Январское лето

Linkin Park – My December. Доброе утро, милый дневник! Сожалею, что прошло столько времени с того дня, когда я последний раз писала что-то на твоих страницах. Все время собиралась, бросала беглый взгляд на твою обложку, и отчего-то сразу находились неотложные дела… Но если быть честной – я боялась поговорить обо всем даже с тобой, боялась изложить свои чувства. Дело в том, что на свадьбе Гарри и Джинни кое-что произошло. Джордж поцеловал меня… И это было так…Мерлин, я даже не могу описать все те эмоции, которые охватили мой разум в тот момент, но после того дня я наконец приняла давно известную, но подавляемую мной истину: я по-прежнему окончательно и бесповоротно люблю Джорджа Уизли. Наверное, от таких чувств бежать бессмысленно. Да, если долгое время любимый человек отсутствует в твоей жизни, они со временем тускнеют, притупляются и начинает даже казаться, что испаряются совсем, но достаточно только увидеть его, как чувства вспыхивают с сокрушительной, невероятной силой. Казалось бы, в чем собственно проблема? Проблема в Джордже, дорогой дневник. Как бы он не старался идти мне на встречу, внезапно в одно мгновение внутри него что-то ломается, и все прекращается, так и не начавшись. Он не хочет довериться мне, потому как верит лишь в одно – стоит мне подойти к нему слишком близко, и я непременно причиню ему боль. Стоит сказать, в этом я его никогда не разочаровывала… Я не представляю, как доказать Джорджу обратное, как показать ему, что я уже выросла из возраста глупых интриг, не приносящих ничего кроме горького разочарования. Как вернуть доверие человека, который полностью разочаровался в тебе? Мы даже не перекинулись и парой слов после того поцелуя… И Фред… Джордж думает, что его брат по-прежнему стоит между нами, и раньше я считала так же. Но сейчас, мне кажется, я сумела отпустить его и окончательно разобралась в своих чувствах - все мои страхи и сомнения объяснялись лишь чувством вины перед Фредом, но он бы не хотел, чтобы я всю жизнь винила себя и думаю, пора прислушаться к его последним словам. Теперь напоминания о старшем близнеце не отзываются в моей груди приступами острой боли, нет и желания плотнее прижать руки к груди, чтобы не рассыпаться. Все что у меня осталось, - это ворох счастливых воспоминаний из детства и отражение его смеющегося лица на самом дне памяти, которому я теперь могу улыбнуться в ответ. Наверное, так и начинается новая жизнь?

7 декабря 1999 год.

Решение пришло мгновенно, едва ручка небрежно черкнула сегодняшнее число. И оно оказалось таким простым и неожиданным, что Гермиона на мгновение застыла, потрясенно глядя за окно, на порхающие в воздухе крупицы пушистых снежинок. Разумеется. Чтобы вернуть доверие Джорджа, нужно помочь ему пробудить стремление к своей мечте. Вернуть вдохновение. Девушка нахмурилась – кто-кто, а заучка Грейнджер едва ли подходящая кандидатура: слишком рискованно и самонадеянно, но с другой стороны, все остальные кандидаты как-то сами собой отпали, осталась только она. Остатки сомнений развеялись даже слишком быстро, и уже через четверть часа Гермиона прямо из квартиры трансгрессировала в Косой переулок, попутно проигрывая в голове возможный диалог с Джорджем. Но едва она подошла к магазинчику и постучала, в по-прежнему занавешенную плотной тканью дверь, как все планы стремительно полетели в тартарары: - Мистер Уизли отбыл по делам магазина, мисс Грейнджер, его не будет до вечера. Гермиона буквально ощутила, как воодушевление собственной идеей плашмя падает куда-то вниз и с треском разбивается о заснеженную землю: - Но если вы не торопитесь…, - Верити загадочно улыбнулась, глядя на растерянное выражение на лице гостьи. – Можете подождать его. Гермиона, широко распахнув глаза от изумления, уставилась на девушку и сразу не нашлась, что ответить: - Мистер Уизли еще с утра отправился договариваться о продаже магазина, мисс Грейнджер, - пожав плечами, пояснила Верити. – Мне не удалось отговорить его… - Что?! Но почему? – переполненная эмоциями, Грейнджер даже взвизгнула, испугав продавщицу. – Мне казалось, он говорил об этом не всерьез. - Он говорил вам об этом? – Верити нахмурилась и скрестила руки на груди. - Ну…как-то сказал, но я бы никогда не подумала, что он действительно захочет продать магазин…он же так много для него значил. - Вот именно, мисс Грейнджер – значил – сегодня мистер Уизли все утро пробыл в своей лаборатории, а после вышел оттуда в крайне скверном расположении и сказал, что продает магазин. - И что собственно я могу с этим сделать? - Возможно, мне хорошо влетит, - Верити хитро ухмыльнулась. – Но я вижу, как вы влияете на мистера Уизли и считаю, что только вам под силу отговорить его от этой безумной идеи, о которой он будет жалеть всю оставшуюся жизнь. Она подняла руки, словно сдаваясь: - И я говорю это, не потому что боюсь остаться без работы, поверьте, мне совсем не составит труда вернуться в тот магловский кабак, где каждый встречный мечтал залезть мне под юбку. Гермиона усмехнулась, и девушка ответила ей дружелюбной улыбкой: - Я видела его после свадьбы, мисс Грейнджер, и это был совершенно другой человек, - она отступила на шаг и кивнула, приглашая гостью войти в магазин. – Я уверена дело не обошлось без вас, с тех пор как вы начали появляться в магазине, мистер Уизли стал иначе себя вести…вы меняете его. Гермиона улыбнулась и прошла в темное помещение, где единственным источником света была свеча на столе Верити: - В лучшую ли сторону? Пока не ясно, но вы заставляете его включать эмоции, чувствовать себя живым… Девушка закрыла стеклянную дверь, одернула занавеску и прошла к своему рабочему месту: - Только не говорите мистеру Уизли о нашем разговоре, - она игриво подмигнула, устраиваясь на стуле. – Скажите, что угрожали мне расправой, и я вас вынужденно впустила. Гермиона усмехнулась, вспоминая первую встречу с Верити и, снимая пальто, произнесла: - Верити, зови меня Гермиона. Грейнджер аккуратно свернула пальто на руке и, минуя винтовую лестницу в квартирку на втором этаже, прошла прямо к металлической двери, уже понимая, что хочет сделать. За дверью оказалась такая же металлическая лестница, ведущая вниз - в подвал, в котором, судя по всему, и была размещена лаборатория. В нос ударяет резкий прогорклый запах пороха, который только подтверждает догадки. Темнота хоть глаз выколи, и Гермиона выставляет перед собой палочку, едва слышно прошептав «Люмос». Яркий серебристый огонек освещает мрачное достаточно просторное помещение. Девушка осматривается и, взмахнув палочкой еще раз, зажигает многочисленные свечи. Когда зрение, наконец, привыкает к свету, Грейнджер в ужасе прикрывает рот ладошкой, осматривая почти что разоренное помещение: всюду разбросаны осколки и части разбитых колб, разлиты самые разнообразные странно-пахнущие зелья, несколько котлов перевернутых вверх дном на полу запачканы чем-то изрядно напоминающим желе. Девушка медленно спускается по лестнице, осматривая совсем свежие следы бедствия. На лабораторном столе стоит черный котел, в котором бурлит еще не остывшее зелье. Гермиона наклоняется над котлом и вдыхает горьковатый пряный аромат, сразу понимая, какая в рецептуре допущена ошибка. Закатав рукава клетчатой рубашки, Грейнджер подходит к тумбам, висящим на стене и, открыв одну из них, бегло осматривает колбочки в поисках нужной. Включая медленный огонь, Гермиона выливает четверть пузырька с мерзко-пахнущим зельем в котел и три раза мешает против часовой стрелки, а затем дважды по часовой. Зелье мгновенно окрашивается ярко-розовым цветом. Пока зелье в котле кипит, волшебница, лихо, управляясь волшебной палочкой, наводит в лаборатории порядок, едва ли не до блеска очищая полы и стены от налипших снадобий. Чистить котлы от застарелой сажи Грейнджер решает руками, надеясь скоротать время. Когда лаборатория приобретает вполне презентабельный вид, Гермиона устало опускается на софу и удовлетворенно осматривает плоды своих усилий. Часы на стене показывают всего лишь четвертый час, и Грейнджер расслабленно растягивается на мягкой софе, вновь прокручивая в голове разговор с Джорджем. Откуда-то просыпается волнение и навязчивая мысль: «А что если он просто выставит меня за то, что без разрешения вторглась на его территорию?» - целиком и полностью заполняет сознание. Гермиона старательно отгоняет от себя подобные размышления и концентрирует внимание на бурлящем и пузырящемся зелье в котле, а в голове сам собой возникает тоненький голос Верити и ее слова, пробуждающие в сердце призрачную надежду: «Вы заставляете его включать эмоции, чувствовать себя живым…» *** Оттери-Сент-Кэчпоул утопает в приветливых теплых огнях. На улицах люди развешивают праздничные гирлянды, возбужденный смех детей витает в морозном воздухе: деревня готовится к встрече самого долгожданного и любимого всеми праздника. Жители толпами встречаются у пабов, и всюду только и слышаться разговоры о подарках, вечеринках и скором Рождестве. Любимый всеми праздник. Джордж Уизли терпеть не может декабрь, а в особенности чертово Рождество. Семейный праздник. Это будет уже второе самое отвратительное Рождество, какое только можно придумать. Без веселья. Без смеха. Без семьи. Без Фреда. Будь на то его воля, он искоренил бы четыре месяца в году: сентябрь – отвратная погода, декабрь – ненужное сейчас Рождество и неправильное веселье и, конечно же, апрель – мамин именинный пирог, на котором он один задувает свечи… ну и май собственно – тут объяснения не нужны. Вообще без брата как-то все месяцы смысл потеряли… Джордж свернул за угол кирпичного строения, у которого громко хохотала очередная припадочная компания, ожидающая Рождества, и приподнял воротник куртки, защищаясь от ледяного ветра, гуляющего по улицам деревеньки. В деревне у него была встреча с очередным покупателем, желающим, во что бы то ни стало перекупить «Всевозможные волшебные вредилки». Очередным покупателем, которому Джордж отказал в самый последний момент. Вообще спрос на магазин оказался огромен, и суммы предлагали не малые. Каждый раз он соглашался на встречу, выслушивал предложения и каждый раз отказывал. Он просто не мог. Не потому что не устраивала сумма или возможный будущий владелец. Нет. Просто каждый раз, когда Джордж уже готов был согласиться, в голове недовольно бурчал знакомый хрипловатый голос: «Дурак ты Фордж…» - голос идентичный собственному, ставший по иронии теперь голосом совести. Даже сейчас он не может самостоятельно принять решение без одобрения брата. Ведомый. Тень. Нужен Фред, потому что он заводила, он инициатор всех шуток и шалостей. Без него ничего не получается… Фред. Фред. Фред. Фред. Фред. «Мерлин, оставь меня в покое! Я сам решу, продавать магазин или нет!» «Говорю же - дурак, еще и говоришь сам с собой…» Уизли остановился и через мгновение трансгрессировал в Косой переулок: подальше от предпраздничной суеты. Собственный магазин, смешиваясь с цветом чернильного неба, теряется в темноте декабрьской ночи, нагоняет тоску, и Джордж на мгновение замирает перед стеклянной дверью, борясь с желанием остаться ночевать на улице. Несколько раз глубоко вздыхает, выдыхая облачка пара и, наконец, произнеся заклинание, толкает дверь. Темнота и звенящая тишина помещения успокаивают. Верити так поздно уже нет, и это к лучшему - не хочется в очередной раз встречаться с ее осуждающим взглядом. Завтра он, возможно, придет на воскресный ужин в «Нору» – после чертовой свадьбы больше отвертеться не получится. А сейчас спать. Ноги почему-то несут в совершенно противоположное от лестницы в квартиру направление: к яркой полоске света под металлической дверью - в лабораторию, где сегодня утром он, сорвавшись от очередной неудачи, устроил погром. Свет свечей слепит, привыкшие к мраку глаза, и Джордж морщится, оглядывая собственную лабораторию. Непонятное чувство зарождается где-то глубоко в груди, и он машинально тянется к волшебной палочке в заднем кармане. Он точно тушил свечи, когда уходил. И совершенно точно не оставлял здесь такую кристальную чистоту. Может Верити? Нет, она бы никогда не зашла в лабораторию без разрешения… Внезапно дыхание прерывается. Джордж чувствует, как сердце на секунду останавливается, а затем непозволительно быстро вновь начинает пульсировать в груди, отдаваясь эхом где-то в горле. Гермиона Грейнджер мирно посапывает на его софе. Джордж несколько раз моргает, безуспешно стараясь прогнать наваждение, а затем тихо спускается с лестницы, едва ступая по каменному полу. Гермиона свернулась калачиком, россыпь каштановых кудрей разметалась по дивану. Клетчатая рубашка немного задралась вверх, и взору открылся небольшой островок белоснежной кожи. Джордж нервно сглотнул, не зная, что собственно предпринять. Внезапно Гермиона что-то невнятно пробормотала и перевернулась на другой бочок. Полоска кожи под рубашкой становится заметнее, и Джордж ощущает, как дыхание прерывается. Она кажется такой прекрасной и беззащитной, что сердце болезненно сдавливает от резкого неконтролируемого приступа нежности. Чертовски привлекательная. По-видимому, Гермиона сквозь сон ощутила чье-то присутствие, потому как резко открыла глаза, выпрямляясь, и машинально поправляя очаровательно-растрепанные локоны. А Джордж, кажется, перестал дышать: - Ты, похоже, привыкаешь вламываться без предупреждения в мой магазин…, - собственный охрипший голос кажется чужим, и он спешно прочищает горло. Грейнджер только широко распахивает бархатистые заспанные глазки и молчит. «Ну что же ты молчишь? Говори же, что угодно, Грейнджер!» - Я пришла днем, но тебя не было, и Верити впустила меня, сказав, что ты вернешься позже, - предложения начинают литься из ее рта сплошным потоком, Гермиона вскакивает с софы, поправляя задранную рубашку, и Джордж, наконец, замечает пятна какого-то зелья на ее руках и джинсах. - Напомни мне уволить ее… Грейнджер осуждающе качает головой и кивает на котел с сильно пахнущим зельем: - Я поправила немного…ты забыл златоглазок и помешивал, вероятно, не так. - Златоглазок…точно, - Джордж едва понимает, о чем говорит девушка. Взгляд сам собой скользит по обнаженным рукам с закатанными рукавами рубашки по – о, Мерлин помоги! - таким узким джинсам, которые пару секунд назад так заманчиво обтягивали ее бедра. Как же он жил всю эту неделю без этого вида перед глазами? - А потом я присела и кажется…уснула, извини. «Извини? За что черт тебя подери, Грейнджер? Я же в жизни ничего более прекрасного не видел…» - Ты что-то хотела? – наконец выдавливает Джордж из себя, с трудом контролируя волнение в голосе. Гермиона закусывает губу, и этот незначительный жест окончательно выбивает из колеи. Годрик, как она это делает? Так мучительно медленно впивается зубками в мягкую плоть, и задумчиво хмурится. Всегда завораживало, когда она так делала. - Я пришла помочь… - Помочь? - Если ты продашь магазин, Джордж – это будет твоей самой большой ошибкой, не прикидывайся дурачком, ты сам это прекрасно понимаешь! «Ну, вот опять…» - Я не собираюсь, - едва слышно произносит Джордж и проходит мимо девушки, заглядывая в котел с зельем. - Не собираешься? Но… - Я пытался, но не могу. Грейнджер нахмурившись, посмотрела ему в спину и подошла ближе, вставая рядом: - В общем-то, я не морали пришла тебе читать… - Да неужели?! – он хмыкнул, доставая из ящика ложку и, окунув ее в зелье, размешал густую смесь. - Не злорадствуй, - Гермиона слегка ткнула его локтем под ребра и, едва заметно улыбаясь, отобрала ложку. – И прекрати мешать – испортишь. - Это следующий пункт вашего плана, мисс Грейнджер - отговорить меня от продажи магазина? Тогда я с огромным удовольствием понаблюдаю за вашими попытками. - Хм…, - Гермиона скрестила руки на груди и наклонилась на тумбу. – Я бы назвала это основным пунктом плана. - Могу я узнать подробности? - Ну, для начала ты должен рассмотреть мою кандидатуру на роль своего помощника вместо Рона, насколько я знаю, он не особо заинтересован в изготовлении товаров для магазина, - девушка приподняла бровь, наблюдая за реакцией Джорджа. - Грейнджер, мой бизнес и без твоей помощи летит к Фестралу в задницу, и с чего тебе вообще помогать мне с магазином? - Потому что от этого зависит счастье многих людей, - просто ответила она, и обезоруживающе улыбнулась. Джордж нахмурился и вновь сглотнул. Близкое присутствие Гермионы путало его мысли, а свет свечей, отражающийся на ее коже, так и вовсе заставлял терять связь с происходящим: - И с мозгами у меня все в порядке, - ухмыльнулась она. – Я не буду давить на тебя, просто подумай об этом. «Сейчас я могу думать только о тебе, глупая, и о том, как я жил эту неделю, не видя твоего лица?» - А Министерство? Как же ты без своего «Гавнэ», кто же будет защищать права эльфов? – Джордж в притворном ужасе распахнул глаза. - Джордж, не «Гавнэ», а «Г.А.В.Н.Э», - Грейнджер укоризненно покачала головой. – И я давно хотела сменить род деятельности… «Ну да, конечно…» - Хм…, - Джордж пожал плечами и изобразил глубокую задумчивость. – Отчеты ты стряпаешь не плохо, да и зелье варишь отменно…я готов взять тебя с испытательным сроком. - С испытательным сроком? – голос девушки даже подскочил на несколько октав. - Именно, - Джордж задиристо ухмыльнулся, откровенно наслаждаясь выражением на лице Гермионы. Может быть, ему просто чудилось, но кажется, Грейнджер с каждой секундой приближалась к нему все ближе и ближе. И это не могло не волновать: - Вдруг не справишься с обязанностями… - Ты сомневаешься в моих способностях? - О да, Грейнджер, ты еще не приступила к работе, а уже оккупировала мой диван. Гермиона фыркнула, а затем неожиданно рассмеялась, поняв, какой двусмысленный поворот принял разговор – такая волнующая, красивая, живая - Джордж мог поклясться, что никогда в жизни не смотрел ни на что с таким ребячьим восторгом. «Грейнджер, что ты со мной делаешь? Что, черт возьми, ты творишь со мной уже столько лет?» «Поцеловать. Прямо сейчас». Он не сомневается и секунды. Когда его губы неожиданно для них обоих накрыли ее рот, он буквально взорвался изнутри, утопая в собственных ощущениях, и к собственному неудовлетворению встречая сопротивление. «Давай же, Грейнджер!» Гермиона на миг застывает, а затем послушно, будто читая его мысли, приоткрывает губы, отвечая на поцелуй, и Джордж чувствует, как теряет голову. Руки действуют независимо от разума: сминают, сжимают, с треском разрывают мелкие непослушные пуговички на рубашке, оставляя девушку в хлопковой майке, а она не сопротивляется – отвечает, стискивает ледяными пальцами свитер и - Годрик! - прижимается бедрами. Джордж сдавленно стонет и запускает руки в растрепанную пышную гриву, сжимает шелковистые локоны, оттягивая голову девушки назад. Щемящая радость разрастается пожаром где-то глубоко внутри просто от осознания того, что она именно она отвечает сейчас на его ласки, льнет всем телом и так отчаянно прижимает ладошками к себе широкие плечи, словно боится, что он вот-вот отстранится. Оторвавшись от уже припухших губ, он перемещается на почти белоснежную шею и, опустив руки на бедра, приподнимает волшебницу, усаживая на стол, сметая на пол все, что на нем стояло, так тщательно прибранное Гермионой чуть раньше. Руки смело приподнимают края майки и гладят шелковистую кожу на животе, продвигаются выше и, наконец, сжимают небольшую округлую грудь, вызывая у девушки тихие всхлипы. «Да, девочка моя, я так по тебе скучал…» Мир вокруг буквально рассыпается, когда Грейнджер проводит языком по его губам и нежно прикусывает нижнюю губу, вбирает в рот и посасывает. А Уизли чувствует, как в это самое мгновение, в самом деле, умирает, потому что она легким толчком в грудь отстраняет его, последний раз прикоснувшись невесомым поцелуем, к его уже покрасневшим губам: - Это не входило в мой план…, - запыхавшись, отрывисто шепчет она, не отрываясь, исследуя лицо Джорджа испуганными глазами, и ему кажется, что она сейчас считает его веснушки, чтобы успокоиться. «Грейнджер, раздери тебя Дементор, не вздумай меня прерывать!» - И в мои…, - хрипло отзывается он, совершенно не желая выпускать ее такую желанную из рук, и заживо сгорая изнутри. Гермиона кивает, облизывая губы, и Джордж едва не срывается, наплевав на все, но всеми силами сдерживает себя: - Я не буду давить на тебя…, - отвечает он в такт словам Гермионы и, наконец, решается отпустить ее. Гермиона соскальзывает со стола и судорожно, заметно дрожащими руками натягивает разодранную рубашку: - Я буду очень рад, если ты поможешь мне с магазином, Гермиона. – Джордж ободряюще улыбается, отступая на несколько шагов, кажущихся теперь целыми милями. - Идем, провожу тебя домой. "Ненавижу декабрь..."