***
Все то, что произошло той ночью на дороге, Зейн списал на алкоголь. Действительно, как еще ему могла привидеться какая-то девушка, к тому же светящаяся? Бред, да и только. Малик просидел в полицейском участке до утра. Конечно, его родителям позвонили сразу же, еще ночью, но отец решил преподать своему нерадивому сынишке урок и оставил того за решеткой до полудня. И действительно, это было бы самой ужасной ночью в жизни Зейна, если бы он не заснул, все еще пребывая в состоянии алкогольного опьянения. Он даже и не понял, где провел все это время. О неудобном месте для ночлега — жесткой койке, больше схожей на какую-то лавку — напоминала только болящая спина. — Спасибо, отец, — проговорил парень, садясь в машину мистера Малика, который и приехал за ним, когда настало время. — Не оставил своего сыночка в тюрьме еще на одни сутки. Все, что Зейн говорил своему отцу, было лишь притворством, ни о какой благодарности и речи быть не могло, и Малик-старший прекрасно понимал это. На протяжении года их отношения так и оставались в неизменном положении — холодные, порой грубые. Зейн тщательно старался избегать своего отца, лишь бы не слушать его наставлений и ругани по поводу того, как он скатывается в университете. «Это моя жизнь, что хочу, то и делаю», — всегда отвечал парень и уходил, оставляя разговор незавершенным, а отца разъяренным. Вот и сейчас, сидя в машине главы семейства, Зейн всей душой надеялся, что отец не продолжил привычную беседу об учебе, поведении, да еще и о вождении в пьяном виде. Он безумно ненавидел эти разговоры еще будучи подростком, когда учился в школе и прогуливал уроки, что уж говорить о том, что происходило сейчас. — Твоя машина пробудет в ремонте две недели, — только и сказал мужчина, не отрывая взгляд от дороги. — Но ты ее не получишь, пока не станешь похожим на человека, которого действительно заботит его будущее. Зейн готов был взорваться от того, что его наказывали, словно маленького ребенка, только теперь игрушки были взрослыми. — Ты не можешь забрать у меня мою машину! — Зейн выпрямился и теперь уставился на отца, но тот даже не соизволил повернуться к нему. — У меня скоро университет, как я буду ездить, черт возьми? На общественном транспорте? — Это твои проблемы, сынок. Малик перекосился, когда услышал это «сынок». Серьезно? — И это не твоя машина, помнишь? Платил за нее я, мне и решать, что с ней делать. И ты уже знаешь, в каком случае сможешь получить ее, — Ясер с непроницаемым спокойствием улыбнулся и пожал плечами, на мгновение взглянув на Зейна. Машина остановилась, подъехав к дому Маликов, шикарному двухэтажному особняку с чердаком, из которого, собственно, мог бы выйти и неплохой третий этаж. — Да пошел ты! — плюнул он и выскочил из машины, громко хлопнув дверью назло отцу. По дороге в дом Зейн пнул ни в чем не виновный камушек, что валялся на дороге, не глядя оторвал от куста, росшего рядом с дорожкой, несколько листьев и, смяв их, бросил на землю. Добравшись до двери, парень слишком сильно постучал по ней кулаком, не удосужившись нажать на звонок. В таком случае он бы вообще сломал его, едва прикоснувшись. Рисковать не стоило. Дверь открыла Триша, его мама, и на ее лице сразу же появилась улыбка, несмотря на то, что ее сын всю ночь провел в тюрьме, потому что напился и после этого сел за руль. Ей бы следовало сделать строгое лицо и отругать парня, но она понимала, что ему и так, вероятно, досталось от отца. Тем более в их семье за строгость отвечал именно Ясер. Триша же предпочитала просто проводить беседу, но спокойную, старалась ни в чем не упрекать сына, действовала так, чтобы он сам понял все, что нужно. Зачастую это работало. Зейну становилось стыдно за свое поведение, он извинялся перед матерью, но ни разу перед отцом. Здесь уже Триша была бессильна. — Зейн, милый, успокойся, — проговорила она, не закрывая дверь, так как видела, что в дом уже идет Ясер. — Ты же знаешь своего отца. — Знаю, и меня это достало! Отобрать машину — вы серьезно? — Потерпи немного, может, он успокоится и вернет… — Нет, — в этот момент на пороге появился Ясер, который услышал последнюю часть разговора. — Мне надоело краснеть за тебя, Зейн. Поумней, наконец. И больше это не обсуждается. Зейн фыркнул и, развернувшись, направился наверх, в свою комнату, пробурчав «отлично», хотя вся эта ситуация, по правде говоря, была ужасной. Малик никак не мог понять, за что ему это. Разве он такой уж плохой? Подумаешь, напивается в клубах, порой прогуливает занятия, неуважительно относится к преподавателям и еще куча всего. Черт, неужели из-за этого дерьма я должен страдать? Комната Зейна была типичной комнатой парня. Богатого парня. Просторное помещение с большим окном, свет из которого днем освещал полностью всю комнату, но парень предпочитал закрывать жалюзи. Да так, что ни один лучик солнца не мог проникнуть в его личное пространство. Темно-синие обои, паркетный пол из светлого дерева, а в центре лежал большой пушистый ковер белого цвета — место, на котором Зейн часто любил развалиться со своими друзьями и играть в приставку. У одной стены стояла большая кровать, лежа на которой Малик мог почувствовать себя царем, а напротив стол, на котором лежал ноутбук, в беспорядке лежали какие-то безделушки, книги и тетради. У другой стены расположился большой шкаф, в котором хранилась одежда Малика, которой, признаться, было полно. Любая девушка могла позавидовать размерам его гардероба. Заперевшись в своей комнате, парень тут же направился к кровати и с наслаждением завалился на нее. После ночи в полиции почувствовать под собой мягкие подушки и одеяло было чудесно. Малик аж развел руки и ноги в стороны, и он бы даже улыбнулся, если бы все время не вспоминал очередную ссору с отцом и то, что теперь он без машины. Мысль об этом заставила его вновь напрячься и сжать кулаки, как вдруг телефон, что лежал в заднем кармане его темных джинсов, завибрировал. Айфон у парня забрали на всю ночь, мол, не положено, и если бы не сонливость, он бы разгромил полицейский участок только из-за того, что те лишили его телефона. Они вообще имеют право? Оказалось, что имеют, причем полное, и в таком случае вспыльчивому Малику пришлось бы смириться. На светящемся экране было написано имя его друга. Найл. Нехотя парень ответил на звонок, все еще оставаясь в лежачем положении. — Что тебе? — не слишком приятное приветствие, но знаете, за все то время, что Хоран дружил с Зейном (еще со школы), он привык к этому и уже не обращал никакого внимания. Вернее, для него это было забавным, вот и сейчас он рассмеялся, причем так громко и противно для Малика, что тот на пару секунд отстранил телефон от уха. — Плохой день, дружище? — усмехнулся блондин. — Плохая ночь, — недовольно пробурчал Малик, не желая рассказывать другу о том, где он провел все это время. — Отец забрал машину. Это называется «с началом учебного года, сынок». Хоран вновь засмеялся, но, услышав молчание Зейна, тут же прекратил. — Извини, просто… правда смешно. За что он тебя так? — Неподобающе веду себя, — Малик фыркнул. — И должен быть примерным мальчиком в универе, чтобы вернуть машину… когда ее починят, — нехотя добавил парень. — О, черт, ты опять что-то натворил? — чуть ли не хохоча спросил Хоран. — Да уж, не хотел бы я быть твоим отцом. — Да пошел ты! Идиот. — Да-да, кто бы говорил, — ухмыльнулся Найл, и на этом их разговор закончился. Зейн Малик вновь остался наедине со своей злостью. Зачастую она была главной его проблемой — из-за нее он совершал многие необдуманные поступки, о которых потом, может, и жалел, но не признавал этого. Таким уж был его характер. Также в его мысли закрались и события этой ночи. Он все еще не мог поверить в то, что увиденное — всего лишь его глюки. Но факты только об этом и говорили. Первое — он не сбил эту девушку, она и вовсе пропала. Второе — она, черт возьми, светилась. И Зейн не знал, то ли стоит перестать пить, чтобы такое больше не казалось, то ли наоборот, напиться, чтобы забыть об этой чертовщине и о тех проблемах, что появились в его жизни. Но парень решил выбрать третий вариант — включить телевизор, что висел на стене напротив. В это время как раз шли новости, которые Зейн так не любил. Он собирался было переключить, но тут женщина, ведущая, начала говорить: — Этой ночью, в половину четвертого, на Арлингтон-авеню произошла серьезная авария, столкновение семь машин. Шесть человек пострадали, два в тяжелом состоянии… На этом Малик перестал слушать. Арлингтон-авеню. Половина четвертого. Он был недалеко от этого места. Пять минут. Если бы он не въехал в столб, то… — Дерьмо, — выпалил парень, ударив кулаком по кровати, и выключил телевизор, отбросив пульт в сторону.1.
6 ноября 2016 г. в 16:25
Громкая клубная музыка, бьющая по ушам. Приглушенный свет и яркие огни, от которых позже начинают болеть глаза. Отовсюду слышны разговоры, звонкий смех девушек и непринужденный хохот подвыпивших парней, что теперь возомнили себя великими звездами Голливуда, ведь вся робость, если она и была, куда-то бесследно исчезла. Кому-то весело, ведь пропустили в чуть ли не самый лучший клуб ЛА по поддельному удостоверению, кому-то грустно, потому что девчонки не ведутся на устаревшие пикаперские фразочки. Кому-то вообще все равно, ведь его чуть ли не насильно затащили сюда «дорогие» друзья. Так, для компании, пусть и такой утомленной всем, что происходит вокруг.
А Зейну плохо. Он даже сказал бы, что херово, но в его голове тут же всплыл бы образ матери, которая все его двадцать два года воспитывала его должным образом не для того, чтобы сейчас тот нецензурно выражался, пусть и в компании девиц, которым на это самое воспитание было плевать с высокой горки (лишь бы деньги были, а остальное — неважно).
— Как она вообще посмела? — уже в какой раз спрашивал парень, облокотившись на барную стойку и чуть ли валясь с высокого стула, но девушка, что сидела рядом, вовремя его придерживала, пусть и нехотя. — Йен, налей мне еще! — вновь попросил он виски, но бармен, тот самый Йен (Малик уже успел познакомиться с ним, хотя будучи трезвым никогда бы не снизошел до такого), лишь закатил глаза, протирая бокал. Он понимал, что Зейну хватит, так же считала и девушка, пришедшая сюда с Маликом.
— Зейн, тебе больше не стоит пить, — устало проговорила она. По ее лицу было видно, что это все ей уже ужасно осточертело — она-то надеялась, что после секса в туалете Малик отвезет ее к себе домой, где все продолжится, а затем, может, будет и что-то большее. Но надо же было Зейну именно в тот момент, когда они шли к выходу, вспомнить Кэролайн, его когда-то девушку, с которой он провстречался два года в школе и еще два в университете. И именно сейчас, перед началом нового учебного года, ей надо было спокойно сообщить ему, что они расстаются. Между ними больше ничего нет.
«Пропал тот огонь, что горел все эти четыре года, — романтично начала Кэр, и Зейн даже подумал, что она читает из какой-нибудь книги про любовь, которые девушка так любила, но продолжение заставило парня опровергнуть этот вариант: — Но ты, Малик, гребаная скотина, продолжаешь спиваться, обжимаешься в клубах со всякими девками, и знаешь, мне это надоело. Прощай. Не смей приходить. И даже не звони мне больше, просто забудь мой номер».
В то время Зейн все так же был в клубе, и сначала он был ошеломлен, продолжая держать в руке телефон, экран которого давно погас. Затем его наполнила злость, и тот же телефон вдруг полетел в стену, чудом избежав столкновения с кем-то из людей. Следом за ним отправился стакан с недопитым виски, что стоял на стойке рядом с Маликом. Он бы разгромил половину бара, если бы вовремя не подоспела охрана. Парень вырывался, как мог, выкрикивая всякие ругательства и в адрес Кэр, и двух охранников, и вообще всех посетителей клуба. Но тут появилась и Аманда, худая брюнетка с длинными ногами, которая каким-то образом сумела убедить мужчин отпустить Зейна и уйти прочь, а того успокоила.
Слово за словом, и они оказались в туалете. Он прижимал ее к холодной стене, задирая ее и без того короткое платье, а та громко стонала, чувствуя, как его руки касаются ее кожи.
— Может, я сам решу, что мне стоит, а что нет? — довольно грубо спросил Зейн, резко повернув голову в сторону Аманды. Теперь о том, чтобы продолжить знакомство в доме Малике, не могло быть и речи.
— Да пошел ты! — фыркнула она, вставая со стула, и ушла, быстро теряясь в толпе, чему Зейн даже не расстроился. Он понимал, что ей надо, и в таком состоянии был бы согласен на это, но Кэролайн, засевшая в его голове, не позволила ему это сделать.
И Малик проклинал ее так, как только мог, а сам же напивался, не понимая, что этим сделает плохо не ей, а самому себе. Ее здесь не было. Она ничего бы и не узнала. Зейн, конечно же, мог бы приехать к ней, даже несмотря на то, что Кэролайн запретила ему приходить. Разве он когда-нибудь кого-то слушал? В том-то и дело, что нет. Может, в этом-то как раз и была его проблема? По этой причине он так часто ругался с Кэр, так часто ему приходилось нехотя извиняться, обещая, что такого больше не повторится, чему она слепо верила.
Но пришел конец. Всем казалось, что Зейн первым порвет с ней, но девушка сама смогла сделать этот нелегкий шаг. Она поставила точку.
— Ох, к черту все, я пошел, — пошатываясь, Малик слез со стула и полез в карман. — Держи, Йен, — он кинул на стойку несколько смятых купюр. Там было больше, чем надо бы, но Зейн и в трезвом состоянии был щедрым на чаевые. — Спасибо, чувак.
Йен был не так уж и удивлен, в этом месте ему часто оставляли нехилые чаевые, так что он уже привык к этому и провожал парня лишь ухмылкой. Обслуживать напивающихся молодых людей не было в новинку.
Черный BMW мчался по улицам Лос-Анджелеса, не обращая внимания на светофоры и сигналы недовольных водителей, которых Зейн ловко подрезал. Прохладный ночной воздух несколько протрезвил его, но все же недостаточно — его рассудок все еще был пьяным, когда он сидел за рулем, надеясь, что не наткнется на полицию. Только их ему сейчас не хватало.
К счастью, машин было не так уж и много, так что вероятность врезаться в кого-то была мала. Но чем черт не шутит, подумал Малик, уже находясь в состоянии сделать это, и собирался все же немного сбавить скорость, как вдруг увидел впереди яркий свет.
— Черт, — прошипел он, щурясь, и уже собирался хорошенько обматерить водителя, у которого так ярко горели фары… пока не понял, что это не от машины.
Зейн приближался все ближе и ближе и с каждым метром все отчетливее видел женский силуэт. Ему казалось, что там стоит какая-то девушка, одетая в легкое белое платье, развевающееся на ветру. Она стояла на месте, не двигаясь, а он был уже практически в метре от нее. Парень вдруг закричал, не понимая, какого черта она там стоит, и мысленно покрывая ее благим матом, а затем сжал в руках руль и резко повернул его направо, одновременно с силой давя на педаль тормоза.
С противным визгом машина свернула, не доходя до девушки, и правой стороной влетела в фонарный столб. От резкого толчка Зейн ударился о руль, но, к счастью, остался в сознании.
Правда, теперь все, что его окружало, он видел немного размыто, но все же медленно повернул голову в ту сторону, где стояла девушка, пытаясь увидеть ее.
Но никого не было, только машины, проезжающие мимо.
— Черт, — вновь повторил Малик, ударив по рулю. — Что только что было?