Его прекрасный безумный взгляд / His Beautiful, Haunting Eyes

На небосводе парила полная луна, её тусклый свет озарял Астрономическую башню. Многочисленные магические предметы и книги были сложены в стопки и оттеснены к стенам и углам помещения, чтобы освободить больше места в центре. Порыв холодного воздуха пронзил, укалывая сотнями иголок, кожу Гермионы, но она оцепенела не от этого. Мурашки побежали по позвоночнику, когда она увидела его. Малфой стоял в середине, перед гигантским окном, которое было похоже скорее на арочную дверь: оно достигало пола и было настолько высоким, что почти касалось потолка, позволяя видеть яркие, покрывающие небо звёзды. Гермиона с дрожью смотрела на его тёмный силуэт: прямую спину, широкие плечи, сильные руки, скрещенные за спиной. — Готова? — Не знаю, что ты задумал, в любом случае, я пришла сюда не для этого, — сказала она мягким и негромким голосом, будто опасаясь нарушить тишину. — Ты знаешь, что я задумал. И ты всё равно пришла, — парень повернул голову, чтобы посмотреть на Гермиону, и она успела мельком увидеть его лицо, наполовину закрытое маской, прежде чем он снова уставился на звёзды. — Ты даже надела свадебное платье, которое я тебе подарил. Не отрывая от него взгляда, девушка вцепилась в ткань своего наряда заледеневшими пальцами, пытаясь унять дрожь. Так это было свадебное платье? Странный символ в нижней части коробки с фамильным гербом Малфоев. Теперь Гермиона вспомнила. Она видела его, когда читала о Драко и его семье. Вероятно, слизеринец как-то заколдовал его, потому что это платье было единственным, которое она хотела надеть на этот бал. Грейнджер сделала несколько маленьких шагов вперёд, но испуганно остановилась, когда он сорвался с места и, словно хищник, начал ходить вокруг девушки огромными кругами. Он смотрел на пёстрый пол, пока кружил вокруг замершей Гермионы. Один круг. Два. Три. Она выжидала. Гарри говорил, что нужно дождаться подходящего момента. — Все эти тщательно запланированные интриги имели лишь одну единственную цель — заполучить тебя. — Не понимаю, о чём ты. — Ты всё такая же бестолковая? Или просто отрицаешь правду? — в его голосе были заметны оттенки неодобрения. Малфой цокнул языком от досады. — С самого начала это была ты, Грейнджер. Помнишь, как я чуть не загнал Забини в ад? Хочешь знать причину? Он не хотел, чтобы я принуждал тебя к браку. А помнишь, как я целовал тебя на глазах у всех? Я хотел, чтобы они знали, что ты моя. — Я никому не принадлежу. Честно, ты просто запутался… Он холодно рассмеялся, резкий звук заставил её внутренности покрыться ледяной крошкой. — Я убил Уизли, потому что он прикоснулся к тебе. Он умер из-за тебя. — Это не… Ты лжёшь! — злость вскипела внутри; лишь её рваное дыхание было слышно в тишине. Из-за меня? Гермиона не могла остановить горячие слёзы, тонкими струйками побежавшие по побледневшим щекам. Девушка всхлипнула и тут же разозлилась на себя: ей категорически нельзя было показывать признаки слабости, поэтому она грубо потёрла глаза рукой. Рон не хотел бы этого. — Может, расскажешь про участь тех, кто сейчас лежит в Большом Зале? Что с ними происходит? — тихим голосом спросила она, пытаясь сменить тему. — Ах, это мой день рождения и наша свадьба, дорогая, — он по-садистски улыбнулся, всё ещё смотря в пол и неспешно наворачивая вокруг девушки круги. — Я хотел отпраздновать. Грейнджер почувствовала дурное ощущение в животе. Его идея праздника была убийством. Но профессор МакГонагалл должна позаботиться о них. К тому же вокруг Хогвартса были размещены члены Ордена и авроры: они не позволили бы студентам умереть. Она не должна беспокоиться — её целью было вытащить из Малфоя этот чёртов камень. — Я не думаю, что ты понимаешь всю серьезность этого… этого связывающего ритуала, — её голос дрогнул, и Драко это заметил. Он знал, что она была до смерти напугана. Знал, что она хотела сбежать. И всё же, она была здесь. Чёртовы гриффиндорцы и их храбрость. Малфои были одной из чистокровных семей, которые должны были жениться в восемнадцать лет и скрепить брак древним связывающим ритуалом. Души связываются друг с другом, а сердце становится одним целым. Нет связи — нет наследника. — Послушай, ты собираешься быть связанным с грязнокровкой навсегда. Твой сын не будет чист, и он… — Это слишком жалкая попытка остановить неизбежное, — холодно прервал он, и Гермиона встретилась с ним взглядом, почти немедленно затихая. Слизеринец имел на неё огромное влияние и смог заставить чувствовать себя глупой и беспомощной одним лишь пристальным взглядом своих серых глаз. — Не говори мне то, что я уже знаю. Я принял решение и выбрал тебя. — Ты не можешь, — Гермиона сделала навстречу ему несколько шагов, но Малфой грубо толкнул её назад — в воображаемый круг, который он создавал — и продолжил медленно двигаться. — Разве тебе не хочется знать всю историю целиком, Грейнджер? У него опять был один из тех взглядов, который приводил девушку в бешенство больше всего. Это заставило её чувствовать себя паршиво, Гермиону не покидало ощущение, будто парень смеялся над ней, потому что знал что-то такое, что было неизвестно всезнающей гриффиндорке. Но она понимала, что тем самым он отвлекал её, чтобы задержать в кругу. Её разумная часть твердила, что нужно делать оттуда ноги, причём срочно, однако любопытство всё же взяло над Гермионой верх. Она хотела знать. Драко прекрасно знал, что она останется на месте. Она была умной и храброй волшебницей, но жажда знаний всегда подводила её, приближая к смерти. Он мысленно ухмыльнулся и продолжил: — Дамблдор предсказал, что Волан-де-Морт собирался дать мне камень, но не знал, что он у меня уже был. — У тебя уже был камень, когда Дамблдор ещё был жив? — Да. Я никогда не пытался убить его. Видишь ли, Волан-де-Морт поручил мне притворяться напуганным маленьким мальчиком, который был вынужден убить его. — Он дал тебе камень и сказал делать вид, что убиваешь Дамблдора? — её глаза неотрывно следили за его перемещениями по Астрономической башне. — Почему он хотел бы, чтобы ты притворился? — Он собирался сделать меня своим наследником, Грейнджер, и ему не нужно было, чтобы Дамблдор об этом знал. Волан-де-Морт хотел, чтобы старик считал, что я был всего лишь пешкой. Выходит, письмо Дамблдора было правдивым. Наследник. Да, это имело смысл. Иначе зачем Волан-де-Морт стал бы давать Малфою камень? Каким-то образом тот предвидел свою смерть, вот почему у него имелся запасной план. — Но это не сработало, не так ли? Дамблдор понял это? Что ты был наследником Волан-де-Морта? — резко спросила Гермиона и почти почувствовала исходящее от слизеринца волнение. — Я сказал ему, что был наследником, — Грейнджер недоумённо нахмурилась, а он продолжил: — Я солгал, сказав, что никогда не хотел быть наследником и что меня вынудили. Дамблдор допустил огромную ошибку… Он доверял мне, — Малфой наслаждался воспоминаниями, его глаза сияли. — Он сказал мне шпионить для него, пообещав помочь избавиться от камня, когда Волан-де-Морт наконец решит использовать его на мне. Старик даже не догадывался, что камень был внутри меня всё это время. Я играл с ним. — Зачем? У тебя уже был камень, и ты знал, что Дамблдор должен умереть. Для чего было втираться к нему в доверие? Она слышала, как он снова цокнул языком. — Потому что, Грейнджер, дорогой старый Волди собирался пасть, я знал это и завоевал доверие Дамблдора, чтобы меня не отправили в Азкабан за принадлежность к Пожирателям, когда война закончится. — И Волан-де-Морт ничего не знал об этом? О Дамблдоре, доверяющем тебе? — Конечно. Волан-де-Морт считал, что его план работал, он думал, что старик даже не подозревал, что я был наследником. Он даже помыслить не мог, что тот, кого он выбрал, стал шпионом для Дамблдора. С ним я тоже играл. Некоторое время Гермиона молчала, пытаясь переварить всё, что только что услышала. Малфой наслаждался каждым моментом своего рассказа, считая свои успехи блестящими. Она не знала, что и думать. Всё это время он играл на обеих сторонах для своей собственной корыстной выгоды, и в итоге ему удалось выйти сухим из воды. — Понимаешь, не существует ни хорошей, ни плохой стороны, принцесса, — его ухмылка стала шире. — Только моя сторона. — Что произошло с тобой? — её голос предательски дрогнул и стал ещё тише, а лицо было печальным и несчастным. — Ты никогда не был таким пустым, таким холодным. — Я всегда был таким, не говори мне, что я другой, — жёстким голосом отрезал Малфой. — Все думали так. Даже мои собственные родители считали, что я был монстром. Я! Их собственный сын, — в его голосе не было ни следа печали или сожаления. Лишь напряжение. — Пришлось попросить Волан-де-Морта убить их. Нет. Она задохнулась от его слов. Полное отсутствие раскаяния было настолько пугающим, что ей даже стало страшно моргать из-за панического ужаса потерять его из вида на долю секунды. … но, пожалуйста, знайте, что трудно любить, когда целый мир твердит, что нужно ненавидеть. Дамблдор был прав во всём. Малфой был монстром, потому что люди вокруг него сделали его таким. Весь его мир был построен из ненависти и темноты, и ему были не знакомы элементарные понятия добра, тепла, любви. … Драко заблудился в темноте. Холодный смех прервал её мысли. Парень провёл рукой по волосам, растрёпывая их. — Посмотри на меня сейчас, Гермиона, у меня есть то, о чём все могут только мечтать... власть. И после того, как эта ночь закончится, у меня будешь ты. — Нет, — она поморщилась. — Дамблдор не доверял тебе полностью. В его письме было сказано, что ты заблудился в темноте. — Письмо от Дамблдора? — слизеринец презрительно фыркнул. — Он мёртв. — Это была его последняя попытка предупредить меня. Он написал его, прежде чем умер, — она не должна позволить ему запугать её, не должна позволить взять над собой контроль. Ты можешь это сделать, Гермиона. Ты можешь это сделать. — Дамблдор видел темноту в твоих глазах, Малфой, но ты не собираешься делать это, я знаю. Знаешь, что ещё он сказал в том письме? Он сказал, что для тебя всё ещё есть надежда. Он всегда верил, что у тебя получится измениться. Несмотря ни на что, он всегда в тебя верил. — Дамблдор был глуп, — сказал он безразлично, и его лицо помрачнело. — Он не должен был доверять ни мне, ни кому-либо ещё. Доверие уничтожает. Он и Тёмный лорд служат тому доказательством. Парень резко остановился, а затем пошёл прямо к ней, и его шаги становились всё громче и громче. Её сердце бешено заколотилось, видимо, решив разломать грудную клетку и сбежать отсюда как можно дальше. Наконец он приблизился к Гермионе вплотную — его фигура грозно возвышалась над ней, а ей показалось, будто она видела его впервые. Она не могла отрицать, что он был красив: светлые волосы были безупречны, чёрная маска выглядела блестяще на его аристократическом лице, а чёрная мантия делала его похожим на Бога. Он был совершенством. Она испытала жгучее желание отступить при виде его пугающих серых глаз, но когда он почти что невесомо коснулся ладонью её щеки, как по команде её колени задрожали. Драко стал медленно снимать с её лица карнавальную маску. Он был так нежен, так осторожен, что она не могла найти в себе силы отстраниться. — Но я делаю также, — голос Гермионы был мягким и спокойным, и он расслабился, его напряжённые плечи опустились. — Что? — еле слышно прошептал он. — Верю в тебя. Драко в изумлении смотрел на девушку, которая стояла перед ним. Единственное, что ему сейчас хотелось, так это нежно поцеловать эти сладкие губы. Он чувствовал небольшой оттенок сожаления где-то в глубине своего желудка. Потом было… сомнение? Сомнение относительно его плана? Относительно этой женитьбы? Восемнадцать кругов. Гермиона считала. На его лице отсутствовало какое-либо выражение. Малфой даже не мигал. Они просто молча стояли там, замерев, лицом друг к другу. Она искала любой знак в его глазах, что-нибудь, что могло сказать ей, что он передумал, но в серых глазах внезапно мелькнула злость, и девушка отступила. — Хватит об этом. — Он верил в тебя, Малфой! — громко сказала она, когда он двинулся, чтобы схватить её руку. Проигнорировав эти слова, слизеринец начал тянуть её на середину своего воображаемого круга, но она сопротивлялась изо всех сил. — Так сильно, что был готов игнорировать то зло, что есть в тебе! Неужели это ни о чём не говорит?! Разве это не означает, что… — Это именно то, о чём я предупреждал тебя, принцесса, — тон его голоса был резок, а пальцы сжимались на тонком запястье всё сильнее — Драко терял самообладание. — Я говорил тебе, что не нужно быть такой уязвимой. — Я тоже это видела! Я видела тебя! — голос Грейнджер становился всё громче, она отчаянно пыталась заставить его понять. — Забудь о том, что все тебе говорили! Я верю в тебя! Ты всё ещё где-то там, я знаю, что ты… — Конфринго! — Малфой толкнул её на пол в ту же секунду, как она услышала голос. Взрывное заклинание почти попало гриффиндорке в спину, но Малфой оттолкнул её от фиолетового луча, принимая удар на себя. Он отлетел и рухнул на книжные полки, поднимая клубы пыли и дыма. — Гермиона! — чьи-то руки начали тянуть её вверх. — Прости, я нацеливался на… Ты в порядке? У неё не было времени, чтобы ответить, потому что Малфой начал подниматься с пола. Гарри послал в него другое заклинание, и слизеринец снова рухнул на пыльные и поломанные полки. — Сделай это! Сейчас! — заорал на неё Гарри, и она схватила свою палочку. — Амовео! Белые искры из её волшебной палочки ударили в его тело. Она сделала глубокий вдох и сконцентрировалась. Гермиона видела и слышала, как Малфой корчился и стонал, держась за живот, но не опускала палочку. Она направила всю свою магию на парня, когда он попытался встать, и он упал снова. Прошло несколько невыносимо долгих минут, и он больше не двигался. Тогда Грейнджер закричала, поскольку её палочка обожгла пальцы. Она тут же бросила её на пол, и белые искры исчезли. Затем наступила тишина. — Сработало? — Гарри посмотрел на неё, а потом — на валявшуюся палочку. Им не было видно тело Малфоя в темноте и клубах пыли, и она шагнула вперёд, чтобы проверить, но Гарри остановил её. Они не видели ни малейшего намёка на движение, не слышали никаких звуков. Гермиона уже собиралась вздохнуть с облегчением, как услышала слабый, садистский смех, который заставил её руки затрястись. — Заклинание удаления? — его угрожающий голос раздался из темноты, и Грейнджер с уверенностью могла сказать, что он был в безумной ярости. — Впечатляет. Как жаль, что оно не сработало. Почти сразу же Гарри направил свою палочку на Гермиону. Она не успела среагировать, как заклинание ударило ей в грудь и отшвырнуло на пыльный стол, который был прижат к стене помещения. Защитные чары окружили её — она оказалась в ловушке. — Что у тебя с головой?! Что ты делаешь?! — в негодовании закричала гриффиндорка, принимаясь колотить прозрачный защитный щит кулаками. — Прости, Гермиона! — Гарри даже не смотрел на неё, он вообще не сожалел о содеянном. Многочисленные вспышки начали вылетать из пыли и обломков. Гарри успел создать щит и послал несколько заклинаний назад. Она хотела помочь ему, но была поймана в ловушку и не представляла себе, как может выбраться. — Гарри! Позволь мне помочь! — в отчаянии закричала она. Малфой снова был на ногах. Он был похож на ангела смерти, — дьявольски красивого ангела смерти — собирающегося беспощадно убивать. Он посылал и посылал заклинания, не останавливаясь ни на мгновение. Поттер уже с трудом стоял на ногах, еле успевая их отражать. Гермиона, чуть ли не плача от своей беспомощности, наблюдала за этой сценой, неспособная вмешаться. Гарри послал столько заклинаний, сколько мог. Малфой со скучающим видом держал свои руки в карманах, изящно уворачиваясь и отражая все до единого. — Сектусемпра! — закричал Гарри. Заклинание чуть не попало в слизеринца, разрезая его маску на виске и пройдя в дюйме от блондинистой головы. Его лицо исказилось: губы растянулись в холодную, сумасшедшую ухмылку, и он махнул рукой куда-то вбок, будто держал в ней кнут — настолько быстро, что у Гарри не было времени, чтобы увернуться. Заклинание ударило Поттера прямо в грудь и со всей силой отшвырнуло того к стене. Очки слетели с Гарри и упали на грязный пол, мешаясь с обломками и трескаясь, поскольку парень упал сверху. — Гарри! Он не двигался. Малфой махнул рукой снова, и Гарри ужасающе закричал, начав корчиться на полу, сжимая голову и вырывая свои волосы. — Нет! Нет! Пожалуйста! Остановите это! Хватит! — Гарри! — Гермиона застучала по щиту изо всех сил, она была уверена, что сломала запястья, но её это не волновало. Малфой подошел к ней с торжествующим видом и попытался избавиться от защитных чар, которые Гарри расположил вокруг неё, но они не исчезали, как он ни старался. Слизеринец выругался. — Захватывающее заклинание, не так ли? — он прошёлся вокруг щита, игнорируя крики бьющегося в агонии Гарри. — Это Тимор — заклинание страха. Оно заставляет раз за разом видеть вещи, которых ты боишься больше всего. — Да пошёл ты, чёртов ублюдок! — После того как мы поженимся, принцесса. Защитные чары, окружавшие девушку, исчезли. Она сопротивлялась как могла, пока он тащил её к центру помещения. — </i>Обстринго</i>, — тихо сказал Драко, и огонь вспыхнул по всему контуру невидимой окружности, будто заключая внутри их обоих. Грейнджер не знала, что ей делать. Он крепко держал её, предотвращая любые возможные варианты спасения, к тому же, у нее даже не было палочки. Гарри всё ещё кричал. Дверь с грохотом распахнулась, и Малфой снова махнул рукой. Она увидела Блейза, Джинни и нескольких членов Ордена снаружи, но они не могли войти. Их рты открывались — они все что-то кричали, но она не слышала. Она плакала от боли. Её рука горела. Это началось. Гермиона с удвоенной силой стала вырываться из его железной хватки. — То, что связывает магия, ни один человек отменить не в состоянии. — Остановись! Пожалуйста! — Я связываю сердце и душу с тобой. Грейнджер в ужасе закричала, когда почувствовала, как невидимое лезвие порезало её руку. Она видела его кровь и свою… много крови… на её руках, на полу, и на всем её белоснежном платье. Красные струйки стремительно стекали вниз по белой ткани. Девушки чувствовала жуткий металлический привкус во рту и липкую влагу на коже. Она плакала, но продолжала размыто видеть серые глаза напротив своего лица, а потом буква «М» появилась на её и его коже. — Давай, скажи это! — скомандовал Малфой, и его голос эхом пронёсся по Астрономической башне. Хватка на её руке усилилась. Все, что сказал Дамблдор, внезапно стало ясно. — Прекрати мучить Гарри! — зашипела она ему в лицо. Он зарычал от злости, но всё-таки махнул рукой, снимая заклинание. Гарри больше не кричал. Малфой встряхнул Гермиону, и она обречённо посмотрела вниз, заставив губы двигаться: — То, что связывает магия… — Гермиона, нет! — она краем уха услышала вопль Гарри откуда-то из угла. — Ни один человек отменить не в состоянии. — ГЕРМИОНА! — Гарри выглядел так, будто находился на грани истерики, когда она случайно встретила его взгляд. Он всё ещё был неподвижен, но отчаянно пытался встать. Она сморгнула слёзы, одними губами прошептала «я сожалею» и вновь посмотрела на Малфоя. — Я связываю сердце и душу с тобой. Огонь вокруг них вспыхнул, и кровавые языки пламени устремились в потолок, закрывая их обоих от всех остальных. Гермиона больше никого не видела. Их руки переплелись, а губы встретились, и она почувствовала волшебный прилив между ними. Всё казалось настолько нереальным. Поцелуй не был настолько ужасен, как она ожидала. Это было тёплое, освежающее чувство, которое ей прежде не приходилось ощущать. А затем поцелуй стал медленным и спокойным, напомнив ей сцены из глупого маггловского кино. Гермиона ощущала его всем своим нутром: его близость, его тепло, его прикосновения. Она почувствовала, что он улыбнулся ей в губы, и когда она увидела его глаза… … Будто целый мир задержал дыхание. Магия была соблазнительной. Она знала, что была более сильной, более уверенной, поскольку эта мощь — его мощь — ворвалась в её вены. Нужный момент. Она не теряла времени зря. Девушка глубоко вдохнула, сконцентрировалась и… — Амовео. Белые искры вылетели из их переплетённых, истекающих кровью рук. Это потребляло их, высасывало всё волшебство и всю мощь из их тел. И так же быстро, как сильнейшая магия ворвалась в неё, она испарилась — и Грейнджер ослабла. И в тот же момент она — впервые за свою жизнь — увидела в глазах Малфоя животный страх. Их руки горели, пока они держались друг за друга. В следующее мгновение магия взорвалась ослепительным светом, откидывая их в разные концы круга. Пламя, окружавшее их, исчезло. Гриффиндорка лежала на животе, её щека касалась пола, и она чувствовала жжение на своей руке. Камень Лутеус парил в центре в течение короткого времени, пока не упал на пол и не рассыпался на мелкие кусочки, навсегда исчезнувшие в пространстве. Всё было кончено? — Гермиона! — Гарри всё ещё лежал, не двигаясь, находясь в нескольких футах от девушки. Время, казалось, возобновило свой темп, и они опять вернулись к реальности. Она приподняла дрожащую руку, чтобы показать другу, что была в порядке, и мельком глянула на не шевелящееся тело Малфоя на другом конце… Всё было кончено. Она могла наконец… Громкий взрыв раздался со стороны входа, вновь возвращая её к сознанию. Гермиона устало подняла глаза: члены Ордена, Блейз и Джинни пытались удалить с двери поставленный Малфоем барьер. Барьер? Разве это всё не должно было исчезнуть сразу, как только из Малфоя... Нет. Она в ужасе смотрела, как Малфой начал шевелиться, приходя в себя. Но он же был бессилен теперь? Внутри него не было камня. Медленно он поднялся и встал. Он больше не ухмылялся, и было что-то такое в его глазах, заставившее Гермиону захотеть отвести взгляд. Ошибка. Они забыли одну деталь — крошечную и очевидную — которая могла всех их уничтожить. У него всё ещё была волшебная палочка. Паникуя, она попыталась встать. Но с каждой попыткой двинуться, в её глазах появлялись тёмные пятна. Драко пошёл к ней, прихрамывая, но что-то заставило его замереть. — Нет! Стой, Малфой! — заорала она, когда она поняла, что собирался сделать. Встать опять не удалось, и она в отчаянии поползла к парню, понимая, что может потерять сознание от всего пережитого в любой момент. Кого заботит чёртов камень? У него была она. Ему больше ничего не было нужно. Теперь он мог наконец убить Избранного, которого ненавидел все эти долгие годы. — Пожалуйста! — она рыдала, в истерике глотая слёзы, и пыталась подползти к нему, но поскальзывалась на липком, испачканном кровью полу. Она должна была сделать что-то… хоть что-то, способное остановить это. С непроницаемым лицом он указал палочкой на Гарри: - Авада Кеда… — ДРАКО! Удар. Малфой остановился на полпути. Он чувствовал, как что-то… что-то стучит в нём. Что это такое? Он прижал руку к груди, чтобы удостовериться, что ему не чудится. — Драко, не делай этого! Пожалуйста! Драко! Удар. удар. удар. Это было… её сердце? Он ощутил, как кровь вскипела в нём. Сердце? Что за безумие? У него не было сердца. Драко был монстром, не похожим на всех. Он был… Малфой опустил волшебную палочку и схватился за свою грудную клетку, кажется, даже царапая кожу. Загипнотизированный и запутанный тем, что происходило, он стоял и чувствовал, что оно бьётся. Было ли это из-за заключения брака? Или из-за того, что та, которая заставила его чувствовать так много, была уже связана с ним сердцем и душой? Души связаны вместе, а сердце бьётся, как одно, да? Значит, Блейз был не прав. Он… у него теперь есть сердце? Её и моё? Наше? Всё это время он верил, что был… Все, с кем он когда-либо боролся… Все были не правы… Он… Он больше не был монстром и… Она верила в него с самого начала. Малфой провёл рукой по всклокоченным волосам и сделал несколько шагов назад. Целый мир изменился прямо перед его глазами. Всё стало по-другому. Он никогда не думал, что может чувствовать. Он никогда не думал, что был человеком. — Повтори. — Драко. Он подбежал к высокому, подобному двери окну и открыл его, впустив в помещение порыв холодного ветра, который пронзил её кожу, отрезвляя разум. Стоя перед звёздами и полной луной, Малфой сунул руки в карманы испачканного кровью пиджака, повернул голову и посмотрел на неё в последний раз, шепча что-то, что только она могла услышать. Он прыгнул. Некоторые говорят, что он умер из-за высоты, и его изуродованное тело было похоронено где-то в глубине Запретного Леса кентаврами, которые хотели мести. Некоторые говорят, что он выжил, но был ранен в разультате падения и сейчас исцелялся где-нибудь на Филиппинских островах, планируя уничтожить Гарри Поттера, когда придёт время. Она была единственной, кто знал, что он ушёл, ни в чём не повинный. В тот день номер «Ежедневного пророка» вышел с изображением Гарри и Гермионы. «Мальчик-который-выжил» и его лучшая подруга снова спасли мир. Сама проблема была расплывчата и коротка, в газете было сказано про восемнадцать человек, которые умерли от яда во время карнавального бала и про Избранного Гарри Поттера, остановившего убийцу — Драко Малфоя. Лишь немногие знали о невероятной силе, которую Драко Малфой показал той ночью. И никто не упомянул, что он был связан с Гермионой Грейнджер старинным ритуалом брака. Только члены Ордена и несколько авроров видели, как он бросил свою палочку и ушел, несмотря на то, что Гарри Поттер был на прицеле. Да, только несколько человек знали правду. Гермиона Грейнджер жила в Годриковой Впадине после произошедшего. Гарри навещал её каждый четверг, и они смотрели старые фильмы, каждый раз засыпая на диване. Иногда она нянчила маленьких Рональда и Кэти Забини и читала им сказки про очаровательных принцев и принцесс со счастливым концом. Даже несмотря на то что она знала, что они не существовали в реальности, и никто не может по-настоящему жить долго счастливо, потому что лучше иметь ложную надежду, чем никакую надежду вообще, потому что она должна спать со светом, чтобы забыть его преследующий, чарующий взгляд серых глаз, потому что всё её существо трепещет от их красоты, потому что, в конце концов, она никогда не будет одна снова, потому что, в конце концов, они были одни, потому что именно так он любил. Сожжённые руки потянулись к огню, Несмотря на боль, Просто чтобы почувствовать её тепло. Он был жив — она это знала. Она могла чувствовать его в своей крови. Навсегда оставшаяся на её руке метка напоминала о связи, которую они разделили в браке, и она знала, что однажды он вернётся. Потому что дал обещание, прежде чем спрыгнуть в ночь. Когда он оглянулся назад и пристально посмотрел на неё в последний раз. Когда он по-настоящему улыбнулся. Драко. Когда его голос звучал в её голове снова и снова. «Я вернусь за тобой…»