***
— Куроо-сан... Куроо смотрит в потолок, слушая звуки грозы на улице. Вот снова сверкает молния, сейчас сквозь шёпот дождя раздастся раскат грома, а затем последует ещё одно... А ведь уже утро, пора бы ненастью закончиться. — Ну Куроо-са-ан, — Лев тянет ещё дольше. Сна у обоих ни в одном глазу, несмотря на то, что они здорово потрепали себе и друг другу нервы, просиживая днём на дереве час за часом. Хотя, если Хайба продолжит свои жалостливые завывания, Тетсуро точно не уснёт. — Да ты задрал! — он хватает подушку, закрывает ею лицо напарника, и ложится на плоский матрац, пытаясь унять раздражение. Да, так определённо удобнее, думает Куроо, после чего забирает подушку обратно и взбивает её. Проходит ещё пара минут тишины, нарушаемая лишь громом и дождём с улицы, а напарники лежат, уставившись в потолок. — Жрать охота, — как-то задумчиво выдаёт Куроо, вспомнив, что они с прошлого утра ничего не ели, да ещё и ни одного дома не обошли — в первый же час вылазки за ними бросилась стая монстров, загнавшая на дерево и не дававшая спуститься. Твари всё прибывали и прибывали, и вскоре патроны почти закончились. Решив не растрачивать оставшиеся боеприпасы зря, они единогласно решили переждать на дереве. И, как получается, верно решили. И несмотря на насыщенный день, сон к этим двоим идти не хочет. А вот голод как раз вовремя. — На кухне был холодильник, — пожимает плечами Лев. Куроо косит глаза, подозревающе глядя на Хайбу, и поднимается с кровати: — Пошли. В кухне и правда стоит холодильник, явно работающий. Видимо, этот дом ещё снабжается электричеством, что весьма удивительно. Свет включать опасно — Бокуто и Акааши могут заметить. И лучше на всякий случай одному остаться на повороте в коридоре, мало ли, проснутся те парни, и как-то неловко будет. — Стой на шухере, — Куроо проходит мимо удивлённого Льва, который, правда, останавливается и кивает. Отлично. — Если что услышишь — дай знать. Холодильник не то чтобы полон еды, но консервов тут достаточно — это первое, что отмечает Куроо, открыв белую дверцу. На двери несколько бутылок энергетиков, видимо, на крайний случай. На полках консервированная тушёнка, рыба, какой-то явно много переживший салат. Прекрасно. Одной-двух баночек вполне хватит, чтобы насытиться, а там и сон пожалует. Главное только, чтобы... хозяева дома не проснулись, но на этот случай у Куроо есть верный Лев. Живот предательски урчит; Куроо в голос ругается. Тетсуро берёт в руки жестяную банку с какой-то рыбой и читает название, медленно вертя её в руках. Сардина. В томатном соусе. Выше в холодильнике имеется хлеб. Просто замечательно! Баночка у сардины яркая, с красным ярлыком и жёлтой полоской посередине. А рыбка на фотографии выглядит просто нереально аппетитно, с зеленью, в алом соусе, а на вкус она точно... — М-м-м... — раздаётся за спиной. Тетсуро вздрагивает, замирает и прижимает банку к себе, ошарашенно оборачиваясь. Позади него, сверкая зелёными глазами, на баночку пялится его верный напарник, который, собственно, сейчас должен в коридоре стоять. — Я ж тебя на шухере оставил, твою же мать! — шипит Куроо, закрывая дверцу холодильника — та слишком громко хлопает и они оба хмурятся, немного ссутулившись из-за хлопка. Куроо сдавленно стонет, мысленно спрашивая всех богов, которых только знает, за что ему всё это. Как раз в это время скрипит кровать из комнаты Бокуто и Акааши, и чувствуются чьи-то осторожные шаги. Кто-то явно идёт сюда. — Атас! — шёпотом вскрикивает Тетсуро, вертя головой, ища, куда бы спрятаться. Не найдя места, он срывается с места, собираясь бежать в комнату, но сшибает с ног ничего не понимающего Хайбу. Оба падают, причём, первым — Лев, а Куроо на него. Из лёгких Льва вышибает весь воздух, который он пытается схватить ртом. Тетсуро шипит, упираясь в грудь Хайбы ладонями и пытается подняться, но Лев, случайно дёрнувшись, сбивает капитана обратно и тут же извиняется за свою неуклюжесть. Да чтоб тебя, Лев. — Куроо-сан, давайте помогу, — Хайба не спешит вставать сам, кладёт одну руку на плечо напарника, а вторую — на талию, делая слабые попытки поднять тяжёлое тело с себя. Его руки мелко трясутся, холодными ладонями и как никогда чувствуется тепло, исходящее от недовольно бурчащего капитана, который, кажется, сильно ударился локтем об ножку стула и сейчас изо всех сил пытается сдержать себя, чтобы не отчитать Льва. Куроо вздыхает, но не встаёт. Локоть неприятно ноет, пульсируя. Капитан поднимает голову, встречаясь взглядом с обеспокоенным напарником. Глаза блестят в темноте, дыхание приходит в норму, но все ещё прерывисто — сердце под рукой громко стучит. Хайба молчит, и Куроо тоже. Какой-то ступор, будто бы просто парализовало. Шаги становятся всё слышнее и резко затихают совсем рядом. Лев замирает, заметно напрягаясь, а Куроо медленно поднимает голову ещё выше, едва приподнимаясь, прошептав еле слышное: — Упс. Вспышка молнии на улице на мгновение освещает лицо Бокуто, где смешались сразу и некое удивление, и облегчение оттого, что это всего лишь их новые знакомые, а также лёгкое непонимание ситуации. Яркая полоса разряда в небе, и Котаро мотает головой, тут же вникая в происходящее, и выставляет перед собой ладони: — Я вам помешал, да? — он перешагивает через них, направляясь к раковине, по пути доставая кружку из шкафчика. — Простите, — подставляя её под кран, — не хотел. — Чему помешал? — Лев задаёт этот вопрос уже во второй раз, и снова не к месту. Куроо, сжимая банку в одной руке, кулаком второй несильно ударяет по полу. Глотающий воду Бокуто приподнимает бровь, а после замечает в руках Тетсуро консервы и, отставив кружку, ухмыляется: — Это вместо сливок? — указывая взглядом на баночку. Куроо прослеживает его взгляд и, с секунду подумав, отвечает ухмылкой снова пьющему Котаро: — Ага, — Тетсуро молниеносно проводит языком по губе и резко задирает футболку вконец охреневшего Хайбы. Бокуто давится под насмешливым взглядом поднимающегося и подающего руку Льву Куроо.***
— Ты точно в порядке? — Тсукишима приподнимается на локтях, кидая вот уже который за это время взволнованный взгляд на напарника. — Точно не ранен? — Нет, все в порядке, Тсукки, — Ямагучи слабо усмехается, посильнее натянув на себя найденный в медпункте плед — утром прохладнее, — просто не спится. Тсукишима молчит и закрывает глаза. К нему сон тоже не идёт, а вокруг витает какое-то беспокойство. Оно тянет в груди, не давая расслабиться ни на секунду. Что их ждёт через несколько часов? Жизнь — минное поле: наступишь не туда — и труп. Рисковать собой приходится даже ночью. Сон стал очень чутким, просыпаются из-за любого шороха, сразу потянувшись к месту рядом, где лежит оружие. Каждую минуту ты задаёшь себе одни и те же вопросы: для чего я ещё живу? Для чего я продолжаю бороться? Не легче ли сдаться и не жить больше в этом кошмаре? Организм привык к постоянному стрессу, адреналин в крови зашкаливает, страх с силой бьёт по спине, заставляя двигаться. Они были готовы погибнуть или потерять кого-то. С тварями нельзя мешкать — достаточно одной царапины, полученной от них, и ты превратишься в такого же, как и они. Твари не могут видеть, но их слух и обоняние сильнее человеческого. Для того, чтобы выжить, приходится искать свои лазейки и пытаться узнать про мертвецов больше. Опять же рискуя собой. Законченный круг, из которого нет выхода. Ещё и эта парочка военных на их голову свалилась. Если они что-нибудь выкинут, то отвечать придется именно Тсукишиме с Ямагучи — сами привели, сами виноваты. — Спи, Ямагучи. И Тадаши послушно закрывает глаза, напоследок проверив лежащий рядом пистолет.***
В полумраке медкабинета неуютно. Глаза слипаются от недостатка сна — хотя бы часок вздремнуть — Иваизуми сидит всё на том же месте, никуда не отходя и периодически сжимая прохладную руку напарника, пробегаясь пальцами по запястью и проверяя слабый пульс. Оикава уже дышит нормально, изредка покашливая — больно. Больно дышать, грудная клетка скована, вдохи спокойные, но даются с огромным трудом, словно раздирая лёгкие на мелкие острые кусочки, которые глубоко впиваются в плоть. Ресницы едва уловимо подрагивают; спит беспокойно и в ответ получает успокаивающий шёпот Иваизуми. Он знает, что Оикаве нужен отдых, но так хочется его разбудить, освободив от оков кошмара. Иваизуми медленно переводит взгляд с напряжённого лица Оикавы на чёрное небо, которое до сих пор продолжают рассекать яркие молнии, словно ломая небосвод на половины. Раскаты грома помогают не заснуть, а шум дождя постепенно успокаивает, затягивая вглубь своих мыслей. Да, определённо, в такой погоде есть и свои плюсы. Мысли, бьющиеся о череп, совершенно разные: о прошлом, о настоящем, о будущем. Не выпрут ли Карасуно их, когда Оикава более-менее оправится? Отдадут ли оружие? И вообще... каким бы сейчас, именно в данный момент, был бы мир, не случись этого всего? Что бы они сейчас делали? Выполняли очередную миссию или же сидели в своей квартире, смотря какой-нибудь фильм? И как им теперь, чёрт возьми, найти свою команду? Иваизуми роняет тяжёлый вздох в тишину кабинета, протянув руку к Оикаве и смахнув с его лица пару мешающих прядей. Смотрит на настенные часы — полпятого утра. Голова болит от недосыпа, становясь тяжёлой, словно налили свинцом, и не позволяя особо о чем-то думать. Если бы Оикава не нашёл новые приключения на свою задницу, то сейчас они были бы где-то в безопасном месте вместе со всеми своими людьми, а не торчали тут с кучей незнакомцев и без оружия — даже ножи отобрали. Иваизуми подавляет очередной зевок, аккуратно поднимаясь со стула и тихо шагая к двери — крутит защёлку; и когда та негромко звякает, удовлетворённо выдыхает, возвращаясь на место. Теперь, если он даже уснёт по случайности, всё-таки, тоже человек, твари не прорвутся сразу — стук и скрежет по двери слышен очень хорошо, проснётся. Образ тварей прочно закрепляется в голове. Даже не верится, что когда-то они были такими же, как и они. Людьми. Те парни в доме... совсем не похожи на военных, особенно рыжий коротышка. Что-то в памяти проясняется, глаза широко открыты — на лице скользит удивление. Тот парень, который выстрелил в Оикаву, он знаком Иваизуми. Он не помнит откуда и каким образом такое может быть, но точно уверен, что знает его. Он устало проводит ладонью по лицу, съезжая на стуле и пялясь на тёмный потолок. Только вот когда сам Оикава очнётся — неизвестно. Очнётся ли вообще.***
— Кагеяма, — с испугом зовет Шоё, отходя к окну, — что будем делать? — Снимать штаны и бегать! — по привычке огрызается Тобио, вставляя швабру в ручки едва закрывшихся под напором монстров дверей зала и слушая противное рычание за ними, — В окно лезть будем. — Ты свихнулся?! — Хината смотрит в окно, — тут второй этаж. Второй, Кагеяма. Мы быстрее себе что-нибудь сломаем. — Тц. Скрежет когтей по обратной стороне двери — мурашки проходят по спине. Глаза лихорадочно осматривают комнату, игнорируя перепуганного напарника, который в дрожащей и вспотевшей руке сжимает нож. Патроны закончились ещё минут десять назад, шумом привлекая сюда всё больше тварей. Взгляд падает на серую штору. Давай, Кагеяма, выбирай. Тобио медленно выдыхает, на пару секунд вникает в рычание сзади и решительно подходит к шторе, обеими руками дёргая за неё — гардина открепляется от стены и вместе с тканью падает ему в руки. Жестом зовя Хинату с собой, Кагеяма скручивает штору и закрепляет гардину в извилистых ограждениях балкона, так, чтобы они не соскользнули. Последний взгляд в зал, где они едва-едва успели набраться сил, и Кагеяма, поняв, что первым Шоё не пойдет, перемахивает через ограду, сразу хватаясь за плотную ткань и рывками, чтобы не обожгло пальцы, спускается до уровня первого этажа. После, разжав ладони, летит вниз, но сразу же хватаясь за белые перила балкона ниже. Скользит по ограждениям, и, спустя мгновение, спрыгивает, приземляясь на согнутые ноги. Кагеяма сразу же выпрямляется, вытягиваясь во весь рост, осматривая всё вокруг — твари могут притаиться где угодно. К счастью, по всему периметру здесь кусты, и его не видно. Он поднимает взгляд и возмущённо разводит руками — Хината всё ещё там, а швабра долго не выдержит напора. Ждать некогда, им нужно быстрее отсюда сваливать, так какого чёрта он медлит? Да, высоко, да, страшновато, но ведь быть разорванным монстрами куда ужаснее! Рискованно, но пусть — если он сорвётся, Тобио непременно его поймает, разве Шоё не думает об этом? — Давай же, тупой Хината, — громко шипит Кагеяма, и его напарник, крупно вздрогнув, осторожно перелезает через перила, вцепляясь в штору. Медленно-медленно спускается, спиной чувствуя раздражённый взгляд Кагеямы. Вот он уже приближается к балкону первого этажа, и тут внезапно из комнаты перед ним доносится рычание. Ещё секунда — и на балкон тут же выскакивает мертвец, чуя запах Шоё, чуя запах живого мяса, подпрыгивает и рассекает рукой воздух над головой. Хината успевает увернуться, однако штору мертвец задевает, зацепив на последок чем-то острым — ткань с треском рвётся, остаётся лишь небольшой клочок — а сам монстр падает вниз, приземляясь под неестественным углом и пытается подняться. Тобио тут же отпрыгивает в сторону, чтобы ветер дул на него самого; морщится от запаха гнили, подкрадывается к замершей твари и резко, с силой вонзает нож в его голову, в ту самую точку, останавливающую его иллюзорную жизнь. Чужая кровь попадает на руки, тёмно-багровыми каплями стекая по рукам. А Шоё, сжавшись и сильнее вцепившись в штору, сглатывает и собирается уже опуститься ниже, как перед его лицом оказывается ещё одно тело. Он чудом успевает дёрнуться вниз, спасаясь от огрубевших пальцев, но последние нити шторы рвутся — Хината жмурится, разжимает пальцы и падает, силой воли сдерживая порыв громко вскрикнуть. Сейчас он упадёт на землю и из него выбьет весь кислород, он не сможет дышать, а спина будет ужасно болеть. Он же говорил Кагеяме! Или он упадёт на выступающие корни дерева и сломает себе что-нибудь. Время будто замедляется, дав ему всё обдумать. Сейчас это падение закончится... Хината закрывает глаза, отдаваясь неизвестности, реальность внезапно ускоряется, он приближается к жёсткой земле и... крепкие руки Кагеямы ловко подхватывают его, удерживая. Шоё приоткрывает один глаз, оценивая ситуацию. Он ещё жив? Его спина цела? Всё в порядке. — К-Кагеяма? — неуверенно спрашивает Хината, всё ещё находящийся в руках напарника. Лицо того какое-то отрешённое и удивлённое — кажется, он сам не понял, что сделал. — Всё нормально? Э-э-эй... нужно уходить, отпусти. Тобио чуть мотает головой, отгоняя налетевшие лишние мысли, и опускает товарища на землю, незаметно для себя следя, чтобы тот ровно стоял на ногах. — Какого чёрта ты медлишь? — нужно сохранять привычное отношение к Хинате. Почему только что его сердце ёкнуло при мысли, что Шоё может упасть? Почему в этот раз ноги не замерли, не вросли в землю, а сами понесли его навстречу падающему идиоту? Вот перед монстрами бы они так работали! — Пошли отсюда! Твари всё ещё в доме. Пришедший, наконец-то, полностью в себя Хината кивает, и они скрываются в кустах, оставляя после себя лишь упавшие с листьев капли прошедшего дождя.***
— Мы сегодня собирались по торговому центру пройтись, там наверняка осталось что-нибудь. Вы с нами? — спрашивает Бокуто, оставляя, наверное, последнюю в его жизни кружку кофе, и вопросительно уставляется на сидящих напротив Куроо и Льва. Те переглядываются, капитан усмехается и с готовностью встаёт из-за стола: — С вами. — Тут он оглядывает дом и вспоминает: — А у вас тут тихо больно что-то... — Так двор весь колючей проволокой в несколько рядов огорожен. Сюда мало какая хрень сунется, — Котаро гордо усмехается. — Не видели? — Не до этого было, — отмахивается Тетсуро, выглядывая в окно. И правда, проволока. Выглядит довольно надёжно. — Ещё и током ебашит, поди, — шепчет Куроо себе под нос, замечая, как Лев заинтересованно разглядывает улицу за пределами ограды. — А, ещё она током бьёт, — Бокуто щёлкает пальцами. И ведь не заметишь, как подохнешь. Уж лучше на ветке просидеть. — Электричества-то у вас откуда столько? — Куроо удивлённо оглядывает кухню: тут и чайник, и холодильник. Сам-то он и его команда распрощались со всем этим уже давно. Котаро бросает взгляд на Акааши, который за всё время не проронил ни слова, и тычет пальцем куда-то себе за спину: — Там генератор. Правда, это, видимо, всё. Так что наливайте ещё, наслаждайтесь последними радостями жизни, — его усмешка звучит... зловеще. — Ты нас раньше времени в гроб не гони, — угрожающая улыбка в ответ и сжатые в кулаки руки. Бокуто пару мгновений обдумывает ответ. — Гроба не будет. Куроо сжимает зубы: не таким должен быть настрой перед вылазкой. Лев, заметив изменившееся настроение капитана, спешит повернуть разговор: — А у вас это всё, — он кивком указывает на холодильник, — откуда? И генератор... Кажется, Котаро только и ждал этого вопроса: он заговорщически ухмыляется, даже Тетсуро забывает о злости и заинтересованно выгибает бровь. — А тут недавно одна шишка важная жила. Политик, походу. Ну, из тех, кто сидит и деньги гребёт. Ему тут всё и устроили, из дома он вылезать отказался. Трус, — выплёвывает Бокуто. — Ещё и телохранителей себе взял, — тут Куроо присвистывает, — а едой не делился. — Ххе! — Тетсуро складывает руки на груди. — Слабак. — Телохранители и подохли. А этот лошара потом вдруг на улицу захотел. Погулять. Ну, его и... — Котаро проводит большим пальцем поперёк шеи и пожимает плечами. — Грустная история, — наигранно печально вздыхает он, и поднимает голову: — Вы всё? Акааши пристёгивает ремни с кобурой к бедру, Куроо и Лев уже на пороге кухни, пересчитывают рожки для автоматов и хватают пистолеты — этого добра в подвале оказалось достаточно, телохранители бывшего хозяина дома почти ничего не потратили, ещё и Бокуто умудрился грабануть оружейный в соседнем квартале. Классный всё-таки парень, думает Тетсуро, тот магазин-то хрен откроешь, если закрыто. Убрать источник оружия во время нашествия мертвецов? Куроо хотел бы лично пожать руку гениальному владельцу. Провизия и аптечки загружены во вместительный багажник «Хонды», туда же закинуты патроны и две пары запасных автоматов. Вот и всё. Больше Бокуто и Акааши в этот дом не вернутся. Генератор выключен, а дверь закрыта на замок. Но, с другой стороны, оставаться здесь уже опасно — тварей в последнее время тут становится куда больше, чем раньше. Отбиваться тоже сложнее, особенно не поднимая шума. Едва они выруливают на трассу, как из-за мусорного бака на них выходит кучка монстров. — О-охайо! — Куроо, открыв окно, с готовностью выстреливает, попадая точно в цель, кося мёртвых одного за другим. Сзади раздаётся стрёкот и половина тварей сваливаются набок. Тетсуро ухмыляется, оборачивается и ударяет кулаком о протянутый кулак Бокуто. Лев осматривает дорогу сзади, Акааши кидает взгляд в сторону, затем в боковое зеркало и сильнее жмёт на педаль. Туман впереди, спустя ещё пару улочек, рассеивается. Буквы над входом в гипермаркет уже давно не горят, тусклые от пыли. — О, о, подожди! — Куроо касается плеча Акааши, и, когда тот останавливает автомобиль, пытается приглядеться к тому, что проскальзывает в окнах на втором этаже магазина. Выстрелы и чьи-то крики на пару с рычанием тварей и другим шумом. — Идём, там есть живые. — Ты хочешь пожертвовать собой ради какой-то парочки незнакомцев?! - Бокуто хватает знакомого за плечо, но он вырывается, дёрнув им. — Куроо-сан, — встревает Лев, — я с Вами. Тетсуро согласно кивает, выбираясь из машины под недовольное оханье Котаро и цыканье Акааши. Дверь магазина открыта нараспашку, а стекло выбито и хрустит под ногами. Внутри шум становится громче, вытесняя из головы посторонние мысли и оставляя только ту, что они обязаны помочь. Кинув этих людей здесь... чем они будут лучше тварей? Страх бьётся внутри, пульсацией расходясь по телу. Краем глаза Лев видит, как к ним идут новые знакомые и не может сдержать улыбку, а затем, сняв пистолет с предохранителя, идёт следом за Куроо, часто оборачиваясь по сторонам. Рычание и шум летящих на пол полок в соседнем отделе дают звонкую пощёчину каждому, словно предупреждая — обратной дороги не будет. Рука ложится за заляпанную красным ручку и поворачивает её, резко потянув дверь на себя — Куроо заскакивает первый, сразу же выпуская патрон в одного из ходячих трупов. Остальные твари медленно поворачиваются к нему, пытаясь хоть что-то разглядеть своими глазами. — Я прикрою! — Лев кидается к лестнице, ведущей на второй этаж, по пути стреляя в подходящих ближе мертвецов, благо их тут всего три осталось. Хайба кивает в сторону ступенек, и остальные, прижав к себе плотнее оружие, торопливо поднимаются, готовясь к новым оглушающим выстрелам. Тетсуро заскакивает на второй этаж первый, буквально сразу сразив одну из тварей пулей в затылок, на секунду оборачивается и облегчённо выдыхает — напарник уже рядом. — Куроо-сан?! Лев?! — вопросительно восклицает один из выживших, уворачиваясь от очередного прущего на него мертвеца. — Да что б вы уже все сдохли, падаль! — в голос ругается он, опрокидывая манекен перед монстром. Куроо не оборачивается, хотя очень хочется — голос до ужаса знакомый, он может сказать, что это кто-то из его людей, и пихает Льва локтем в бок. Хайба намёк понимает, поворачивается влево и стреляет в тварь сзади своих сокомандиников, коротко им кивнув, что да, это они, помогут. — Отходим, — Инуока держит дверь дрожащей рукой и ждёт, постоянно кидая обеспокоенные взгляды внутрь последней комнатки — нельзя пропустить момент, если какая-нибудь падаль пойдёт к нему, мечтая впиться зубами в услужливо подставленную руку. Они пересекают ещё один отдел с одеждой, в очередной раз быстро перезаряжая оружие. Внезапно перед ними оказываются Акааши и Бокуто, зашедшие с другого входа. Инуока направляет на Кейджи дуло автомата, и Котаро мгновенно заслоняет его собой. Куроо оказывается тут же, приподнимает вверх руку, и Со, кивнув, чуть расслабляется. Такетора метко стреляет тварям в голову, следя краем глаза за тем, что делают остальные. Лев рядом с Куроо — как всегда, Инуока держится сзади, Бокуто и Акааши — по бокам. Твари, кое-как волоча ногами, продолжают с рычанием, которое так и режет по оголившимся нервам, приближаться на опасно близкое расстояние к ним. Разорванная кожа на лице, свисающая и болтающаяся; тёмные, почти чёрные расширенные зрачки и красные белки глаз; разлагающееся чуть ли не на глазах тело; слипшиеся волосы; грязная, разорванная футболка с логотипом магазина, немного пропитавшаяся кровью, открывая шею с загноившимся укусом — да, это, определенно, внушало ужас. Такетора глубоко вздыхает и качает головой, отправляя в голову мертвеца пулю. Тварь, что-то прорычав, задевает рукой рулон с розовой тканью, падает и тянет его на себя — лёгкая ткань падает сверху, становясь в одном месте багровой. Рулон разворачивается, накрывая ещё кучку мертвецов прямо перед лицом Куроо. Тетсуро, не мешкая, стреляет по виднеющимся головам. Одна из тварей, разорвав ткань, ползёт к нему, но Ямамото убивает мертвеца в следующее мгновение, оборачивается и стреляет в монстра перед севшим Инуокой — у того заклинило оружие. — Хороший выстрел, — хвалит ухмыляющийся Куроо, вновь кивая Льву — он понимает и подбегает к Со, прикрывая его, пока тот пытается разобраться со своим пистолетом. На этом уровне всё, остальные мутанты — выше. Справа размещены большие примерочные, в которых запросто уместились бы два-три человека. Тетсуро останавливается перед ними, с секунду разглядывает и поворачивается вправо, с ухмылкой оглядывая Акааши, Бокуто, и хмурится, встречаясь с точно такой же намекающей улыбкой Котаро, который смотрит на него, а потом его взгляд уходит куда-то дальше. Куроо оборачивается — там его дожидается Лев. Этажом выше, на последнем, находится продуктовый отдел. Пока команда Куроо расправляется с вылезающими отовсюду бывшими сотрудниками магазина, Акааши и Бокуто закидывают в фирменные пакеты всевозможные консервы, которые не успели украсть другие выжившие.***
Иваизуми кажется, что время специально тянется как можно медленнее. Он злится. На себя, на Оикаву, на Карасуно, на чёртову рацию, которая так упорно работает с помехами. Злится на членов своей команды, которые не отвечают. Слова Сугавары из головы не исчезают, вытаскивая наружу бессилие. Вот так просто сидеть и смотреть, осознавать, что капитана нужно спасать, но он, Иваизуми, ничего не может сделать. Он может только сидеть рядом, готовя себя к любому исходу. Он может продолжать ждать и бояться. На грудную клетку что-то невидимое с силой давит, вынуждая сердце вновь и вновь болезненно сокращаться, перекрывая доступ к кислороду, словно иначе и быть не может. Ужасающее чувство раздирающей боли — всё тот же кто-то невидимый берёт в руку нож с острым, только что наточенным лезвием, и медленно, будто бы дразня, опускает внутрь тела, ведя его ниже — разрывая с хлюпаньем кожу. — Иваизуми? — Сугавара мягко улыбается, жестом подзывая его к себе, — я подумал, что стоит Вам это сказать... — Это касается Оикавы? — перебивает Хаджиме, опираясь рукой на дверной косяк. В ответ он получает согласный кивок и настораживается. — Он потерял много крови и сейчас ему почти ничего не угрожает, но... — Коуши выдерживает паузу, — но рана в любое время может открыться. Ему нужно что-нибудь, что улучшит свёртываемость крови. Да и другие лекарства, и, желательно, кетгут*. А если это произойдёт, то Иваизуми уверен, что даже живучий Тоору не выдержит. Из динамика рации слышно лишь обречённое шипение, током бьющее по натянутым до предела нервам, едва не разрывая эти тонкие нити. Несколько раз с момента их прихода в школу слышались обрывки голосов, но кто это, и что они говорят — понять невозможно. Грёбаный аппарат совершенно отказывается работать. Иваизуми и сам бы добежал до ближайшей больницы, достал бы всё необходимое и вернулся. На это ушло бы минимум времени. Но он не может оставить Оикаву лежать здесь одного — кто знает, что случится, пока Хаджиме не будет, и что с ним, беззащитным и уязвимым сейчас, могут сделать эти ребята. «Работай же, кусок дерьма!» — какие бы части рации не двигает Иваизуми, как не вертит, связь не устанавливается. В любой момент Оикава может умереть, в любой момент могут убить самого Хаджиме, препаратов в школьном медпункте не осталось, как и единого шанса на то, что они выживут вдвоём. По крайней мере, как считает Иваизуми, смерть Оикавы была бы им, Карасуно, на руку — и ресурсы не нужно тратить, и на несчастный случай списать можно. Или Иваизуми, или Оикава. Это конец?.. ...Нет. Внезапно из динамика рации снова слышатся голоса, да так резко, что Иваизуми едва не роняет её на пол и шумно выдыхает, положив правую руку на сердце и мечтая стукнуть чем-нибудь тяжёлым того, кто так пугает. — Оикава-сан?! — это голос Куними. — Это Иваизуми, — времени нет, пока есть связь, нужно успеть сказать всё необходимое. — Оикава ранен, нужны бинты и что-нибудь свёртывающее, прочая хрень. Мы в академии на севере от парка. — Поня... — голос обрывается, и Иваизуми остаётся один на один с тишиной, нарушаемой лишь шипением и тихим дыханием Оикавы. Ребята всё поймут. Поймут сквозящие тревогой слова Хаджиме и будут здесь совсем скоро. Внутри разгорается маленький огонёк слепой надежды, совсем немного согревающий. Остаётся только ждать.***
— Собираемся, — со вздохом тянет Куними, убирая рацию в сумку, — где находится ближайшая больница? — Задаёт вопрос он, попутно натягивая на себя бронежилет, а затем, всё ещё ожидая ответа, перезаряжает винтовку. — Тронулся? — усмехается Киндаичи, — ты ещё на кладбище сходи, — с явным недовольством он опускается на стул, скрестив руки на спинке и положив на них голову, с безразличием наблюдая за сокомандником. — Получишь больше острых ощущений, смертник. — Задницу капитана вытаскивать нужно, — поясняет Акира, — это был Иваизуми, — обречённо качает головой и пожимает плечами, — похоже, Оикаву-сана ранили. Я не настолько сошёл с ума, чтобы без причины лезть в самое пекло с тварями. В глазах Киндаичи проскальзывает интерес, немного страх — готовность нацепить на себя шмотки и топать в госпиталь. Без Оикавы их команда и правда долго не протянет, капитан — главное связывающее всех звено. — От чего рана-то? — усмехается Ютаро, чуть откидываясь назад и разминая мышцы. — Надеюсь, не укусили? — Мне иногда кажется, что ты глухой и не слышишь ничего, — он кидает пистолет напарнику, — не успел спросить, связь сдохла. Если нужны лекарства, то не укус. Может быть, неудачно упал. Не знаю, — Куними мотает головой, — посмотрим. Киндаичи ловко ловит оружие, кладя его на стол и поднимается, зевая. За окном рассвет, а он толком и не спал, оставаясь на страже вместе с Куними, а желание заснуть прямо на пыльном асфальте — да и вообще уснуть где угодно — действительно велико. Схватив пистолет, он, насвистывая какую-то дурацкую мелодию, шагает в сторону лестницы, ведущей на первый этаж дома — туда, где сейчас находятся все остальные члены команды. Ещё около тридцати минут спокойствия, а затем опять в ад, наслаждаться чудовищным адреналином в крови.***
Тяжёлое дыхание, нож в перепачканной кровью руке. Она высыхает, мерзко стягивая кожу, будто багровая маска, которую стоит немного намочить — и превратится в вязкую жижу. Между ними тишина, нарушаемая шагами и трудными вздохами. Чувства внутри бурлят, образуя с кровью единый поток. В горле стоит мешающийся ком из-за постоянного стресса — как ещё вообще не слегли с таким успехом? Длинная чёлка лезет в глаза, приходится постоянно сдувать и убирать. Напряжение не уходит даже с помощью тишины на улице, расслабляться нельзя. Ни на секунду. Они уже совершили ошибку в доме, завалившись спать вдвоём. Кто-то должен был остаться и наблюдать, может быть тогда и не пришлось с безумием удирать по всему дому, а затем и вовсе прыгать со второго этажа, и не останавливаясь, со всей силы бежать до какой-нибудь заправки, где мало тварей — взять первую попавшуюся машину и ехать, пока та не заглохнет. Живот урчит, в который раз о себе напоминая, голова раскалывается, взгляд почти расфокусирован. Каждый пакет, который с шелестом уносит ветер, кажется очередным трупом, заставляя сердце замереть и с силой начать колотиться. — Я устал, — хнычет Хината, чуть пошатываясь, — ты решил всю страну пройти? — Если бы это спасло, — хмыкает Кагеяма, — пройдём ещё немного, и найдём, где можно остановиться на пару часов.***
— Такетора, заткнись, — Куроо бросает на него красноречивый взгляд, — просто заткнись. — Злой вы, Куроо-сан. Тетсуро никак не отвечает, откидываясь на тёплое тело Льва. Слушать серенады Такеторы не нравится никому — капитан ловит полный благодарности взгляд Инуоки и кивает ему, ощущая дыхание у себя над головой. Нет, вот почему именно он? Почему не Инуока? Почему именно он должен сидеть буквально на руках у Хайбы, потому что нет больше места? Почему всегда так безумно везёт именно ему? Бокуто впереди ехидно посмеивается, не забывая внимательно следить за дорогой и иногда советуя Акааши, как лучше проехать. — Глупая сова, — фыркает Куроо, борясь с накатившей усталостью. Мышцы ноют из-за постоянного напряжения, голова наполнена туманом по причине ужасного сна. Лев сейчас сойдёт и за одеяло, может быть Тетсуро всё-таки сможет вздремнуть? Они проезжают мимо безжизненных, как, впрочем, и всё остальное, домов, иногда видя лежащие трупы на дороге. Разбираться, кто это: потерявшие сознание от обезвоживания люди, или приконченные кем-то мертвецы — желания нет. Нет желания даже пошевелиться. Чувство безопасности вызывает сон, и только Инуока как всегда энергичен — он увлечённо что-то рассказывает, пытаясь подкрепить свои слова жестами и едва не заезжая по головам рядом сидящих сокомандников. Куроо рад знать, что с частью команды всё хорошо и, если верить словам этих двоих, то Кенма должен быть в каком-то доме, куда они сейчас и едут. При упоминании имени друга на губах капитана скользит улыбка. Кого-кого, а этого парня Тетсуро терять никак не хочет. Можно ли теперь их назвать... семьёй? Сколько им ещё так жить? С каждым днём добыть пищу и медикаменты становится сложнее, тем более, они не одни выжившие, другие тоже ведут за этим охоту. Так и начинаешь задаваться простым вопросом: кто страшнее, люди, борющиеся за выживание, или живые трупы, которые пытаются тебя сожрать? А люди... люди готовы убивать других выживших ради их припасов. Автомобиль плавно заезжает в один из районов города, и спустя несколько минут езды Куроо отмечает, что здесь довольно пусто. Твари ходят везде, а тут ни одной, только лежащие кучами тела. — Видимо, — выдыхает сверху Лев, — зачистка, Куроо-сан. Капитан качает головой, закрывая глаза. Тепло со спины становится сильнее, довольно быстро кидая в сон.***
Кагеяма взбирается по стенке гаража к его крыше и, выглянув из-за неё, осматривает дорогу справа и слева. Пусто, пыльно и не слышно ни звука — разве что тихий гул порывов ветра. Хината ждёт внизу, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Тобио спрыгивает и жестом зовёт его с собой, проходя по тропинке между гаражом и заросшим забором в заброшенной половине детского сада. Нужно пробраться внутрь и проверить хотя бы столовую — там могло что-нибудь остаться. Но дальше заходить нельзя, без патронов им там делать нечего. Над кирпичным зданием кружат вороны, чёрт знает как выжившие, в отличие от других птиц. Однако сейчас, когда у них есть только пара ножей и собственные силы, эти птицы не устрашают, а наоборот, вселяют какую-то уверенность. И одолевает какая-то зависть, глядя на них — вороны свободны. Они — хозяева неба, те, кто летит куда хочет, вовсе не рискуя попасться на обед к тварям. Одна из двух калиток настежь открыта, и войти внутрь совсем не трудно. Деревянные двери всего лишь прикрыты, но сильно скрипят, когда Тобио и Шоё входят, озираясь. Столовая должна быть где-то по коридору. Прачечная, спальня, в конце, перед вторым выходом, железная дверь. То, что нужно. Однако из-за неё слышатся какие-то звуки, и они синхронно замирают. Хината подтягивает к себе автомат, но сейчас он бесполезен — он делает это, скорее, инстинктивно. Судя по звукам, там кто-то один. Или что-то? Кагеяма осторожно толкает дверь, проскальзывает внутрь и вынимает нож. Шоё проходит следом и замирает: на них смотрит совсем не мертвец. У окна стоит невысокий светловолосый человек. Тобио опускает нож, показывая, что не желает зла, и тычет локтем Хинату. — Он всё равно разряжен! — Возмущённо хмурится Шоё. Спустя секунду его внимание уже обращено в сторону незнакомца. — Ты кто? Тоже выживший? — Тот едва заметно кивает, закидывая на плечо портфель с чем-то внутри. Похоже, судя по звуку, с банками. — Как зовут? Он что-то неразборчиво шепчет, наклоняя голову набок — несколько длинных прядей падают на лицо, и Хината просит повторить. — Козуме... Кенма, — уже громче представляется он. Шоё, под внимательным взглядом Тобио, подходит ближе, с интересом разглядывая Кенму. Кагеяма, пожав плечами, следует за ним. — Хината Шоё, — кивком указывает на напарника, — а это Кагеяма. Кенма за несколько секунд успевает рассмотреть обоих, и вдруг уставляется куда-то за их спины, шире раскрыв глаза. По железной двери что-то скребётся, а спустя мгновение, она уже приоткрывается под напором явно большого числа рычащих тварей. Недолго думая, Шоё разбивает автоматом стекло и, дёрнув за одежду Кенму, перемахивает через подоконник, ругаясь себе под нос, прямо в колючие кусты, царапая кожу, но не замечая этого — сейчас куда важнее успеть убежать. Кагеяма с разбегу прислоняет дверь обратно и следует за ними. Откуда-то из леса выходит ещё одна толпа монстров, и троица заворачивает за угол, откуда Кенма, осмотрев дорогу и прикинув что-то в уме, срывается с места в сторону частных домов по ту сторону: — За мной, — он зовёт их жестом, точно не желая кидать здесь. Они ещё какое-то время, прислушиваясь, петляют среди домов, пока, наконец, не выходят к большому двухэтажному особняку в центре. Кенма достает из сумки ключи и быстро открывает дверь, кивком приглашая Кагеяму и Хинату.***
Автомобиль медленно тормозит, останавливаясь у обочины. — Водить кто-нибудь ещё умеет? — Акааши, развернувшись, осматривает всех в салоне, и тормозит на горящем энтузиазмом взгляде своего друга. — Нет, Бокуто-сан. У тебя ещё проблемы с рукой. Котаро мгновенно поникает, опустив голову и делая вид, будто бы обижается — Акааши лишь хлопает его по плечу. Ничего, через несколько минут вернётся в своё обычное состояние. — Куроо-сан умеет, но... — Лев кивает на мирно спящего капитана, — плохая идея будет его разбудить, — осторожно пожимает плечами, — очень плохая. Акааши устало вздыхает. — О, я могу, — широко улыбнувшись, Такетора чуть приподнимает руку и едва заметно шикает на Инуоку, чтобы тот продолжил молчать. — Садись, — Акааши, выглянув в окно и убедившись, что тварей рядом нет, открывает дверцу, — тут ещё примерно километр ехать, — Кейджи выходит из душного салона, потягиваясь и втягивая пыльный воздух, на несколько секунд засмотревшись в ясное небо — погода сегодня должна быть жаркой. Акааши не любит палящее солнце и считает, что при столь знойной погоде передвигаться в разы сложнее. Особенно убегать от тварей. Впрочем, от них и без сжигающих солнечных лучей удрать весьма трудно. Он качает головой, направляясь на заднее сидение, и, усевшись поудобнее, громко закрывает дверь. — Ну, сейчас домчимся! — Инуока машет рукой, и, почувствовав несильный толчок со стороны только что закрывшейся двери, оборачивается. — Извините, — и глупо хихикает, понимая, что только что чуть не попал локтем в лицо Акааши. Ямамото хватает руль, победно ухмыляется и резко давит ногой на педаль газа: машина выезжает на середину дороги и начинает быстро набирать скорость. На небольших выбоинах и ямках её слегка потряхивает. Так слегка, что у пассажиров зуб на зуб не попадает. Внезапно впереди оказывается яма, и Такетора неожиданно выворачивает руль вправо — машина резко виляет в сторону, головы всех дёргаются туда же. — Твою мать! — Комментирует рядом Бокуто. — Влево-влево! — Вопит он, вжавшись в своё кресло, понимая, что от остальных сейчас ждать нечего — те слишком в шоке. Такетора крутит снова, и в этот раз «Хонда» переезжает влево, попадает одним колесом в яму, и её снова встряхивает. Сзади слышатся стоны. А теперь всё, вроде, гладко, и можно спокойно разогнаться. Ветер свистит в ушах, дорога впереди расплывается от скорости, и внезапно Бокуто подскакивает: — Яма! — Такетора резко тормозит, Котаро дёргается вниз, Акааши ударяется о спинку сидения Ямамото, а Лев с криком «Куроо-сан!» хватает поперёк живота спящего Тетсуро, теснее прижимая к себе, чтобы тот не улетел вперёд. К его счастью, капитан не просыпается. Неужели несколько суток без сна так сильно сказываются? — Рано! — Поднимается Бокуто, кинув взгляд на потирающего лоб Кейджи. — Рано тормознул! — Простите, — виновато улыбается Такетора, привстав и посмотрев вперед — до ямы-то ещё далековато. — Ща всё будет. Автомобиль разгоняется уже в который раз, проносится мимо деревьев у обочины, Ямамото готовится нажать на педаль тормоза. Ещё пара секунд и... Время! — Слишком близко! Сильней дави! Тормози-и! — Бокуто не успокаивается, Такетора убирает ноги с педалей от страха, и спустя мгновение резко возвращает их назад, перепутав тормоз с газом. «Хонда» ускоряется, подъезжает к яме, резко ныряет вниз... — Какого хуя?! ... И так же резко выезжает назад на дорогу, останавливаясь. — Какого? — Лев вздрагивает снова. Куроо проснулся. Капитан зло осматривает салон — все, включая Бокуто, притихают — и останавливается на замершем Ямамото. — Такетора. — Тот дёргается и медленно-медленно оборачивается, улыбаясь и смотря на кого угодно, только не на капитана.***
Дом оказывается довольно просторным. Похоже, Кенма тут живёт... временно, и совсем не один. Однако сейчас нет никого, кроме них. Козуме скидывает в холодильник всё содержимое портфеля и кладёт его около большого зеркала в прихожей, а парням кивает, и те понимают значение. Тобио уходит на чердак — осмотреть улицу, а Хината хватает кружку и наливает в неё воды. Кенма не даёт ему выпить сразу — на всякий случай кидает в жидкость пару таблеток активированного угля. — Спасибо, — улыбается удивлённый, но донельзя благодарный Хината. Он подносит кружку к губам, а на улице внезапно раздаётся громкий визг машинных тормозов. Сверху по лестнице сбегает Кагеяма, открывая дверь и выходя на крыльцо, за ним, тут же отставив кружку, срывается Хината. Кенма, давно уже заметивший приехавших, непонимающе смотрит им вслед. А затем, разглядев человека, сидящего на водительском месте, начинает перебирать различные оправдания в своей голове. Мда, сюрприз в лице двух людей из Карасуно, будет, конечно, очень нежданным. — Какого чёрта ты вообще творишь?! — Куроо подскакивает на месте, едва не ударив Льва по подбородку головой. — Кто его вообще за руль пустил?! — Он указывает на Такетору ладонью, осматривая всех, кто находится в душном салоне. Взгляд скользит по Инуоке, который делает вид, что его тут нет, а затем падает на хмурого Акааши. Тетсуро устало вздыхает, догадываясь, в чём дело: если Ямамото что-то решает, то уж кто-кто, а совсем не знающий его Кейджи не мог отказать — откуда всё же ему было знать, что это будет стоить собственных нервных клеток? Злой взгляд Куроо опять останавливается на Такеторе, будто пытаясь прожечь в нём дыру.