Birds flying high (Птицы летят высоко)

      — Скучно, — протягивает Шерлок, наворачивая круги по небольшой комнате.       Мужчине было абсолютно нечем заняться.       Разговор с самим собой себя уже явно исчерпал; Джон на свидании с Мэри — хотя Холмс совершенно не видел в этом необходимости. Какой смысл в этой чепухе, раз они уже женаты? Лестрейд в отпуске, а у Молли сегодня выходной, и она, пробурчав что-то невнятное о Томе, отказалась составить ему компанию в морге.       Что ж, есть еще один человек, который, как точно был уверен Шерлок, также мается от скуки в этот дивный субботний вечер.

***

      Девушка, открывшая ему двери, была заспанной и помятой, на что, конечно же, обратил внимание детектив, отмечая про себя, что, пожалуй, десять часов вечера — довольно позднее время для гостей.       — Шерлок?       А сердечко бьётся, словно раненная пташка в клетке.       — У тебя есть чем заняться? — спрашивает мужчина, без спроса проходя в небольшую, но с такой любовью обставленную квартиру.       Холмс цепким взглядом анализирует мебель, начиная от пуфика возле комода и заканчивая заметным слоем пыли на шкафу.       — Чаю? — неловко топчась на месте, предлагаешь ты надломленным голосом, списывая этот дефект на недавнее пробуждение.       — Можно, — задумчиво отвечает Шерлок, слишком увлеченный рассматриванием довольно-таки уютной квартиры.       Когда ты возвращаешься, то замечаешь странную, но, наверное, привычную для Холмса картину. Мужчина вертит в руках что-то черное и кружевное, а ты, мигом краснея с макушки головы до кончиков пальцев, понимаешь, что детектив занят изучением верхней части твоего нижнего белья.       Как занимательно.       — Как занимательно, — он словно озвучивает твои мысли. — Я думал, что размер будет меньше.       — Действительно, — проносится в голове, прежде чем ты мило улыбаешься, оставляя поднос с двумя чашками чая на тумбе, и подходишь к брюнету, пытаясь вырвать милую вещицу из его — черт, наверняка очень сильных — рук.       Борьба заканчивается его безоговорочной победой, и ты с раздражением смотришь на него: он ничуть не запыхался, — в отличие от тебя — улыбается уголком губ и смотрит на тебя сверху вниз, словно давая почувствовать вкус проигрыша.       После второй попытки и совершенно остывшего чая ты сдаёшься и отворачиваешься, вздёрнув подбородок и демонстрируя всю глубину своей великой обиды.       А когда его руки обвивают тебя сзади, кладя в твою ладошку предмет вашего спора, ты улыбаешься, ощущая прикосновение его пальцев, вдыхая полной грудью запах его парфюма, и думаешь, что, пожалуй, могла бы разрешать ему подобные шалости вечно.