~
— А помните… — Дилан неаккуратно делает глоток из своего пластикового стаканчика, а после ностальгически улыбается, — помните ту историю, когда мы прервали песню прямо на середине, потому что Мэтту убавили громкость на микрофоне? Кудрявый неловко трёт затылок и хмурится. Ему всё ещё не легко даются воспоминания о том концерте и том конфузе, что случился на сцене. — А потому что нехуй, — грубым, по-отцовски поставленным тоном возражает Рейган, поднося тлеющую сигарету к губам. — Мы неоднократно предупреждали звукорей, что вырубаете микрофон Мэтту — вырубаете микрофон всем нам. — Командный дух и всё такое? — не отрываясь от экрана мобильного, усмехаясь и фыркая, вмешивается Джорел. — И ты бы мог его поддержать, если бы оставил свой телефон. — Я бы оставил, конечно, да вы, походу, имея один мозг на всех, наплели своим дамам, что останетесь у меня. И вот что я скажу вам, друзья мои, — мужчина глубоко вздыхает и, нажав на кнопку блокировки, сует устройство в оттянутый карман толстовки, — нет к вам нихуя доверия. — Это схуяли ты так решил? — Чарли обиженно морщит лоб и прищуривается. — Ну, взять, к примеру, твою Рэнди, — вкрадчиво начинает тот. — Она, вот, уверенно считает, что ты уже в слюни пьяный лежишь где-нибудь под рельсами с бутылкой водки и размышляешь о смысле жизни. — Такое было один раз, — возмущённо парирует тот. — И я тогда покурил не того.~
В общем, было это место чем-то вроде ягод вспомяники из Южного Парка. Парни приходили сюда отдохнуть от внешнего мира и хоть на чуть-чуть окунуться в свой собственный. Приходили сюда, чтобы вспомнить какую-нибудь дикую чушь, которую они творили на выступлениях или репетициях, или в любом другом месте, будучи в полном составе.И, кажется, я солгал, сказав, что ни один из этих шестерых миров не был накрыт пиздецом. Ведь, возможно, каждый из них трескался и вот-вот готов был развалиться.
— Эй, что сегодня с крохой Дэнни? — так тихо, что едва слыша самого себя, спрашивает Альварез, медленно наклоняясь к Джорджу, но не отводя взгляда от сидящего в стороне вокалиста. — Он… он, вроде как, разводится, так что ты лучше, знаешь, ты лучше не лезь пока к нему. Дай ему время. — Разв… — непростительно громко вскрикивает Дилан, но сразу же затихает, как только ловит на себе презрительный взгляд друга. Он чешет неровным ногтем впадину над губой и недовольно сводит брови к переносице. — Разводится? И он чё, никому не сказал? То есть, откуда ты знаешь, что он… ну… — Тереза поделилась этим с Рэнди, а та рассказала мне. — С каких пор вы с Рэнди лучшие подружки? — риторически интересуется тот. — Вы же не… — Алё, блять, усач, ты совесть-то имей, — гневно шипит Джонни. — Ну я, типа… ну, подслушал, — быстро сдаётся он, наблюдая пристально-подозрительный на себе взгляд. Фанни, больше поверивший такому раскладу, любопытство своё решает усмирить, откидываясь на скрипучую и пружинистую спинку кресла. Через минуту он смотрит на Дэнни, и картина в его голове складывается сама собой. Этот Дэнни, за весь день не сказавший почти ни слова, выпивший лишь две бутылки светлого пива, но зато скуривший практически все имеющиеся запасы, сидит на шатком стуле поодаль от остальных, около толстой колонны и перед широким окном. У него опущенная голова и сжимающая меж пальцев ещё целую сигарету дрожащая рука.~
« — Пожалуйста, Тереза, будь тише, наша дочь спит в соседней комнате! — глава разваливающегося семейства устало провёл ладонями по лицу. — Вот именно, наша дочь! Господи, Дэнни, ты ведь… ты же… боже! — с косметическими разводами под глазами девушка, на самом деле уже давно являющаяся женщиной, вцепилась в собственную голову и истерично стала облизывать губы, через раз отворачиваясь от собственного мужа. — Как ты…? — Слушай, мы были пьяны, окей? Абсолютно пьяны. Я ничего не контролировал. — Как ты не смог проконтролировать то, что тебя… поимеет какой-то мужик! — Тереза громко выдохнула и прислонилась спиной к стене, прижимая руки к пояснице. — Ты же женат, Дэнни! У тебя дочь, в конце концов! Господи, как ты… в смысле, — она психовано усмехнулась и стерла дорожку слёз с щёк, — я… я нормально отношусь к людям с… таким выбором, тому доказательство Боб, наш общий знакомый, но… — Боже, блять, о чём ты говоришь? Я не из этих! — Ты позволил трахнуть себя мужчине! — Я не… блять. Блять!»~
Я определённо солгал, сказав, что ни один из миров не накрылся пиздецом.
— Эй, ты тут уже несколько часов сидишь, — Джорел говорит это совсем тихо и с каким-то неприятным чувством в груди. — Не хочешь к нам присоединиться? Послушать, как Рейган травит байки о том, как в одиннадцатом классе он кадрил тёлок направо и налево? Дэнни на секунду улыбается и в ту же секунду думает, что, возможно, всё может наладиться. Он сможет отговорить жену от развода, а себя сможет убедить забыть ту ночь, с которой начал разрастаться огромный ком пиздеца, сможет заставить себя вычеркнуть тот день из своей жизни. — Нет, я ещё посижу, — и сказав это, он возвращается к тому, с чего начал. Самоуничтожение. — Иди. — Да брось, чувак, тогда поговори со мной. Что-то случилось? — тот шумно сглатывает и хватает ещё один складной стул, осторожно присаживаясь на него. — Ты же помнишь, что можешь всё рассказать мне? И в момент, когда он плавно опускает свою руку Дэнни на спину, тот резко дёргается, словно первокурсница, которая впервые испытывает тактильный контакт с кем-то противоположного пола. И только ирония в том, что всё кардинально наоборот. Руку, Джорел, конечно, смутившись, убирает, и даже быстрее, чем требовалось бы. Теперь та неловкость, девичье волнение и тревога — всё это усиливается раз в сто, по центрифуге вращая внутренности каждого из них. Отлично видно, как их обоих трясёт. Друг от друга ли? — Окей, мужик, это уже не нормально. Ты расскажешь, что происходит? — Это вряд ли. — Блять, Дэнни, — Дог устало пыхтит и проводит одной рукой по лицу. — Слушай, я волнуюсь за тебя, лады? Ты уже неделю ходишь как… — Я рассказал ей. Что ж, если до этой фразы в мире Мурильо ещё можно было видеть просветы нормальной жизни, то теперь… нет, нихуя. И здесь очень сложно кого-то винить. — Кому и что ты рассказал? Вокалист приоткрывает рот, шумно выдыхает, медленно поворачивает голову к другу — или кем они там друг другу теперь являются — и, облизав пересохшие губы, говорит: — Я рассказал своей жене о том, что мы трахались. Бум! Второй мир не спеша покрывается плёнкой пиздеца и хаоса. Деккера будто мгновенно застывающим цементом обливают — ни вдохнуть, ни пошевелиться. — Погоди… что? — Три недели назад. После выступления, когда мы напились, помнишь? — на восемьдесят процентов можно быть уверенным, что у Даниэля начинается самая что ни на есть элементарная истерика. Психованные усмешки, резкие движения конечностями. Пены, блять, изо рта только не хватает. — Ты трахнул меня. — Я… — Да. Последующие шесть или семь минут они проводят в полной тишине, нарушаемой лишь остальной четвёркой музыкантов позади, которые что-то бурно и со смехом обсуждают. Кажется, это очередная история с выступления… well, у Джорела с Дэнни тоже имеется одна. Или даже не одна. Оба сидят в коматозном состоянии без возможности говорить. Они, возможно, и хотят, но сил нет совсем. — Зачем ты рассказал ей? — почти шипя, решается Джей. — Серьёзно? Тебя беспокоит то, зачем я рассказал ей? — А что меня, по-твоему, должно беспокоить? — теперь он хмурится. О, кажется, он начинает проявлять признаки злости. Как интересно. — Она, блять, может рассказать это кому-нибудь. — Да ты прикалываешься. Ты трахался с мужчиной. С лучшим другом. Не хочешь это обсудить? — вокалист отворачивает голову, смотрит то в окно, то на пол, боясь зрительного контакта с человеком, сидящим в сантиметре от него. В последнее время в любых глазах он видит только осуждение. Будто все уже знают, будто все уже в курсе того, что Даниэль Мурильо принимал в жопу от лучшего друга. И даже когда он совершенно случайно, непроизвольно ловил на себе чей-то взгляд — ему хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не чувствовать эту жалкость и никчёмность. — Слушай, — гитарист нервно оборачивается и смотрит на друзей за собственной спиной, что без задней мысли общаются между собой и которым не напоминали вот так вот внезапно о каком-то пьяном перепихоне с мужиком. — Эй, если она кому-то расскажет, будет… будет пиздец, ты понимаешь? — А то сейчас всё так ахуенно. — Оставь свои ебаные шутки, ладно? — Деккер рычит, злостно так, с искренней ненавистью и страхом. Другому даже на мгновение думается, что он вот-вот пустит в ход кулаки, но нет. — Думаешь, мне сейчас есть дело до шуток? Я, блять, развожусь, Джей, понимаешь? Разв… — Эй, вы двое, заканчивайте ворковать там и идите к нам, — голос Рейгана звучит непривычно громко и грубовато. И как-то даже боязно его ослушаться. — Дилан закрутил новых косяков! Дэнни одаряет собеседника презренным взглядом ещё раз и поднимается на ноги, впервые за день действительно желая присоединиться к друзьям и хоть ненадолго забыть об этом наступившем личном апокалипсисе. Но его дёргают за руку. Да, вот так вот просто. Резко хватают и больно сдавливают запястье. Джорел, по-видимому, не намерен заканчивать столь, сука, тёплую беседу. — Мы можем устроить перед парнями шоу и в конечном итоге рассказать им про ту ночь, или ты можешь сейчас отпустить мою руку и продолжить делать вид, будто ничего не происходит. И тот отпускает. Конечно, отпускает. Будто у него есть другой рациональный выбор. Джей не трус и никогда им не был. Джей просто лжец, который помнит каждую деталь той чёртовой ночи, и игрок, умело прячущий свои чувства и эмоции, укрывая за тёмными очками и кепкой правду, от которой течёт крыша. Джей понимает сейчас и понимал тогда, что то, что он собирается сделать — ужасно. Такого априори быть и пересекаться с его жизнью не должно. Но, прося на глазах тысячи людей Ванессу стать частью его жизни, он просто наивно надеялся, что сможет подавить в себе то, от чего пытался убежать уже несколько лет. Он просто верил, что она будет в силах подавить эту херню внутри, но всё проёбывалось каждый раз, когда Джей оказывался рядом с ним. Когда видел его добрую улыбку и приятельски касался его плеча. Ванесса не спасала, а Дэнни ни на секунду не прекращал быть таким обаятельным и привлекательным ублюдком.~
— Азия написала, что у Эйвы поднялась температура. Простите, парни, нужно ехать домой. Рейган осторожно поднимается на ноги и только было хватает свою куртку и идёт по направлению к выходу, как за ним подрывается и Чарли, бурча что-то о том, что здесь невозможно спать, да и вообще, спину можно ненароком повредить на этих диванах… ну, в общем, загоняет всю это старческую херню. — Я подброшу вас, — Дэнни собирается идти следом, как уже очень знакомая рука хватает его за то же место, что и ранее. — Ты поможешь мне прибрать здесь, — и деккеровский голос как-то не совсем дружелюбен. — С каких пор здесь нужно прибирать? — Син, недоумевая, удивлённо вскидывает брови. — Я могу помочь с уборкой, если нужно, — вставляет свои пять копеек и Бьюсек, небрежно дёргая кистью одной руки.Весь мир против Джорела, так ведь?
— Нет, Дэнни пил, ему нельзя за руль. — Я не… — Ты их отвезешь, Мэтти. Трава уже выветрилась, да и к тому же, ты ничего не пил. — О, ну, раз кудрявый сегодня водит, то и я поеду. Всё равно я остаюсь у тебя, — Дилан радостно вскакивает в дивана и, подтягивая за собой друга, под его ворчание о том, что никто у него сегодня не останется, они идут за Джорджем и Джорданом. И правда в том, что у Мурильо пиво уже выветрилось, а убирать в этой квартире — как против ветра ссать. Что ж, после дверного хлопка, гулким звоном разнёсшимся по помещению, уже по стандарту первые несколько минут проходят в кромешной тишине, теперь ничем не нарушаемой. Дэнни пялится в потолок, периодически закуривая, а Джорел беспрестанно вертит меню на телефоне, одновременно пытаясь подобрать правильные слова, чтобы завести диалог. Не очень-то и легко, знаете ли, начинать беседу с тем, кого ты недавно трахнул и у кого из-за этого намечается бракоразводный процесс. И первым открывает рот вокалист, как бы иронично это не звучало. — Мне пора идти, Джей. — Погоди, — тот подрывается с места, но на этот раз никого ни за что не хватает. Он просто рефлекторно выставляет одну руку вперед, то ли инсценируя защиту, то ли ещё что. — Нам надо поговорить. — О чём? — почти сразу выдаёт тот, разворачиваясь лицом к… человеку. — О том, что никто не должен узнать об этом? Окей, я буду молчать. Всё? — Дэнни, я был пьян. Блять, я был пиздец как пьян, — он противно корчит лицо, картинными фрагментами вспоминая ту ночь. — И я не мог просто… — Да, ты не мог просто не трахнуть меня, чувак. Всё… всё нормально, конечно. За исключением, блять, моей семьи, Джорел! — он делает резкий шаг вперёд, больно прикусывая губу, зная, что после будет жалеть об этом. — Из-за того, что ты не можешь держать свой хер в штанах и не пихать его в жопы друзей, у меня разваливается семья, понимаешь? Я, сука, развожусь, Деккер! Имея при этом маленькую дочь! Что… — он психованно, в свойственной только ему манере усмехается и зачёсывает пальцами волосы назад. — Что я должен сказать ей? Прости, милая, но дяде Джею захотелось присунуть твоему папочке? — Завали. — А что? Не так? У тебя есть другой способ объяснить маленькой девочке, почему её родители развелись? — Вам не нужно разводиться, ладно? — Джорел обессиленно падает на диван и, уперев локти в колени, продолжает: — Я… я могу поговорить с Терезой, объяснить всё. — Даже, блять, не смей подходить к ней. — Я могу убедить её не разводиться с тобой! Дог никогда не был сторонником разговоров на повышенных тонах. Не видел в этом особого смысла. Он ведь понимал, что становится только хуже. Но сейчас он также понимал, что ситуацию ничем не спасти. Вот настолько она увязла в дерьме. — Вероятно, после развода мне придётся уехать на какое-то время. Найдите вокалиста, — он бросает это так просто и легко, что у Джея сводит скулы от жажды избить его до потери сознания. Ещё больше сводит, когда он хватает с журнального столика свою пачку сигарет, пакет недокуренной травы и собирается на выход. Это, блять, кажется безумием. — Дэнни! Блять, да подожди ты… Дэн! — он дёргает его за воротник куртки, прижимает к стене, чтобы даже шевелиться было тяжело, и еще секунд тридцать смотрит ему в глаза. Момент истины, да, Мурильо? Как бы ты не старался, не видишь ты в этих глазах презрения. Даже и намёка нет. Однако… что не так с другими? Почему их глаз ты боишься как огня, а Джорелу позволяешь вот так смотреть на тебя? Между вами сантиметров пятнадцать, не больше. — Мне жаль, ясно? — уже намного спокойнее и тише произносит Деккер. — Мне жаль за то, что я сделал. Но дай мне шанс попробовать исправить это. — И начни с себя, — Дэнни грубо отпихивает от себя друга. — Определись с тем, кто ты такой, и перестань пихать свой хер в чью-либо жопу, помимо своей… жены. — Я трахал тебя не потому, что ты был доступен, — будто самому себе. Тихо так, как бы поджав хвост и выдохшись. — Ты был пьян, да, и я был пьян, но ты… ты, блять, по-прежнему привлекал меня, ясно? Да, вот так, — он размахивает руками в разные стороны, на секунду задерживаясь в таком положении, словно позволяя собеседнику нанести удар в любую часть тела. Куда бы ему только захотелось. — Ты нравился мне, Дэнни. И нравишься сейчас, полагаю. И я… я не хотел, чтобы всё обошлось вот так, ясно? — Ясно, — мужчина кивает и выходит за порог этой небольшой квартиры на окраине города. « — Мы будем поддерживать отношения, Даниэль, но мы подадим на развод. В ближайшие дни.»Абсолютно точно. Я солгал, сказав, что ни один из шести миров не был накрыт пиздецом. Кажется, пиздец был намного масштабнее, чем предполагалось.