Не для этого времени

      Я очень долго не могла проснуться. Голова была такой тяжелой, что любая попытка её приподнять заканчивалась крахом. Последний раз она так болела после пьянки на дне рождении моей подруги. Когда я пыталась разлепить глаза, передо мной всплывали какие-то цветные каракули, словно всe картины Ван Гога вдруг слились в одну. От такого шоу красок мне становилось ещё хуже, и в воспоминаниях почему-то всплыл случай, как я отходила от наркоза после аппендицита. Тоже была подобная хрень.       Кроме чувства, будто меня хорошенько раскрутили на карусели и залили в черепную коробку бетон, я ощущала приятное тепло. А ещё запах соли. Такой знакомый запах, но я никак не могла вспомнить, где же я его слышала. Также, когда я начала воспринимать информацию ушами, я уловила какие-то убаюкивающие звуки подо мной. Мне стало так хорошо, что захотелось растянуться и снова уснуть и не просыпаться долго-долго. Я уже хотела привести свой план в исполнение, но мои руки и ноги не смогли вытянуться ни на сантиметр, как тут же уткнулись во что-то деревянное. Я попыталась лечь и так, и эдак, но это дерево было повсюду и не давало мне вытянуться из позы эмбриона. И только тогда мне в голову стукнул вопрос.       А где это я?       Я тут же распахнула глаза, прогоняя остатки цветной размазни. Первое, о чем я подумала, сфокусировав взгляд, было то, что я в бочке. Но я быстро отмела эту мысль прочь, так как, повернув голову, увидела лазурное небо без единого облачка. Я дала глазам привыкнуть к яркости, параллельно приговаривая “Купер, ты просто где-то набухалась, это скоро пройдет, главное — сохранять спокойствие”, хотя спокойствие нихрена не сохранялось. Заставив себя заткнуть свою клаустрофобию, я медленно села, на что голова мне ответила высоким гулом. Я проигнорировала мозговую истерику и продолжила подниматься: сначала на колени, а потом, хватаясь за бортики недобочки, на ноги. Как только моя голова поднялась над деревяшками, ветер ударил мне в лицо с такой силой, что от неожиданности я плюхнулась обратно. Что ж, теперь я знаю, что ждет меня за пределами этой конуры. Теперь, готовая к воздушной атаке, я, наконец, встала во весь рост и, мягко говоря, приахринела от представшего мне вида.       Со всех сторон меня окружало море. Это оно издавало те убаюкивающие звуки: звуки перекатывающихся волн. Где-то вдалеке я видела кусочки островов, которые, как кустики, торчали из воды. А вот мимо только что пролетела стая чаек, что-то горланя на своем языке. Меня настолько заворожил этот вид, что я не сразу подумала о том, что за траву мне подсунули, раз я вижу такие галлюцинации. Красивые галлюцинации, чёрт возьми. Однако прекрасным это было до тех пор, пока я не посмотрела вниз.       Внизу колыхались грязно-белые облака. Но колыхались они так яростно, что вся паника тут же вернулась ко мне. Она заставила меня сделать пару шагов назад и тут же уткнуться в другую стенку этой корзинки. И вот тут-то истерика дала о себе знать. Заверещав что было мочи, я начала метаться в этом катастрофически тесном пространстве из стороны в сторону, натыкаясь на деревянные перегородки. Я не знаю, как я умудрялась бегать в этой корзинке по кругу, но я это делала, вознеся руки к небу и крича несуществующие молитвы. Неудивительно, что скоро меня занесло так, что я споткнулась об собственное колено и повалилась прямо на стенку конуры. Но, оказывается, эта стенка была настолько низкой, что уже в следующую секунду я прокричала:        — НЕТ-НЕТ-НЕТ, МАМОЧКИ-И-И!!! — и перелетела через ограду, отделявшую меня от бесконечной пропасти из облаков.       Ну, мне так казалось. А на деле облака оказались жесткой грубой тканью, за которую я отчаянно пыталась ухватиться, скользя в бездну. Этот фристайл сопровождался моим нечеловеческим ором о том, как “Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ, Я ЕЩЁ СЛИШКОМ МОЛОДА”. Не знаю, сколько я так падала, но по пути я пересчитала дохера твердых, и тоже деревянных, предметов всеми своими конечностями. На каком-то “этапе” моя нога умудрилась подцепить не-пойми-откуда-взявшуюся сеть и увлечь её за собой, так что в процессе моих специфичных попыток отсрочить свою смерть я превратилась в шарик в сеточку. Своеобразный пельмень из человечины, постоянно верещащий что-то о своей жизни.       Моя рука упустила ткань, и я полетела вниз. Если бы заснять меня сверху в замедленной съемке, то получилась бы очень драматическая сцена: главная героиня срывается в пропасть, а на её лице страх и безысходность. Глаза её расширены от ужаса, рот открыт в предсмертном крике, волосы развиваются на ветру, а единственная свободная от оков сети рука пытается ухватиться за воздух.       Но мы не в мелодраме. Никакой замедленной съемки не было, так что я не успела сделать вымученно-страдающее лицо. Вместо него была истерично орущая рожа, непонятным образом сохраняющая свои глаза в глазницах, с взлетевшими не-пойми-куда бровями и настолько широко раскрытым ртом, что можно было увидеть трепыхающуюся розовую висюльку в горле. Да, я сама элегантность.       Последнее, о чем я успела подумать, было “Только бы мама не нашла зачетку…”, как моя жопа приземлилась на что-то супер твердое. Тоже деревянное, кстати. Самый прикол в том, что я пролетела так не больше двух-трех метров. Из-за того, что по ходу падения я цеплялась за разные вещи, они и смягчили мое приземление. Но оно всё-таки было ощутимым, так что мой ор тут же сменился на:        — АААААААААААААХАУЧ!!!       Потирая свой ушибленный зад, я начала выбираться из сети. Сначала я делала это сама, но потом заметила, что кто-то активно помогает мне, и насторожилась. В каких-то местах я даже увидела нож, разрезающий сеть. Я начала слышать мужские голоса, которые до этого не замечала, что насторожило меня ещё больше. Голосов было много, так что я неосознанно сжалась. Не, ну а что? Я баба. Вокруг меня полчище мужиков. Улавливаете связь?       Как только последний лоскуток был срезан, я вскочила на ноги и чуть не упала обратно. От увиденного зрелища ноги просто не держали: меня окружили десятки потных, накаченных, растатуированных мужиков с многочисленными шрамами. Кто-то был с голым торсом, кто-то в тельняшке, а кто-то в подобии майки-алкашки. Ну, это так, чтобы вы представили зрелище.       А вот тут истерика разыгралась не на шутку.       Сделав несколько оборотов вокруг своей оси, ища выход из окружившего меня кольца амбалов, я позволила себе впервые в жизни завизжать во всю мощь голосовых связок.        — ААААААААААААААААА!!!       И тут я ахринела: эти брутальные мужики вторили моему визгу, так что получилось что-то вроде:        — ААААААААААА!        — ААААААААААААААААААААААААААА!!!        — ААААААААААААААААА!        — ААААААААААААААААААА!!!        — ААААААААААА!!        — ЗАТКНИТЕСЬ!!!       На удивление, меня послушались. Стоило прекратить визжать мне, как они тоже остановились. Стадный инстинкт, чё.        — Я т-требую, — “супер уверенным” голосом сказала я, — чтобы мне с-сейчас же объяснили, кто вы, где я, и п-почему здесь нахожусь!       Каких-то два мужика переглянулись, пошептались и сделали такие выражения лиц, от которых мое сердце ухнуло в пятки. На их рожах появились злобные ухмылки.        — Это мы хотели спросить у вас, мисс.

***

       — ЭТО БЕСПРЕДЕЛ! ВЫ НЕ ИМЕЕТЕ ПРАВА! ИРОДЫ!       Я орала эти слова, которые не возымели никакого толку, стоя на доске. Да-да, той самой доске, с которой морские бандиты спихивают своих пленников в открытое море. Свезло же проснуться на пиратском корабле. Я слышала, что они ещё остались в наше время, но их корабль был полностью деревянным, да и сами мужики были какими-то… несовременными. Это ж надо так вжиться в роль. Двое мужланов постепенно приближались ко мне, обнажив длинные сабли. Я выставила руки вперед в инстинктивном жесте, но всё же шаг за шагом отступала к краю.       Остальные пираты, те, что остались на палубе корабля, кричали:        — Кончайте уже с ней!        — Бабе не место на корабле!        — Быстрее, пока капитан не вернулся!        — Рыжая! Ведьма!        — Калипсо! Сгинь!       А вот тут мне обидно было. Сдунув прядь своих рыжих волос, я рискнула сказать:        — Капитан! Я требую переговоров с вашим капитаном! У меня есть на это право!       Не знаю, откуда я взяла это право, но чего только не скажешь ради жизни. Матросы же лишь разразились оглушительным смехом.        — Право!        — Какое ещё право, куколка?        — Не приплетай свои права к пиратам!        — Джони, скинь ты её уже на корм акулам!       Остальные мужики поддержали этот возглас дружным ревом. Пираты, что стояли передо мной, ускорились, хотя я и так стояла уже на самом краюшке. Истерика снова грозила взорваться большим бумом: я чувствовала, как глаза защипало от слёз страха, как затряслись вытянутые руки, как подогнулись колени. Мне стало невыносимо стыдно за такую слабость, но будучи на волоске от смерти, неимоверно сложно контролировать эмоции.        — Не надо… Прошу…        — Что здесь происходит?!       Матросы, все как один, повернули голову в сторону голоса. На борт из шлюпки поднялся мужчина в подозрительно знакомом мне костюме. Его лицо скрывал капюшон, который мешал мне рассмотреть спасителя (скорее всего, временного). Он был весь напичкан оружием: с двух боков свисали сабли, также я насчитала четыре, мать его, пистолета. А за спиной у него висела… дудочка. По-другому я не могу сказать.       Пираты зашептались. Среди их неугомонного говора я уловила слово “капитан”.       Ага, значит, это их капитан!        — Я спрашиваю, — строго прикрикнул он, — что здесь, чёрт возьми, происходит?!        — Капитан! — вышел вперед один из матросов. — Девчонка! Она свалилась прямо с мачты! Ведьма, точно вам говорю! Нельзя её на корабле оставлять!       Мужики, словно болванчики, закивали.        — Какая ещё девчонка?       Головы пиратов повернулись в мою сторону. Даже те два амбала, что спихивали меня к краю доски, расступились, чтобы капитан мог меня видеть. Под взглядами полсотни пар глаз я съежилась.        — Здрасьте.       Он медленно прошел сквозь команду прямо к доске. Амбалы тут же спрыгнули с неё, расступаясь перед мужчиной в капюшоне. Тот в свою очередь грузно поставил одну ногу на доску, отчего я на другом конце слегка подпрыгнула. Капитан облокотился на выставленное колено.        — Как вы оказались на моем корабле, мисс?        — Я не знаю, честное слово!— я обрадовалась, что хоть капитан оказался у них вменяемым. — Я просто ехала к маме, а потом проснулась… там! — сомневаюсь, что та бочка действительно называется корзинкой, поэтому я просто ткнула пальцем в вершину мачты. — Я без понятия, как я здесь оказалась, я клянусь! Прошу, верните меня на землю! Моя мать уже, наверное, волнуется, а ей нельзя волноваться, и…        — Успокойтесь, мисс, я вам верю.        — Спасибо!        — Скинуть её за борт!        — Я вам так благ… Что?!       Пираты разразились одобрительным гвалтом. Мужчина тем временем убрал ногу с доски и, перепрыгивая через две ступеньки, взобрался на капитанский мостик к штурвалу. Мне пришлось снова отойти на край доски, чтобы не касаться оружия, вытянутого в мою сторону.        — Эй! Что это значит?! — крикнула я.        — Мисс, не поймите меня неправильно, но баба на корабле – не к добру. Вы должны были это знать, забираясь на мой корабль.        — Да не забиралась я ни на чей корабль!        — Ну, будь по-вашему. Сути это всё равно не меняет. Вы – нежеланный гость на моем судне.        — Мне и самой не очень-то и хотелось здесь очутиться! — несмотря на всю абсурдность ситуации, я начинала злиться. — Если вы так мне не рады, то почему просто не высадите в ближайшем порту?        — Вы, видимо, забыли, мисс, — в тени капюшона капитана я уловила ухмылку, — мы – пираты. И мы не высаживаем случайно забредших девушек в ближайших портах.        — Эй, слушай сюда, прыщ пиратский, — всё-таки взорвалась я, не отдавая себе отчета о сказанных словах, — если ты сейчас же не возьмешь курс на порт, я на этом корабле всё к чертям переверну и раскрошу на мелкие щепочки! Судна в радиусе пяти миль услышат мой крик, приплывут, и потопят этот корабль как нехер делать! Меня, блин, мама ждет, и убьет, если я опоздаю хотя бы на десять минут!        — Мм, — хмыкнул капитан. — Позвольте спросить: а как вы собираетесь привести свой план в исполнение, стоя на доске?       Пираты одобрили выпад своего лидера противным хохотом. Что ж, признаю, я и вправду об этом не подумала. Заливаясь краской, я сделала последний выпад.        — Но я же девушка, чёрт возьми!       На какое-то время он задумался, но позже ухмыльнулся и сказал:        — Дьявол, вы же правы! Парни, вы успели ею попользоваться?       Матросы протянули заинтересованное “О-о-о-о”, потирая ладони. Вот тут мне стало реально ссыкотно.        — Да кто вы такой, что позволяете себе такую херню?!        — О, прошу прощения, где мои манеры? Я совсем забыл представиться…       Капитан наконец соизволил снять с себя капюшон, так что, увидев его лицо, я смогла только словить свою челюсть и вымолвить:        — Ахринеть… Эдвард Кенуэй…        — Меня зовут Эдвард… Стой, что ты сказала? — мужчина резко перешел на "ты".       Я тут же хлопнула себя ладонью по губам.        — Ничего.        — Откуда ты знаешь мое имя?        — Ниоткуда.       Кенуэй спешно передал штурвал своему квартирмейстеру и спустился вниз с мостика. Он смотрел таким настороженным и даже испуганным взглядом, что я поняла: вот она, ниточка, за которую нужно дергать.        — Кто ты? — спросил он, пристально глядя мне в глаза. Даже сквозь одежду я увидела, как он весь напрягся.        — Я…        — Она шпионка, кэп! — тут же вставил свои пять копеек какой-то матрос. “Шпионка” звучало весьма убедительно.        — Нет! — я вскинула руки. — Клянусь, я не шпион!        — Тогда откуда ты знаешь моё имя? — Эдвард запрыгнул на доску и стал медленно приближаться ко мне.        — Я… Я… — Господи, прости меня за этот бред, что я сейчас скажу. — Я Нострадамус!       Впервые со времени моего пребывания на корабле, оказавшимся “Галкой”, повисла гробовая тишина. Только шум волн да крики чаек врезались в повисшее молчание, которое прервал капитан своим:        — Чего?       И тут посыпались возгласы команды.        — Врет! Ведьма!        — За борт её!        — Нострадамус умер два века назад!       Блэт, он ведь прав.        — В-вы неправильно меня поняли! — затараторила я, хватаясь за соломинку своего спасения. — Я его пра-пра-пра-много-раз-правнучка! Я вам пригожусь!       Все, до единого, скосили на меня подозрительные взгляды.        — Я насквозь вижу вашу судьбу! — я стала изображать из себя прорицательницу, тут же нахмурившись, прищурив глаза и растопырив пальцы на вытянутых руках. — Вот ты!       Мужик, на которого я указала, вздрогнул.        — Скоро тебя постигнет неминуемая гибель!       Тот только посмеялся, но как-то нервно.        — А ты! — я указала в сторону другого пирата. — О, я вижу много желтого в твоей судьбе… Моча? Ой, нет! Это золото! В будущем ты будешь несметно богат!       Матроса устроило такое предсказание.       Заинтересованная команда потянулась ко мне, выпрашивая заглянуть и в их судьбу, но их оборвал крик Кенуэя.        — А ну заткнулись! — рявкнул он и тут же повернулся ко мне, сверля испытывающим взглядом голубых глаз. — Докажи. Докажи что ты… пророк.       Последнее слово он произнес с недоверием. Капитан “Галки” прищемил меня прямо на край доски (в который раз за последние десять минут), так что мое личное пространство ограничивалось вытянутыми руками.        — Как?        — Скажи мне что-нибудь о моей жизни, что знаю только я сам.       Вот и смерть.       Эдвард Кенуэй был единственным ассасином, чью биографию я абсолютно не изучала. Он и так вызывал у меня неприязнь, зачем ещё и забивать мозг информацией о нем? Даже тот факт, что я в третий раз проходила Black Flag, не обогащал мои скудные познания об этом человеке.        — Пф, да легко! Дай-ка я загляну в твоё прошлое!       И, не спрашивая Кенуэя, я сжала пальцами его виски, изображая усиленную мозговую активность. Пирата не слишком устроил тот факт, что я начала лапать его голову, но он стерпел. Кенуэй, Кенуэй, Кенуэй… Любая информация о Кенуэе… Хоть какая-нибудь…        — Твой внук будет индейцем.        — Что?!        — Ой, прости, заглянула в будущее!       Не тот Кенуэй, тупой мозг!       Ну что может знать об Эдварде даже чайник в Assassin’s Creed? Может, сказать про Мэри Рид? Хотя, я не знаю, какой сейчас год, вдруг она ему ещё не призналась. Плюс, о том, что она женщина, знает всё Братство, так что это не считается. Что ещё? Так, раньше он работал на короля… Но это старо как пень. Может, что-нибудь связанное с семьей? Почему он ушел из семьи? Из-за чего его бросила жена? Жена…       Теперь я сжимала уже свои виски.       Господи, как же звали его жену?..        — Кэп, она лгунья! Не может вам ничего сказать!        — А ну заткнулся! — рявкнула я. — Сбиваешь…       Я помню, что у его жены была фамилия Скотт. Легко запомнить, когда твоего друга зовут так же. Но вот имя? Моника? Амелия? Джули? Катерина? Ка… так, что-то на Ка… Кейт? Кассандра? Камилла? Чёрт, возьми, да что ж за имя-то у неё такое?! Кетлин? Так, что-то теплее. Кейси? Кэролин?        — Кэролайн…       Эдвард, который уже начал прислушиваться к своей команде, что я “типичная вымогательница”, резко навострил уши.        — Что ты сказала?        — Твоя жена… — всё ещё неуверенная в своей правоте сказала я. — Её зовут Кэролайн Скотт. Так?       Мои слова прокатились по палубе, словно гром среди ясного неба. Кенуэй смотрел на меня так, будто я только что пырнула его в живот ножом. Шепоток тут же прошелся по команде.        — У кэпа есть жена?        — Кто-нибудь знал?        — Как так, что у пирата – жена…        — Эта девчонка и вправду пророк!       Что ж, если команду поразили мои “способности”, то Эдварда – отнюдь. Шок сменился гневом: я видела, как у ассасина заработали жвалки, как злобно прищурились глаза. А в какой-то момент он даже выпустил скрытый клинок.        — АААААААААА!!! — я заверещала как резаная свинья, увидев оружие. — ТОЛЬКО НЕ УБИВАЙ!!!       Пират, видимо, и сам не заметил, что достал скрытый клинок. Перепугавшись моего крика больше, чем я клинка, Кенуэй втянул его обратно. Он обернулся к команде.        — В трюм её!       Я не заметила, как двое пиратов тут же схватили меня под мышки и поволокли к отверстию в палубе. Я изо все сил упиралась ногами, на что амбалы просто подняли меня, не давая ногам касаться земли.       — Не надо в трюм! У меня клаустрофобия! Давайте договоримся! Эй, не лапать! Кенуэй! Кенуэй, чёрт тебя дери, что ты хочешь со мной сделать?!       Однако единственное, что я услышала перед тем, как крышка люка надо мной захлопнулась, было:        — Курс на Кингстон!