, до тех пор, пока в комнату не зашёл Виктор. — Я уж боялся, что ты в картографической, — выдохнул он. Майк обернулся, облокачиваясь на подоконник. — С чего бы я там был? Ты чего такой взволнованный? — Там Хайми внизу с раной в полгруди, вот чего я такой. Ему полоснуло разрядом, ожог сильный и крови достаточно много, как минимум одно ребро сломано. Тащи все бинты отсюда туда, поможешь мне разобраться с ещё одной проблемой, — протараторил Вик. — Келлси, доброе утро, — улыбнувшись Куинну, добавил он. — Я вижу, не особо доброе, — заметил Келлин. — Я могу чем-то помочь? — Перебинтовать Хайми сможешь? — Я не пятилетний ребенок, тебе не кажется? Уж что-что, а бинтовать я умею, — сказал Келлин, помогая Майку поднять несколько бинтов и бутыльков с лекарствами и направляясь к выходу. — Я б показал тебе, что я ещё умею, но пока что нет времени, — подмигнул он Вику. — Господи, чувак, усмири своего любовника, — усмехнулся Майк, обращаясь к Вику. — Не хватало мне ещё стать свидетелем того, как вы трахаетесь, — он глянул сначала на остановившегося Келлина, а потом на брата. — А что, хочешь стать третьим? — рассмеялся Келлин. — Боюсь, тогда Тони вас расстреляет, а меня заставит быть снизу, — заржал Майк, выходя из комнаты. Вик обвёл взглядом тело Перри и тоже направился вниз. — Блять, так-то у него серьёзные раны, — выругался Майк, лицезрея перед собой спящего Хайми. — Как рёбер не видно — хер знает. А вообще, это не так страшно. Из-за ожога всё обеззаражено. Думаю, кровь шла, но сейчас рана начала затягиваться, потому что иначе он бы здесь не в спальнике валялся, а в луже крови. В общем и целом, надо только перебинтовать. Майк параллельно с разговором ощупывал тело Хайми, обнаружив три сломанных ребра и семь заряженных капсул для бластера. Странно было то, что Пресиадо не вспомнил о них и не разрядил хотя бы одну в Фуэнтеса-старшего, но, в общем, Хайми был в относительном порядке, к тому же и в сознании. Оставалось только перебинтовать его и выяснить, что же стало причиной его неадекватного поведения. — Майк, он чуть ли не набросился на меня, когда я позвал его, — наблюдая за тем, как брат вправляет одно из рёбер на место, начал Вик. — Направил на меня бластер и грозился выстрелить, но вот только он был разряженным в ноль. — Как будто на тебя никогда не направляли бластеров, братишка, — усмехнулся Майк, начиная перевязывать грудную клетку Хайми. Келлин помогал ему, придерживая спящего в слегка приподнятом состоянии. — А вот то, что он не вспомнил о тех малышках, — он указал кивком на сменные блоки бластера, — вот это действительно странно, не находишь? — Нахожу. — Это не мог быть тот наркотик, который Тони положил у себя в высотке в мешках? Кто угодно мог найти его, — вмешался Келлин. Майк посмотрел на него исподлобья тяжёлым взглядом. — Не думаю. — А теперь, Майк, откинь всю свою влюблённость и скажи, мог ли кто-нибудь действительно найти эти мешки? Или, может, попасть под их действие, находясь рядом? — Вик осматривал бластер Хайми на наличие следов чего-то, что могло вызвать такое поведение. — Нет. Наркотик мог растаять, но вряд ли эти пары вышли бы за пределы здания. К тому же, Тони вряд ли оставил бы их открытыми. Насколько я выяснил, он выкрал их у «Кобры» в Нижнем городе, — пробормотал Майк. — Как ты вообще умудрился это выяснить? — Тони сказал мне, когда я попал под их влияние, а он меня вытащил оттуда, что видел на них логотипы «Кобры», а потом я проверил их наличие на всех складах города. Ничего. Единственный вариант — Нижние склады, но в таком случае это должна была быть очень рискованная авантюра, — пожал плечами Майк, когда с перевязкой было покончено. Келлин посмотрел на Вика. Тот недоверчиво осматривал то Хайми, то бластер. — Возможно, есть смысл спросить у него самого, когда он проснётся, — пробормотал Фуэнтес, опуская оружие на стол.14/city lights
7 января 2016 г. в 21:56