***
Да, Вэйн оказался прав. Наутро, когда ещё даже солнце не встало, меня начала бить мелкая дрожь, так что ждать, пока солнце начнет фурычить как надо, было долго и мучительно. Как я только ни пыталась согреться: и приседала, и бегала, и прыгала звездочкой, но теплее не становилось. Пираты спали сном младенцев, похрапывая возле уже давно истлевших угольков под моё прерывистое дыхание. Не самое приятное утро, скажу я вам. Сама по себе ночевка на песке, который в течение ночи меняет свою температуру, не самая приятная вещь, а тут ещё и озноб. Но его разбавил редкой красоты рассвет. Пока я скакала на одном месте и растирала себе конечности, солнце медленно поднималось над горизонтом, окрашивая редкие облака в такой нежный бабско-розовый цвет, от которого трудно было отвести взгляд. Покажите мне человека, который бы никогда не завис при виде поднимающегося солнца. Но кроме рассвета меня привлекло ещё кое-что: сам остров. Вчера я толком даже ничего и не рассмотрела, да и по барабану было, а теперь пригляделась. Сам пляж был каким-то маленьким, нагроможденным. С двух сторон он был обнесен суровыми (реально суровыми) скалами, так что особо не разгуляешься. Здесь было немало мусора, прибившего из моря, типа разбитых бочек, ящиков, бутылок. Я даже башмак нашла. Из воды торчала половина корпуса когда-то затонувшего корабля. Также весь пляж занимали высокие пальмы, некоторые даже разлеглись на песке, словно загорая. Наш костерок как раз расположился за одной из таких пальм. Засмотревшись на всё это, я даже колбаситься прекратила, оставив всякие попытки хоть как-то разогнать кровь. Я оглянулась на пиратов, досматривающих уже седьмой сон, и двинула в противоположную сторону пляжа, всё ещё любуясь солнцем. Рай интроверта, черт подери, хоть я им и не являюсь. Высунув руки из рукавов (и обрубочка рукава), так чтобы руки прильнули к телу под майкой, и, засунув их поглубже в карманы, а пальцами ног зарывшись в холодный песок (замерзать – так с песней), я просто втыкала в это красивейшее зрелище природы, стоя на берегу острова в Карибском море. Еле набегающие волны убаюкивали, так что я слегка пошатывалась, но не садилась. Всё равно уже проснулась. Скоро и эти кони встанут, опять будут ворчать как старухи. Водички бы… всё горло пересохло… Примерно вот с такими мыслями я наблюдала за огненным шаром, из-за которого небо разукрасилось всеми оттенками красного, оранжевого, желтого и розового. Словно в мелодраме, слабый ветер слегка колыхал мои волосы, убирая лишние пряди за спину. Голова уже жирная… это ж сколько я здесь проторчу? Пару дней, неделю? Не в таких условиях я хотела отдых на островах! Я усмехнулась. — Ты так и не свозил нас на острова. Обещал, а не… — Обещал что? Шуганувшись, я резко развернулась и чуть не свернула нос об грудь Кенуэя. Ты ж три минуты назад спал пузом кверху! Он стоял передо мной заспанный, но уже соображающий, поэтому с вопросом в глазах смотрел мне в глаза. В лучах солнца они были особенно голубыми, если так вообще можно выразиться. — Тебя что, с детства натаскивали к людям подкрадываться? Меня чуть удар не хватил! — сказала я, засовывая руки обратно в рукава. — К сожалению, пока это единственное, чем я могу тебе отомстить за все твои “хорошие” дела. Но не волнуйся, я что-нибудь обязательно придумаю. Злится ещё. Вот ведь злопамятная баба. — Ты чего так рано встала? — А ты? — обожаю отвечать вопросом на вопрос. Эдвард лишь несколько секунд молча смотрел на меня и так и не ответил. Всё и без слов было понятно. Я развернулась к берегу и снова сунула руки в карманы. — Мне тоже не спится, — сказала я, жмурясь от быстро поднимающегося солнца. — Сколько времени мы проведем на этом острове? Маньяк. Я не собиралась отвечать на его вопрос. Ну заколебал, честное слово. Я, блять, не шарик с предсказаниями и не карманная Ванга, чтобы выпаливать пророчества по щучьему велению, хоть я и прибывала на “Галке” именно благодаря этому расчёту. Я, конечно, давно поняла, что он не видит во мне человека, но это всё-таки было обидно. Чтобы мой язык опять не выпалил что-нибудь без моего ведома, я сжимала и разжимала челюсть, “прикусывая язык”. Каждую секунду я спиной чувствовала нарастающее раздражение ассасина вместе с желанием пару раз крепенько пожать мне шею, но мужик держался. Недолго, конечно, но держался. Кенуэй, не изменяя своим предпочтениям, больно схватил мою руку выше локтя и с силой развернул, так что меня даже немного занесло. Его лицо было настолько близко, что я ощутила не самый приятный запах из его рта. Хотя мой, наверное, не лучше. — У меня никогда не было ангельского терпения, — прошипел он мне прямо в лицо, — и нянчиться с тобой я тоже не собираюсь. Но я буду милосерден: либо ты перестаешь упрямиться и выкладываешь мне всё, что я только спрошу, либо… — Либо? Внезапно я почувствовала, как что-то твердое уперлось мне под ребра. Сердце тут же набрало обороты, вдруг стало жарко, хотя конечностями я всё ещё ощущала холод. Меня захлестнул самый настоящий животный страх, но я не смела пошевельнуться. Я знала, что за штука уткнулась в меня, но чтобы окончательно поверить, а может, и нет, медленно опустила взгляд вниз. Вот дерьмо. Да, дуло самого настоящего пистолета вплотную прижималось к моему телу. В этот же миг Эдвард сделал какое-то движение пальцем и раздался щелчок – взвелся курок? Чтобы это ни было, капли пота уже устроили марафон по моей спине. — Либо я прекращу твои мучения на этом дрянном свете, — закончил пират. Да мне и так прекрасно живется, хотелось сказать мне, но любое неосторожное слово могло стоить мне жизни. Я бы очень хотела быть уверенной в том, что Эдвард блефует, но гнев в его глазах говорил об обратном. И мне становилось ещё хуже, когда я задумывалась, что весь этот гнев обращен на меня. Думай, Купер, думай. Самое время спасти свою шкуру, ты же уже делала это раньше, ну! Ну и что, что каждый раз это выходило случайно! Вот чёрт… По-хорошему, надо было бы потянуть время, но в голову не приходила ни одна фраза, которой бы можно было отвлечь ассасина. Единственное, что у меня вертелось на языке, было то, чем я, скорее, успокаивала себя, чем думала защищаться. Наверное, я простояла так достаточно долго, потому что вскоре я почувствовала тепло в руках и увидела то самое неимение ангельского терпения. Поэтому когда Эдвард сделал какое-то малюсенькое движение, может, даже просто переступил с ноги на ногу, мой язык, поддавшись панике, опять выступил без моего приказа. — Ты блефуешь…Ты этого не сделаешь… — чуть надрывающимся голосом произнесла я. Прости мама, но я больше не вернусь домой. Наверное, это были бы хорошие последние слова. По крайней мере, это было то, о чем я подумала, когда на лице Эдварда появилась оскорбленная и при этом безумная ухмылка. Зная, что от этого человека зависит моя жизнь, у меня уже не просто пот по спине тек, ещё и коленки затряслись и даже горячие слёзы выступили на глазах. Эй, это абсолютно нормальная реакция! Я не хочу умирать! Наверное, это был один из тех немногих моментов, когда я до дрожи боялась Кенуэя. — Блефую? Раздался выстрел. Я со срывающимся криком вырвалась из его рук, отскочила, отбежала на несколько шагов, но ноги увязли в пляжном песке, и я упала, продолжая отползать. Истерика уже во всю захлестнула меня, слёзы лились как одержимые, руки и ноги действовали сами по себе. Он выстрелил! Выстрелил! Захлебываясь истеричными слезами, я начала шарить обеими руками по телу, в поисках пулевого ранения, чтобы хотя бы зажать рану, приостановить кровь, кровь… которой не было. Отверстия вообще не было. Умом я понимала, что я цела, что опасности нет, всё в порядке, но скажите мне честно, вы видели паникующего человека, который бы быстро успокаивался? Поэтому тело, потерявшее связь с мозгом, отчаянно искало хоть какую-нибудь кровь, пережимало всё, что только можно было пережать. Он же спустил курок, спустил, я слышала выстрел! Его даже Вэйн слышал, вон, уже несется сюда! Но лишь когда руки уже обшарили каждый сантиметр тела, когда истерика уступила место испугу, когда понимание случившегося дошло и до тела, я поджала ноги к телу и, обхватив живот, захныкала. Именно захныкала, потому что я задыхалась от собственных всхлипов, подвываний и закусываний губ. Ох, давненько у меня не было такой истерики. — Да, я блефую, — сказал Эдвард, убирая пистолет за пояс. — Но если ты будешь продолжать свою дурацкую игру, я больше не промажу. Подумай над этим… а завтра поговорим ещё раз. К этому времени к нам, спотыкаясь и увязая в песке, прибежал Чарльз. По нему нельзя было сказать, что этот человек спал три минуты назад. Запыхавшись, он долго переводил взгляд с меня на Кенуэя и снова на меня, пока не выдал единственную адекватную фразу за всё это утро: — Какого дьявола здесь творится?! — Собирайся, Вэйн, — лишь сказал ему ассасин. — У нас много дел.***
Я когда-нибудь говорила вам что-то хорошее об Эдварде Кенуэе? Забудьте! Этот человек самый жалкий, наглый, отвратительный и ничтожный из всех, с кем я когда-либо встречалась! Прыщ на роже ботана, возомнивший себя пиратом, кривая каракулька в тетради первоклашки, кошачье дерьмо, промазавшее мимо лотка, безалкогольный ром, капиташка ржавого корыта, имбецил с 47-ю хромосомами*, гопарь, отрывающий пятки от района, пистолет, дуло которого завязано буквой “зю”… Знаю, я не умею подбирать нормальные оскорбления, но если меня понесет, кому-то придется выслушивать самый нелепый засер в свой адрес! Хоть Эдвард и избежал этой участи из-за моей истерики, в мыслях я облила его дерьмом всех живых организмов нашей планеты вместе взятых. И как я могла поверить, что в нем существует хоть что-то хорошее?! Он готов был убить меня ради своей эгоистичной и алчной цели! Ему плевать! Вот дура… Кажется, я начинаю забывать, куда попала. Здесь нельзя доверять никому. Никому… Значит, будем играть по твоим правилам, Кенуэй. Они с Чарльзом уже давно ушли, и из джунглей то и дело раздавались выстрелы пистолетов. Либо они дураки, если целятся в крупную добычу, которую мы вряд ли съедим за один присест, либо мазилы. В любом случае, у них своя охота, а у меня своя. Спиздив оставленную кем-то из них саблю (или что это, я не разбираюсь), я отправилась к одной из самых, на мой взгляд, плодовитых пальм. Как я и думала, под листьями укрылись увесистые, размером с человеческую голову кокосы. На одном дереве их было реально дохера, как будто это не кокосы, а гнездо ос. Некоторые были ещё желтые, но большинство уже пригодны к съедению. Сделав ладошку козырьком, чтобы солнце не мешало, я примеривалась, как бы мне это так удачно запульнуть саблей, чтобы сбить хотя бы один плод. У меня всегда были проблемы с метанием в цель, а тут ещё и пальма размером с трехэтажный дом – непростая задача для пожизненно косого человека. Но дикая жажда и бушующий желудок, потихоньку перенимающие контроль над разумом и логикой, делали возможным всё. Хрен знает, когда этим пиратам приспичит вернуться (если они вообще вернутся), значит, надо крутиться самой. Поэтому, перевязав уже полюбившимся лоскутом ткани волосы, я самыми кончиками пальцев взяла саблю за острый конец, прицелилась, вытянув одну руку вперед для ориентира, а вторую за спину, со всей силы метнула оружие вверх. Ну, почти вверх: сабля, как я и предполагала, скосила настолько, что не задела даже обширных листьев пальмы. Вместо этого, продолжая свой полет, она устремилась прямо в кусты, с громким хрустом приземлившись прямо в центр. Ладно, первый блин комом. И второй, и третий, пятый, десятый. Да, с каждым разом получалось всё лучше: то листья задену, то в ствол попаду, но последней каплей для меня стало то, когда я ПОПАЛА в кокос… эфесом. И тот пидор даже не шелохнулся. — ДА ЕБ ТВОЮ МАТЬ! — заорала я, хватаясь за голову и топая ногами, как младенец. Играя в Black Flag, я не понимала и даже смеялась, как можно стать настолько чокнутым на необитаемом острове. Однако теперь мне было абсолютно не до смеха. — ЕБАННЫЙ КОКОС, Я ТЕБЯ ВСЁ РАВНО ДОСТАНУ! СПАЛЮ ЭТУ ПАЛЬМУ К ЧЕРТЯМ, НО СОЖРУ! ЦЕЛИКОМ!!! С этими словами я подняла уже настрадавшуюся и немного помятую (ой) саблю и снова зашвырнула в сборище плодов. Я даже не смотрела, куда она полетела дальше, настолько стало насрать. Вместо этого я оперлась руками о колени и глубоко дышала, вспоминая мамины дыхательные упражнения для успокоения. Они мне никогда не помогали, но каждый раз я питала надежду, что в этот раз вдохи-выдохи оправдают себя. Но, либо от жажды, либо от нарастающей жары, из меня вырвался лишь сдавленный, сумасшедший смешок. Мне вдруг стало нелепо смешно за своё поведение. Каждый раз одно и то же… Хах. Я разогнулась, чуть размяла спину и подняла голову, чтобы официально признать своё поражение перед плодами, но вместо этого раскрыла рот и вытаращила глаза. Сабля, воткнувшись на четверть, торчала из кокоса и, словно дразня, чуть покачивалась. Я несколько раз моргнула, зажмурилась, даже глаза протерла – оружие всё ещё было там. Тогда, продолжая смотреть вверх, я медленно, оступаясь на мягком песке, подошла к стволу. Положив на него руки, я, сначала легонько, а потом изо всех сил начала его расшатывать. Как я только ни старалась: и колотила найденной веткой сломанного куста, и упиралась ногами, и с разбегу толкала плечом (что чертовски больно) – этой пальме всё по барабану. С неё даже “пылинки” не упало. — Вот чёрт… Как ни странно, сейчас я думала не о том, что мои шансы сбить кокос стали равны нулю и что мне больше нечем швыряться, а о том, от кого я получу больше звездюлей: от Вэйна или от Кенуэя? Я не знала, чья это сабля, но чуйка подсказывала, что Эдварда, ибо у Чарльза был только один меч, а у ассасина два. Обернувшись на джунгли, будто из них тотчас же должны были появиться пираты и застать меня на месте преступления, я начала хаотично соображать. Оставался один вариант: лезть наверх, но тогда возникал вопрос – как? Сразу вспоминались передачи про выживание с Беаром Грилсом и даже мультик “Мулан”, где люди взбирались на столбы с помощью собственных мышц и веревок. Вот только с веревкой выходил натяг. На пляже не было ни обрубочка какого-нибудь каната, а углубляться в джунгли в поисках лианы мне, с моим топографическим кретинизмом, не хотелось. Ткань, сдерживавшая мои волосы, разорвется, не успею я взобраться и на метр, майка просто растянется, шорты… да я в кровь сотру себе ляшки, пока вскарабкаюсь без них. Нужен боевой настрой, запал! Я сбегала к кустам, в которых совсем недавно валялась сабля, и, чуточку углубившись в джунгли, отыскала цветущий экземпляр: красные цветки чем-то напоминали орхидеи и тюльпаны вместе взятые. Аккуратно зажав лепесток между пальцев, я чуть растерла его и увидела желанный результат: на подушечках остался яркий красный след. После чего я сорвала цветок и начала усиленно рисовать себе боевую раскраску: полоски на щеках, лбу, носу, и на подбородке. Да, это, малек, странно, но именно это я делала, когда у меня на что-то не хватало терпения, смелости или ещё чего. Однажды даже завалилась на экзамен в таком виде. Препод лишь поржал. Я снова подошла к стволу и плюнула на ладони, растирая их. А если попробовать так? Я обошла пальму, оценивая её размеры. Диаметр был не слишком большим, так что я могла свободно обхватить ствол ногами, что я и сделала после того, как обняла её руками. А вот тут начинается самое “интересное”. А как лезть-то? Я уже упоминала, что никогда не умела лазать по канату, а тут целая пальма. Ни сучков, ни веток. Просто. Пальма. Гладкий ствол. Никаких выступов. Вся надежда была на мое тело, чтобы оно смогло выдержать собственный вес, в чем я очень сомневаюсь. Но жажда… Ладно бы просто пить хотелось, так ведь ещё и палящее солнце приплясывало на подтанцовке, с каждой минутой жаря всё сильнее. Поэтому, ещё раз оглянувшись, чтобы никто не увидел моего позора, я напрягла всё свое естество и полезла вверх. Раз, два… три, четыре… мысленно вела я для себя счёт, чтобы не останавливаться. Еле-еле преодолев метр, я уже готова была упасть из-за жуткого напряжения в руках. Каждый раз, подтягивая тело, мне казалось, что больше я этого сделать не смогу. Да, я в шутку много раз говорила, что мне пора худеть, но не думала, что всё настолько серьезно. Руки дрожали как у старухи, пережившей инсульт. Взобравшись на отметку приблизительно два метра, я остановилась. Нет… Нет, так не годится. Должен быть другой способ. Такими темпами я ничего не добьюсь. Казалось бы, я всего лишь карабкаюсь по дереву, люди это делали, делают и будут делать, но тело уже так устало, что я сама не заметила, как начала расслабляться. Я размышляла о том, что преодолела уже треть, и осталось совсем немного, что вот я ещё немножко отдохну и полезу дальше, как вдруг соскользнула вниз. Не успев даже ничего крикнуть, я сжала ствол пальмы и руками и ногами, словно зеницу ока, тем самым остановив падение, и зажмурилась. — Чуть не купернулась, — прошептала я себе куда-то в плечо. Приоткрыв один глаз, я чуть-чуть выглянула из-за спины вниз, и сразу прижалась обратно к пальме. Итак, я достигла той отметки, когда нужно либо лезть, либо падать. Для сравнения, я посмотрела наверх, где сабля преспокойно раскачивалась на легком ветру, где пальмовые листья мягко развевались, и где так привлекательно висели кокосы. Я сглотнула. Чёрт возьми, лучше сдохнуть от удара кокоса по башке, чем от пули во лбу. Ну хорошо, я нашла себе стимул. Жаль, он не добавляет энергии моему телу, без которой я в течение пяти минут грохнусь и без всякой пули или кокоса. Но руки уже не могут приподнять меня ни на сантиметр, а ноги мне даже страшно сдвигать. Ноги… А если… попробовать наоборот? Вот дура! Новая идея отмела в сторону всякую усталость. Всё это время я поднималась за счёт рук, поэтому-то они у меня и болели как ошалелые. Но ноги ведь сильнее. Поэтому, обхватив ствол ногами посильнее, я напрягла бедра и почти на полметра поднялась вверх. Быстренько сцапав новый участок ствола руками, я подтянула ноги к телу и повторила подтягивание. Хах, а так гораздо легче! Да, знаю, до этого можно было додуматься гораздо раньше, но я не я, если бы не пошла сначала трудной дорогой. Но сейчас, окрыленная новым, более энергосберегающим способ подъема, я усиленно работала конечностями, оставляя позади метр за метром. Но руки подкачать всё же надо будет. Добравшись, наконец, до самой верхушки, мне стало немного ссыкотно. Всё-таки и с такой высоты тоже можно убиться. Плюс ко всему взгляд, словно магнит, тянуло к земле, отчего лучше не становилось. Одна часть меня паниковала бешеной свиньей, носившейся и крушившей всё на своем пути, а другая помнила цель, с которой я забралась на такую высоту, и приказывала мне не висеть столбом (да, странно звучит), а вытащить чёртову саблю и рубить кокосы. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы послушаться второй себя и поднять взгляд. Но как только я это сделала, то зависла пуще прежнего, но не из-за страха, усталости или чесотки, например, а из-за открывшегося вида. Сквозь пальмовые листья я могла наблюдать спокойное, цвета бирюзы море, чьи волны неспешно перекатывались с места на место, пока не разбивались о пляж или камни. Из-за скал, окружавших наш маленький пляж, вылетали чайки, горланя свои извечные песни, понятные одним лишь им. Одна из них как раз расположилась на носу располовиненного корабля, торчащего из воды. Абсолютно чистое небо без единого облачка отливало лазурью так, что даже в глазах рябило. И в довершение дул теплый ветерок, оборачивающий со всех сторон, словно одеяло, пальмовые листья создавали приятную тень, и убаюкивающе “пело” море. Я даже чуть откинулась, держась за пальму только одной рукой, словно Тарзан. Было так красиво, что даже жажда на какое-то время перестала ебать мне мозги. Вау, подумала я, в городе такого не увидишь. Хотя нет… в моем веке такого не увидишь. Печальная правда заставила меня почувствовать довольно-таки противоречивые чувства: мне хотелось улыбаться от того, что я могу видеть такую красоту, и хотелось взгрустнуть от осознания того, что в будущем люди испоганят всё, даже этот остров, своими действиями. В этот момент я даже забыла об Эдварде, “Галке” и Мудреце, забыла о той глубокой заднице, в которую попала благодаря Предтечи, забыла даже о доме. Я просто… созерцала. Жаль, только, мышцы не разделяли моего восхищения. Вскоре я почувствовала, что долго я так висеть не смогу, поэтому принялась за работу. Сабля крепко застряла в кокосе, поэтому после нескольких хороших дёргов она, конечно, освободилась из лап пальмы, но вместе с кокосом. Я была не готова к такому увеличению веса и чуть не выронила оружие, когда оно устремилось вниз. Саблю-то я, к счастью, удержала, а кокос соскользнул и устремился к земле, приземлившись на песок с глухим “плюх”. Ну, а дальше уже было нечего делать. Чуть-чуть подрубить там, попилить здесь, дернуть это – и готово. Правда, на словах. А на самом деле, пока ещё доберешься основания “грозди”, пока пропихнешь туда саблю, а ей ещё и шевелить надо! В общем, опустим не самый быстрый процесс добывания плодов, который никому неинтересен. В итоге, напилив шесть кокосов и пару листьев (нуачё, вдруг пригодятся), я скинула саблю следом за плодами и, потихонечку, начала спускаться сама. Этот процесс отнял у меня больше сил и времени, так как шлепнуться на пятую точку с высоты нескольких этажей мне не очень хотелось, особенно если я приземлюсь на кокосы. Поэтому медленно, но верно, я совершила спуск и, как только ноги коснулись земли, уже со спокойным сердцем упала на задницу, распластавшись на песке. Он был таким теплым, что не хотелось ни шевелиться, ни тем более разделывать плоды, если бы жажда не взяла своё. Так что долго валяться мне не пришлось. Перетащив всё добро в тень, я тыкнула саблю туда, откуда взяла, и достала кухонный ножик, до сих пор обитавший в моем кармане. Сразу отвечая на вопрос, я скажу, что саблей метаться гораздо удобнее, чем ножом, потому что возникает бо́льшая вероятность попадания. Но вот в кокосах ею ковыряться совсем неудобно. Вооружившись, я хотела было вдолбить нож в плод, но тот вошел, от силы, на сантиметр. Тогда, усмирив свое упрямство и желание затыкать этот кокос до смерти, я просто взяла камень и использовала его, как молоток. Вскоре плод поддался и, с громким “чмафф” раскрылся надвое. При этом я пролила часть молока на песок, но большая половина сохранилась. Я тут же прильнула губами к спасительной жидкости. Никогда не пила кокосовое молоко, но на вкус и цвет оно напоминает березовый сок. Хоть я его и не очень люблю, но сейчас я бы выпила даже томатный, тыквенный или огуречный, без разницы. Половинка кокоса быстро опустела, и я принялась выковыривать оттуда мякоть. — Ммм, — простонала я, напихав полный рот белой хрени. Она была сладковатой, довольно-таки приятной на вкус. Я уже забыла, когда ела хоть что-нибудь сладкое. Но радости мне и моему желудку больше доставляла не сладость плода, а само наличие еды. Я не ела почти сутки, и теперь, казалось, буду рада даже личинке. Я и не заметила, как утоптала два кокоса. Наконец-то почувствовав себя сытой, тело позволило себе небольшой отдых. Я распласталась на мягком песке, зарываясь в него всеми пальцами, что только есть, и глубоко вдохнула. До сих пор я не имела возможности насладиться Карибами, но ведь когда ещё выпадет такая возможность? Я не про перестрелки, морские бои, шантаж и грабеж. Неповторимая флора и фауна, редкой красоты лагуны, исторические города, личности – вряд ли хоть один мой ровесник повидал и половину всего этого. В Техасе мы с семьей крайне редко ездили на море, а тут – плыви, не хочу. Я вдыхала соленый воздух, стараясь хотя бы вообразить семейный отдых на островах: я, Спенсер, мама и папа. Говнюк-братец наверняка к чертям растопчет мой песчаный замок, за что отхватит от меня смачных пиздюлей и килограмм песка в плавках. Отец только посмеется и присоединится к махачу, а мама будет кричать на нас со своего полотенца, что мы дураки и можем попасть себе песком в глаза. Больше всего она будет кричать на папу, что он “участвует в подобном детсаде вместо того, чтобы прекратить это”. Тогда он кинет песком в неё, и тут уже эта взрослая дама сама будет носиться по всему пляжу, пока не треснет кому-то пантенолом по башке. А потом развяжется батл “родители против детей”, с последующей битвой на воде, кто дольше продержится под водой, брызги-визги, прыжки с плеч, веселье… было бы. Но не в этой вселенной. Когда я уже придремала, в джунглях послышалась возня. Вместе с появлением пиратов на душе появилось премерзкое чувство: не хотелось даже дышать в их сторону, а особенно в сторону Кенуэя. Он сжимал в руках по птице, размером с чайку, а Чарльз так вообще нес простреленный труп обезьянки. Для себя я сразу определила, что к этому бедному созданию даже не прикоснусь. Вэйн сбросил добычу к костру и привалился ко мне в тень, закидывая руки за голову. Эдвард же всё ещё смотрел на волосатые сферы у моих ног, притом что две из них были расколоты и живодерски съедены. — Откуда это у тебя? — спросил он, указывая на плоды рукой с птицей, отчего я отпрянула. — Оттуда, — ответила я, указывая на пальму почти на другой стороне пляжа. Ассасин проследил взглядом за моим пальцем, несколько секунд смотрел на эти несчастные пальмы и обернулся, глядя на меня с таким видом, будто дерьмо унюхал. — И как достала? — Вот этими вот ручками, — произнесла я, растопырив пальцы и чуть пошевелив ими. Ну не удержалась от сарказма. Фыркнув, Кенуэй скинул добычу к остальной части, и тоже распластался на песке. — А на лице что? — Что? — и тут я вспомнила, что до сих пор нахожусь в боевой раскраске. Чертыхнувшись, я протерла лицо ладонями, но наверняка размазала всё ещё больше. Впрочем, ассасина это только позабавило, кажется. Поэтому я максимально отвернулась от пиратов, пока не растерла себе всё лицо докрасна, а когда закончила, мой взгляд упал на “мясцо”. — Три трупа, — насчитала я. — А выстрелов было больше. — И? — откуда-то изнутри послышался не самый дружелюбный голос Чарльза. — Да не, ничего. Просто факт. Так прошло минут пять. После утреннего инцидента я чувствовала себя неловко в присутствии пиратов. Поэтому я сидела, как истукан, боясь сделать лишний вдох, чтоб не привлечь их внимание. Я втыкала взглядом в кокосы, прикидывая, что из них можно забабашить ничего такой лифон, как вдруг подумала: — Может, добычу сразу разделать? Испортится же. — Так чего ты ждешь? Вперед, — лениво произнес Вэйн. — А вот сейчас нечестно было. Мое дело – кокосы, и с ними я уже разобралась. Ваше – вот… это. — Значит питаться ты тоже будешь только кокосами. — Эй! — Да хватит вам! — вмешался Кенуэй. — День только начался, а вы уже готовы перегрызать друг другу глотки. — Ты ничего не понимаешь в безобидных спорах, Эд. Помнится мне, ты хотел сделать это раньше меня, — отыгрался пират. Тут уже ассасин ощетинился и хотел было продолжить спор, но я всплеснула руками. — Не-не-не-не-не, всё, довольно, с меня хватит, только не в мою смену! — встав, я начала отряхивать одежду от песка. — Мы все вместе всего 24 часа, давайте побьем рекорд времени пребывания без ссор! Так и обезуметь недолго. Неспойлерный спойлер, подумалось мне. Пираты некоторое время переваривали мои слова, не сменяя враждебных гримас. Я думала, что они хорошие друзья, давние товарищи да и просто хорошо ладящие мужики, но сейчас мне так не казалось. В конце концов Вэйн не выдержал: — Ай, к чёрту! — сказал он, махнув рукой. — Я разделаю добычу и разведу огонь. А вы пока можете сходить и набрать воды в эти… штуки. При этом он указал на половинки вычищенных кокосов. Да, пират был прав, они могли прекрасно сгодиться для хранения воды, да и просто как миски. Но меня интересовало другое: — Вы нашли воду?? — от воспоминания об обычном питье во рту мгновенно стало сухо. Я даже губы облизала. Вот уж что-то, а на “березовом соке” я точно долго не продержусь. — Да, чуть в глубине острова, — произнес Эдвард. Что-то мне подсказывало, что он не хотел этого говорить. — Почему я? Иди ты сходи с ней. — Это твой пророк, а не мой, — сказал он так, будто говорил о зверушке. Не самое приятное чувство. — Тебе и возиться с ней. Кенуэй заскрежетал зубами, отводя взгляд в сторону. Ответных аргументов у него не было, поэтому он подобрал с песка две кокосовых скорлупины и двинулся к тому месту, откуда они с Вэйном вышли. — Тогда ты принимайся за работу, Чарльз! — Да-да… уже бегу… — себе под нос произнес пират, укладываясь обратно на песок и пристраивая пальмовый лист на глаза. — К-Кенуэй, стой! — я же в это время бросилась к своим кроссовкам, натянула их прямо на голую ногу (да, у меня хватило ума проверить, не поселились ли там крабы) и, схватив оставшиеся “миски”, кинулась догонять своего проводника. Опять же – заблудиться в джунглях на необитаемом острове было не самой заманчивой перспективой. Поэтому, ломанувшись в кусты, я поспешила нагнать Эдварда и позже идти за ним, раздражая его своей одышкой. Меня саму она начинала раздражать, но я не ожидала, что в джунглях будет так влажно. Кроме того, приходилось постоянно отодвигать листья, отбрасывать лианы, чтобы не запутаться в них, смотреть под ноги, чтобы не наступить на какую-нибудь змею или ещё чего похуже. И плюс ко всему солнце, взойдя на пик сегодняшнего дня, активно припекало нас. Каждый раз, отодвигая растения, я смотрела на свои руки. Они чертовски загорели за мое время пребывания здесь, как и ноги. И только одежда оставляла на мне след сексапильного загара в виде майки, закрывающей только одно плечо, и шорт по колено. Кра-со-та. За весь путь Кенуэй не проронил ни слова. Это не то чтобы меня смущало, но чертовски напрягало. С ним нельзя терять контакт, насколько бы противен он ни был. Это как с преподом: неприязнь неприязнью, а зачет-то нужен. Поэтому прорываясь через заросли и, то и дело, чихая от пыльцы тропических растений, я прикидывала, как бы помириться с ним под конец “отпуска на островах”. Ведь всё остальное время можно тихо пересидеть где-нибудь, затаиться, а потом “о, Эдвард, дружище, давай начнем всё с чистого листа, никаких обид, никаких ссор…” и тому подобное. А дальше уже просто проявить актерское мастерство. Но тогда возникал другой вопрос. Пересижу ли я одна неизвестное количество времени в джунглях, кишащих хищниками, питаясь одними кокосами? Чисто из безопасности я бы не стала пробовать неизвестную местную флору на вкус, а на животных у меня рука не поднимется. Я, конечно, могу предположить, какое растение ядовитое, а какое нет, благо знания биологии это позволяют, но однажды я уже траванулась на практике, перепутав два чертовски похожих стебля. Повторять такой опыт не хотелось. Если подумать, я действительно могу денек-два продержаться на кокосах, потом может ещё что найду, манго, например. Но с такими темпами меня постигнет участь Вэйна, которому суждено задержаться на этом острове. К тому же в джунглях полно животных, которым вряд ли понравиться то, что я вдруг посягнула на их территорию. Гамаки плести я не умею, на земле спать опасно, но… Но… Но тут мы вышли к водоему гигантских размеров. Огромное пространство наполовину было занято полуразрушившимися каменными постройками. И не такими, чтобы только четыре стены, а целые пирамиды, блоки, статуи! Раньше я видела следы цивилизации майя только на фотографиях в интернете, но не думала, что они настолько огромны! Рядом с главной пирамидой образовался водопад выше, чем она сама. Оттуда вода падала в водоем, пока не попадала в более мелкое течение и водопадики на другой стороне. Постройки складывались в целый замок с десятками комнат и коридоров, от большинства которых остались лишь развалины. Я бы ещё очень долго залипала на представший вид, если бы не окрик Кенуэя: — Не стой столбом! — я опустила взгляд и увидела пирата у самой кромки воды, уже наполнявшим свои миски. Опомнившись, я подошла к воде и, не отрываясь, выпила целую скорлупину воды. Не нектар богов, но пить можно, особенно после мучительной жажды и березового сока. За ней последовала вторая порция, но уже в более спокойном темпе. Напившись, а даже вылила немного воды за шиворот, и прохладная струйка приятно пробежалась по коже. Затем умыла лицо, руки. — Ты уже думала над моим предложением? Как же ты предсказуем. — Я в процессе, — ответила я, вычищая скорлупины от остатков кокоса. Сначала я как-то не обратила на это внимания. — Я же ведь ещё могу быть в процессе, так? — Вполне, — невозмутимо ответил он. Дождавшись, пока я закончу, он поднялся с мисками воды в руках и направился к джунглям. По дороге сюда он хорошенько её расчистил, дабы можно было без проблем идти и не расплескать жидкость. Я же задержалась ненадолго, ещё раз оглядывая представшее мне пространство, и едва, чтобы Эдвард даже не подумал, улыбнулась. Хата есть, жратву достанем.***
Этой ночью я сбежала от пиратов. Мужчины спали сном младенцев, даже не шелохнувшись, когда я материлась на кокос, что упал мне на ногу. Я бесстыже спиздила одну саблю, пистолет Кенуэя, у него их всё равно четыре (уверена, я разберусь, как им пользоваться), пару дротиков из синего мешочка на его камзоле, уголек из костровища, пальмовый лист (ну не зря же я их рубила), кремень и столько кокосов, сколько смогла унести. В джунглях было темно, как в жопе у негра, но, благодаря ассасину, трудно было сбиться с прорубленной тропинки. Чтобы не споткнуться, я на каждый шаг высоко поднимала ногу, так что со стороны наверняка походила на цаплю. Пару раз, конечно, что-то да падало, но и торопиться мне было некуда. Придя к водоему, освещенному луной, я присмотрела себе одну из каменных построек. Это был маленький “домик” возле пирамиды. Если залезть на его крышу, то можно будет и к пирамиде найти подступ. Аккуратно обшарив новое жилище на наличие соседей, я убедилась, что таковых не имеется, и скинула свои вещи. Просто на земле спать холодно, поэтому я наломала приличных веток у ближайшего дерева, постелила их и сверху накрыла пальмовым листом. Да, не ахти кроватка, но хоть что-то. И всё равно холодновато… Ай, ладно, завтра буду об этом думать. Да… завтра будет тяжелый день. И после. И после-после. Если сократить всё до минимума, то я прожила так отшельником неделю. Сказать по правде, на кокосах я продержалась ещё меньше, чем думала, поэтому, направляемая велениями голодного желудка, я всё же умудрилась подбить птицу дротиком, а очнулась только тогда, когда облизывала пальцы после вкусного обеда. Воля волей, а инстинкты сильнее. Кроме того я прислушивалась, когда в лесу громыхали выстрелы, и мчалась к берегу, чтобы наловить крабов. Я научилась варить их в кокосовой скорлупе и, о боже, это самая вкусная пища на этом острове. Также я до сих пор не использовала пистолет с единственной пулей. В XVIII веке глушителей на таких громадин не имеется, а привлекать лишнее внимание было себе дороже. Да, сначала пираты искали меня, и даже заглядывали в мой “дом”, облазили все пирамиды, но не нашли, потому что я была готова к их приходу и тщательно всё подчистила. День спустя они утихомирились. Я даже слышала отголоски фраз Вэйна, что “да ведьма она! Как сквозь землю провалилась! Наверняка превратилась в туман и вернулась к таким, как она сама. Это добрый знак, Кенуэй. Меньше забот и нервотрепки”, однако, как я поглядела, легче Эдварду не стало, и даже наоборот. Ха, думал я за тобой хвостиком бегать буду? Сосни-ка! Ну, конечно, мне рано или поздно придется к нему вернуться, но сейчас мне хотелось отомстить ему по полной. Пошел отсчет второй неделе. Она началась для меня с поисков защиты от Красной армии, что пришла так чертовски не вовремя. Хотелось завыть на весь остров и обматерить всё, что движется и нет, но нельзя было, и от этого я бесилась ещё сильнее. Это были самые мучительные три дня в моей жизни, которые я прожила фактически в воде. Никакой лишней ткани не было, всё шло в ход, и что с этим делать, кроме как постоянно мыть, я не знала. Правда, это было первый день. Потом, словно ниндзя прокравшись на пляж, я поотрезала ткань от камзолов пиратов, что висели на ветках. В общем, это не самая приятная и вообще противная тема для повествования, поэтому идем дальше. Через пару дней выстрелы перестали раздаваться в джунглях. Кончились пули. Для меня это было сигналом к удвоенной осторожности, дабы не засветиться лишний раз. Но, к моему удивлению, через день громыхания раздались вновь. Они что, на диете сидели? Как бы то ни было, я эту возможность упускать не стала. Рванув к пляжу, я по-быстрому набрала в майку крабов, выкапывая их прямо из-под песка. И вот только я собралась уходить, только развернулась… лишь одинокий крабик вывалился из майки и шлепнулся об песок. — Я думала, ты на охоте, — нервно улыбаясь-ужасаясь, сказала я Кенуэю, вышедшему из джунглей с саблей в одной руке и ревуном в другой. Первые две секунды мужчина как будто не узнавал меня, но потом его лицо приобрело такой суровый вид (+100 к суровости благодаря отросшей щетине), что у меня чуть коленки не подогнулись. — А я думал, ты подохла, — сказал он, сбрасывая добычу у костровища. — Зачем вернулась? — Крабов набрать, — вот и ещё один членистоногий сбежал. — Набрала? — Да. — Тогда уходи, — неожиданно грустно сказал Эдвард. Он упал возле трупа ревуна и, достав кинжал, начал его разделывать. Если бы я заострила на этом внимание, то мне наверняка бы поплохело, но меня больше насторожил ассасин. Не заболел ли? — А где Чарльз? — Пошел своей дорогой. Как и ты. Значит, он уже чокнулся. Вид у Кенуэя был паршивый. Если бы не напряжение между нами, я бы, возможно, положила руку ему на плечо и постаралась поговорить по душам, но сейчас смогла выдавить только: — С тобой всё нормально? Мужчина, отвлекшись от работы, равнодушно посмотрел на меня и сказал: — А ты не знаешь? Пора увольняться с должности пророка, а то начинает заебывать. Прошла ещё неделя. Больше я Эдварда не встречала, но всё чаще слышала психованные завывания Вэйна где-то в глубине джунглей. В игре не было сказано, сколько дней он так протянет, но нервы уже поджимали. Хотелось свалить с этого гребанного райского острова ко всем чертям собачьим, только чтоб подальше от него. Прошел уже почти месяц! Я больше времени провела на этом чёртовом клочке земли, чем на “Галке”. С такими темпами я сама прибегу к Кенуэю со спойлерами на блюдечке с голубой каёмочкой, лишь бы сработало! Запыхавшись от жары, вновь нависшей над этим клочком земли, я решила в очередной раз за свое отшельничество сходить окунуться под водопад. Однако каждый раз мыться в том гигантском водопаде возле пирамиды было больно и неприятно. Поэтому я решила попробовать сойти чуть ниже по течению, где эти водопадики были высотой с метр. Как раз они впадали в следующий водоем, более стоячий, так что, если постараться, можно было вообразить его ванной. Насвистывая под нос детскую песенку, я, не спеша, стянула с себя всю одежду (которую уже чертовски хотелось постирать) и окунулась в воду. Дно здесь было илистое, неприятное, а вода доходила до груди. Ноги увязали, поэтому мне приходилось постоянно “подплывать” вверх. Но в остальном – терпимо. Подставив плечи под поток воды, я едва слышно охнула. Здесь вода была с тем нужным напором, идеальным для массажа. Я аж глаза прикрыла от удовольствия. Если бы ещё она была горячей, вообще был бы кайф. На секунду я ушла под воду, чтобы намочить волосы, а вынырнув, приступила-таки к самому процессу мойки, что было проблематично сделать хотя бы без мыла. Так что весь мой процесс мытья заключался в возюкании руками по телу и сошкрябыванию грязи ногтями. Голову я мыла так же. Волосы уже давно превратились в жесткую солому, так что единственный способ помочь им – сбрить нахер. Думаю, это будет первым, что я сделаю, когда вернусь домой. Сбрею голову, поселюсь в ванной с телеком и арахисом. Да, такой образ жизни мне нравится гораздо больше. Задумавшись об этом, я вообще не обращала внимания на окружающий мир. Вам же знакомо, как хорошо думается о смысле жизни именно в душе. Правда, в горячем душе. А я была в прохладном, так что периодически я “включалась”, чтобы немного расшевелиться, и снова задумывалась. Ну, по крайней мере, я никуда не спешу. Манго есть, кокосы есть, надо только за крабами сгонять. Поэтому я с чистой совестью могла позволить себе… Вдруг что-то скользнуло по моей ноге. Первая мысль: “водоросли”. Но водоросли более мягкие и послушные, а тут было что-то плотное и… сильное. Инстинктивно я попыталась отпихнуть это ногой и у меня получилось. Напрягшись, я несколько секунд вглядывалась в мутную воду на признак чего-либо, что могло прикоснуться ко мне. Но ничего аномального так и не появилось, поэтому, чуть расслабившись, я снова окунулась с головой. Эта влажность уже вышибла из тебя все мозги. Пора выходить. Но когда я вынырнула и протерла глаза от воды, так и замерла, боясь даже сделать вдох особо нужного сейчас кислорода Показав из воды только ноздри и глаза, на меня уставился чудовищных размеров крокодил. Одна его морда была размером с мое туловище. На ней красовался приличный шрам, наверняка от старой драки. Рептилия смотрела на меня изучающе, с интересом. Вряд ли она раньше видела человека. Но меня это отнюдь не успокаивало. — Еб… твою… мать… — последнее слово получилось у меня так высоко, что я чуть не поперхнулась, но из страха пошевелиться перед хищником, перетерпела приступ кашля. Чёрт возьми!!! Что делать?! Он меня сожрет нахер, сожрет! Я стану обедом крокодила! Бляха… Нет-нет-нет-нет! Я даже думать нормально не могла, ибо страх поглотил весь мой словарный запас. Но страшнее было то, что он поглощал весь здравый смысл. Я чувствовала, что ещё чуть-чуть, и паника подкатит к самому горлу, и я не смогу её остановить. Как бывает в фильмах, где ниггер умирает первым: я по-идиотски заверещу, заболтаю руками по воде, сделаю кучу ненужных движений, чтобы поскорее выбраться из воды, но будет уже поздно: рептилия сомкнет свои челюсти на моей ноге и, под мои слезливые визги о том, что я не хочу умирать, утащит меня на самое дно, где и растерзает на мелкие кусочки… Внезапно с другого конца маленького водоема раздался треск. Кто-то ломал ветки деревьев. Наверняка обезьяны балуются. Но, что бы это ни было, это спугнуло крокодила и заставило его уйти под воду. Вот здесь паника захлестнула меня с головой, я начала часто-часто дышать, уже готова была закричать, поливая щеки водопадом слез, как вдруг из того места, где раздался треск, вышел человек. Кенуэй. Он на секунду завис на мне взглядом, а потом, отведя его в сторону, взял покрепче птицу в одной руке и копье в другой и сказал: — Извини. Я не смотрю, — и направился по берегу мимо меня. — Эдвард, — сама не ожидала, что мой голос будет так дрожать, но, видимо, этого не ожидал и ассасин. Он даже приостановился. Тогда у меня хватило храбрости отвести взгляд от воды, там, где только что была рептилия, и, посмотрев ему в глаза, произнесла: — Спаси меня. Не знаю как, но он сразу понял, в чем дело. Сбросив добычу на землю и перехватив покрепче палку, он присел возле воды и аккуратно зашел в неё. Кенуэю вода была по пояс, что облегчало ему обзор. Держа руки над водой, он заслонил меня спиной и, не оборачиваясь, спросил: — Он большой? — Огромный, — от появления собеседника у меня случился словесный понос. — Я просто стояла, мылась, как вдруг что-то скользнуло по ноге, я сначала подумала, что это водоросли, отпихнула ещё, а он раз и всплыл, прямо на меня уставился, он смотрел, не отрываясь! Что делать, боже, что делать… — Тшш, — он мог наехать или наорать на меня за мою панику, но он просто приставил к губам палец. — Не кипишись. Он чувствует страх. Просто. Замри. С огромным усилием преодолев животный страх и откинув в сторону то, что я нахожусь в одном водоеме с голодным крокодилом, я послушалась пирата. Всё что я могла видеть: его напряженная спина и участки воды, которые он не закрывал своим телом. Ассасин не отводил взгляда от воды, в любую секунду готовый к чему-то неожиданному, в отличие от меня. Но и минуты не прошло, как хищник появился вновь. Он выплыл на другом конце водоема и, наворачивая ленивые круги, постепенно приближался к нам. Голова Кенуэя поворачивалась вслед за движениями крокодила. Какое-то время спустя он вдруг сказал: — Как только я скажу “беги”, ты выбираешься на берег. Поняла? Я сдавленно кивнула, только через какое-то время поняв, что он всё ещё ждет от меня ответа. Тогда я, встрепенувшись, выдавила: — Х-хорошо. Чуть кивнув, мужчина продолжил наблюдение за приближающимся крокодилом. Рептилия уже проявляла нездоровый интерес и с каждым разом подплывала всё ближе. Один раз она даже коснулась Эдварда своей мордой и быстро отплыла. Было чертовски сложно сохранять спокойствие, но это единственное, чем я могла помочь ассасину. Он замер, словно статуя, не пытаясь хоть как-то отвечать на прикосновения хищника. Всё что я могла видеть из его действий: постукивание пальцем по древку копья. Как по мне, мы могли уже сто раз вылезти и добежать до другого конца острова, но он чего-то ждал. Я бы предложила ему эту идею, но язык от страха не поворачивался. Вдруг движения крокодила стали более резкими. Он стал плавать быстро, как будто раздраженно. Готова поклясться, он даже рычал, когда хлопал своей пастью! И вот настал тот момент, которого я ждала и ужасалась одновременно: хищник, сделав резкое движение хвостом, пулей устремился к нам. Мне, наверное, показалось, но даже время замедлилось. Вот рептилия уже в метре от нас, она разевает пасть. Я вижу каждую капельку, что слетает с её многочисленных зубов. Эдвард в этом же время замахивается копьем, но слишком медленно, слишком для того, чтобы успеть что-то предпринять. Я вижу каждый бугорок мышц на его напряженной руке, каждую жилку на шее. Но тут я улавливаю какой-то звук, какой-то очень низкий и растянутый, чтобы его понять. Как будто бы реальность запустили в режиме слоумоушен, забыв переключить обратно. Но после напряженного вслушивания, не отводя взгляда от крокодила, уже распахнувшего свою пасть на максимум, я разобрала слово: — Бббб…ееееееее…ггггг…ииииии!!! БЕГИ! И время вернулось в свое русло. Быстро, слишком быстро! Не успела я и глазом моргнуть, как Кенуэй вогнал копье ровненько в разинутую пасть крокодила. От такого удара любой бы заорал, не только рептилия. И всё же рев хищника словно щелкнул во мне какой-то переключатель, и я со скоростью кометы помчалась к берегу, благо он был в двух метрах. Пока я взбиралась, соскальзывая из-за грязи, пират схватил бьющегося крокодила за голову, и выдернул из пасти копье и откинул его в сторону. Чудовище (а именно так мне захотелось его называть) заорало так, что, наверняка, все птицы улетели прочь с острова. Оно билось с такой силой, что ассасина швыряло во все стороны, но он всё ещё держался на ногах. Но тут хищник использовал коронный прием, о котором я часто слышала на Animal Planet: рептилия начала вращаться. Какое-то время Эдвард удерживал его, но когда против тебя двухсоткилограммовый крокодил, сопротивляться трудно. Поэтому когда пират вдруг ушел под воду, увлеченный вращением чудовища, пришел мой черед проявить мощь своих голосовых связок. — КЕНУЭЙ!!! — я стояла на четвереньках, чуть ли не носом глядя на сражение. Именно в этот момент я поняла, что если ассасин погибнет из-за меня, я себе не прощу. К чёрту дом, Предтеч и всё остальное, он живой человек! И он, блять, сейчас получает мои синяки! Если бы не животный страх перед хищником, я бы давно залезла в воду и надрала ему зад! Но, как известно, паника может творить с людьми страшные вещи. И если Эдвард сейчас не выплывет, у меня случится её приступ, и я разорву всех крокодилов на этом чертовом острове! Но обошлось без этого. Кенуэй, всё ещё крепко сжимавший крокодила за голову, вынырнул из воды вместе с рептилией. Внезапно он поднял её голову на водой, что наверняка стоило ему не малых усилий, и продолжил поднимать. Чудовище забило хвостом, отчего ассасин чуть не упустил его, но одним резким движением он решил исход этого сражения: подняв хищника до предела, он резким толчком опрокинул его на спину, создав большую волну брызг. Животное, почувствовав, что его больше ничто не держит, дало такого деру, что только хвост сверкал. Через три секунды его уже не было видно, а о драке напоминали только успокаивающиеся волны. Эдвард тяжело дышал. Он не позволил крокодилу ранить себя, но сам бой с почти четвертью тонны мышц измотает даже Майкла Тайсона. Некоторое время пират ещё смотрел вслед своему противнику, а потом посмотрел на меня… и отвел взгляд Вроде бы он ничего не сказал, но одного движения головы хватило, чтобы я вспомнила, что нахожусь без одежды. Упав на зад, я подобрала ноги под себя и обняла их руками, чтобы прикрыть сразу всё. Кенуэй, притворившись, что этого момента не было, выбрался на берег рядом со мной. Изнуренный и запыхавшийся, но первым делом он присел и, заглянув мне в лицо, которое я старательно прятала в коленях, спросил: — Ты в порядке? Не задело? Чёрт возьми, этот век делает из меня сентиментальную пизду. Качнув головой, я захныкала, жмурясь, чтобы не катились слёзы. Я уже представляла следующие слова ассасина: “Дьявол, опять разревелась. Ты на всё так реагируешь, или это мне так повезло? Прекрати немедленно!” Честно, я пыталась прекратить, но когда опасность отступила и бояться стало больше нечего, пришло время небольшой истерики и очередного осознания того смерть в очередной раз чуть не снесла мне башку, да ещё и таким живодерским способом. Вжав голову в плечи, я уже приготовилась к нотациям пирата или просто его уставшего вздоха, но он вдруг… усмехнулся. Я даже глаза разлепила, чтобы посмотреть в его лицо. Мужчина смотрел на меня таким добрым взглядом, что я сначала не поверила: может, крокодил мне просто причудился? Его губы чуть растянулись в улыбке, но такой искренней, что я опешила. Он не насмехался, не издевался, ему просто было… смешно? Что я сделала не так? — Испугалась? Опять же, я не смогла выдавить из себя что-то членораздельное, кроме: — Угу. — Вот дуреха. Он хотел ещё что-то сказать, ну или просто вздохнуть, но я его перебила. Быстро, чтобы он ничего не успел увидеть, я обвила руками его шею, от чего он упал на колени, и изо всех сил прижалась. — Спасибо, — шептала я в его рубашку, которую сжимала в кулаке. — Спасибо, спасибо, спасибо, спасибо…***
Прошло два дня после встречи с рептилией. Больше я не ходила на тот водоем, как и не видела Кенуэя. На пляже я его так и не застала, хотя хотелось поговорить с ним. Что это было? Секундное проявление доброты или сарказм? Как бы то ни было, нутро подсказывало, что наступило время, когда с Эдвардом можно идти на контакт без риска для жизни. Осталось только выловить его и… что? Что дальше? О чем нам говорить? Не знаю. Но поговорить с ним надо было, чтоб хотя бы нормально выразить благодарность за спасение. А там уже как пойдет. Вечером одного дня я отправилась на пляж. Ближе к ночи он же должен появиться. А если нет… Появится. Должен. Прочь такие мысли. Куда он денется-то? Остров не бесконечен, придет. По крайней мере, я себя так успокаивала, пока шла по тропе к побережью. Но, как всегда, я просто себе забила башку бесполезными догадками, потому что уже на подходе к морю я увидела свет во тьме, как раз там, где располагалось костровище. Стоило мне выйти из джунглей, как свет ударил в глаза, а перед костром сидел Эдвард собственной персоной. Он посмотрел на меня абсолютно равнодушным взглядом, будто не удивлен, что я пришла, и будто не было никакого крокодила. Его взгляд снова стал холодным и чёрствым, так что моя уверенность в переговорах немного пошатнулась. Под его пронзающим взглядом я не придумала ничего глупее, как сказать: — Я за кокосами. Он сверлил меня взглядом ещё две секунды, и уставился в огонь. Блин, делать нечего: уже наловчившись за три недели, я быстро слазала на пальму, выбрала кокос поменьше, который мне даже не нужен, и слезла. Взяв его в обе руки, я осторожно, следя за реакцией пирата, села подальше от костра, делая вид, будто занимаюсь плодом. Но по чуть-чуть, сантиметр за сантиметром подвигаясь, я приближалась поближе к костру. Кенуэю вообще по барабану на всё было, так что после десяти минут этого цирка я просто встала, подошла и села прямо у костра. Опять же – ноль реакции. Всё ещё ковыряясь ножиком в кокосе, я решила издалека начать разговор. — Спасибо, что спас меня тогда, — произнесла я, не отрывая взгляда от ассасина. Он же не посчитал нужным посмотреть на меня. — Ты уже благодарила меня. Этого достаточно. Пауза. Тема, тема, быстро, ну! Чтобы хоть как-то заполнить повисшую тишину, я начала тыкать в кокос ножом. Если Эдварда это и раздражало, то он отлично это скрывал. Я не знала, о чем ещё с ним говорить, казалось, что после поднятия темы о крокодиле всё как-нибудь само выльется. Но пират на контакт не шел, так что если я по-быстрому не придумаю тему для разговора, можно считать, что шанс наладить отношения упущен. — А почему ты решил стать пиратом? — вдруг спросила я. Вопрос пришел в голову резко и неожиданно, я даже толком не обдумала, перед тем как выпалить. Кенуэй тоже не ожидал такого вопроса, ибо удивление в его глазах говорило именно об этом. — Из-за денег?.. Но он молчал. И молчал долго. Я уже подумала, что он и не ответит на вопрос, что вообще я зря пришла и зря стараюсь, но он сказал: — Не только. Я засмотрелась, как свет огня играет на его коже. — Расскажи. — Зачем? — Любопытно. Языки пламени играли в отражении его глаз. Он размышлял, рассказывать мне или нет. Я же, не отрываясь, и даже не моргая, смотрела на него. Кто знает, вдруг это подействует. — А ты разве не знаешь? Чёрт бы тебя побрал. — Знаю. Но вечера приятнее коротать за историями. Я хочу послушать твою версию событий, — и после нескольких секунд добавила: — Пожалуйста. Неоднозначно передернув плечами, в его глазах виднелась борьба: да или нет? В конце концов какая-то часть в нем победила и, усмехнувшись, он произнес: — Я не собирался становиться пиратом. Так вышло. Но я уже устроилась поудобнее, сложив ноги по-турецки, уложив в центр кокос, облокотившись на него и подперев лицо руками. Поняв, что от него ждут более откровенного рассказал, он продолжил: — Да, я хотел разбогатеть. И сейчас хочу. Тогда я мечтал стать капером и воевать против испанцев, нажить на этом добро и привезти домой… жене. Я полгода прослужил в команде Хорниголда. Но после подписания мирного договора нас всех распустили, как дворовых собак, на волю судьбы. Многие тогда занялись разбоем и грабежом… и я не исключение. Какое-то время плавал пиратом на небольшой шхуне, а потом… стал капитаном сам, — сказал он, а в глазах его загорелся огонек. — Карьера пирата принесла мне гораздо больше, чем капера на британской службе. Когда я соберу достаточно денег, когда моё имя будет сплывать легендой в морях… — … ты уйдешь? К Кэролайн? Не надо было мне этого говорить. При упоминании своей жены он очень недобро на меня посмотрел, но потом взгляд сменился тоскливой грустью. — Она не верила, что я добьюсь чего-то в море. Она хотела жить тихо, на ферме, спокойной, самой обычной жизнью. Но для меня такая жизнь – сплошная мука. Всё равно что в клетку посадить. — Это и есть другая причина? Почему ты стал пиратом? Мы замолчали, когда в костре хлопнул какой-то сучек, и проводили взглядами искры от него, что поднимались в небо. — Она не понимала, что я нашел в море. Но ведь корабль – это не только киль, парус, хоть без них и нельзя. Корабль – “Галка” – это свобода… и теперь у меня нет и её. Я всё… растерял. Положив руки на кокос, я стала подбирать слова: — Все что-то теряют. Теряют… а потом находят. И ты тоже найдешь, — да, однотипные слова, но больше в голову не приходило. — Я тоже пережила большую потерю… — Да что ты знаешь о потерях?! — внезапно бомбануло у него. — В моих руках было всё! Корабль, деньги, жена, известность, товарищи – всё! А теперь что?.. Я вынужден гнить на этом острове, лишь в мечтах сворачивая Рэкхему шею! Я упустил Кэролайн, не видя, что счастье у меня под носом! Я потерял своих близких один за одним, в то время как ты скакала по палубе, как сидорова коза, ни о чем не волнуясь и не жалея! Что ты можешь знать о потерях?.. Слушая его речь с раскрытым ртом, я медленно ахриневала. Если все эти эмоции накапливалась в нем всё это время, что было бы, подойди я к нему через день, два, неделю? Со стороны Кенуэй всегда казался спокойным и собранным, словно у него есть план, словно он воспринимает всё как вызов. Но… после таких слов я уже не была уверена в этом. Раз он перешел на личности. — Ты ничего не знаешь обо мне, Эдвард, — сказала я, выдерживая его полный противоречивых эмоций взгляд ассасина, — и не можешь знать, что я пережила. Ты оцениваешь потери по количеству, а нужно по качеству. И если я скачу повсюду, как коза, это ещё не значит, что мне на всё плевать. Не суди книжку по обложке. — Да? Ну и что же ты такого потеряла? Давай, раз уж у нас вечер откровений, рассказывай, ну! — Я не буду тебе ничего рассказывать, если ты будешь разговаривать со мной в таком тоне. — Ты ещё мне указывать будешь? — Не кричи, — за всё это время я ни разу не подняла на него голос. — Успокойся. Ох, а кричать он хотел. Он явно хотел полить меня отборным говном, но что-то заставило его прикусить язык. Какое-то время он очень красноречиво вел мысленный разговор сам с собой, то качая головой, то закусывая щеку, то сжимая кулаки и отворачиваясь. А я ждала. Мне-то что: хочет знать – пусть знает. Кенуэю точно по барабану будет, но если ему от этого станет легче – пожалуйста. — Прости, — наконец сказал он самым спокойным голос, на который был способен. — Не знаю, что со мной происходит. Наверняка схожу с ума, как Чарльз. — Не сходишь. Просто тебя всё заколебало не меньше меня. На этом слове я со всего маху вонзила нож в кокос, попав в щель. Чуть расколупав её, я отпила немного молока и вытерла рот рукой. — Не рассказывай, если не хочешь. Это были эмоции и… — Я потеряла дом, — сказала я. — Наверняка ещё и машину. И отца. Я виновата в его смерти. Теперь был мой черед втыкать в огонь. Я чувствовала на себе взгляд Эдварда, переваривающий сказанные мною слова. Наступила весьма щекотливая ситуация, и разруливать её пришла очередь пирату. — Отца? — по его тону мне показалось, что семья для него не значит ровным счётом ничего, кроме жены, но он хотя бы попытался сделать сочувствующий голос. — Как это произошло? Отец… при мысли о нем вспомнились самые прекрасные воспоминания из детства. Тарзанка в озеро и падение в плющ, первый перелом, бейсбол, походы, прятки в шкафу, из которого у него всегда торчали ноги, примирения со Спенсером… Кажется, я задумалась. — В моем рассказе будет туева хуча незнакомых для тебя слов, но если я буду объяснять тебе их всех, то и до утра не закончу. Поэтому просто сделай вид, что ты понимаешь, о чем я говорю, а дальше… как захочешь. Это произошло десять лет назад… Улица оживленного города. Центр. Торговые центры и бешеные потоки машин. Отец попытался взять дочку за руку, но девочка вырвала ладонь. — Папа, — сквозь зубы процедила она, — я уже не маленькая. — И что, это мешает тебе взять меня за ручку? — усмехнулся мужчина, и морщинки появились в уголках его голубых глаз. — Мне одиннадцать! В моем возрасте уже никто не ходит за ручку с папами! — Ох! — мужчина театрально схватился за грудь и закатил глаза. — Ты разбила мне сердце! Как же я теперь буду жить? — Ну папа! Джонатан Купер засмеялся, обнажая белоснежные зубы, но всё же сжал ладошку Грейс в своей руке. — Да ладно тебе уже дуться, милая. Я же шучу! Дай уже порезвиться старику. Но девочка даже не взглянула на отца, обиженно поджав губы и надув и так пухлые щечки. Джонатан лишь улыбнулся ещё шире, словно кот, и пару раз легонько сжал маленькую ручку. — Маленькая, немаленькая, а через дорогу ты всегда будешь переходить за руку. И точка. От его слов Грейс насупилась ещё больше. Машины проносились по шестиполосной дороге так быстро, что она могла различить только цвета автомобилей, лишь косички развевались на ветру. А светофор на другой стороне дороги упрямо светился красным. — Ну ладно, — смиловался отец, приседая на корточки перед маленькой Купер, — давай так: ты пойдешь со мной за ручку, а я куплю тебе целую тарелку начос вон в том ларьке. Заодно подождем там маму со Спенсером. Мужчина указал на переносную кухню на другой стороне дороги. Что-то вроде фургончика с мороженым, только с горячей пищей. Предложение заинтересовало девочку. — И я съем всю тарелку сама? — Ну, тарелку есть не надо, только начос. Грейс насупилась. — Но я не хочу делиться со Спенсером… — А мы ему не скажем, — произнес Джонатан и заговорщицки подмигнул. Улыбка начала расползаться на лице Купер, но внезапно отец вскинул указательный палец между их лицами. — Но! Только если ты поделишься со мной. Девочка расхохоталась, закивала и вцепилась в отцовскую лапищу. Мужчина тоже не удержался от смешка и, вставая, потрепал Грейс по голове. — Вот и договорились. Через несколько секунд загорелся зеленый свет. Купер потащила отца вперед, становясь фаворитом небольшой кучки людей, переходящих дорогу вместе с ними. — Быстрее, пап! — прокричала она, увлекая за собой тяжеленного мужчину. — А то придется со Спенсером делиться! — Хэй, милая, притормози! Но девочке так понравилась идея с начос, что единственное, о чем она думала – побыстрее добраться до фургона. Поэтому когда до заветной цели оставалось метров шесть, Купер не выдержала, вырвалась из руки отца и рванула вперед, весело крикнув через плечо: — Догоняй! — ГРЕЙС!!! Она почувствовала, как Джонатан припустил следом, и побежала быстрее. Расстояние до тротуара стремительно сокращалось, но, ежу понятно, что 11-летней девочке ни за что не убежать от взрослого мужчины. Поэтому уже через секунду крепкие руки схватили Купер под ребра, рывком подняли над землей… и толкнули вперед. Девочка вскрикнула, проехавшись по асфальту коленями и ладонями. Не удержав равновесия, она завалилась на бок и перевернулась несколько раз. Всё это головокружение сопровождалось странным визгом и глухим ударом где-то позади. Когда “земля остановилась”, Грейс ощутила саднящую боль в брови, ладонях, коленях и даже локтях. На глазах защипали слёзы, задергался подбородок. — Эй! — возмутилась она дрожащим голосом. — Ты чего пихаешься? Мы так не договаривались! Но, обернувшись, девочка не увидела отца. Вместо этого перед ней возникли спины людей, рассматривавших что-то на дороге. У Купер появилось нехорошее предчувствие. — Пап? — тихо позвала она, вставая с асфальта. Ей никто не ответил. Грейс медленно, на негнущихся ногах, направилась к толпе. Распихивая людей своими маленькими ручками, она слышала тихие переговоры людей, охи и ахи. Какая-то женщина кричала в телефон что-то вроде “…здесь человека сбили!” С каждым шагом девочка ускорялась, уже позабыв о саднящих коленках и начос, всё грубее расталкивая взрослых. Они расступались под её жесткими толчками, впивая ей в спину сочувствующие взгляды. Когда Купер прорвалась в центр, слёзы уже во всю стекали по щекам. Мужчина, чья нога выгнулась под неестественным углом, лежал к ней спиной, а из-под его головы медленно растекалась темная кровь. Он не шевелился, даже грудь не вздымалась. — Папа, — внезапно осипшим голосом прошептала Грейс и, не удержавшись, рухнула на колени. Она боялась обойти и заглянуть ему в лицо, боялась не увидеть той искры, что всегда плясала в его глазах. Но девочка знала, что человек, лежащий перед ней неподвижно, именно её отец. Но боялась в этом убедиться. Повинуясь неведомому чувству, она потянулась к его руке: сначала отдернула, но потом вложила свою ладонь в его. Отец не сжал её руку в ответ. — Пап, — выдавила Грейс, а подбородок уже дрожал не по-детски, — возьми меня за ручку. Ну возьми, пожалуйста!.. Где-то вдали завыла сирена. Купер подняла голову в поисках машины скорой помощи. Может быть, они спасут папу? Приведут его в сознание, и он снова откроет глаза? Но вместо скорой, взгляд Грейс наткнулся на глаза матери, стоящей вместе со Спенсером на другой стороне дороги. Едва завидев дочь, улыбка, до того плясавшая на лице Мелани Купер, исчезла. Из рук женщины выскользнул стаканчик с кофе, расплескивая своё содержимое по асфальту, а женщина одними лишь губами произнесла: “Джо?” — … тот ублюдок скрылся с места преступления, — голос дрожал, но слёз не было. По отцу я их всех уже давно выплакала. — Номера нашли в кукурузном поле за городом. А водителя – нет. Пауза. Ни я, ни Эдвард не смели нарушать её какое-то время. Но, вскоре ощутив, что своим рассказом нагнала не самую жизнерадостную атмосферу, добавила: — Ненавижу начос. Я окончательно разломала кокос на две половинки, допила оставшееся молоко и начала выковыривать мякоть. Я не хотела есть, но делала это ради того, чтобы не сидеть просто так, потому что если я буду сидеть, то расклеюсь. — Соболезную. Одно слово. Непривычно. Всегда в меня кидались целыми речами о том, как им жаль, как они сочувствуют и хотят меня утешить. Но одно это слово утешило меня больше, чем десяток родственников, толкующих об одном и том же. Я усмехнулась. — Каждый раз, когда я расклеивалась, — начала я, — там, психовала или расстраивалась из-за чего-то, он всегда говорил мне не быть печенюшкой. Ведь когда окунаешь её в молоко, она может так сильно размокнуть, что развалится, и молоко больше не захочется пить. Поэтому я говорю тебе: не будь печенюшкой, Эдвард. Да, ты ещё многое потеряешь… но то, что ты приобретешь взамен – бесценно.. Это твоя судьба, как судьбой Тэтча было погибнуть, Хорниголда предать тебя, а Вэйна сойти с ума. От этого не отвертеться, и что пророчь, не пророчь... Ничего не изменишь. Некоторое время он смотрел на меня через пламя. Мне вдруг очень захотелось обнять его, погладить по плечу, по волосам. Просто посидеть с ним рядом, касаясь коленями или руками. Я поняла, что о нем нельзя судить по отдельным поступкам, но сейчас у меня было ощущение, что я вижу настоящего Кенуэя. — Печенюшка – это печенье? — Хах, да-да, печенье… — я немного призадумалась и решила, что другого момента не будет. Да и хватит тянуть кота за хвост. — Завтра Вэйн отнимет у тебя еду. Он в конец обезумеет. Он нашел в глубине острова старый склад пиратов с оружием, и будет угрожать тебе. Но если ты не вправишь ему мозги хорошенько… всё может плохо закончиться. Лицо Кенуэя было бесценно. Сотни эмоций пролетели на его лице, но единственное, что он смог выдавить, это: — Зачем? — Ну уж точно не потому, что ты приставлял ко мне пистолет, — усмехнулась я, вставая. — Решила пожалеть тебя. К тому же так сложно удержаться от спойлеров. — Ты постоянно говоришь это слово, но я так и понял его значения. — Я тебе обязательно расскажу, — произнесла я, чувствуя, как тяжелеет голова, — но потом. — Хорошо. Но тогда… Почему ты рассказала сейчас? Почему не делала этого раньше? — Потому что каждый спойлер, — я раскинула руки в стороны и присмотрела, где песок помягче, — плохо заканчивается. И, потеряв сознание, шлепнулась оземь.***
Первое, что я увидела, когда разлепила глаза – рожа Кенуэя крупным планом. Озабоченное выражение лица сменилось облегченным, и он отодвинулся. — Пришла в себя, — произнес он. — Ты вся горячая. Ещё не до конца всё соображая, я пощупала лоб, но наткнулась на смоченную оранжевую ткань, которой Эдвард перевязывал лоб, когда охотился. Сама тряпица была теплой, а на лбу можно было яичницу жарить. Я сглотнула и чуть не закашлялась. — Обезвоживание… мразь… — Что? — Воды… Ассасин помог мне напиться. После скорлупины живительной воды, я смогла оглянуться: Кенуэй перетащил меня в тень и подложил под голову камзол. Оу, как заботливо. Если бы не хреновое самочувствие, я бы умилилась. Вторую скорлупину надо выпить чуть позже, хотя бы через пять минут. — Еда есть? — Могу сейчас крабов наловить. — Давай… Ну а дальше по сюжету. Приперся Вэйн, потыкал в Эдварда палкой, отобрал всех крабов и со всех ног побежал в джунгли. Кенуэй хотел было броситься за ним, но остановился и посмотрел на меня. Я показала ему большой палец вверх и махнула в ту сторону, где скрылся Вэйн. Уже сегодня меня здесь не будет, с удовольствием подумала я и отхлебнула водички. И, помните, я говорила, что придется применить актерское мастерство, чтобы помириться с ассасином? Так вот: я не играла.