Дневник Эффи

Холодный ветер дует мне в спину, жёлтые листья путаются в волосах, а мрачное небо обещает сильный ливень. С некоторых пор я люблю такую погоду. Люблю холод и сырость, люблю серое уныние за окном, люблю сильный ветер, который развивает в воздухе мои ярко-розовые волосы. Это Ариадна уговорила меня перекраситься, спустя полгода после смерти мамы, аргументируя тем, что смена внешнего вида поможет измениться и моему настроению. Что ж, не помогло. Я смотрю на памятник и надгробный камень маминой могилы и с ужасом понимаю, что я верю. Я верю, что её больше нет. Но боль от этого не ушла, она лишь изменилась, стала притуплённой. Сейчас, год спустя после её смерти, я в полной мере осознаю, что её больше нет, и никогда не будет. Никогда. Время лечит? Нет. Время лишь меняет чувства, притупляя их, делая менее ощутимыми, но как бы застывшими. То есть, нет уже таких волн эмоциональной боли, которые накатывали на меня в самом начале. Сейчас есть одно укоренившееся в моём сердце чувство, которое, я знаю, никогда не пройдёт. И это чувство – приглушённая боль. На надгробном камне, покрытом инеем, лежат две завядшие розы. Я знаю, отец оставил их тут. Значит, он всё-таки приходит на её могилу, значит, она не совсем была ему безразлична. Их отношения так навсегда и останутся для меня тайной, да и нужно ли мне знать правду? Станет ли мне от этого легче? Всё моё общение с папой сошло лишь до коротких телефонных звонков. Обычно он со мной связывается раз в месяц, чтобы узнать, получила ли я деньги на моё безбедное проживание. Если бы я могла, я бы не брала от него ни копейки, но я слишком привыкла к роскоши, чтобы прислушаться к своей гордости. Ариадна тихонько взяла меня под руку, весь её жест говорил о том, что она действительно со мной. Только сейчас я в полной мере поняла, что такое дружба. Настоящая дружба. Когда ты можешь позвонить в три часа ночи и быть уверенным, что тебе не скажут «перезвони мне завтра, я сплю». Я безумно благодарна судьбе за Ариадну. - Пойдём, Эффи, - мистер Фликерман мягко дотронулся до моего плеча, - а то скоро дождь начнётся. - Подожди, пап, может, Эффи ещё хочет побыть тут. - Нет, Ариадна, дядя Цезарь прав, пора ехать домой, - вынырнула я из своих размышлений. Окинув последний раз взглядом памятник, мы направились к выходу из кладбища. На душе было очень тоскливо, а в горле стоял большой ком, грозивший превратиться в горькие рыдания. - Куда едем? – Обратился ко мне мистер Фликерман, когда мы уселись в автомобиль. - Отвезите меня домой. - Я поеду с тобой, можно? – спросила меня Ариадна. - Да, конечно, зачем ты спрашиваешь? - Хорошо, - мистер Фликерман кивнул нам и обратился к водителю, - а меня завези на работу, мне нужно готовиться к интервью. *** Как только мы переступили порог моего дома, нам тут же ударил в нос запах вкусного обеда. Безгласая, которая всегда являлась просто неповторимой кухаркой, весь этот год после смерти мамы старалась кормить меня ещё более вкусной едой. Хотя вкуснее уже некуда. После сытного обеда, состоящего из множества блюд, мы с подругой направились в мою комнату. - Эффи, я хочу сказать тебе кое-что важное, - обратилась ко мне робким голосом Ариадна, когда я поудобнее устраивалась на своей кровати. - Да? - Я даже не знаю, как тебе сказать… - голос подруги запинался. - Говори как есть, - я не понимала, к чему клонит Ариадна. - В общем… - она набрала полную грудь воздуха, - в общем… я и… я и Сенека… в общем, мы вместе. Такое ощущение, будто меня облили ведром ледяной воды. Сердце замерло, горло перехватило, а голова закружилась. В висках пульсировало, а на глаза накатывались слезы. Нет, их не должно быть. Я должна быть сильной. Я не должна плакать. С трудом, поборов рыдания, я, как можно более невозмутимо, поинтересовалась у подруги (подруги?): - И давно вы вместе? - Полгода, - Ариадна облизнула пересохшие губы и отвела взгляд в сторону. - Ты любишь его? – Я сама была удивлена твёрдости своего тона. - Да. «Да». Такое простое слово из двух букв… Но для меня оно звучало, как приговор. «Да». Оно навсегда лишило нас дружбы. - Я пойму, если ты больше не захочешь меня видеть, - по её щекам текли слёзы. - У меня кроме тебя больше никого не осталось, - медленно и задумчиво, как бы произнося мысль вслух, сказала я. И в этом заключалась вся ирония, происходящей ситуации. У меня больше никого нет, кроме Фликерманов. Отец? Его никогда и не было, хотя он упорно утверждает, что всегда любил и будет любить меня. Безгласая? Да, она стала мне очень близка, мы понимаем друг друга в молчании, но всё равно это не тот человек, который мне нужен. Люций? Да, он хороший друг, но не близкий. О Вайолетт я вообще молчу. В последнее время она ведёт себя очень странно по отношению ко мне. - Так ты прощаешь меня? – с надеждой в голосе обратилась ко мне подруга. - Прощаю? – Я тихо засмеялась, вставая с кровати и подходя вплотную к Ариадне, - прощаю ли я тебя? – Она не смогла выдержать мой взгляд полный ненависти и отвела глаза в сторону, вытирая с щёк слёзы. - Прости, - она тихо заревела, - я… мы… мы любим друг друга. Любим. По-настоящему. Мне жаль, что всё так вышло. - А как же наш уговор, что дружба важнее любви? - Не важнее. - Важнее! – Мой голос незаметно сорвался на крик, - я бы никогда не стала встречаться с парнем, если бы знала, что ты любишь его всю свою жизнь. - Стала бы, если бы сама его полюбила. - Я – не ты. Для меня дружба важнее. - Дружба всегда уходит на второй план, Эффи. Любовь – вот оно главное, - Ариадна уже не боялась смотреть мне в лицо. Я задрожала от ярости, сил катастрофически не хватало на то, чтобы начать себя контролировать. Но всё же с большими усилиями я взяла себя в руки. - Он знает о моих чувствах к нему? - Нет. Уж это я не выдам, поверь. - Я тебе больше не верю, - резко оборвала её я, - но прошу, не говори. Хотя бы в память о нашей дружбе. - Я хочу, чтобы наша дружба продолжилась, - в её глазах теплилась надежда, - ты очень дорога мне. Ты мне всегда была, как сестра. - Я же уже сказала, что у меня кроме тебя больше никого нет. - Да… конечно… Мне пора уже идти домой. Ариадна развернулась и направилась к выходу, я пошла следом за ней. Когда она уже открыла входную дверь и собиралась уйти, я окликнула её: - Ариадна, - подруга обернулась на пороге. Я несколько помедлила, но всё же решилась сказать, что думаю, - придёт время, и я отомщу. В её глазах загорелся страх. Не промолвив ни слова, она ушла. *** Я сидела в своей комнате на полу, прислонившись спиной к стенке. Усталые веки опущены, а в голове рой мыслей. Она предала меня. Девочка, с которой мы клялись в вечной дружбе, с которой мы утверждали, что ни один парень не встанет между нами, с которой мы говорили, что дружба важнее любви, эта самая девочка предала меня. Ради любви. Обидно? Нет. Больно? Да. В моей душе поселилось глубокое разочарование. Разочарование во всём: в жизни, в любви, в дружбе, в отце. А вообще, имеет ли смысл моя жизнь? Может, наглотаться сейчас таблеток, да и дело с концом? Никому от моей смерти хуже не станет, а я зато буду с мамой. Там, на небесах. Да, пожалуй, именно так я и поступлю, но не сейчас. У меня ещё осталось одно незаконченное дело. Отомстить. - Дружба кончилась. Не буду я с ним, Ариадна, не будешь и ты, - мои губы расползлись в опасной ухмылке.