Метелица

16. “Левиафан”

Tell me who is that man With blood on his hands Pretending he's god… (Dream Evil - Crusaders' Anthem).

1 ноября. Копенгаген, Дания.       Резкий щелчок ножниц. Прядь седых волос, мгновения назад еще намотанная на пальцы, кружась, опускается на пол.       -Сколько там их будет?       Августина помедлила с ответом, меланхолично разглядывая все то, что заполняло широкий дубовый стол, стоявший на расстоянии пары шагов от ее кресла. Были здесь ножи и какие-то крючья, водились в изобилии камушки, осколки костей и мотки бечевки, чьи-то выдранные клыки и цветные стеклышки, а в ножку стола - то-то радости потом будет владельцам гостиницы - был вогнан видавший виды топорик.       -Делегации Башни и Могилы, посланник Атласа. Представители Церкви, - наконец, произнесла ведьма, пригубив кофе из чашки. - Кто-то из них тебя смущает, Кауко?       Щелчок ножниц. Сбросив за спину очередной пучок волос, собеседник графини, не оборачиваясь, принялся за следующий. Ведьма, наблюдавшая за этим процессом уже больше пятнадцати минут, чувствовала нечто сродни гордости: уговорить этого необычайно высокого человека, что уселся сейчас против зеркала, придать своему облику хоть бы самый ничтожный налет цивилизованности было задачей не из простых. Наблюдая за тем, как существо, поначалу казавшееся выходцем из каменного века - впрочем, даже самый последний дикарь не отпустил бы волосы на такую длину - начинает постепенно приобретать более приемлемые для выхода в свет черты, Августина старалась не думать подолгу о тех мелких неурядицах, с которыми был сопряжен сей процесс. Взять, хотя бы, преподнесенную ее спутнику электрическую бритву, что была с омерзением отброшена прочь в угоду одному из его жутких ножей - стоило радоваться, в конце концов, что он не предпочитает для тех же целей топор. Довольно-таки дорогой костюм, купленный специально для этого дня, вызвал один лишь смех - вдоволь поглумившись над предложенной ему одеждой, маг предпочел и дальше хранить верность своему прежнему наряду из плотной кожи, чьих-то шкур и редких тряпичных заплат, встречавшихся то тут, то там. Шитое дратвой и серыми нитками, это воплощенное уродство сплошь было обвешано какими-то крохотными мешочками, перьями, все теми же стеклышками, иголками, крючками и кусочками коры - удивительно, как все это не отрывалось при ходьбе. Картину дополнял скроенный из меха и обрывков чьей-то формы плащ, пуговицы для которого делались, похоже, из всего, что только нашлось в тот момент под рукой: среди прочего ведьме попались на глаза винтовочный патрон и изрядно потускневший орден, в котором графиня еще при встрече узнала крест Маннергейма первого класса - и не смогла удержаться от очевидного вопроса.       -Прислали после той войны, - пожав плечами, ответил тогда Кауко. - Какой-то растяпа в лес пришел, чуть голову не сложил, пока до меня добрался, обратно вообще провожать пришлось. Сперва думал, случилось чего, а он ради этой чепуховины, оказалось, так рвался, уж зачем - так и не выпытал. Ну хоть на что-то сгодилась - и то хлеб…       Много кто увидел бы в подобных речах граничащее с глупостью простодушие - но только не она, знавшая этот осколок давно сгинувших веков, наверное, лучше всех, кто мог похвастаться своим с ним знакомством - а чтобы учесть таких людей, хватило бы пальцев одной руки. Простотой, и тем более глупостью здесь и близко не пахло - просто в этом был весь Кауко. За то время, что занял их путь сюда, графиня сполна убедилась в том, что двадцатый век, как и те, что были до него, не заставил старого мага измениться ни на йоту. Образ его нисколько не расходился с тем, что остался в памяти ведьмы, будучи заронен туда в бесконечно далекие ныне дни: столь же высок, столь же сухое и поджарое, словно у гончей собаки, тело, столь же мало ест - и говорит вдесятеро меньше. Все та же едва заметная грустная улыбка, нет-нет, да и пробегавшая по губам. Все тот же, что и прежде, взгляд светло-серых, едва ли не прозрачных глаз - единственного, что без уверток напоминало об оставшихся за спиной мага веках…       Встречаться с этими глазами ведьма не любила - слишком уж часто в них всплывало все то, что она сама оставила позади.       -Быть может, Леопольд?       Щелчок ножниц.       -Лорд-надзиратель Часовой Башни?       Ножницы ухватили воздух.       -С ним что-то неладно, - медленно проговорил маг. - Пока не знаю, что именно. Ты ведь тоже то чуешь, так?       -Немного, - покачала головой Августина. - Он накручивает на себя такое количество чар, что порою сложно что-то уловить, кроме белого шума. Но что-то, несомненно, присутствует…       -Присутствует, - повторил Кауко уже на русском, будто бы для того, чтобы подчеркнуть правильность выбранного ведьмой слова. - Очень глубоко. Он не itseton (1), я бы почувствовал. Но с ним что-то, чего быть не должно…       -Одержимость? - недоверчиво спросила Августина.       -Нет. Тоньше. Аккуратней. Опасней, - отрывисто произнес маг. - Но я чувствовал этот запах…       -С одеколоном Каранток и правда перебарщивает.       -Не глупи, - срезав очередную прядь волос, бросил Кауко. - Что-то глубже. Сладкий запах, очень сладкий…до дурноты. Я бы сказал, что похоже на ольху, но ни одна ольха в мире так не пахнет…       -Во всяком случае, в нашем, - мрачно проговорила графиня. - Лорд-надзиратель, как я слышала, большой поклонник реликвий, оставшихся после ухода Ши. Готов удавиться за очередную безделицу для своей коллекции. Или удавить кого другого. Возможно, он что-то носит с собой…для защиты или иных целей - отсюда и…       -Возможно, - маг покачал головой. - Но будь осторожна рядом с ним.       -Благодарю за предупреждение, - усмехнулась графиня. - Признаться, я до сих пор отчасти удивлена, что мне удалось тебя уговорить к нам присоединиться.       Щелчок ножниц.       -Я должен был убить тебя. Убить всех, кто приложил руку к его пленению. Всех, кто смел его хотя бы коснуться. Всех, кто виновен в том, что я уже столько лет не слышу его песнь, - Кауко вздохнул. - Но даже если бы вся эта кровь оказалась мне по силам, что бы это изменило?       -Одно мне всегда в тебе нравилось, - холодная улыбка продержалась на лице Августины лишь несколько секунд. - Твоя честность.       -За несколько дней с тобой я сказал больше, чем за последние двадцать лет, - маг пожал плечами. - Если уж мне и приходится плодить столько слов, пусть они хотя бы не вьются змеями, как твои.       Какое-то время тишину нарушали лишь уже почти привычные щелчки. Отставив на миниатюрный столик свою чашку, графиня, не торопясь, потянулась за сигаретами.       Щелчок крохотной серебряной зажигалки.       -Все столь же много куришь…       -Не все обречено меняться.       -Но ты изменилась.       -Мы с тобой виделись всего лишь дважды, Кауко, - пожала плечами ведьма. - Второй раз, если память меня не подводит, был спустя несколько лет после Гражданской. А что до первого - тогда я вовсе под стол пешком ходила. Вряд ли картина, нарисованная тобой, не имеет пробелов…       -Ты изменилась, - повторил маг, стряхнув с плеча несколько волосков. - Изменилась сильней, чем я думал.       -Сильней, чем бы тебе хотелось? - выдохнув дым, бросила в ответ графиня.       -Ты достойная дочь Евгении и Варфоломея. Ведь ты не могла сбежать ни от силы, что оставила тебе одна, ни от уроков, что преподал тебе другой…       -Скучаешь по моему отцу? - усмехнулась ведьма.       -А ты?       -Мы оба знаем правду, Кауко - он был одним из худших. Когда отец помер, если бы не нужда хранить тайну, колокола по всей стране звонили бы как на праздник… - Августина устало вздохнула. - Я не любила его, чего греха таить. Но это вовсе не значит, что я его не уважала.       -Пожалуй, эпитафии лучше старому негодяю и не подберешь…       Оба рассмеялись.       -В пути ты как-то обмолвилась, что завела очередного ученика. Где же он? Почему до сих пор к нам не вышел?       -Мотылек выпорхнул из моих рук, - печально улыбнулась графиня. - Страшился, я думаю, закончить свои дни на иголке…впрочем, в этой комнате я далеко не единственная, кому не везет с учениками. Не так ли?       Щелчок ножниц.       -Твои неудачи учениками не ограничиваются, Августина.       -Не думаю, что стоит углубляться в эту тему, - куда холоднее, чем прежде, проговорила графиня. - Право, вовсе незачем портить такое чудесное утро.       -Ты так и не сумела простить, я прав?       -Ошибаешься, Кауко. Мой несчастный слепец давно прощен.       -А ты сама?       Графиня молча бросила в пепельницу жалкий остаток сигареты, и, на мгновение прикрыв глаза, потянулась за следующей.       -Я поведала тебе слишком много во время нашей второй встречи…       -Не думаю, что ты сказала бы что-то, чего сказать не желала.       -Оставим прошлое, - довольно резко произнесла Августина. - Сейчас нам надо заботиться вовсе не о нем.       -Твоя правда, - тихо кивнул маг. - Что до убийцы в синих стекляшках?       -Леопольда я возьму на себя, - поднявшись на ноги, ведьма сделала несколько шагов в сторону Кауко. - Таль достала все необходимое для ритуала, все жертвы уже у нее на привязи.       -А что же ты?       Рука Августины медленно опустилась на плечо мага - чуть помедлив, тот бережно взял ее в свои, рассматривая, словно какую-то диковинку.       -Ты воплотишь коготь, - тихо-тихо проговорил Кауко.       -Если придется, - безразличным тоном произнесла ведьма. - А если и того окажется мало…что ж, в этот раз я ставлю отнюдь не на себя, но на Таль. На то, что ей суждено сотворить, - высвободив свою руку, Августина прошагала в сторону кресла. - Она лишь крохотный камушек, но без него не бывать нашей лавине…       Щелчок ножниц.       -Я все еще помню нашу первую встречу.       -Не надо, Кауко.       -Ты была крохотной тростинкой, что трепал ветер…и что огонь пожрал без следа. Но кто его запалил? Думала ли ты когда-нибудь об этом?       -Нет. Если и хочешь вынести что-то из прошлого - побеспокойся о том, чтобы оно имело цену. Остальное - лишний груз, что рано или поздно утянет тебя на дно. Мы все когда-то были детьми, даже ты. Какой резон о том вспоминать?       -Твоя правда, - кивнул маг. - Тростинка, что я знал, ко второму нашему свиданию была уже перекована из самой прочной стали. Больше никакой, даже самый лютый шквал не заставит ее согнуться - этим сталь хороша. Но разве не скучает она, хоть бы иногда, по тому, как ветер водил с ней свои игры? По тому, как легко ей когда-то дышалось?       -Мы с тобой слишком по-разному смотрим на жизнь, Кауко. Ты это знаешь.       -И снова мне не с чем спорить. Вас никогда не интересовала суть той или иной вещи - лишь то, есть ли от нее польза и как ее выжать без остатка. Знаешь, я ведь очень редко беру учеников. Но когда я впервые увидел тебя, то предложил Варфоломею…       -Уверена, он долго смеялся.       -Так и было, - вздохнул маг. - А когда я посоветую тебе то же, что советовал ему, ты будешь веселиться ничуть не меньше.       -Я уже в предвкушении, - бросила графиня.       -Тебе стоит почаще бывать там, где нет ни городов, ни людей. Там, где нет подобных нам с тобою. Я уже вижу твою улыбку, но подумай…       -О чем? Чтобы бросить все и бродить с тобой по лесам?       -Ты выросла среди бесконечных интриг, не имеющих ни цели, ни смысла. Едва научилась говорить, а тебя уже учили лгать. Едва научилась ходить, а тебе уже было приказано сойти в змеиную яму.       -Яд в малых дозах полезен, - усмехнулась ведьма. - Развивает устойчивость.       -А когда его уже становится больше, чем крови?       -Не трать слова понапрасну, Кауко. Мы те, кто мы есть, и так останется впредь. Сейчас же…что ж, по крайней мере, одно желание у нас оказалось общим. Ты хочешь освободить терминал, я же не желаю становиться его убийцей. В конце концов…       -…вы уже взяли у него все, что могли взять, кроме жизни.       -Можно сказать и так, - пожала плечами Августина. - К слову о змеиных ямах, Кауко…есть еще одно подозрение, которым я хотела бы с тобой поделиться, покуда есть еще время.       -О чем речь?       -О куклах, которых мои спутники приобрели где-то в Могиле. Тех самых, что сопровождали нас до твоего логова, - прикрыв на миг глаза, ведьма вскоре продолжила. - Мне показалось…почудилось, если хочешь, нечто знакомое в этих конструктах. Не форма - скорее что-то вроде…стиля. Вчера я расчленила одну такую куклу и нашла внутри то, что найти не ждала и не находить желала бы никогда.       -Я все еще не…       -Клеймо мастера, - выдохнула ведьма. - Клеймо того, кто едва не погубил этот мир. Того, чей железный дворец скрыли воды Васюганских болот. Клеймо Серафима.       -Ты могла ошибиться, - сухо, отрывисто бросил Кауко.       -Разве что в том, кто именно творил этих кукол - он или его сын. Я хочу, чтобы ты понял - “Атропа” приложила все усилия, чтобы дочиста уничтожить все наследие Бладбергов. Вымарала из истории все упоминания о Серафиме и его семье, не считаясь со средствами - что уж говорить о том, когда попадалось то или иное его творение. Господи, да добрая половина космической программы страны была лишь прикрытием, чтобы вывезти за пределы Земли оставленный им после себя мусор!       -Значит, Серафим…       -Или Валент, - оборвала мага графиня. - Вернее всего это он - безумие Серафима не позволило бы ему столь долго оставаться вне чьего-либо поля зрения, и уж тем более сотрудничать с одним из существующих институтов…       -Он разделял…убеждения своего отца?       -Сложно сказать, - задумчиво произнесла Августина. - Действия самого Серафима - итог полного помрачения рассудка, но его сын ничем подобным не страдал. Возможно, во время войны он действовал большей частью из-под отцовской палки или вел какую-то свою игру…так или иначе, он считался мертвым - как и все остальные. Старший ребенок Серафима, его дочь, была той еще бестолочью, но Валент…о нет, это фрукт совсем иного сорта, можешь мне поверить. И если он все еще жив, если он каким-то чудом выскользнул из страны и нашел приют в Могиле…я должна его отыскать. Я должна знать, что он замыслил. А ты предлагаешь мне все бросить, - ведьма невесело рассмеялась. - Видишь же, что это решительно невозможно.       -Я бы рад был попытаться доказать обратное, но на то, наверное, не хватит и дня, - вздохнул Кауко. - Надеюсь лишь, что ты помнишь о делах куда более важных, чем поиски этого твоего Валента…       -На этот счет не тревожься. Этим я займусь, как только с терминалом все будет решено.       -И на том спасибо, - бросив последний взгляд в зеркало, Кауко обернулся. - Ну что, похож я теперь на одного из твоих знакомцев?       -Даже не знаю… - подойдя к магу и придирчиво осмотрев результат его работы, графиня стянула с полки ножницы. - Так уж и быть, я тебе помогу. И если удержишься от воспоминаний о том, каким прекрасным ребенком я когда-то была, я даже сохраню твои уши на месте…       Фотография, вынутая ею из бумажника, возраст имела уже весьма почтенный - и истерта была едва ли не до дыр. Говоря еще честнее, то было даже не фото, а вырезка из такового - крохотный кусочек помятой бумаги, на котором, впрочем, все еще можно было относительно ясно различить улыбающееся лицо под огромной черной шляпой. Лицо молодое, лицо настолько живое, что, казалось, вот-вот будет слышен смех его хозяина - прямо как в тот жаркий летний вечер, когда он посетил ее родной город…       Сделавшая этот снимок уже давно не была глупой девчонкой тринадцати лет от роду - а вот запечатленный там человек не изменился, кажется, ни на йоту: встретив его в Лондоне, она с трудом справилась с удивлением, вновь увидев - так близко, как раньше не могла и мечтать - его лицо, которое почему-то пощадили пролетевшие годы.       Бумага оказалась достаточно плотной. Агнесс пришлось приложить некоторое усилие, чтобы та начала, наконец, рваться.       На вопрос, как она добралась до порта - и почему уже битый час стояла здесь, открытая всем ветрам, Агнесс Гилмур вряд ли бы смогла ответить достаточно ясно: последние несколько часов ее жизни словно плавали в каком-то тумане, вовсе не испытывая желания оттуда выбираться. Постаравшись, она бы, наверное, смогла вспомнить, как механически одевалась, как спускалась на лифте, как вынырнула, получив по спине вращающейся дверью отеля, в рассветную тишь еще толком не проснувшегося города. Как блуждала по нему, словно сомнамбула, еще около двух часов, закончив здесь, на причале - жалкая, растрепанная, продрогшая до костей, в компании удобно устроившейся на своем камне Русалочки - статуя в очередной раз была изуродована каким-то скучающим вандалом, выплеснувшим на нее, наверное, пару ведер красной краски.       Постаравшись, она бы вспомнила и то, что было чуть раньше…       Сложно сказать, что именно ее разбудило - то ли рассветные лучи, влившиеся в комнату сквозь развешенное окно, то ли длившийся несколько мгновений контакт ее лба с дьявольски холодной рукой, которая небрежно скользнула по тому, уйдя куда-то прочь. Проснулась она каким-то диким, бешеным рывком, словно чертик, пытавшийся сбежать из своей табакерки, но так и оставшийся торчать на пружине, к коей был навечно приговорен. Судорожно вдохнув - последствия кошмара, в котором она тонула в каком-то стылом и гнилом болоте - Агнесс вновь откинулась на жаркую, измятую подушку. Пролежала так несколько минут, давая привыкнуть глазам. Давая себе возможность вспомнить. Вспомнить и почувствовать, как холодный озноб стремительно подчиняет себе все тело.       Резкий щелчок портсигара заставил ее не только вздрогнуть, но и вновь подняться, сев в смятой постели, крохотный огонек, с энтузиазмом принявшийся пожирать сигарету, высветил, пусть и довольно скверно, его лицо. Упершись подбородком в колени, она попыталась как-то унять безраздельно царящую в теле дрожь - но взгляд, на который она так надеялась, не принес ровным счетом никакого облегчения. Она бы предпочла увидеть в этих глазах ненависть, смирилась бы с любыми признаками отвращения и проглотила бы самое ледяное презрение - но прочла там то, чего боялась превыше всего: одно лишь усталое безразличие.       Сдернув с кресла рубашку, лорд-надзиратель неторопливо принялся одеваться.       Она попыталась проговорить его имя, но слова застряли в горле - а в следующую секунду поняла, что вовсе не знает, как именно к нему обратиться. Внутри словно что-то оборвалось, растекаясь по телу с болью и жаром. Открывая и закрывая рот, словно рыба, выброшенная на берег, Агнесс смогла издать какой-то жалкий, полузадушенный хрип - но этого вполне хватило, чтобы Каранток к ней обернулся.       -Что-то не так?       Голос оказался еще больнее взгляда - хотя, казалось, двигаться дальше было попросту некуда. Лихорадка, заявившая свои права на ее тело, пригласила в гости боль и тошноту - одной большой лавиной сметали они все те яркие, чудесные мечты, которыми она вскармливала себя год за годом до самой этой ночи. Слишком долго, слишком часто она принимала этот наркотик - и с этим рассветом для нее кончилась последняя доза, не замедлив обернуться чем-то горше и страшнее любой ломки.       -Встреча назначена на двенадцать часов, - уделяя больше внимания пуговицам у горла, чем ей, пробормотал Каранток. - Хорошо бы еще успеть переговорить со Стальной ведьмой - охота поглядеть поживее на то ископаемое, которое она вырыла для Могилы…       Вновь и вновь она пыталась что-то сказать - но из горла исходило только что-то жалкое, едва похожее на слова. Лорд-надзиратель, впрочем, понял ее без всяких слов - хватило ему и молчания, хватило ему и глаз, что, казалось, вот-вот забудут как моргать.       -Я думал, ты желала этого.       В голосе Карантока была усталость и чахлый зародыш вины - почувствовав их, Агнесс подумала, что лучше бы он ее ударил. Лучше бы убил прямо здесь, только не…       -Н-нет…       Вымолвить ей удалось только это - но Агнесс отчего-то казалось, что лишь взглянув на нее, узнал он и все остальное. Узнал про тот жаркий летний вечер, про вырезанный из висевшей на стене фотографии клочок, узнал про все, что ей пришлось отбросить, от чего пришлось отказаться ради возможности когда-нибудь свидеться с ним. Узнал, что она никогда не желала быть чьей-то смертью - но ступила на ту же самую дорожку, что истоптали до нее многие и многие башенные головорезы - все ради того же призрачного, казавшегося порою несбыточным, шанса…       Он узнал это все - или она сказала ему в ту ночь?       Разницы, похоже, от того вовсе не было.       -Обычно все к этому сводится, - чтобы повязать галстук, лорд-надзиратель отвернулся к стоявшему у стены зеркалу. - Значит, в этот раз я ошибся.       -Нет…я…- слова наотрез отказывались покидать горло, в голове словно устроили праздничный салют - столь сильна была боль.       -Прости, - сняв с вешалки свой костюм, Каранток повернулся к ней, попутно пролезая в рукава. - Но мне больше нечего тебе дать.       Подойдя к окну, маг распахнул его, затянулся и выпустил немного дыма наружу.       -Я не герой всея Ассоциации, что бы там обо мне не говорили, - меланхолично пробормотал он, играясь почти сгоревшей уже сигаретой. - На самом деле, я куда хуже, чем ты думаешь. И тебе же лучше будет держаться от меня подальше - если, конечно, твоя жизнь для тебя хоть что-то значит.       Кажется, ей удалось сказать что-то еще - а может, слова тогда уже стали совершенно не нужны. Следующие часы тонули в тумане - когда же он стал рассеиваться, она обнаружила себя в компании Русалочки, с обрывками старой фотографии в руках…       -Ну и куда ты умчалась, позволь узнать?       Знакомый голос врезался в уши, заставив обернуться - и спрятать руки за спину, будто бы нашкодивший ребенок. Спустившись к причалу, Грегори Маршалл швырнул ей забытое в отеле пальто - и как-то странно усмехнулся, поймав ее затравленный взгляд.       -Каранток велел тебя найти, - без тени улыбки продолжил уже охотник. - Не волнуйся, с билетами я все устрою…       -С…билетами? - онемевшими от холода губами пробормотала она.       -Так у тебя же вроде проблемы какие, нет? - недоуменно произнес Грегори. - Ну, от колпака, которым Батальон город прикрыл на время работ. Цепи ломит так, что спасу нет, сердце вот-вот откажет, да и голова сама не своя…ну, ты же у него самого еще домой отпросилась, так ведь?       -Я…я передумала, - кое-как протиснув слова сквозь сжатые зубы, выговорила Агнесс. - Я думаю, что со всем справлюсь.       -Да? - улыбнулся Маршалл. - Что ж, тем лучше. Ну что, пошли тогда? Там вот-вот уже самый цирк начнется…       -Пошли, - выдохнула Гилмур. - И правда, не хотелось бы пропустить.       На ее счастье, Грегори, поднимаясь с причала, не оборачивался. Впрочем, даже если бы и стал - клочки бумаги, упавшие в воду, давно уже унесло прочь…       В Королевском саду бал правили холод и безлюдье: самый облюбованный туристами из всех городских парков последние несколько дней почти пустовал - со стороны могло показаться, что некая сила с равным тщанием отгоняла от него как гостей города, так и местных. Давно облетевшие листья уже успели смести с истоптанных дорожек, и глазам тех редких посетителей, что брели сквозь удивительно плотный утренний туман, не открывалось особых красот. Высокие ограды, вымазанные черной, лоснящейся краской, пустые скамьи, следующие друг за другом через ровные, будто бы точно по линейке отмеренные, промежутки, да острые шпили Розенборга вдали - бывшее обиталище датских королей, большую часть которого скрывали от взора стены нагих деревьев, казалось, поспешило впасть в зимнюю спячку, столь тусклым, столь невзрачным выглядел сейчас дворец.       С унылыми пейзажами и холодом, от которого не сильно-то защищало облачение священника - следовало все-таки захватить с собой пальтишко потолще, а не вылезать налегке - Асколь еще мог смириться, а вот этот бесконечный зуд в каждой цепочке, начавший донимать палача едва ли не с самого входа в парк…       Впрочем, а чего он, собственно, ожидал, забираясь туда, где бойцами Батальона был размещен один из основных узлов замкнутого поля чудовищной мощи, что наглухо укрыло город еще в прошлом месяце - ясности ума и подъема всех сил? Судя по тому, что сильнее всего скрутило его на входе в парк, башенные крутили свои чары то ли в бывших дворцовых казармах, то ли в бывшем же домике коменданта - проверять данную теорию как-то не тянуло. Да что уж там - говоря откровенно, ему и вовсе было все равно.       -Что, ломит все еще?       -Не без этого, - бросил Кат, чуть сбавив шаг - Шепот, засмотревшись на что-то вдали, успела уже немного отстать. - Не так, как на входе, конечно… - вытянув из кармана потертую фляжку, палач привычными движениями пальцев справился с крышкой. - А не поставить ли мне эксперимент? Знаешь, о влиянии больших доз алкоголя на состояние по самую макушку забравшихся в этот их замкнутый гадюшник…       -Тебе же еще на совет, - усмехнулась Лено. - Вместе с остальными командирами групп. Забыл, что ли?       -Так мне к половине второго, - приложившись все-таки к фляжке - пусть и немного - и убрав ту на место, пожал плечами палач. - Я ж не Эрик, чтобы меня вместе с прочими важными господами на основное время звали…черт, ну дела. Я таким манером сам уже сомневаться начну, кто тут у нас главный.       -Сам же говорил - он человек военный, вот его пораньше и пригласили. Мнение послушать… - Шепот не смогла скрыть улыбки. - Обеспечит он им мнение, я чую. Да так, что из ушей назад полезет.       -Это в лучшем случае, - пробормотал Кат, остановившись у старенькой скамьи с давно облупившейся краской. - Посидим, что ли?       -Эксперимент свой начать удумал?       -Да какой с того прок… - вздохнул палач, присаживаясь на скамью. - Тут же весь город под колпаком, да не под одним. Третью ночь уже не сплю толком…       -Вот мне интересно, а как местные владельцы-то эту кутерьму приняли? - плюхнувшись рядом, поинтересовалась Лено. - Или их…того, во имя общих интересов и далее по тексту?       -Ну зачем же так. Могила семью-владельца честно предупредила, что выдоит тут все досуха, сама им землю новую подобрала, сама переезд оплатила…       -…сама ручкой на прощание помахала и сама под зад дала? Так, что ли?       -В точности. Понимаешь же - когда в дверь Башня ломится, в окно Могила прет, а из печной трубы наш брат уже показался, ты либо проглотишь да утрешься, либо на том свете протестовать продолжишь.       -А мы-то народу побольше нагнали. Странно, что город еще на уши не встал.       -Встанешь тут, под башенным колпаком-то. Расстарались, сволочи…куда интересной то, что у местных мозги еще в узел не закрутились. И у нас за компанию.       -Всему свое время, не так ли? - пожала плечами Лено.       -С тем не поспоришь…       Похоже, им удалось забрести в самое безлюдное место и без того нынче почти пустого парка - вокруг не было ровным счетом ничего примечательного, кроме тумана. Ну разве что чей-то памятник, облюбованный в качестве насеста батальоном сонных птиц…       -Кат, - прервав грозившее затянуться надолго молчание, негромко бросила Шепот - дождавшись, когда палач к ней обернется, Лено, чуть помедлив, продолжила. - Вот почему все так кончилось, как думаешь?       -Ты сейчас о чем?       -Я сейчас о нас, - улыбка Лено вышла довольно-таки натянутой, если не сказать больше. - Уж прости, если снова с немытыми руками в душу лезу, но поход этот чертов…может, и не будет больше шанса…       -Сколько лет ты репетировала это начало? - столь же невесело усмехнулся Асколь, вновь потянувшись за фляжкой.       -Да уж немало, - перехватив руку палача, Шепот наградила его укоризненным взглядом. - Что, тема настолько гнилая, что пока не напьешься, не пойдет?       -Да брось ты… - устало вздохнув, Асколь оставил фляжку в покое. - Просто не думал, что…       -…мне еще хочется о том говорить? Твоя правда, Кат, все эти годы как-то не до того больше было. А сейчас вот всплыло…не знаю, словно кто-то наружу все вытряс. И второй день уже…а, чтоб тебя. Не один ты тут без сна звереешь, короче говоря, - вся как-то сгорбившись, Шепот уставилась в стылую землю. - Ну так что? Одаришь меня, глупую, ответом?       -Одно условие.       -И какое же, позволь узнать?       -Если я буду говорить, ты будешь слушать. А не пытаться за то, что услышала, мне голову отвинтить. Устроит такой расклад?       -Да рожай уже… - в сердцах пнула безвинную скамью Лено.       -Ты ведь помнишь, как попала к нам? Ты ведь помнишь…       -Не произноси его имени, Филин.       -…помнишь Лудо Валка? - спокойно продолжил Асколь, выдержав гневный взгляд Шепот. - Конечно, ты должна помнить того, кому едва не пошла на обед. Кто не оставил тебе иных дорог, кроме той, что вела к нам.       -Сказать по правде, та дорожка немного ветвилась, - пробормотала Лено. - Могла, наверное, принять и предложение Ассамблеи…дьявол, кого я обманываю. Конечно же, не могла. Все, о чем я думала в те годы - так это об одной французской паскуде.       -Я думал, он бельгиец.       -Один черт, - сплюнула Шепот. - Дальше-то что? Какое он имеет отношение к нам?       -Самое прямое, - вновь вздохнул Асколь. - Церковь дала тебе приют, воспитала тебя. Тебе, как я помню, они даже дали право выбирать…       -Оставаться у вас или голову свою вам же на прочистку складывать, - фыркнула Лено. - А потом просыпаться в чужой семье и до конца жизни не знать, кем на деле была. Хорош выбор…       -И все-таки, он у тебя был, - с заметным раздражением в голосе прохрипел Кат. - И ты выбрала расти у нас. И, как придет время, поступить на нашу службу. Но очень скоро ты поняла, что учить тебя будут для работы. Для работы, но никак не для того, чтобы ты упилась в край своей местью. И ты…       -Ну конечно же, я сбежала, - усмехнулась Шепот. - А ты бы не сбежал?       -Мы сейчас о твоей больной голове. Моя еще подождет своей очереди, - воспользовавшись паузой, палач не преминул воспользоваться и вновь извлеченной на свет фляжкой. - Всего за несколько лет ты наломала таких дров, что пришлось…как я там недавно сказал? Проглотить да утереться, верно же?       -Я просто поняла, что без вас Лудо не сыщу. Вот и все.       -Так или иначе, ты вернулась.       -И встретила тебя, - откинувшись на скамью, Шепот взглянула на серое полотно неба. - Ты помнишь это время, Кат? Все казалось таким простым…       -Все и было простым. Потому что мы ни о чем особо и не задумывались, - палач попытался улыбнуться, но результат походил скорее на судорогу. - Давай будем честны. Тебе был нужен только Лудо. И все, что к нему могло привести.       -А тебе, Филин?       -Мне тогда нужно было что-то, что помогло бы…смириться, наверное, - Асколь потянулся за сигаретами. - Подсластить пилюлю. И как только пред одним из нас замаячил реальный шанс получить желаемое…       -Я знаю, что ты сейчас скажешь, Филин. Я ведь сорвалась первой.       -Но не ты одна, - Кат покачал головой. - Ты вызвалась на ту программу Ассамблеи, не спросив меня, оставила нас, наверное, даже не подумав дважды. А я довольно скоро понял - веришь или нет, но очень этому удивился - что даже не злюсь…       -Что тебе, в общем-то, все равно, - сухо подвела черту Лено. - И через год, когда они со мной закончили, я вернулась и встретила тебя с этой…среброглазкой.       -Все, что мы сумели - без лишних слов друг дружку предать, - не замедлил добавить палач. - Полагаю, ответил я на твой вопрос? Проверку на прочность мы оба с треском провалили - но чудесно уже и то, что нашли в том повод не точить ножи, а скорее уж повод посмеяться…       -Да уж, смешно до колик, - вздохнула Шепот, чей взгляд застыл вдруг на зажигалке, зажатой меж пальцев Ката. - Можно еще спрошу?       -Ну попробуй.       -Айрой ты тоже…сластил лекарство?       -Нет, - куда резче, чем хотелось, произнес палач.       -Тогда почему?       -Потому что я не мог бесконечно покрывать ее авантюры, - каждое слово давалось с усилием, едва ли не с болью. - Потому что рано или поздно пришлось бы выбирать, и я бы выбрал ее. А затем о нас бы позаботились сообразно, - так и не зажженная сигарета выскользнула прочь, шлепнувшись в грязь. - Мне хватало и простого страха встретить как-нибудь ее имя в списке целей…       -Кат.       -Ну чего еще?       -Ты никогда не думал, что будет, если с тобой что-нибудь случится?       -Мое место займет Хлыст. Или ты.       -Знаешь, я именно об этом хотела…       -Постой, - Асколь поднялся на ноги, всматриваясь в туман. - Кто-то тащится. И чтоб я курить бросил, если это не наш “человек военный”.       Догадка палача весьма быстро подтвердилась: Эрик Грей, оттягивая до предела возможного карманы своей потертой кожаной куртки - странно, как просунутые в них руки еще не вышли по ту сторону - плелся вперед, храня на лице выражение столь угрюмое, что одним им можно было без труда отвадить любого встречного. Приближаясь к скамье, он чуть вздернул руку в приветственном жесте - и, сплюнув на землю, выпустил на волю свой уже неделю как простуженный голос:       -Так и знал, что вы здесь где-то.       -Что-то ты рано, - прищурился Асколь. - Только не говори, что твой стратегический гений разделал за сорок минут все их проблемы…       -Сорок, ага, - вновь со злостью сплюнул Факел. - Меня через пятнадцать вывели.       -Новый рекорд, а? - подала голос Шепот. - И чего ты там такого учудил, скажи на милость? Кому в этот раз мозоль отдавил?       -Да шли бы они… - в сердцах пнув ближайший к нему камешек, Грей повернулся к палачу. - Кучка надутых мудаков, каждый второй мнит себя гребаным Эйзенхауэром, каждый третий - Наполеоном. Вот на кой хрен меня вообще звать было - ума не приложу. Я им слово - они мне десять и воем, я им вопрос - они меня за дверь…       -Знаем мы твои вопросы, - Лено чуть улыбнулась. - Ну так что по части новостей, а? Что там поход грядущий нам готовит?       -Филин, я ж сегодня уже не нужен буду, да? - после недолгого молчания выдохнул Эрик. - А то знаешь, после того, что услыхал, трезвым ходить - самое гнилое дело…       -Рассказывай, - мрачно произнес палач. - А после свободен.       -Ну хорошо, - Грей вздохнул. - Ты присядь только, Филин, присядь. А то ведь точно падать придется.       -Не тяни, - проворчал Кат, возвращаясь на скамью. - И не драматизируй без…       -Тут не драма, трагедия скорее, - Эрик извлек из кармана чудовищно измятую сигаретную пачку. - Старая такая, да в новой постановке. Кто-нибудь из вас слышал чего о проекте “Аввакум”? Тридцатью минутами ранее.       Все занятия в Копенгагенском университете в этот день были отменены - но что творилось сейчас в стенах крупнейшего в стране учебного заведения, не могли знать даже его работники. Кто-то, едва проснувшись, ощущал такой упадок сил, что едва доползал от кровати до телефона, сообщая, что сегодня прибыть не сможет - другие же, разбуженные уже звонками с обратной стороны, поднимали трубку и слышали, как вежливо и спокойно проговаривалась та или иная причина, по которой появляться на работе в этот день нет никакой необходимости. Случайный прохожий, решивший приблизиться сегодня к зданию, обнаружил бы у знакомых стен не только великое множество машин, но и весьма плотное оцепление - и сотрудники полиции составляли только внешнее его кольцо. Хмурые люди, разодетые кто во что горазд, дежурили по меньшей мере тройками у каждого входа - часть из них даже не пыталась скрыть имеющееся в наличии оружие.       -Мы ведь не опаздываем? - поинтересовалась, восходя на истертые множеством ног ступени, командор Деляну.       -Не настолько, чтобы был резон волноваться, - задумчиво произнес Леопольд. - Я полагаю, они все еще рассаживаются…или изыскивают способ пропихнуть Лесажа хоть в какую-нибудь дверь. Последнее, пожалуй, будет вернее.       -Просто невероятно, что все идет столь гладко, - машинально пересчитывая часовых у входа, бросила Деляну. - Я ожидала куда большего сопротивления на местах…да хоть бы со стороны Церкви Датского Народа…       -Официальный протест, разумеется, был донесен до нас еще в первые дни, - пожал плечами Асколь. - По странному совпадению, едва в город успел прибыть капитан-тиран Фортебраччо более чем с половиной своего ордена, данный протест был снят, а все наши условия - приняты без дальнейших промедлений.       -А что насчет действующих властей? Вы уж простите, что задаю столько вопросов, но мы прибыли только вчера и еще толком не успели…       -Контроль за интересующими нас лицами обеспечивает Могила, населением города в целом занимается Батальон. Некоторые, впрочем, и без мер воздействия со стороны Ассоциации вряд ли бы заметили что-то дальше своего носа…королева, например, им совершенно без нужды. Пусть и дальше занимается рисованием.       “Дурноголовые”, о чем-то перешептываясь, отворили для вновь прибывших массивные двери - за порогом начинался просторный светлый холл. Насладиться белизной стен, впрочем, откровенно мешали пятна самых разных расцветок - именно так издали представлялись глазу спешащие по своим делам гости. Отсутствие привычных обитателей университета вовсе не равнялось пустоте - в эти самые часы здание, к чьим порогам с самого утра стекались новые и новые лица, отчаянно напоминало растревоженный улей. У следовавшей за Леопольдом Деляну порядком уже рябило в глазах. Вот мимо прошли, оживленно переговариваясь, несколько младших офицеров Батальона, вот по массивной лестнице сбежал вниз, хватая на лету рассыпавшиеся бумаги, какой-то молодчик в измятой сутане. У каждой двери неслась стража: и если первый этаж был полностью доверен головорезам Фортебраччо, выше уже чинно прохаживались немногочисленные представители Тевтонского ордена или стояли с постными лицами храмовники Лесажа - а пару раз на глаза командору попадались державшиеся особняком бойцы ордена Святого Лазаря, что крайне редко повышали голос и еще реже открывали свои лица. Не было видно разве что Свидетелей Святой Смерти: общий совет сил вторжения по случайности угодил аккурат на День мертвых - и гости из Мексики, как рассказал Леопольд еще утром, смогли посредством жребия выделить для мероприятия лишь двух людей, освободив их от внутренних ритуалов ордена. Припоминая все слухи, которые распространялись об этой малочисленной в сравнении с остальными орденами секте, Деляну не думала, что найдется хоть один человек, который будет о том сожалеть.       В нужном коридоре их уже поджидали, но отнюдь не очередные “дурноголовые” - впрочем, на магов Батальона расположившаяся там троица тоже не особо походила: ни один из посланников Башни не явился бы на подобную встречу в одеяниях настолько поношенных и невзрачных. Один, ненормально высокий и тощий - в своем давно выгоревшем плаще и мятой, с дырами в полях, шляпе он походил на сбежавшее с чьего-то огорода пугало - курил, прислонившись к стене и разглядывая потолок с таким тщанием, словно там только что были явлены все тайны мира. Его товарищ, кутавшийся в тяжелую двубортную куртку, явно позаимствованную у какого-то военного моряка, скрывал лицо за уродливой деревянной маской с множеством вырезанных по краям рунных комбинаций. Третьей была невысокая женщина в массивных, сидевших столь плотно, что они казались впаянными в лицо, зеркальных очках - последние представляли собой сложную мозаику из шестигранников, отдельные участки которой время от времени тревожно моргали зеленым. Похожая на какую-то чудную стрекозу, невесть зачем влезшую в потрепанный черный костюм - из нагрудного кармана торчал лист карминово-красной бумаги - она приблизилась, преграждая дорогу Леопольду и командору.       -Veerle Maas, Auswaertiges Amt (2), - тщательно проговаривая каждый слог, выдала “стрекоза” - огоньки в ее очках плясали уже с такой скоростью, что смотреть на них становилось откровенно больно. - Alle sind schon dort, nur auf Sie haben wir gewartet. Sie duerfem ohne Hindernisse weitergehen. (3).       -Благодарю, - тихо кивнул Леопольд, жестом сообщив Деляну сохранять молчание.       -Moege Ihr Name nicht niedergeschrieben warden (4), - мрачно произнесла “стрекоза”, сдвигаясь в сторону.       До дверей оставалось уже несколько шагов, когда командор, словно почувствовав на себе чей-то взгляд, обернулась. Один из магов - тот, что еще недавно лениво сбивал пепел на отлакированный пол - широко улыбнулся ей, двумя пальцами приподняв свою дырявую шляпу. На краткий миг лицо его преобразилось, не просто потеряв присущий ему цвет, но став почти прозрачным - мелькнули, вновь укрывшись за плотью и бледной кожей, перекрученные сосуды и кости…       -Среди них полукровка, - едва слышно пробормотала Деляну. - Кто…       -Лиценциаты (5), - сухо ответил Леопольд.       -Звучит несколько…странно. И что же они преподают?       -Лишь одну науку. Не самую благородную, - Асколь медленно повернулся к командору. - Могила играет в полную силу. И призвала своих лучших убийц.       -Я никогда прежде…       -Мало кто слышал, - покачал головой Асколь. - Еще меньшее число сумело передать это знание.       -Нечто вроде башенных…       -Отнюдь, командор. Это Башня создала своих охотников по их образу и подобию.       -Но я думала, что служба безопасности…       -Служба безопасности занимается тем и только лишь тем, что происходит в пределах Могилы, - в очередной раз не дав ей закончить фразы, произнес Леопольд. - Если преступление свершается там, это их дело - даже если преступник каким-то чудом сумеет достичь большой земли, расследование будут вести они, привлекая к делу разнообразных…свободных игроков, которых сумеют заинтересовать возможной добычей. От них не просят многого, и потому ими даже верховодит один из бывших цепных псов Лондона.       -А что эти…       -Запечатывающие охотники Башни не просто так носят свое имя - ведь им частенько ставится в задачу арест. Лиценциат же призывается Могилой единственно для убийства. И насколько мне известно, сюда были направлены самые отборные.       -Вы…встречались с ними?       -Доводилось, - явно без особой охоты произнес Леопольд. - Но этой истории придется подождать своего часа, командор. Сегодня нам предстоит больше слушать, чем говорить - и далеко не все из услышанного придется вам по нраву…       Аудитория, порог которой переступили Леопольд и Андра-Мария, была самой просторной из тех, что мог предоставить университет - но даже этого без преувеличений огромного амфитеатра едва хватило, чтобы вместить всех гостей. Первые два ряда сплошь занимали представители Церкви: высокое начальство собранных в поход орденов с подозрением поглядывало на своих коллег, то и дело о чем-то перешептываясь. Карстен Ротбауэр, Oberstmarschall Тевтонского ордена, явно не испытывал большой радости от соседства с почитателями Святой Смерти - в его глазах эти разукрашенные, разодетые в совершенно несусветных цветов тряпки господа лишь на шажок отставали от дьяволопоклонников. Не светилась радостью и делегация храмовников: хватило бы уже и того, что для великого магистра так и не нашлось ни одной подходящей по размеру двери - его официальных представителей, впрочем, хватило, чтобы забить ровно столько же места на скамьях, сколько занял бы сам Лесаж - так еще и посадили, будто бы нарочно, рядом с оборванцами Фортебраччо. Четверке младших офицеров, подчиненных командору Деляну, досталось место рядом с лазаритами: пробираясь на сохраненный для нее кусок скамьи, Андра-Мария старалась не думать подолгу о том, что хранят их печальные железные маски - отчаянно хотелось верить, что настоящих прокаженных им хватило ума оставить в стороне от общего сбора. Кивнув в ответ на едва слышное приветствие Лелио Мотта - равного ей по званию старого знакомого из Мальтийского ордена - Деляну поспешила занять свое место - пусть и не удержалась от того, чтобы бросить взгляд на верхние ряды.       Чуть выше рыцарей восседала горстка членов Ассамблеи - по правую сторону от них разместились Леопольд, Герхард и Лука Ладзари: кардиналу пришлось изрядно потрудиться, чтобы втиснуть свое отвисшее брюхо между скамьей и столом. Места слева достались четверке из Бюро: прибыв одними из первых, они до сих пор не потрудились открыть свои лица - если, конечно, вообще собирались сдирать с голов капюшоны. От агентов похоронного класса все старались держаться как можно дальше - впрочем, возможно, свободные места были просто-напросто сохранены для командиров палаческих групп, что должны были прибыть чуть позже. Следующий ряд оккупировали посланцы Башни - демонстративно оставленная прореха между офицерами Батальона во главе с Кутриком и добровольцами лорда-надзирателя говорила - нет, скорее уж кричала - сама за себя. Три ряда выше были под властью Могилы: многочисленные гости из Моря Бродяг, разобраться в запутанной иерархии которых Деляну даже пытаться не видела смысла, прибывали маленькими, обособленными группками - ими же и рассаживались, смотря друг на друга ничуть не менее настороженно, чем на эмиссаров Лондона. Последний ряд заполнить до конца им не удалось: там-то и разместились находящаяся в очевидном меньшинстве группа из Атласа - провидец и троица хмурых конвоиров - и лица, не представлявшие на совете никого, кроме себя: например, Стальная ведьма и какое-то молчаливое седое чучело…       Деляну собиралась уделить собравшимся еще немного внимания - и сообразить, например, что неподалеку от ведьмы делал какой-то заспанный тип в кожаной куртке - когда ее легонько толкнул в плечо Янош Юхас - немолодой уже рыцарь, застрявший в своем текущем звании надежнее, чем в зыбучих песках. Командор только благодарно кивнула, прекратив почем зря вертеть головой и обратив свой взор к дверям. Вовремя - через порог уже перевалила процессия во главе с епископом Вертом.       Следом за Юлианом шествовала группа рыцарей, тащивших несколько деревянных ящиков, исполинских размеров карты, пока что свернутые в рулоны, и видавший виды проектор - едва ли не побросав все это хозяйство на пол, они занялись его распаковкой. Епископ, приглаживая волосы, поплелся к трибуне, а двери вновь распахнулись - в зал вошла уже знакомая Деляну тройка лиценциатов, сопровождавшая очередного гостя.       Опасным этот среднего роста человечек - полноватый, если придерживаться выражений самых мягких - отнюдь не выглядел, куда больше его облику подошло бы определение “нелепый”. Обряженный в серый вязаный жилет, едва державший его выпяченный живот, брюки с подтяжками и стоптанные остроносые туфли, с головой, похожей на проржавевшую мушкетную пулю, которую зачем-то облепили свалявшимися в комки седыми волосами, человечек остановился, отпихнул одного из своих конвоиров в сторону и уставился на собравшихся в зале взглядом, не содержавшим ничего, кроме крайней степени раздражения. Вытянув из кармана нечто, завернутое в носовой платок - как оказалось после минуты мучений с узлами, то были всего лишь очки - он водрузил последние на едва читавшийся среди оплывшего, побитого оспой лица, нос, и принялся не то рычать, не то кашлять - так или иначе, ощущение было такое, словно утробистый господин был намерен повалить своим ревом стены. Наблюдая за тем, как рыцари возятся с проектором, он сделал было пару неловких шажков к доске - и, стоило одному из лиценциатов подойти слишком близко, взревел таким басом, что сидевшие в первых рядах невольно вздрогнули:       -Haut ab! - могучий голос, что прорвался наружу, сгодился бы иному пароходному гудку. - Herr Bischof, wenn Sie diese Dummkoepfe nicht weggehen lassen, habe ich die Vorlesung mit ihnen auf meinem Hals zu fuehren. So was sagt mir mein kleiner Finger (6).       Юлиан, как и многие другие, имевшие несчастье оказаться слишком близко к гостю, был малость оглушен его громоподобной речью - но, быстро совладав с собой, махнул рукой: лиценциаты, заметно хмурясь, расступились, отходя к дверям. Выждав, пока те не удалятся до самого порога, пузатый человечек утер губы рукавом и заковылял к доске, где водружали экран проектора - в зале уже вовсю перешептывались те, кто успел догадаться, кого имеет честь лицезреть.       -Это и есть великий Барокшмидт? - полушепотом поинтересовался у командора Янош. - Я ожидал большего.       -Да куда уж больше, - вполголоса ответила Деляну. - Хотя…вспоминая Лесажа…       -Говорил с его секретарем, кстати. У них давно ходит шутка - мол, если русские нас зажмут, с магистром мяса хватит на годы. А это, видать, неприкосновенный запас подвезли…       -Слыхал, он на тулийцев горбатился, - подал голос Джордано Калабрезе - второй из подчиненных Деляну командиров отделений. - А еще…       -А еще на A.E.I.O.U. и дьявол знает, на кого кроме, - пробормотала командор. - Его ученика-то похоронка держит в четырех стенах - как по мне, одного такого чокнутого миру уже хватило бы по самое горлышко. А этот…Леопольд говорил, его лет пятнадцать уже не выпускали на большую землю.       -А он не говорил, между делом, можем ли мы доверять уродцу?       -Доверять? Этому-то? - скривилась Деляну. - Да ты посмотри только - он носит ремень с подтяжками. Как можно доверять тому, кто собственным штанам не верит?       Возня с проектором продолжалась полным ходом. Словно чувствуя нетерпение, что уже начинало понемногу назревать в рядах, епископ, хрипло прокашлявшись, навалился на трибуну, выразительно постучав по краю ее костяшками пальцев.       -Господа, - несколько севшим голосом произнес Верт, сделав небольшую паузу для того, чтобы зал мог хотя бы начать утихать. - Я не большой умелец по части длинных и вдохновенных речей, но тем не менее, как человек, которому тайная коллегия вверила командование объединенными силами Церкви, чувствую себя обязанным сказать хотя бы несколько слов. Я буду, разумеется, краток, поскольку собрались мы тут все-таки отнюдь не для того, чтобы расшевелить изрядно захиревший местный факультет теологии…       В передних рядах раздались негромкие смешки.       -О чем же я поведу речь, когда цель, ради которой мы собрались здесь, всем вам кристально ясна? - голосом уже более громким вопросил Юлиан, налегая на трибуну. - О чем же я должен сказать, когда каждый из вас, я уверен, отчетливо осознает, зачем он здесь, и что ему предстоит совершить? - епископ вновь прокашлялся. - Я скажу вам несколько слов о нашем враге. Я скажу вам об истинных правителях этого ужасного Вавилона, который будет нами сокрушен. Я скажу вам о дьявольском царстве, где не существует ни жалости, ни милосердия, где вы днем с огнем не отыщете ничего святого, ничего человеческого. Дома, дворцы, улицы, сама земля, сам воздух там осквернен и запятнан всеми пороками, какие только способен измыслить человеческий разум. Я скажу вам об истинных правителях этого жилища всех грехов, о группе нечестивцев, что зовется Директоратом - и об их проклятой свите, о так называемом Ленинградском Клубе - истинной причине того, что Советский Союз все еще избегает - но не избегнет - участи Содома с Гоморрой. Их вина в том, что наше общество наводнено проповедниками атеизма, кишит, словно труп слепыми червями, самозваными ниспровергателями божественного, их вина в том, что в наших прекрасных городах источают они развращающие флюиды своей сатанинской гордыни, покрывая презрением все вековые постулаты. И разве одного этого не было бы достаточно, чтобы стала видна ясно, как днем, неотвратимая потребность человечества создать трибунал, способный применить против этого зла методы действенные и энергичные? Вы и без меня знаете ответ, - набрав побольше воздуха, Верт продолжил. - Но безумцы эти зашли даже дальше, чем мы предполагали. Всем вам известно о той кровопролитной бойне, о той резне, что чинили по указке Ленинградского Клуба по всем Британским островам их головорезы, всем вам известно, что вершили они меньше, чем месяц назад! Но мало кто знает об истинной цели их, которую открываю я вам сейчас, не видя более нужды хранить тайну, мало кто знает, что дьявольский план их состоял в том, чтобы открыть дорогу силам, жаждущим пожрать весь род человеческий без остатка, что намеревались они изничтожить как вид саму нашу бессмертную душу!       -Во разошелся-то, - вновь зашептал командору Янош. - Того толстячка, сейчас, кажется, удар от скуки хватанет.       -Как бы нас не хватил… - отозвалась Деляну.       -Густой дым, что поднимается из раскрытой ими бездны, едва не закрыл для нас солнце, - продолжал тем временем Юлиан. - Но мы ныне готовы предупредить новые убийственные деяния, готовы истребить без остатка этих гнусных апостолов дьявола, известного под именем Кай. Разумеется, в умах некоторых из вас может зародиться непростой с виду вопрос - виновны ли все без исключения служители этой воплощенной мерзости - и мой долг, как человека, коему вверено повести Христово воинство в битву, состоит в том, чтобы развеять ваши опасения. Напомню всем присутствующим в зале - и попрошу, чтобы послание мое было донесено до каждого, присоединившегося к нашему священному походу, что согласно Кодексу канонического права от 1917-ого года, параграф 2214-й, Церковь имеет nativum et proprium ius (7), независимое от какой-либо человеческой власти, наказывать как карами духовными, так и карами мирскими…       -Он пропустил “своих подданных”, - хмыкнул Янош.       -…в комментарии же к параграфу 2314-ому того же Кодекса прямо говорится, что все виновные в отступничестве от веры христианской, ереси и раскольнической деятельности ipso facto (8) отлучаются от церкви, и что это преступление совершают все те, кто исповедует материалистическую и антихристианскую доктрину коммунистов, в особенности те, кто защищает ее и проповедует…       -Я, кажется, больше не вытяну, - прошептала Деляну.       -Есть способ спастись, командор, - улыбнулся Янош. - Напомните этому треплу, что в восемьдесят третьем был принят новый Кодекс, так вас мигом выставят…       -…образом, порученное нам дело веры настолько важно, что ради него были оставлены преследования неисчислимого множества иных преступлений. И передаю вам слова Его Высокопреосвященства Алоизио Массари, субдекана тайной коллегии - “Во имя спасения от мук и страданий заблудших душ, во имя спокойствия и единства в христианском мире, во имя общего блага Церкви, мы подтверждаем решение, вынесенное тайной коллегией касательно нечестивой и кровавой клики, известной как Ленинградский Клуб, грозящей затопить грязью своей весь христианский мир. Мы запрещаем оказывать презренным слугам их какую-либо помощь - пусть ни одна рука более не протянется им навстречу! Пусть каждый из них будет проклят, будет одинок и будет гоним, как одержимый бесами. Клеймите и преследуйте их, живых или мертвых…”       -Смотрите-ка - кого-то уже достало.       Повернув голову, командор увидела пробирающегося к выходу человека - одного из тех, что сидел в последних рядах. Кажется, тот самый русский…как там его, Татарьев?       -“…вознаградить не только в жизни вечной, но и в этом мире всех тех, кто выполнит свой долг перед Святой Церковью. Мы призываем верующих любыми средствами, железом, огнем или ядом бороться против наших врагов. Мы даем отпущение грехов всем, кто возьмется за оружие и, под предводительством Его Преосвященства епископа Юлиана Верта, пойдет сражаться с русскими нечестивцами. Сразивший хоть бы одного врага будет сочтен причастным к святым подвигам и удостоится венца мученика, ему даровано будет прощение всех свершенных нарушений и излишеств, тот же, кто приведет нам дьявола, известного под именем Кай, живым или мертвым, освобожден будет от всех грехов и проступков, равно бывших и будущих, будет чист и невинен так же, как крещеный новорожденный, и да будут закрыты для него врата ада, и откроются после смерти врата райского блаженства. Господь обещает вам победу и отдает в ваши руки все, что принадлежит вашим врагам…”       -Вот это дело! - рявкнул со своего места Фортебраччо, со всей силы треснув по столу кулаком. - С того и надо речь заводить. А то стоишь да тянешь все эти сопли из носа, словно кому до них интерес есть…Могила, правильно я говорю?       -Лучше и не скажешь, - жиденько улыбнулся сидящий по правую руку от Никколо человек в монокле. - Хотелось бы сразу уточнить, какой процент…       -Об этом позже, - епископ, красный от злости - речь его была прервана в момент наивысшего напряжения - вцепился что есть силы в края трибуны. - А сейчас…что ж…перейдем непосредственно к планам вторжения. Герр Барокшмидт, прошу вас.       -Ну наконец-то, - прогудел последний, подскакивая к трибуне. - Я уж думал, до конца мира языком чесать намерены. В сторонку, в сторонку, Ваша Болтливость… - довольно бесцеремонно отпихнув епископа подальше от трибуны, маг взобрался на освободившееся место - пришлось, правда, подсунуть под ноги один из опустевших ныне ящиков. - Итак, - забасил он, разместившись, наконец, за трибуной. - Как меня звать, все знают, а до остального вам дела нет и быть не должно. Я тут тоже ножками попусту шаркать не намерен, так что сразу к делу. У вас проблема, у меня - решение. У меня договор, у вас - желание, чтобы я его исполнил поживее и перестал тут важным господам глаза чесать…       Барокшмидт щелкнул пальцами - один из рыцарей, возившийся с проектором, забил в него несколько слайдов, что-то переключил. Безнадежно дряхлая машина затряслась, утробно зарычала.       -Все внимание на проектор, господа… - повернувшись было к экрану, маг вдруг рявкнул так, что ближайший к нему рыцарь от неожиданности плюхнулся на пол. - Verdammt nochmal! Korporal, das ist die falsche Karte! Wir brauchen das blaue Dia! Das Blaue! (9) - топнув ногой так, словно намеревался просадить дыру в полу, Барокшмидт выдернул из кармана пустую сигаретную пачку и запустил в лихорадочно меняющего слайды несчастного. - Nun dreh es um, du Trottel! (10)       Оглушительный рев, исходящий из глотки мага, кое-какой эффект все же возымел - не считая того, что был произведен на первые ряды: многие из сидящих там всерьез начали задумываться о том, чтобы перебраться подальше. Дождавшись, пока, наконец, на экране появится нужный кусок карты - а именно, пролив между норвежским побережьем Скандинавского полуострова и Ютландией - Барокшмидт удовлетворенно хмыкнул.       -Отлично. Хоть на что-то вы да сгодились, - пробормотал он, кивнув в сторону ближайшего ящика. - А теперь раздайте всем наши…брошюрки, - подавив приступ не самого здорового смеха, маг вновь уставился на своих слушателей. - Итак, пока вас обеспечивают годовым запасом макулатуры, которую неделю назад отпечатали в Могиле, я, наконец, перейду к вашему делу. Я говорю “вашему”, поскольку мое, к счастью, кончается в этом самом городишке. В настоящий момент в Скагерраке и Каттегате полным ходом ведутся работы, в которых задействована вся Блуждающая Могила. Что за работы, хотите вы знать? Ну конечно же, хотите. А многие из вас уже знают. Кто-то даже успел побывать на строительстве. Что ж, позвольте вам представить…       Щелчок проектора.       -…мое последнее, и, без сомнения, величайшее детище.       Зал сковало молчание.       -“Левиафан”.       Но не проходит и минуты, как его прорывают первые голоса. Первые вздохи, полные удивления пополам с ужасом.       -Господи, что это? - с некоторым опозданием Деляну поняла, что слова эти слетели с ее собственных губ - и, оглядевшись по сторонам, прочла все тот же вопрос в глазах каждого второго.       -В конце сорок второго года британское Адмиралтейство хваталось за каждую соломинку, особенно когда речь шла о безопасности конвоев, - размеренным басом проговаривал Барокшмидт, навалившийся всем весом на трибуну. - И среди прочих весьма интересных и оригинальных идей они измыслили - не без помощи кого-то из Башни, насколько мне известно - создать авианосец, способный принимать до двух сотен истребителей и самолетов-разведчиков. Для постройки данного корабля - учитывая весьма ощутимую нехватку стали - намеревались использовать так называемый пайкерит. Что же это такое, вы меня спросите? Это, господа, композиционный материал, состоящий из водяного льда и древесных опилок в соотношении примерно восемьдесят два к восемнадцати…с точными характеристиками и механическими свойствами - в сравнении, например, с обычным льдом и бетоном - вы можете ознакомиться в бумагах, которые вам прямо сейчас…да шевелись уже! - вновь рявкнул маг на снующего меж рядов рыцаря. - Так, о чем там я…ах да, бумаги…       -Но то, что вы здесь… - с трудом оторвав взгляд от экрана, пробормотал кто-то из храмовников. - Это ведь…       -Проект “Аввакум” - так они окрестили все это дело - начатый в конце сорок второго, так и не был толком завершен, - жестом призвав собравшихся к тишине, продолжил Барокшмидт. - Возникло слишком много проблем, которые, увы, решить так и не удалось. Опытная модель меньшего размера была готова уже в сорок третьем, но вся идея успела утратить приоритет - прототип в итоге просто-напросто бросили таять в каком-то канадском озере… - маг покачал головой. - Но то, с чем не совладали они, удалось мне, - очередная смена слайда, очередная пробежавшая по рядам волна вздохов и невнятных восклицаний. - Каковой вывод вы можете сделать по данным снимкам.       Гул в рядах нарастал. К бумагам, которые разносил с совершенно потерянным видом одинокий рыцарь, мало кто присматривался - некоторые и вовсе отмахивались от них, словно от назойливых насекомых. Кто-то уже успел вскочить на ноги и застыть в нерешительности, кто-то тихо посмеивался, с трудом сдерживаясь, чтобы не начать хохотать в полный голос. Чье-то лицо стремительно теряло краски от изумления и гнева. Епископ, успевший к тому времени уже занять место рядом с кардиналом Ладзари, сидел, подперев голову ладонью, и напряженно всматривался в поверхность стола.       -Что за чепуху вы позволяете себе нести? - выкрикнул с места кто-то из членов Батальона. - Вы хотите сказать, что не поставив никого в известность, уже второй месяц занимаетесь этим?       -У кого-то явно не все дома, - проблеял, неистово тряся кадыком, какой-то тощий храмовник. - Вот куда, значит, Могила спускает драгоценное время и ресурсы? На детские игры какого-то…       -Господа, господа, прошу вас, - вновь забасил Барокшмидт. - Прошу вас дать мне закончить! - последние слова он рявкнул с такой силой, что некоторые из тех, кто уже были на ногах, от неожиданности повалились обратно - со стороны могло показаться, что их попросту сдуло на скамьи. - Я понимаю, что вы все сейчас испытываете, но уверяю - я здесь именно для того, чтобы в прах развеять все опасения и ответить на все вопросы. И я на них отвечу! - вновь проорал маг, с шумом выдохнув и опершись на трибуну. - Да, проект “Аввакум” прямо-таки кишел недостатками, очевидными даже ребенку, но они были существенны лишь для Адмиралтейства, лишь для людей. На доработку этого проекта я потратил не один год, и можете мне поверить, совместными усилиями всех обитателей Блуждающей Могилы мы решили большую часть существующих проблем - будь дело иначе, разве приступили бы мы к строительству? - убедившись, что в этот раз никто не намерен его перебивать, Барокшмидт утер лицо рукавом и продолжил. - Итак, позвольте же мне продолжить. Изначально - я говорю еще о том старом проекте - речь шла о простом спиливании верхушек айсбергов, оснащении их двигателями и системами связи. Лед - ресурс, как вы понимаете, дешевый, простой и практически бесконечный - к тому же бомбы и торпеды не разнесли бы айсберг, а лишь оставляли бы на нем небольшие выбоины…       -А что же насчет таяния корпуса? - негромко, но вполне отчетливо поинтересовался майор Кутрик.       -Операции с применением подобных “кораблей” должны были занимать считанные дни - это бы попросту не успело стать проблемой, - тут же ответил Генрих. - К тому же, они думали подстраховаться с помощью холодильных установок. Чуть позднее идея несколько поменяла очертания - теперь предполагалось собирать корабли, как конструктор, из ледяных блоков, проводя трубы уже упомянутых установок сквозь…       -Природные айсберги имеют слишком малую поверхность, находящуюся над водой, - вновь подал голос майор. - Использовать их в качестве посадочной площадки…       -Верно, верно! - оглушительно рассмеялся Барокшмидт. - Идея насквозь дурная, но тут-то на помощь и пришел пайкерит. Сейчас я покажу вам, на что способен…ey, koennt ihr es etwas schneller schaffen? (11)       Очередной ящик был уже вскрыт. Натянув толстые перчатки, рыцари вытянули наружу две внушительных размеров глыбы - в одной, по крайней мере, можно было без труда узнать лед…       -Вот, господа, можете полюбоваться сами, - с гордостью произнес маг. - Здесь мы имеем кусок обычного льда и кусок пайкерита. Последний, если вы обратите внимание на мои записи, раза в четыре прочнее, обладает ковкостью и таким же сопротивлением на взрыв, как, например, бетон. Ну да не будем ходить вокруг да около…сейчас я проведу для вас небольшую демонстрацию.       Глыбы установили на ящики. Вытянув из кармана видавший виды револьвер - взгляды сидевших в первых рядах стали еще настороженнее - Барокшмидт прикусил губу, долго выцеливая кусок льда. Выстрел, прогремевший полминуты спустя, был в чем-то даже тише, чем голос мага.       -Вот, вот, вот, вы видите? Видите? - приплясывая вокруг разнесенного на кусочки ледяного куба, грохотал Барокшмидт. - Совершенно не подходит для наших целей! А теперь, господа, смотрите внимательно - я проверю на прочность пайкерит!       Деляну, наблюдавшая за представлением, не успела поймать момент, в который все свершилось: казалось, выстрел и чей-то исполненный боли вой слились воедино. Куб пайкерита действительно сумел доказать свою устойчивость - впрочем, тощий храмовник, которому срикошетившая пуля срезала большую часть правого уха, вряд ли был способен сейчас за то порадоваться. Уронив лицо на стол и заливая последний красным соком в объемах совершенно неприличных, человек Лесажа только дергался в руках товарищей и стонал…       -Довольно с меня клоуна! - взревел, перебираясь через стол, сосед раненого - лицо его было сплошь перепачкано в крови. - Сейчас я тебя…       -Эй, эй, только без рук! - отшатнувшись назад, заорал Барокшмидт. - Это несчастный случай! Несчастный…       -Сейчас еще один устроим, - храмовник, уже рванувший из кобуры внушительных размеров пистолет, успел сделать лишь один шаг в сторону мага - мгновение спустя путь ему преградили до того стоявшие у дверей лиценциаты.       -Это несчастный случай, - сухо проговорила женщина в очках. - Не усугубляйте.       -Мы что, должны все так…       -Мы поможем ему, - прошипел полукровка в дырявой шляпе. - Или уничтожим вас. Вам решать, что это будет.       Возня с раненым заняла еще несколько мучительно долгих минут - когда же, наконец, окровавленный храмовник, два его товарища и лиценциат в шляпе покинули зал, Барокшмидт - револьвер у него успели уже отобрать во избежание участия оного в дальнейших “демонстрациях” - вновь занял место за трибуной.       -Как вы все только что имели возможность убедиться, господа, пайкерит - материал довольно-таки стойкий, - как ни в чем не бывало проговорил маг, и, дождавшись очередного щелчка проектора, продолжил. - Итак, перейдем непосредственно к тому, что, я уверен, волнует вас больше всего - устройству спроектированного мною судна…       -Каких точно размеров эта ваша хреновина? - проворчал Фортребраччо. - А то по куску, который вы слепили, судить как-то сложно…       -Мы планируем достичь длины в 1,22 километра, - гордо выпрямившись, ответил Барокшмидт. - И ширины как минимум в 150-180 метров, если, конечно…       -Постойте, Генрих, - на голос Леопольда, который до того, как могло показаться, спал с открытыми глазами, обернулись многие. - Вы уверены, что ваша…конструкция сможет без помех преодолеть Датские проливы?       -Можете быть спокойны - пропихнется даже без мыла, - усмехнулся Барокшмидт, обнажив пожелтевшие зубы. - Все необходимые замеры уже произведены, несколько вариантов маршрута проложено…       -А что насчет Балтийского моря? - теперь голос подал уже лорд-надзиратель. - Не очень-то весело нам придется, если эта махина сядет на мель где-нибудь в Финском заливе или попросту окажется не в состоянии быстро развернуться, когда…       -С этим тоже полный порядок, - довольно резко ответил маг, не скрывая раздражения. - Вся Могила трудится над тем, чтобы…       -Да пусть себе трудится, - просипели с верхних рядов. - Ты, толстячок, мне кое-что другое скажи…       Деляну вновь обернулась - этого голоса она раньше никогда не слышала. Говорил, поднявшись со своего места, тот самый человек в кожаной куртке, что разместился неподалеку от ведьмы и ее спутника.       -С радостью отвечу на ваши вопросы, - голосом, в котором радости не набралось бы и на грамм, проворчал Барокшмидт. - А вы, простите…       -Эрик, - выбравшись из своего ряда, говорящий быстрым шагом направился вниз - наверное, чтобы не приходилось лишний раз повышать голос. - Вот слушаю я твою муть, слушаю, и чувствую, что нет мочи уже, - остановившись где-то между первым и вторым рядами, он продолжил - уже чуть спокойнее. - Для начала вот чего. В твоих же бумажках, которыми ты весь зал загадил, говорится, если я вдруг читать не разучился, о пресной воде. Пресной, мать ее так, поскольку морская замерзает слишком уж херово для ваших игрищ. Так где вы столько…       -Глупый вопрос, господин Эрик, - фыркнул Барокшмидт. - Или вы сомневаетесь в возможностях Могилы преобразовать необходимое количество воды для наших целей? Если да, то очень, очень зря.       -А, так вот чем ребятишки на скале у вас заняты. Воду они гонят, - взгляд Грея стал еще неприятнее. - Пускай. А что насчет таяния? Мы там на солнышке не останемся без корабля, да с голым задом?       -Исключено, - прогремел Генрих. - Пайкерит может обрабатываться как дерево. Мы заливаем его в форму, словно металл. При погружении в воду изолирующая оболочка из влажной древесины…       -Это не отменяет вопросов об изоляции, - бросил со своего места Кутрик. - Я был знаком с тем, старым проектом. Холодильные установки требовали сложнейшей системы каналов, проведенной через все судно…       -Чепуха, - тут же парировал Барокшмидт. - Все эти установки - мало того, что давно и безнадежно устарели, так еще и не могут даже в самой ничтожной степени сравниться с парой хорошо настроенных и верно расположенных замкнутых полей, что обеспечат конструкции должную стабильность в температуре…       -…а едва они откажут, с конструкции останется сигануть в воду, - прорычал Факел.       -С какого дьявола им отказывать, скажите на милость?       -Да с такого, толстячок, что это война. А на войне ничто и никогда по плану не идет, - не дав магу опомниться, Эрик продолжил свое наступление. - Я у тебя на снимках тут вижу ангары, в которых…сколько-сколько вертолетов ты общим числом указал? Четырнадцать CH-47? Спросил бы, на какие шиши, конечно, вы все это добро гребете, но я другое спрошу, пожалуй - ты хоть один вертолет такой в глаза свои заплывшие видел? Нет, я, конечно, уже понимаю, что с масштабами ты знаком разве что понаслышке, но как, объясни мне, дурному, как ты собрался все это упихать, а? Пусть даже и в четыре ангара.       -На завершающем этапе строительства каждый ангар будет оснащен системой смещения и свертывания пространства, аналогичной той, что используется в доме Бартомелой, членами которого и было внесено предложение использовать…       -А по-человечески слабо? - оборвал мага Факел. - Те, кто тут зады просиживают, может, тебя и поймут. Может и я пойму, раза так с третьего. А солдату ты вот как объяснишь, почему он в твое корыто лезть без страха должен, а? А объяснять тебе явно придется - по этой глыбище даже у полного кретина ведро вопросов наберется. Так что еще раз давай, и внятно, по буквам, если хочешь. Как ты собираешься разместить внутри все, что перечислил?       -Данная система весьма сложна, господин Эрик, - лицо Барокшмидта постепенно наливалось краской. - Скажу как могу просто, в надежде, что человек с вашим уровнем развития поймет…внутри эти ангары будут значительно больше, чем снаружи, каковой эффект обеспечивает комплекс полей…       -Ясно. Снова ваша хваленая магия.       -Вас что-то не устраивает?       -Да, мать твою и всю родню, еще как, - зло бросил Грей. - Что, хочешь знать? А то, толстячок, что мы идем воевать не абы кого, а тех, кто на борьбе с магами целую стаю собак умял. И если эти твои смещающие игрушки они вдруг из строя выведут, дальше-то что, позволь узнать?       -Вероятность этого весьма незначительна, к тому же…       -Я тебя не спрашиваю о вероятности. Я тебя спрашиваю, что будет, если эти ваши поля дуба вдруг дадут. Бывал уже случай, лет пять назад, когда у одного умника рунное покрытие, краской нанесенное, дождем обычным сбито было - так тогда половина дома, где мы сидели, в лепешку смазалась. Так что давай, говори. Все равно ведь, меня заткнешь - другие то же спросят. Что будет, если эту свернутую хренотень как-нибудь не так свернет-вывернет?       -Ну… - Барокшмидт замялся. - Как только создаваемый системой “карман” прекратит существовать, находящиеся внутри данной системы ангары вернут себе прежнюю структуру и положение в пространстве…       -И все, что там есть живого, сомнет в один веселенький фарш вместе с грузами, - мрачно подытожил Эрик, обернувшись к залу. - Ну что, кому там охота на этом кораблике прокатиться? Есть желающие в первый класс?       Гул в рядах вновь нарастал. Барокшмидт, нервно хлопавший по карманам - казалось, он все искал и искал отобранный недавно револьвер - оглушительно прокашлялся, пытаясь вернуть к себе внимание аудитории.       -Господа…господа! - в очередной раз рявкнул маг. - Я вас уверяю, нет никаких причин паниковать! Система, о которой мы только что говорили, надежна как часы и…       -Еще вопрос, - Грей, добравшись до проектора, вовремя отключил его от сети - из перегревшегося сверх меры аппарата уже вовсю тянуло дымом. - Как твое чудо вообще должно передвигаться?       -Я бы тоже с удовольствием об этом послушал, - сухо произнес майор Кутрик. - Тогда, в сороковых, поначалу предполагалось управлять судном путем изменения скорости многочисленных электродвигателей, но в итоге было решено, что необходим руль. Однако проблема установки и управления таким рулем, который в высоту должен был быть около тридцати метров, так и не была толком решена…       -О, с этой проблемой столкнулись и мы! - преувеличенно бодрым тоном воскликнул Барокшмидт. - А так как на разработку и создание рулевой машины специально для “Левиафана” попросту не было времени, весь проект едва не пошел под нож. Предлагалось, конечно, оснастить судно малым вариантом той же системы, которая используется в самой Блуждающей Могиле, но тут вставала в полный рост иная трудность - нам нужен был маг или группа магов достаточной силы, способных либо с почти идеальной точностью просчитывать курс и, соединившись с системой, вести по нему корабль, либо делать это, руководствуясь одними своими чувствами…иначе говоря, нам нужен был свой Навигатор.       -И вы его получили.       Деляну вновь обернулась на новый голос - в этот раз со своих мест поднялись Стальная ведьма и ее спутник.       -Позвольте познакомить вас с гостем, явившимся на наш зов о помощи, - продолжала тем временем графиня. - Позвольте представить вам того, кто единственный из собравшихся здесь способен совладать с “Левиафаном”. Кауко.       Седовласый маг в наряде из кожи и шкур чуть поклонился собравшимся - и собирался было уже вернуться на свое место, как со скамьи поднялся майор Кутрик.       -Разрешите узнать имя вашего рода, - процедил он, пробираясь со своего места наверх, к Августине и ее спутнику.       -Не носим, - пожал плечами Кауко. - А имена праотцев моих ничего тебе не скажут.       -В таком случае, разрешите узнать, сколько поколений…       -Учета отродясь не ведем, - так же спокойно отозвался маг. - К чему нам то? Пред соседями понапрасну похваляться?       -Тогда хотелось бы знать, на каком основании вы считаете, что справитесь с управлением подобного судна, - еще суше, чем прежде, произнес - нет, почти уже прошипел - майор, замерший на одну ступеньку ниже Кауко. - Не сочтите за неуважение, но среди всех собравшихся поручиться за вас и ваши способности может одна лишь госпожа Базилевская. Но мне, боюсь, будет мало слов…и не так уж и важно, чьи они. Я хочу быть уверен, что вы действительно тот, кем вас представили, я хочу быть уверен, что на вас можно положиться. Но о вас не знает решительно никто, потому и вы сами остаетесь для нас никем.       -Так чего же ты желаешь? - хитро прищурившись, поинтересовался Кауко. - Силой, что ли, смериться?       -Если речь идет о допуске вас к управлению судном… - Амброс заглянул в глаза мага. - Быть может, и так.       -Ну, твоя воля, - усмехнулся Кауко.       -В таком случае, предлагаю обговорить время и место…       -Ты теперь вручную дышишь.       Майор Кутрик замер - остаток фразы, застрявший в его глотке, так и не нашел пути наружу. Еще несколько мучительно долгих секунд он стоял с открытым ртом, словно разум его не просто дал осечку, но напрочь увяз в совершенно непролазной трясине. На излете третьей секунды Амброс, наконец, сумел сбросить оцепенение - как оказалось, лишь для того, чтобы увидеть замерший в волоске от собственной глотки охотничий нож.       -Если сороконожка думать-гадать начнет, какую ногу за какой двигать след, она с места больше не сойдет, - спокойно произнес Кауко. - Так и подохнет.       -Вы…       -Твоя беда той же породы, - улыбнулся маг, медленно отнимая нож от горла майора. - Думаешь не в меру - и потому лодчонку вашу ледяную если бы и свел куда, то разве что на камни. Я из тебя трижды душу выбить мог, если б пожелал, да к чему мне то…ступай, ступай себе, откуда пришел, и не срамись больше.       Амброса, казалось, сейчас разорвет надвое - но после недолгих мучений майор все же нашел в себе силы сдержаться.       -Что ж, - выдохнул он наконец. - Будем считать, что экзамен вы сдали.       -Как желаешь, - беззлобно улыбнулся Кауко.       -Позвольте спросить напоследок, - сделав несколько шагов к нижним рядам, обернулся майор. - Вы ведь даже не знакомы с порядком организации поединка, верно?       -А какая на охоте надобность в ваших церемониях?       Барокшмидт, видя, что ситуация так или иначе разрешилась, попытался было продолжить свою речь - но Эрик, стоявший у проектора, заговорил раньше - и громче - чем маг успел бы вновь раскрыть рот.       -Итак, что мы тут имеем? - хрипел Грей. - Одни, совершенно со всех катушек сорвавшиеся, корабли изо льда с опилками сочиняют. Другие, тоже явно не от ума великого, им за то в ладоши хлопают, даже когда им уши в процессе лекции пулями срывает. Ну хорошо еще, что не головы. Меня сюда позвали, сказав, что здесь и сейчас все говорить свободны - так как дело большое, любой совет послушают. Так вот, я вам посоветую сейчас, что делать. Сперва вот этого вот утопите, - Факел ткнул в сторону Генрхира. - И привяжите к тушке чего потяжелее, а то голова кой у кого так дерьмом набита, что тонуть не захочет. А сверху льдиной той припечатайте, что этот кретин на ваши деньги уже отгрохать успел. Потом наймите пару-тройку нормальных кораблей, и…       -Епископ! - вновь взревел Барокшмидт. - Попросите, чтобы этого господина вывели прочь, или я за себя не ручаюсь!       -Что, правда глазки защипала? - проорал в ответ Эрик, не обращая внимания на лиценциатов, что двинулись к нему от дверей. - Я тебя спрашиваю, как твое ледяное корыто не растает, ты мне - магия. Я спрашиваю, как в его брюхо личный состав влезет, ты опять мне - магия. Я спрашиваю, а как оно вообще по морю-то ползти намерено, а мне каких-то финских лесников в морду тычут, и снова про магию, как попугаи, долдонят! Накушался я уже вашей магии, из ушей валит! Ну нет таких задач, с которыми только твоя посудина справиться способна, нет! Все дешевле можно сделать, и проще, так нет, они немчуру какую-то приглашают, у которой, как обычно, если не танки размером с квартал городской в голове, так кораблики ледяные! Не наигрались видно, в детстве-то…       -Пройдемте, пожалуйста, - мягко, но настойчиво подхватили Эрика под руки лиценциаты. - Не сопротивляйтесь.       -Raus! Schmeissen dieses Mistvieh raus! (12) - надрывался, что есть сил молотя руками по трибуне, Барокшмидт.       -Меня-то ты вышвырнешь, спору нет! - вопил в ответ Грей, которого уже волокли в сторону выхода. - А как ледышка твоя на куски развалится, тут-то и с тебя спросят, будь спокоен! - уцепившись руками за дверь, орал он. - Вагоны иди клепай, бестолочь! Больше ни на что и не сгодишься!       Лиценциатам наконец удалось отцепить пальцы Эрика от двери. Ее оглушительный хлопок оборвал речь Грея на середине, но если прислушаться, то можно было еще различить там, в коридоре, удаляющиеся вопли…       -Что, так и сказал?       -Филин, ты же меня знаешь. Я…       -Да-да, говоришь, что первое на язык прыгнет, а потом удивляешься, чего это все на тебя так смотрят. Ты бы еще у Карантока шляпу примерить попросил или с той русской поцапался - выходил бы уже окном. Если бы вообще вышел, конечно…       Погода испортилась окончательно - и почетное место в списке раздражающих его в данный отрезок времени вещей Асколь был готов отдать ветру, что начисто рушил все попытки запалить огонек и скормить ему очередную сигарету. Постепенно темнеющее небо тоже не сулило ничего хорошего: то ли природа в очередной раз решила побуйствовать, то ли Батальон с Могилой вновь решили разогнать население по домам грозой дьявольской силы - последнее значило бы, что через город снова будут транспортировать нечто, не предназначенное для лишних глаз.       -Хлыста сегодня видел?       -А то как же, - оскалился Эрик. - И чем он провинился, интересно, что ты его за инвентаризацию засадил?       -Кто-то же должен распаковать и разобрать все это барахло от Ассамблеи, - пожал плечами Кат. - И я так подумал, что этим “кем-то” быть не особо желаю.       -Чем бы палач ни занимался, лишь бы его блевать потянуло, да?       -Ну, он же все-таки не один…       -Когда заходил к ним, наша девочка блаженная аккурат свой подарок раскрывала, - проворчал Грей. - Навроде шарфа, метра три будет, если растянуть, красный, словно харя Бешеного, когда что-то не по нему идет. Я, значится, ей говорю - ты что же, этим стягом перед коммуняцкими рылами трепать собралась, если сдаваться пора настанет? Она прошептала там два слова - так меня этой рванью в миг скрутило, чуть кишки горлом не полезли. Стоишь, словно в бетон залитый, и ни порвать, ни вывернуться, ну хоть тресни. Оказалось потом, той гнусью любого мужика спеленать можно, и не вылезешь, пока не отпустят…любите вы, скажу я, всякую погань в своих Ассамблеях сочинять.       -Это для главной цели, - чуть понизив голос, пробормотал Асколь. - Чем его брать будем, так толком никто и не решил, вот и думают все, что на складах нашлось, испробовать.       -Для хмыря того, с которым ты в Лондоне поцапался?       -Нет, - покачал головой палач. - Для самой главной.       -А-а-а, - понимающе улыбнулся Эрик. - Но испробуют, держу пари, уже на Хлысте сегодня ночью.       -Зависть - грех, сын мой, - преувеличенным тоном произнес палач.       -Ой, да катился бы ты легким катером…       До университета шагать оставалось уже совсем немного - он сам не знал толком, почему вообще потащился пешком, даром что с минуты на минуту могла разразиться гроза. Тупая, кажущаяся бесконечной и неодолимой, усталость, что терзала его столь долго, после Лондона сменилась чем-то иным - но не сказать, что это новое чувство, для которого попросту не находилось слов, было хоть в чем-то приятнее. Что-то среднее между томительным ожиданием и осознанием, что уже безнадежно опоздал - которое утро со дня приезда в город он просыпался с ним, которое утро ускользали, неспешно растворяясь, привычные, но ставшие теперь невыносимо яркими видения…       -Значит, майора прилюдно с дерьмом смешали?       -Окунули-то уж точно. А вот нечего, я тебе скажу, так званиями разбрасываться. Сколько из этого Батальона хваленого на войне-то хоть какой были?       -Вообще-то…       -Я тебе про настоящую войну. Апостолов шугать много ума не надо…вон, даже у меня когда-то вышло, - мрачно протянул Грей. - Батальон, тоже мне. Чины раздали, в тряпочки веселые нарядились, все как у людей, мол. А кто хоть раз с людьми-то бок о бок воевал, кто знает, что это такое? Я, конечно, в этих ваших Башнях ни хера не разумею толком, но уверен - ну один такой сыщется, ну два-три, если постараться. Люди ж для них навроде свиней, так? Так кто ж со свиньями в одной грязи валяться станет?       -Радуйся, что тебя никто из них не слышит. А то живо бы пояснили, на что член Батальона сгодится. Особенно - когда цепочек у тебя голый ноль…       -Это чучело еще лесное, - продолжал ворчать Эрик. - Если про ту суку, что его приволокла, правду говорят, с обоих глаз спускать нельзя. Русским у меня веры нет, магам - тем более, а уж когда одно на другое ложится…       -…то ты едва терпишь, чтобы за ствол не схватиться, - покачал головой палач.       -Смотри, как бы, когда заявишься, кто другой так не сделал.       -О чем ты?       -О том, что видок у тебя тот еще. Нет, Филин, ты неправильно не пойми - ты всегда ходишь с мордой, словно гвоздей нажрался, но как мы сюда приехали, так вообще караул, от каждого кустика, кажется, корежит. Аллергия на башенные штучки, что ли, вскрылась?       Какое-то время палач молчал - просто не знал, верит ли сам в то, что так и рвется на язык уже который день. Какое-то время он старался отогнать те же мысли, что брали приступом его голову вчера, позавчера и даже…       -Кажется, я схожу с ума, - наконец протянул Асколь. - Сны это начали, но к ним я быстро привык. Вот только было еще письмо того русского. Потом - Матиас со своими бреднями. Тут было посложнее, но все же…если бы не Лондон…       -Что, все обида жрет, что какой-то хлюпик тобою пол вытер?       -Да если бы… - вздохнул Кат. - До того момента я не верил, понимаешь? Во всяком случае - не до конца. Но этот…Кай…все, что говорил Матиас, оказалось правдой. И о Цепях и…       -Ну умеет он ваши цепочки в узел крутить, велика наука, - Эрик пожал плечами. - Мало ли каких там уродов земля рождает. Это не повод считать его…кем там этот хрен зеркальный его представил?       -Неважно. Вряд ли тебя это убедит.       -В чем? В существовании какого-то там посланника бездны? - рассмеялся Грей. - И не таких закапывали. Под твоим началом, между прочим - так что какого дьявола ты настолько скис сейчас, я до сих пор не соображу…       -Думал о том, что было в письме русского. Что поведал Матиас. Что рассказала Неус и что я сам…а что, если зеркальных дел мастер все-таки прав до конца?       -Ну и что это меняет?       -Дурачка-то не включай. Я же вам все рассказал, что знал, наплевав на запреты…       -Все, что ты знал, Филин - так это про какого-то съехавшего на сказочках типа, который Цепи гнет. И которого русские дурни над собою царствовать поставили. Как-то пока не сильно впечатляет.       Первый ряд оцепления, состоявший из сил местной полиции, преодолеть труда не составило: палачу достаточно было показать документы замордованному чьими-то чарами офицеру, чтобы тот, с трудом ворочая языком, приказал своим людям чуть расступиться. Приближаясь к зданию, Асколь на мгновение остановился, присматриваясь к прошедшей мимо группе “дурноголовых”.       -Ты чего?       -Да вот…посмотри, это не Чарли там был?       -Какого черта ему тут делать?       -И верно, - тряхнув головой, бросил палач. - Фортебраччо, конечно, мясник высшей пробы, но даже он, мне думается, его бы в грядущее пекло не кинул.       -Полезно, видать, провести вечерок с парой Прародителей.       -Полезно одного из них в картишки нагреть, да живым вывернуться. До конца жизни как талисман с собой таскать будут…черт, если он свои привычки не забросил, небось давно уже нашел лопуха, который ему бригадирский чин проиграет…       В здании было несколько теплее - по крайней мере, уже через несколько минут Кат начал ощущать собственное лицо и руки, до того казавшиеся безнадежно околевшими. Судя по тому, что в холле не было видно ни одного командира палаческих групп, явился он даже чересчур рано - оставалось только плюхнуться в стоявшее у ближайшей стены кресло и наконец-то воспользоваться возможностью закурить. Факел, не собиравшийся до того, кажется, даже вновь входить в здание, решил немного задержаться - похоже, желание отогреться хоть немного посетило не одного только Асколя.       Мимо прошествовала пара весело болтающих рыцарей. Присмотревшись к небольшой статуэтке, что один из них сжимал в руках, палач почувствовал, как где-то внутри черепа вновь начинает скрестись, испрашивая позволения прыгнуть на язык, недавняя безумная мысль.       -Что, снова какой знакомый привиделся? - желчно поинтересовался Эрик. - Кто на этот раз?       -Да никто, - огрызнулся Асколь. - Чертов сказочник.       -Чего-чего?       -Что слышал, - палач раздраженно затушил сигарету о подлокотник. - На каждом шагу тут эти русалочки…       -Символ города, вроде как, - Грей пожал плечами. - Что такого-то? А, погоди. Ты, небось, теперь каждый раз…       -Каждый чертов раз вспоминаю его, - мрачно кивнул Асколь. - Налево пойдешь - вон тебе Русалочка, направо сверни - а здесь и самому старине Хансу статую отгрохали. Еще пара недель - и точно свихнусь, даром что под башенным барьером…       -И от чего же, как сам думаешь?       -Пытаюсь…разобраться, так это назовем, пожалуй.       -Вот, - наставительно произнес Эрик. - Тут-то и ошибка. Те, кто психов лечат, тоже вон, разобраться пытаются, работа такая. А как начнешь в это дерьмо лезть, так и не заметишь, что увяз уже в нем по горло. Нечего тут разбираться, Филин. Я вон все эти бредни тоже послушал, в твоем пересказе. Ну и чего? Сплю себе спокойно, как видишь. Поменьше с нашей мумией болтай - вот тебе и вся наука.       -Как догадался, что мы это обсуждали?       -А тут и догадываться-то не о чем. Любит она смысл поискать там, где не надо. И находит. На свою головушку. Что она там тебе выдавала, какую заумь?       -Что Кай для каждого свою…сказку отыскивает. Знает, чем душу вернее разворотит… - палач устало вздохнул. - Может мы сами в сказке, а? Как считаешь?       -Да никак. Знавал я одного повернутого, он чего говорил - если машины, что у него на парковке под окном стоят, вот так сложить, так помножить, да этак поделить, то число зверя получится. Смысла столько же, сколько и у Кая твоего.       -Вот только твой повернутый, небось, кроме как своей тушей, ничем отродясь и не правил, - невесело усмехнулся Асколь. - А Кай не только такой силе, как Клуб этот, в нос кольцо продел, но и таскал за него столько лет…а знаешь, почему? Вот из-за таких, как ты, кому разбираться недосуг было.       -Было бы в чем, - фыркнул Грей. - Что тебя тревожит-то, говори уж толком.       -То, что случилось в Лондоне, мы считаем победой над Каем, - сухо произнес Асколь. - И думается мне, что торопимся.       -Продолжай.       -Давай посмотрим, что мы уже знаем. Виделся я после Лондона со стариком Герхардом, так он мне много веселого рассказал. В том числе и про эксперимент, участник которого мне то письмецо оставил. Подробностями тебя мучить не буду, скажу лишь, что Кай там кругом виноват - и все карты, что против него выложили, побил без хлопот. Катастрофу, что он учинил, с грехом пополам локализовали, да только один его враг в процессе на тот свет отправился, а другой из страны бежать пришлось. Понимаешь, о чем я?       -Любой исход в его пользу - так, что ли?       -Верно, - кивнул палач. - Не справятся с прорывом - отлично, справятся - так им все равно конец. Теперь дальше пойдем. Наш визит на “Огниво” не забыл еще?       -Забудешь бардак такой…       -Не тронет никто станцию - прекрасно, “Хлор” этот безумный в дело пойдет. А мы тронули, ох как тронули. И что в итоге? Русские такой концерт в ответ дали, что Башня хорошо если лет через двадцать слух вернет. А мы для того концерта, для той бойни - дали повод. Лучший из возможных.       -Погоди. Откуда ему было знать, что мы именно на эту станцию…       -Она такая одна, насколько мне известно. Самое надежное место, как считалось. Где же еще что-то подобное творить? Так или иначе, мы снова Каю на руку сыграли - не будь того погрома, неизвестно, сколько бы еще русские тянули. И сколько мы.       -И вот мы добрались до Лондона.       -Верно, Лондон. Он собирался перебить верхушку Башни, собрать с них некие ключи и выпустить своего патрона. Эта затея провалилась с треском, но у Кая, конечно же, был запасной план. Установки в Ширнессе. А по пути к этому самому плану он хватает нашу Неус.       -Совпадение.       -Вряд ли, - протянул Кат. - Не знай он, на что она способна - в живых бы Неус уже не числилось. То есть как минимум он должен был знать, что она существует…как минимум, я подчеркиваю. Но мог знать и то, что она в городе.       -Что-то сомневаюсь.       -Дело твое, но это мало что меняет. Для одной и той же цели он мог использовать ее или те установки. А когда стало ясно, что в Ширнессе русских уже сделали, оказалось, что для запуска не очень-то они ему и нужны. И если бы не успели…либо Неус, либо сигнал в Ширнесс. Варианты еще оставались.       -Кончились его варианты, - оскалился Грей. - Темза все смыла.       -Ты так ничего и не понял? - чувствуя нарождающуюся головную боль, устало поинтересовался Асколь. - До сих пор каждая партия строилась так, что он выигрывал при любом раскладе. В Лондоне…       -В Лондоне мы победили!       -Что тоже должно каким-то образом сыграть ему на руку. Но пока я еще не знаю, как именно…       -Да никак, Филин, никак! - рявкнул явно уже раздраженный направлением беседы Факел. - Все, чего он добился - на его чертов Клуб теперь прет такая сила, какой века не собирали! Какой в этом смысл?       -Есть у меня пара догадок, но они пока…       -К дьяволу твои догадки, и я скажу, почему, - прорычал Грей. - Все они на одном строятся - что он знает больше нашего, и…       -Тут-то все и дело. Ты хотел знать, почему у меня уже который день голова трещит? - столь же раздраженно произнес Асколь. - Так слушай. Вот у тебя, допустим, есть план. А кто-нибудь - допустим, наш Кай - о нем знает, а раз знает - может его похерить. Но откуда ты знаешь, что он знает? Ведь он может вести себя так, словно не знает ну ни черта… - палач перевел дух. - И знаешь, как ты начинаешь тогда думать? “Если он знает, что я знаю, что он знает, он сделает что-то другое. Но что если он знает больше, чем я думаю? Что если он делает вид, что знает только что я знаю, что он знает, когда на самом деле он знает, что я знаю, что он знает, что я знаю, что он знает!”. Типичная ловушка для параноика - так, кажется, когда-то еще мой отец говорил…и знаешь, куда она заводит в итоге? Правильно - ты пытаешься понять, о чем только что думал. И как ты самому себе в итоге отвечаешь? Правильно. “Я не знаю”.       -Филин, вот ты вроде бы умный человек, а иногда - ну пень пнем. Знаешь, иногда наступает время, когда рассуждать только во вред. Когда нужно просто заткнуть пасть и делать то, что тебе приказали.       -Золотые слова, мой друг. Жаль только, что кое-кто в свое время к ним так и не прислушался…       Этот новый, чужой голос заставил палача чуть вздрогнуть - во многом потому, что чужим, говоря откровенно, не был вовсе. Просто-напросто слышал его последний раз он уже столь давно…       Как и видел это светлое, с холодной улыбкой, лицо - такое родное и в то же время такое далекое.       -Альтеро, - рывком поднимаясь с кресла, выдохнул Кат.       -Давно не виделись, брат.       Ренье она нашла в королевском морском музее - одинокая фигурка среди безлюдного, погруженного во мрак и холод коридора: первый отчасти разбавляли пятна чахлого искусственного света, в которых купались многочисленные экспонаты, за второй стоило благодарить тех, кто оставил нараспашку высокие, в свежевыкрашенных рамах, окна. Завернувшись по горло в поношенный темно-зеленый плащ, извлеченный, казалось, из самой пыльной в мире кладовой, с правой рукой на перевязи, укутанной вдобавок в мягкую ткань, Стекольщик замер у внушительных размеров модели парусного линейного корабля. Недвижимый, будто соляной столб, с чуть прикрытыми - как и почти всегда - глазами, он, как могло подуматься случайному прохожему, был полон решимости застыть здесь навечно, внеся некоторое разнообразие в местную коллекцию.       И тем не менее, на ее шаги эта фальшивая статуя обернулась с быстротой, заслуживающей похвалы.       -Я знал, что ты придешь, Сильвестра.       Она все никак не могла привыкнуть к этому голосу - тихому, чуть усталому, часто и вовсе сходящему на шепот. В голосе Ренье обитало нечто неясной до конца природы - то ли лень и сонливость, то ли едва заметное усилие, с которым он проговаривал слова. На этом бледном, в чем-то даже хрупком с виду лице никак не выходило представить следы беспокойства или злобы - но и улыбаться оно тоже, кажется, давно разучилось. Веки Стекольщика чуть приподнялись, открывая, пусть и не до самого конца, светло-серые лужицы глаз: всматриваясь в них, Сильвестра часто думала, что этот человек сам запросто притягивал бы чужие взгляды без счета - будь иным место, будь иной его сама его служба. Впрочем, даже так…еще года три или четыре назад…       -Трудновато было тебя отыскать, - вовремя одернув себя, проговорила она. - Хлыст сказал, что будешь в музее, вот только с какого начинать, был без малейшего понятия.       -Но ты справилась.       -Да уж… - Сильвестра вздохнула. - Просто вспомнила все, что о тебе знаю, ну и…       -И что же, если не секрет, помогло тебе отыскать верный путь?       -Бывший охотник за реликвиями на службе Ассамблеи, как мне подумалось, должен быть по самое горлышко сыт всякими древностями. Особенно, когда… - споткнувшись на следующем слове, она успела пожалеть, что вообще дала начало последней фразе.       -Особенно если вспомнить, куда его в итоге завела такая работа.       Ренье снова удостоил ее полноценного взгляда - когда это случалось, могло показаться, что на месте собеседника он видел нечто прозрачное, своего рода преграду изо льда или стекла на пути к чему-то стократ более важному, доступному ему одному…       -Национальный музей сразу из головы выкинула - уж слишком большой античный раздел. Следом и глиптотеку - все то же плюс чертов Египет. Таким вот образом…       -…ты вымарывала один пункт за другим, пока не остался самый безобидный, - лицо Гардестона чуть дернулось, но так и не сумело вспомнить концепцию улыбки. - Уж с корабельным делом мне действительно никогда не приходилось сталкиваться.       -Уже видел что-нибудь интересное?       -Пару гостей из Могилы, - покачал головой Гардестон. - Совсем недавно ушли.       -Раз уж их компания тебя не смущала, по поводу моей возражений точно не будет, правда? - Сильвестра невесело усмехнулась. - Даром что ты сам сказал…       -Нам действительно стоит поговорить. Чем раньше, тем лучше.       -Прелестно. Ну что, поглядим на кораблики?       Сквозь непрочные стены с местами отслоившимися обоями пробился на мгновение неровный и нервный бой часов - если она ничего не напутала, то именно сейчас где-то в Копенгагенском университете должен был вовсю идти общий совет сил вторжения. Поневоле представляя всю ту суматоху, с которой обычно бывают сопряжены подобные мероприятия, Сильвестра не могла не признать своей искренней радости: по крайней мере, хоть за этим сборищем ей нет нужды наблюдать, час за часом вслушиваясь в чьи-то крики. Пустой и холодный музей, где она отыскала Ренье, и правда выглядел отличным местом для того, кто желал укрыться, пусть бы и на время, от лишних ушей и голосов - и если только флотоводцы былых времен, строго смотревшие им вслед со своих пыльных, местами давно выцветших полотен, не притворялись отчаянно неживыми, здесь и сейчас можно было не опасаться ни за один свой секрет.       -Ты так ничего и не рассказала Кату, - тихий голос Ренье с успехом заглушали его собственные шаги. - Я хочу знать, почему.       -Ты ведь тоже смолчал, не так ли? - скользнув взглядом по какому-то безбожно устаревшему навигационному прибору, доживавшему уже который век за пыльным стеклом, бросила Сильвестра.       -От моих слов он попросту отмахнется, - вздохнул Стекольщик. - Он…все они…слишком мне доверяют.       -Как ты считаешь - более чем незаслуженно.       -Ты сама все видела, разве не так? - остановившись у огромной, невесть как пронесенной сквозь узенькие двери, шлюпки, проговорил Ренье. - Все были мертвы, один я уцелел. Один я сумел каким-то образом дать отпор Прародителю, сказал или сделал нечто, что заставило его отступить, что заставило его воздержаться от битвы. Тогда, в самом конце…эта тварь смотрела на меня так, словно я был стократ хуже всего, что ей только доводилось встречать…и быть может, она была права.       -Ты не первый год на этой работе. Будь ты действительно опасен, давно бы уже…       -Возможно, просто время еще не пришло, - чуть громче, чем обычно, проговорил Ренье. - Ты должна была все рассказать Кату. Почему…       -Почему я сохранила твою тайну? - усиленно делая вид, что изучает чью-то вздернутую на вешалку форму, пробормотала Сильвестра. - Быть может, потому что это и тайной-то не назовешь? Ты ни черта не помнишь, зато наговаривать на себя, как мне нашептали, тот еще охотник. Так зачем мне для тебя лишние беды плодить? - за порогом нового зала она сбавила шаг, а потом и вовсе замерла у окна. - Но это, конечно, не все.       Стекольщик явно не собирался помогать ей вопросами или как-то торопить - лишь остановился рядом, уткнувшись взглядом в растянутую в углу окна паутинку.       -Я сберегла твою тайну, верно. И сейчас хочу попросить о том же.       -Говори, - голос Ренье постепенно становился тверже. - Но знай, что я не могу дать тебе никаких обещаний.       -Понимаю всецело. И тем не менее, меня уже порядком подташнивает от комедии, которую приходится ломать перед вами. Филин разрешил мне остаться со своим отрядом, но он не знает…       -…что ты ему родня, пусть и очень-очень дальняя, - словно заметив, как она напряглась при этих словах, Ренье поспешил продолжить. - Не нужно так удивляться - я сделал домашнюю работу еще в Риме. Ваша семья не столь известна, но мне все же удалось найти пару упоминаний…       -Похоже, мы сегодня будем перебрасываться одним и тем же вопросом, пока обоим дурно не станет, - сухо произнесла Сильвестра. - Почему Филин еще не в курсе?       -Я собирался сообщить ему сразу после Лондона. Выяснение отношений внутри группы, особенно накануне столь важной операции - не самая здравая из идей. Мне казалось, что ты всего лишь очередной соглядатай, ввернутый к нам триумвиратом на одно дело - так уже бывало, и бывало не раз. Но судя по тому, что ты решила остаться с нами и сейчас, роль твою я несколько недооценил… - Ренье наградил ее мрачным взглядом. - Так кто же ты? Зачем ты здесь?       -Цель у нас одна, - чуть помолчав, выдохнула Сильвестра. - Изъять у русских планетарный терминал. И не дать ему оказаться в руках Верта…равно как Могилы или Башни, которые угробят его с одинаковой вероятностью ради своих жалких амбиций.       -И кто же вы? - холоднее, чем обычно, поинтересовался Стекольщик.       -Не так давно ты сам ответил на этот вопрос, - она на миг опустила глаза. - Ты знаешь, кто я по крови. Ты знаешь, наверное, и то, что из нашего дела не так-то просто выйти. Во всяком случае, задаром тебя уж точно не отпустят…       -Твоя плата - терминал?       -Терминал. Жизнь епископа Верта, чьи интрижки пустят ко дну ладью Святого Петра вернее, чем любой внешний враг. Множество других жизней и имен, которые тебе ровным счетом ничего не скажут, - глухо произнесла Сильвестра. - Впрочем, чтобы расплатиться за двоих, мне все еще малость не хватает…       -За двоих, - заглянув ей в глаза, повторил Ренье.       Сильвестра пригляделась к паутине. Хозяин ее не был готов, похоже, подарить им и крупицу своего внимания - все оно без остатка тратилось сейчас на давно уже переставшую биться крохотную, невзрачную мушку.       -Мой отец безумен, - голос Сильвестры стал еще более глухим и монотонным, чем прежде. - Не так, как тот, кто в бою демонстрирует достойную похвалы ярость, и уж точно не так, как кто-то, о чьих проделках можно перекинуться шуткой-другой. Он не терпит возражений. Любой ослушник уже подобен врагу, а врагов своих он бы распинал на воротах, если бы только не боялся заслуженной кары… - она вздохнула, чуть опустив голову. - Наша семья никогда не могла похвастаться особым богатством, никогда не рождала наделенных Цепями, не было среди нас и успешных в людских науках. Мы люди простые, и, наверное, не особо блещущие умом…ведь ничем, кроме наших детей, раз за разом избирающих стезю палача, мы никогда не могли отплатить роду, Церкви и Господу. Да, пожалуй, именно в таком порядке, - горько усмехнулась она. - Семья уже дышала на ладан, когда отец взял над ней власть, но он был полон решимости вернуть былую славу. Можно подумать, она когда-то вообще у нас была…       -Что…что он сделал?       Сильвестра откинула с лица частью выцветшие волосы. Чуть улыбнулась.       -Знаешь, я куда старше, чем выгляжу, - наблюдая за продолжающейся в паутинке неспешной трапезой, пробормотала она. - У меня были братья, двое. Отец был полон решимости воспитать настоящего палача, идеального палача. Такого, чтобы похвалиться пред носящими имя Асколь, чтобы посрамить их… - пальцы Сильвестры нервно теребили железные пуговицы старого пальто. - Он старался. Он очень, очень старался…       Паук продолжал свою работу.       -Берто был первым, не пережил свою шестую зиму. Абеле разминулся с ним всего на пять лет. Когда он не справился с одной…работой, отец решил, что брат мой слишком слаб, чтобы выжить. И сам все…исправил. Мать была против, но он тогда сказал, что ничего страшного. Сказал, что она просто родит ему еще. Хочешь спросить про меня? О, я подавала надежды, можешь поверить. Я очень старалась. Потому что видела, что он сделал с матерью, когда та попыталась сбежать… - Сильвестра недоуменно взглянула на оторванную пуговицу, оставшуюся у нее меж пальцев. - Возможно, я бы смирилась, рано или поздно. Вот только однажды я встретила Леопольда. И вымолила у него право служить роду, Церкви и Господу, держась подальше от родного гнездышка.       -В его власти было вовсе тебя освободить. Почему он…       -Дать мне, в которой не наберется и пары капель крови настоящих Асколей, то, в чем он вынужден был отказывать собственным детям? - рассмеялась Сильвестра. - Как ты себе это представляешь, позволь узнать?       -Но все же…       -Леопольд - судья, а не тиран. Если он будет открывать пинком дверь каждого дома, в который пустил корни его род, и с порога что-то требовать, как думаешь, долго ли простоит его власть? Много ли будет тех, кто придет по его зову на очередную войну? Нет, он сделал для меня тогда все, что только мог, и мне этого доставало, поверь. Он сам бы с радостью избавил род от такой насквозь гнилой ветви, как наша, а моего отца - от жизни, но вместо того договорился с ним. Я получила работу - тайную работу, о которой отчитывалась единственно пред Леопольдом, а мой отец - знание, что хоть один его отпрыск на что-то сгодился, что он верно служит Церкви на славу семье своей. Я почти уже расплатилась за эту небольшую услугу. Могла бы выйти на покой на пару десятков лет раньше, чем это обычно делают те, кто остаются в живых. Могла бы…если бы не встретила тогда… - она запнулась. - Дьявол, это будет труднее, чем я думала…       -Ты вовсе не обязана…       -Не волнуйся, с горя не расплачусь, - усмехнулась Сильвестра. - К тому же, история моя уже к концу подходит. Ларс, так его звали. Мы встретились, когда мне пришлось на время вернуться домой - нужно было залечь на дно примерно на полгода…знаешь, я ведь была одной из доверенных убийц Леопольда, а он всего лишь работал в каком-то полусгнившем кинотеатре, что вот-вот должны были прикрыть за долги. Не знаю, что тогда творилось с моей головой. Он, наверное, тоже не знал…за что мы в итоге и поплатились.       -Твой отец? - только и спросил Ренье.       -В яблочко. Люди, которых он послал, очень хорошо умели убеждать, но Ларс был упертым молодым человеком. Даже слишком. Он как-то умудрился найти меня, когда вышел из больницы…предложил сбежать, - она вздохнула. - Дурак несчастный. Бежать стоило ему. То, с чем наши собаки не справились, отец распорядился попросту сжечь…       Молчание длилось довольно долго - даже паук успел за то время покончить со своим скудным завтраком, перебравшись в другую часть паутинки.       -Ты сказала, что расплатиться должна за двоих, - наконец, произнес Ренье.       -Верно. Ради своей свободы я сделала уже достаточно, - выдохнула Сильвестра. - Вот только мой ребенок принадлежит семье, а вовсе не мне. И будет следующим, из кого отец попытается воспитать идеального палача…       -Что именно обещал тебе Леопольд? - тихо проговорил Стекольщик.       -Я должна войти в отряд, который возглавляет его старший сын, Кат. Должна собирать информацию. Должна всеми силами поспособствовать тому, чтобы именно его группа первой добралась до планетарного терминала. Должна быть рядом с Катом в момент захвата, чтобы все надлежащим образом засвидетельствовать…       -Но чего ради?       -Леопольд опасается, что далеко не всем придется по нраву увидеть Альтеро, его младшенького, на месте главы рода. Вот только иных вариантов у него нет. Тереза не может ему наследовать, а с Катом они почти не общались после какой-то старой ссоры. Как ты понимаешь, даже обсуждать кандидатуру человека, который, как я слышала, в свое время открыто послал всю семью к дьяволу, было бы ходом не очень разумным. Многие могут сказать, что после них хоть трава не расти, но не Леопольд - он желает не только передать власть, но и быть уверенным, что ее удержат. О том, чтобы Кат мог вернуться в семью, словно ничего и не случилось, и говорить глупо…       -…если он не очистит свое имя каким-нибудь громким подвигом.       -Огонь очищает. Потому-то его и швыряют в самое пекло. А я должна сделать все, что в моих силах, чтобы он в том пекле преуспел. И, как только выпадет шанс - неожиданно для всех сойти с ума и прикончить Бешеного, - Сильвестра небрежным щелчком отправила оторванную пуговицу аккурат в паука, сбив безвинное насекомое на подоконник. - Я буду, разумеется, арестована. Буду осуждена и с позором казнена. А отец, прослышав о том, не пожелает иметь никаких дел с моим отродьем. Быть может, мне очень повезет и старую падаль вовсе удар с таких новостей хватит.       -Ты собираешься… - слова застряли в горле Ренье, отчаянно не желая выбираться наружу.       -Мучительно умереть, а то как же, - криво улыбнулась Сильвестра. - Все будет по высшему разряду, прямо как у одного хохотунчика из людей Лесажа, что всех довел до ручки своими ни разу не целительными кровопусканиями по поводу и без. Правда смерть ему ничуть не помешала недавно пяток протестантских свинок на вертел наколоть и при том морду свою засветить кому не надо. Вот и мне такое же представление обещали, - чуть помолчав, она продолжила уже изрядно посерьезневшим тоном. - Моего сына выкупят еще до того, как я смогу воскреснуть дьявол знает в какой стране и под каким именем. У Леопольда прекратит болеть голова по Верту, а у меня - по всему тому, что я для Леопольда делала. К тому же, я наконец смогу…дать имя…       Не дожидаясь ответа Ренье, она шагнула к нему. До боли сжала его свободную руку, заставив вновь заглянуть себе в глаза.       -Вот и вся моя тайна, - хрипло произнесла Сильвестра. - Тебе одному решать, что с ней делать.       -Если Кат узнает, кто именно тебя подослал, то вышибет прочь раньше, чем ты успеешь сказать первое слово в свое оправдание, - голос Гардестона был тих, но вполне себе отчетлив. - Но если это и случится, то не по моей вине.       -Спасибо, - Сильвестра сделала шаг назад. - Я уже очень давно не говорила этого слова…       -Ничего страшного, - Стекольщик лишь пожал плечами. - Я далеко не тот человек, который заслуживает чьих-то благодарностей.       До самого выхода никто из них не проронил ни слова - и лишь за порогом, там, где уже успели коснуться земли первые капли дождя, он выпустил на волю несколько едва слышных слов, что заставили ее обернуться:       -Я сохраню твою тайну, как и обещал. Но я желал бы впредь избегать подобных встреч.       -Прекрасно понимаю. Желание дезертировать с вашей святой войны и все такое…       -Нет, - произнес Гардестон столь резко, что Сильвестра не смогла сдержать удивления - ей давно уже казалось, что этот человек попросту не способен так повышать свой голос. - Нет. Дело вовсе не в том. Просто ты…       -Я - что?       -Ты слишком похожа на нее, - отвернувшись, бросил Ренье. - Это невыносимо.       -Кто-то, кого ты любил?       -Прошедшее время здесь будет лишним.       -Кто-то, кого ты потерял?       -Кто-то, с кем я больше не имею права быть рядом.       Она собиралась сказать еще что-то - хотя сама толком не знала, какие слова бы здесь лучше подошли. Так или иначе, бросать их в спину было бы откровенной глупостью - а Ренье, не тратя времени на такую малость, как прощание, уже успел уйти довольно далеко по стремительно покрывавшейся влагой мостовой…       -Давно не виделись, брат.       Есть на свете вещи - пусть число их, наверное, и не очень-то велико - к которым просто невозможно быть готовым: во всяком случае, именно такая мысль сейчас объявила о своем рождении в голове палача. Чувство это было странным и не совсем приятным: будто бы кто-то услужливо распахнул самые пыльные и заржавленные двери в самом дальнем уголке памяти - и теперь пред Катом ставилась задача как-то сопоставить выползшие оттуда образы с человеком, который стоял, холодно улыбаясь, в паре метров от него.       Он помнил Альтеро тихим, серьезным и немного грустным мальчишкой, что редко повышал голос и еще реже говорил, если его не спрашивали. Помнил его уже молодым человеком, прилежным студентом Ангеликума (13), способным помериться в теологии и знании канонического права почти с любым из своих учителей - с большей жадностью Альтеро пожирал лишь науку скрытых от простых смертных Таинств. Требования, из века в век предъявлявшиеся к будущему главе рода Асколь, были не просто завышены, но, как любили шептаться по углам, задраны до самых небес - и судьба человека, вынужденного соответствовать им или быть покрытым позором, была далеко не самой завидной. К шестнадцати годам Альтеро уже походил на взведенную пружину - достаточно было легчайшего хлопка по спине, чтобы он подскочил едва ли не до потолка, до самого конца дня походя потом на одуревшую от бессонницы сову. Любой разговор с ним превращался в настоящую пытку - чуявший в каждом обращенном к нему слове обман, Альтеро изводил собеседника чередой уточнений и замечаний, приличествующих скорее допросу, а любую сложную тему с иезуитским тщанием стремился расчленить на бесчисленное множество мелких деталей, пока нить беседы не терялась вовсе. С возрастом он все лучше и лучше скрывал терзавшее его напряжение - один из плодов, что приносила нужда поспевать везде и всюду, пытаясь в кратчайшие сроки постичь все то, на что иные могли позволить себе тратить долгие годы. В этой постепенной трансформации отсутствовали коренные переломы: испытывающий презрение к любой бессмысленной суете, он, скорее, медленно и упорно заковывал себя в дисциплину - вот только сквозь эти латы, оказавшиеся, похоже, не совсем по размеру, иногда проглядывали лики не задушенных до конца страстей. Смирение, несмотря на внешне спокойную и дисциплинированную натуру, никогда не было сильной стороной Альтеро - равно как и сострадание, если продолжать разбор добродетелей более-менее теологического характера. Глядя сейчас в эти знакомые глаза, которым прожитые годы только добавили холода, Кат вспомнил собственные слова, сказанные, наверное, вечность или две тому назад - и нанесшие тогда брату весьма болезненную рану.       Будь Альтеро крестоносцем из давно минувших веков и окажись в плену, он бы скорее дал вскрыть себе глотку, чем отступился бы от веры. Не из набожности, конечно же. Из чистой гордыни.       -А ты знатно отощал, я погляжу.       Если Альтеро и удалось ненадолго выбить палача из равновесия своим появлением, то с развитием и закреплением успеха, что даровала подобная “неожиданная атака” он порядком запоздал. Окинув брата быстрым взглядом, Кат едва заметно усмехнулся: тот наверняка считал, что поношенное доминиканское облачение добавляет его облику серьезности. Возможно, это бы и сработало, не вступи в дело природная бледность - на фоне черного плаща и при соответствующем освещении лицо Альтеро казалось будто бы обескровленным, делая его похожим на явившегося средь бела дня чудного призрака.       -Бревном, что застряло в глазу твоем, Кат, можно уже запросто перешибить чей-нибудь хребет, - проворчал Альтеро, сделав пару шагов вперед. - Впрочем, я, наверное, попросту успел поотвыкнуть от твоих речей…       Прекратить думать о призраках не удалось - рукопожатие Альтеро оказалось столь холодным, что сделало бы честь любому из них. Чувствовавший себя явно не в своей тарелке Эрик только хмыкнул, и, затолкав руки в карманы, направился к выходу - палачу же оставалось обернуться к брату, вновь встретив его мрачный взгляд.       -Верно и обратное, - кивнул Кат. - Сколько же лет прошло? Ты помнишь?       -Не так уж то и важно, - Альтеро поморщился. - У нас еще есть немного времени, так, быть может, потратим его с пользой? Если у тебя, конечно, не припасено возражений против небольшой прогулки и беседы.       -Если только не снаружи. А то на что мне твой вконец околевший труп сдался…       -Там вовсе не холодно.       -Да? - прищурился палач. - Да тобой словно пяток Прародителей отужинал. И только не говори, что забыл о теплой одежде.       -Может, и забыл.       -А может, снова истязаешься на публику. Так вот, огорчу - из меня зритель аховый. В детстве еще насмотрелся, знаешь ли…       -Ты нисколько не изменился, Кат, - Альтеро вздохнул, махнув рукой в сторону ближайшего пустого коридора. - Не могу, правда, решить, достойно то слез или смеха.       -Ты всегда скупился что на одно, что на другое…       Коридор, избранный Альтеро, и правда оказался совершенно пуст, хоть никаких причин тому не наблюдалось - если же тут и были отчего-то растянуты некие чары, гонящие посторонних прочь, палач их не чуял вовсе. Шаг Альтеро был быстрым и несколько нервным, словно он то и дело порывался перейти на бег - или, что куда вероятнее, никак не мог до конца умять себя в трещавшие по швам латы показного спокойствия. Не кривя душой, Кат и сам не смог бы сказать, что не испытывал чего-то подобного - но имени его собственным чувствам, как назло, не подбиралось. Эта встреча была не из тех, которые заканчиваются рассказываемыми наперебой историями, что успели скопиться за время разлуки в великом множестве - не стоило, наверное, ждать от нее и обилия теплых слов. Злобу, впрочем, тоже забыли внести в список приглашенных - по крайней мере, за себя он мог в том поручиться. Оставалась лишь странная пустота - и напряжение Альтеро, что, передаваясь и ему, ту успешно заполняло…       Предсказать, куда повернет этот разговор, он, наверное, не смог бы, даже будь служителем Атласа - и именно потому не видел ни одной причины волноваться. Альтеро вряд ли смог расстаться с привычкой продумывать загодя каждое выпущенное на волю слово - и если это действительно так, ему тоже вряд ли стоило себе изменять.       -До меня не единожды доходили вести о твоей смерти, Кат, - Альтеро подал голос, когда они преодолели уже добрую половину коридора.       -Надеюсь, ты не утомился каждый раз справлять этот праздник?       -Я вижу, ты по-прежнему считаешь, что пара-тройка бессмысленных шуток могут оградить тебя от реальности, Кат. Это заблуждение оказалось удивительно крепким.       -Ну ты же хоронишься от нее, делая серьезную морду, - пожал плечами палач. - А чем плох мой способ?       Альтеро не ответил - лишь когда они поднялись на второй этаж, он продолжил, тщательно выговаривая слова:       -Впрочем, тревог семье хватало и без того. Доходило до меня, среди всего прочего, что ты спутался с одной особой…Айра - вот имя, под которым она известна…       -Что-то до тебя чересчур много доходит, - не смог сдержать смеха палач. - Только не говори, что следил за нами в Праге. В шкафу, положим, ты бы не укрылся…неужели под кроватью?       -Я пытаюсь поговорить с тобой серьезно, брат. И я считаю…       -А я считаю, что если тебе все еще есть дело до того, с кем я…путаюсь, то у тебя на этом фронте до сих пор тишь могильная. И судя по тому, что надулся, как индюк, мимо цели догадка не ушла.       -Повод для гордости ты избрал совершенно негодный. Я бы напомнил тебе, что где женщина - там зло, что все отцы Церкви говорят нам об этом. Я бы напомнил тебе, возлюби ты простое творение, слова блаженного Августина - “Вот Бог и вот то, что сотворил Бог; добр Бог и далеко-далеко превосходит создание Свое”. Но дело твое стократ хуже. Или не знал ты, что она, возможно, человеком не является вовсе? Не знал, что она, возможно…       -Сдается мне, тебя под той кроватью клопы сильно покусали.       -Ты, Кат, совершенно неисправим… - добравшись до ограждения, Альтеро перегнулся через него, выглядывая в холл. - И ничуть не изменился с тех пор, как мы жили под одной крышей.       -Ты же, я погляжу, в гору поскакал… - прислонившись к тому же ограждению спиной, пробормотал палач. - Ничего не расшиб по дороге?       -Не стану скрывать, мне пришлось нелегко, - горделиво распрямившись, выдохнул Альтеро. - С той поры как ты оставил нас и стал простым палачом, крест мой стал в разы тяжелее…но я справляюсь, как видишь. И вскоре займу место отца.       -Он тоже здесь? - постаравшись, чтобы интерес в его голосе не слишком ощущался, спросил Кат. - Или...       -Отец внизу, - кивнул Альтеро. - Ты, наверное, торопишься повидаться с ним? Мое общество тебя уже тяготит?       -Не думаю, что…       -Кат, я ведь не спрашивал, о чем ты думаешь. Я спрашивал…       -Я гляжу, ты все еще путаешь разговор с допросом.       -А ты снова уходишь от темы. Ответа ведь я так и не получил, - покачал головой Альтеро. - Впрочем, твое молчание на данную тему само по себе довольно красноречиво. Разумеется, ты сожалеешь о том, что случилось когда-то. Разумеется, ты знаешь, что раз уж между нами был затеян разговор, мы неизбежно перейдем - рано или поздно, но перейдем - и к обсуждению этого, - повернувшись к брату, он вздохнул, явно постаравшись подбавить к тому ноток грусти. - Я бы не хотел делать поспешных выводов, но могу предположить, что данная тема тебя несколько…страшит? Прости, если слово было выбрано мной не слишком удачно.       -Прощу, если в следующий раз будешь придерживать свои словеса. Их порой бывает слишком много.       -Оставь это, Кат, оставь, - снова вздохнул Альтеро. - Уж кого-кого, а меня ты никогда не сможешь обмануть, нацепив маску невежественного мясника. Ты умен - я не могу этого не признать. Ты опытен - и я не могу не уважать этот опыт. Ты, в конце концов, мой родной брат, и я не могу закрывать на то глаза…но в тебе всегда была некая червоточинка. Если позволишь мне высказать одну небольшую…теорию, то я предположу, что это наследственное.       -Вот как? - заметно нахмурился палач.       -Не сочти это пустой похвальбой, но мне кажется, я перенял больше у нашего отца. Ты же, в свою очередь - у нашей матери, - заметив недобрый огонек, промелькнувший в глазах Ката, Альтеро на миг замер, но вскоре продолжил с той же живостью, с тем же жаром. - Ты слишком высоко ставишь свой разум, да и в спутники ему избраны упрямство да гордыня. К тому же, все эти твои вечные…шуточки… - потерев все еще не до конца отогревшиеся руки, он продолжил. - Во вратах ада смеяться ты бы, наверное, не стал…       -В чем ты меня сейчас убеждаешь? - холодно поинтересовался Кат.       -В том, что ты остался таким же, каким и покинул нас. Я, как уже говорилось, следил за твоими…успехами, за твоей жизнью. Ты мог бы достичь небывалых высот, если бы только научился смирять свой дух. Но вместо того ты своенравничаешь и раз за разом следуешь собственной воле. Как тогда, дома. Ты слишком самонадеян и заносчив. Уж прости за откровенность, но, следя за тобою, я не мог не сделать соответствующих выводов. И они таковы - ты, пусть и намного старше меня, остался таким же мальчишкой, что считает очень умным плеваться против ветра. Да и пытаться против него же лететь…       -А ты здесь, чтобы указать мне путь к спасению, не иначе.       -И снова ты это делаешь, Кат, - разочарованно произнес Альтеро. - Когда же ты, наконец, поймешь, что вся эта желчь вместо ответа не защитит тебя, что успокоение, которое ты приобретаешь таким путем, насквозь ложно и не длится долго. Еще тогда, когда мы делили один дом, я замечал это. Чем больше было твое сопротивление, тем сильнее ты страдал потом, по своей же вине. И я говорил тебе о том еще тогда. Если бы ты только осознавал, сколько преград сам для себя возводишь, то плакал, а не смеялся бы. И повторял бы, снова и снова, “Брат мой прав, а я неправ”…       -Я начинал с задач попроще - повторял себе “Брат мой вправе открывать рот, а я не вправе зашить его намертво”.       -И на что я наделся… - Альтеро закатил глаза. - Впрочем, мы действительно несколько отошли от темы. Видишь ли, Кат, пред лицом грядущего похода было бы поистине бесконечной глупостью допускать хоть бы малейший разлад в наших рядах - особенно с учетом того, что мы должны будем сомкнуть их, встречая неизбежный удар наших…союзничков. Потому я и хотел поговорить с тобой. Хотел сказать тебе, что и нам с тобой должно примириться.       Палач ничего не ответил - но брови его, ведомые удивлением, поползли вверх.       -Я должен признаться тебе, брат, что после того, как ты ушел, я чувствовал себя…       -…как адепт христианской науки, у которого обнаружили аппендицит? - хмыкнул палач, вставляя в зубы сигарету.       -Позволь мне закончить, пожалуйста, - гневно прошипел Альтеро сквозь зубы. - И избавь меня равно как от своих неуместных шуточек, так и от табачного дыма. Если, конечно, ты вообще способен себя контролировать, в чем у меня уже давно есть некоторые сомнения, - с шумом выдохнув воздух и потратив около минуты, чтобы успокоиться хотя бы внешне, он продолжил. - Между нами…между тобою и всей нашей семьей свершилось много такого, что сложно изгладить даже времени, но Господь наказал Петру прощать согрешившему против него брату не до семи, но до седмижды семидесяти раз, а мы, в конце концов… - на мгновение умолкнув, будто подавился чем-то особенно горьким, Альтеро проговорил на одном дыхании. - Я готов простить тебя, Кат. За все, что только было.       Незажженная сигарета выпала изо рта палача, но, пусть никакого дыма рядом не было и в помине, он вдруг зашелся судорожным, хриплым кашлем. И половины минуты не прошло, а Кат уже задыхался от раздирающего нутро смеха, едва находя в себе силы держаться на ногах - в конце концов ему удалось нащупать позади ограждение и до боли вцепиться в него, кое-как сохраняя равновесие.       Лицо Альтеро, и без того бледное, теперь выглядело так, словно на него извели как минимум банку белил.       -Что такого смешного ты нашел в моих словах, Кат? - процедил он, подступая к брату. - Быть может, поделишься этой тайной и со мной?       Тщетно - палач, казалось, слышал сейчас только себя. Сжав зубы, Альтеро, стоявший уже впритык к нему, схватил брата за плечи, ощутимо встряхнув.       -Я повторю свой вопрос, Кат. Что именно тебя так позабавило? - то ли свистел, то ли шипел он, походя на змею, предупреждавшую в самый последний раз, прежде чем, наконец, броситься. - Быть может, ты спутал меня со скоморохом?       Взглянув в побелевшее от напряжения лицо брата, палач замер - и веселость сгинула из глаз его без остатка.       -Постой-ка, - медленно произнес Кат. - Ты…ты сейчас говорил всерьез?       -Я всегда серьезен, а сейчас - в особенности. Но если ты считаешь, что я здесь единственно тебе на забаву, то случай твой еще тяжелее, чем я думал прежде. Неужто ты не понимаешь…       -Мне кажется, это ты не понимаешь, - голос палача оказался столь холоден и резок, что Альтеро против воли отпрянул. - Я не знаю, как давно кровь треснула тебе в голову, принудив нести подобную околесицу, но с меня, пожалуй, уже довольно. Ты пришел прощать меня, братец, но упустил одну маленькую деталь. Я вовсе не собирался пред вами каяться.       -Поскольку примирился со своим высокомерием, - плюнул Альтеро. - Ты давно уже ослеплен гордыней, Кат, давно уже ставишь свои страсти выше нашего священного долга. Впрочем, как я говорил, это наследственное…       -Осторожнее, братец, - не меняясь в лице, произнес палач. - Смотри, как бы слова не завели тебя слишком далеко.       -Тебе ли о том говорить? - вспыхнул Альтеро. - Воистину, изощряют язык свой, как змея, яд аспида под устами их (14), - сложив руки на груди, он одарил Ката таким взглядом, словно желал сжечь на месте. - И разве сказал я хоть одно лживое слово? Наша мать, Кат, хочешь ты признавать то или нет, виновна не меньше. Сказано было, что тот, кто видит приходящего волка, и оставляет овец, и бежит (15), наемник, не пастырь!       -Виновна, говоришь…       От этого голоса - столь тихого и спокойного, словно ими сейчас обсуждалась погода за окном - Альтеро передернуло. Но отступать было уже поздно.       -Быть может, она виновна и в том, что с ней случилось? - продолжал Кат. - Как ты считаешь? Рассуди, братец. Ты уже у нас ученый.       -Коли ты желаешь… - несколько нервно произнес Альтеро, чей голос, впрочем, постепенно наливался силой. - То, что с ней содеяли, разумеется, зло, но неужели ты не помнишь, что сказано в Писании? “Я Господь и нет иного. Я образую свет и творю тьму, делаю мир и произвожу бедствия. Я, Господь, делаю все это” (16). И сказано еще было - “Бывает ли в городе бедствие, которое не Господь попустил бы?” (17). Все подчинено провидению, и ради самого мирового порядка необходимо, чтобы та или иная вещь в свое время отпадали от своего совершенства. Господь делает то, что будет наилучшим в целом, а не в каждой отдельной части, и весь наш мир лучше и совершенней оттого, что некоторые вещи могут отпасть от благости. Скольких добрых вещей мы бы не досчитались, если бы Господь не попустил хоть какому-то злу? Ведь и огонь гореть не будет, не разрушая воздух! - шагнув вперед, Альтеро с жаром продолжил. - Не будь в мире несправедливости, подобной той, что случилась с нашей матерью, брат, не было бы тогда и отмщения правосудия, и смирения жертвы! Подумай сам, Кат. Только наличие зла позволяет нам различить добро, равно как его искоренение добро укрепляет. Подобно тому, как лев питается ослом, чтобы не издохнуть, так и добро должно злом питаться, так и мы, так и Церковь, должны питаться еретиками во имя спасения всех верую…       Удар, предназначавшийся Альтеро, был столь стремителен, что шансов увернуться, казалось, не было вовсе.       У него, впрочем, почти получилось. Почти.       Время будто бы замедлило свой ход, а мир, еще в начале речи Альтеро успевший утратить четкие очертания, окончательно распался на отдельные составляющие, из которых палачу удавалось воспринимать лишь малую часть. Например, с хрустом запрокинувшуюся назад голову брата. Свои собственные руки, что сгребли того за воротник и с силой толкнули, прижимая к ограждению. Свой же голос, медленно и спокойно, слово за словом, выговаривающий все то, что ждало своего часа бесконечно долго, год за годом гнойником вызревая внутри - и сейчас, наконец, прорвавшись:       -Я не изменился, говоришь? - перехватив и с силой вывернув руку Альтеро, пальцы которой почти успели сложиться в некий знак, прохрипел Кат. - Да, наверное, так и есть. Я до сих пор говорю, что думаю. А ты до сих пор играешь роль. За то тебя и ценят, верно? Ты хорошо играешь, пусть даже никто в тебя и не верит. Пусть даже ты сам не веришь в то, что делаешь и в то, что говоришь…       Альтеро рванулся, что есть сил - но второй удар, пришедшийся уже в живот, разом вышиб из него весь воздух, вновь распластав по ограждению.       -Так ведь было проще, верно? Так куда проще - а это все, чего ты когда-либо желал, - продолжал палач. - Не нужно принимать никаких решений, когда все уже загодя решено. Решено семьей, Церковью, решено на небесах, наконец…       Альтеро дернулся вновь, лихорадочно пытаясь выдрать из-за пояса кинжал. И не смог сдержать стона, когда его руку в очередной раз заломили только что не до хруста.       -Не нужно ничего решать. Не нужно ни о чем думать, беспокоиться и сожалеть, кого-то любить или ненавидеть. Не нужно даже самому говорить - ведь все слова, что тебе могут пригодиться, давным-давно написаны. Да хоть тем же Аквинатом, закваску из которого и собственного бреда ты выплеснул на меня в последний раз, когда рот раскрыл… - палач устало вздохнул, чуть ослабляя хватку. - Когда ты в последний раз говорил то, что хотел сказать? Ты можешь вспомнить? Можешь? Отвечай!       Альтеро, всем телом подавшийся вперед, лишь сильнее стиснул зубы и кулаки. В глазах его плескалась чистая, без примесей, ненависть.       -Помнишь, что ты сказал мне когда-то? Помнишь, что ты сказал тогда, в башне?       Глаза Альтеро, казалось, сейчас вывернутся внутрь - или же вовсе выскочат из своих орбит.       -Я умолял Его, чтобы моя жизнь пробежала до конца здесь, в этой каморке на три метра. Пусть бы и длилась лет сто или двести, - прохрипел Кат в изуродованное ненавистью лицо брата. - Я хорошо помню твои слова. Знаешь, почему? Потому что тогда ты в последний раз говорил мне правду.       -Жалкий…ты…ты одержим…горит в тебе гордыня… - задыхаясь, судорожно хватая ртом воздух, бормотал Альтеро. - Жалкий…слепой…       -Не я себя ослепил, братец. Не я себя схоронил заживо под догматами, в которых давно разуверился. Не я, распрощавшись с верой, продолжаю цепляться за ее оболочку, как утопающий за тростинку. Не я пытаюсь жить по готовой схеме. Так может, не я, а кто-то иной здесь остался мальчишкой? - лицо Ката прорезала гадкая улыбка. - К тому же, если позволишь, весьма трусливым…       -Слова, - выдохнул, расплываясь в ответной улыбке, Альтеро. - Говори что хочешь, Кат, но в одном я всегда буду лучше тебя.       -И что же это?       Ответа не последовало - если, конечно, не считать таковым плевок в лицо. Еще не отжила свое одна-единственная секунда, когда Альтеро каркнул нечто, до того сжатое, до того спрессованное, что оно едва походило на слово.       И тогда - на излете уже секунды второй - к палачу пришла боль.       В грудь словно врубился молот весом под тонну, по глазам, укрывая весь мир бешено-красной пеленой, хлестнула незримая плеть. Уже заваливаясь назад, на скользкий и холодный пол, палач почти сумел рассмеяться.       Он все-таки заставил брата сказать правду хоть раз.       В Таинствах Альтеро и правда было мало равных.       Когда они перешагнули порог, выбравшись в холл, все уже было кончено - в том числе и с самим холлом. Скользнув взглядом по развороченной в клочья мебели, куски чьей обивки украшали пол, словно конфетти, по пятнам сажи на стенах и, наконец, задержав его на вбитых в ближайшую колонну трех Ключах - еще несколько, изломанных до совершенно непотребного вида, валялись рядом - Герхард подумал, что слова здесь явно будут лишними. Леопольд, стоявший рядом, меланхолично поправил очки, наблюдая попеременно за двумя группами рыцарей. Одна, едва справляясь с этим делом впятером, утаскивала в дальний коридор отчаянно отбивавшегося человека в изорванном доминиканском облачении. Других было семеро - и тащили они к дверям кого-то ростом повыше, с окровавленным лицом, но явно живого: вся та ругань, на которую он ничуть не скупился, была тому лучшим подтверждением.       Герхард многозначительно покашлял, поддев тростью обломки какого-то стула.       -Я уже жалею, что мы затеяли эту возню с детищем Барокшмидта, - наконец, подал он голос. - По всему очевидно, что оно тут без нужды.       -У меня также найдутся определенные…сожаления, - вздохнул Леопольд. - И прежде всего мне жаль, что наследником не удастся сделать Терезу. 17 ноября.       Сон в эту ночь никак не желал приходить - и если сперва он еще не терял надежды, ворочаясь на никак не желавшей согреваться кровати, то часам к пяти, наконец, сдался. Откинув к стене ледяную, словно булыжник - и столь же удобную - подушку, поднялся, и, выдернув из-под кровати свою тяжелую, в корке грязи, обувь, всунул туда ноги, еще не разлепив до конца век. Погруженная в полумрак комнатушка была насквозь проморожена - похоже, бушевавший ночью ветер распахнул одно из окон. Сдернув с кровати измятый палаческий балахон, Асколь кое-как попал в рукава, искренне радуясь тому, что лечь решил сразу в одежде.       В конце концов, именно ему идти обрывать через полчаса чужие сны.       По ту сторону раскрытого окна вступает в свои права серое стылое утро, по ту сторону окна безнадежно простуженное небо отхаркивает комья мокрого снега пополам с дождем. Ледяной ветер, дотянувшийся до лица и тут же принявшийся колоть его тысячью незримых иголочек, весьма способствует скорому пробуждению - но место сковавшей разум одури, вызванной нехваткой сна, никто не торопится занять. Всю эту ночь, пока пред глазами палача маячил крохотный участок обоев, давно выцветших и местами начавших уже отслаиваться, по черепу его скакали, не зная пощады и передышки, все те мысли, которым Кат столько дней кряду отказывал в праве на жизнь. В этой их чехарде не было ни системы, ни смысла - не было и возможности как-то вырваться, вынырнуть из поглотившей его трясины хоть бы ненадолго. Все что оставалось - изучать нарушенный узор на стене и пытаться перестать видеть среди наслаивающихся друг на друга грязно-синих пятен глаза, что преследовали его из ночи в ночь. Сейчас же, глядя на город, туго скрученный чарами Батальона, город, проснуться которому суждено лишь с милостивого разрешения его далеких гостей и никак не раньше, он остался наедине с пустотой - и для того, чтобы оторваться от раскинувшегося внизу тоскливого вида, требовалось своего рода усилие, совершить которое удалось далеко не сразу. Когда он вернулся к столу, еще прошлой ночью заваленному Ключами всех мастей и иными подарками от Ассамблеи, странное оцепенение спало, разродившись напоследок тупой головной болью, что каждую минуту отсчитывало пару с десяток ударов по вискам и - иногда - по затылку.       Почему-то хотелось смеяться. Для решающего дня, что должен был стать поворотной точкой, того самого дня, после которого пути назад уже не существовало, он чувствовал себя столь убого, что так и подмывало оглядеться вокруг, изыскивая, у кого можно было бы испросить разрешения начать все заново. Не может же, в конце концов, их сказка быть настолько…       Хватит.       И верно, давно бы пора прекратить. За Неус правда или за Эриком - этого ему знать не дано, и все попытки думать в том или ином направлении не способны принести ничего, кроме новой головной боли. Некоторые вещи, наверное, лучше попросту не вытягивать из своей памяти без веской причины, к тому же…как ни крути, но если он хоть бы частью соглашался с тем, что все предначертано, то становился ничуть не лучше служителей Атласа, которых подобная идея делала безжалостнее любой прочей твари, что носила в себе пучок-другой Цепей.       Нет. Соглашаясь с этим, он становился ничем не лучше Альтеро.       Сегодня это свершится. Сегодня они, наконец, увидят приготовленное Могилой циклопических размеров судно и взойдут на борт его. Сегодня будет брошен жребий.       Сегодня будет сделан первый шаг на пути к избавлению от кошмаров.       От глаз Вьюги. От глаз Кая.       Что ему предстоит сделать, встретившись с первым, палач предпочитал не думать - для свидания же с другим все уже было готово. Вспоминая о неотличимом от обычного Ключа коротком клинке - работе одного из знакомых мастеров Ассамблеи, к которому он обратился еще после Лондона - Асколь снова и снова возвращался к тем словам, что он, разжившись инструментами для гравировки, несколько ночей кряду остервенело вырезал там, сам не до конца понимая, какая именно сила вела его руку.       Отчего-то казалось, что так будет правильно. Если, конечно, это все не простое самоуспокоение, не попытка хоть чем-то отгородиться от того, что он уже совершенно свихнулся с этим распроклятым делом.       В каждый глаз словно вывалили с пару мешков мокрого песка: поддавшись желанию прикрыть их хотя бы на пару минут - благо головная боль начинала понемногу сдавать позиции - Кат медленно уронил голову на стол…       …и, будучи вновь вырван в холодную, чертовски холодную - спасибо вновь раскрывшемуся окну - реальность, почти не удивился умению тех минут разрастаться до почти что целого часа.       Хлыст, что тронул его за плечо парой мгновений раньше, был уже в полном облачении. Тихо усмехнувшись в ответ на ошалелый взгляд своего непосредственного начальства, палач произнес именно те слова, которые этим утром - пусть и с иными именами меж них - должны были достаться Асколю:       -Время, Филин. Время.       Город остыл, город уснул. Город провалился с концами в неестественное забытье, и приказа очнуться пока еще не звучало. Город, который гости из Башни и Могилы уже хорошо выдрессировали не обращать внимания на то, какие люди и грузы проходят сквозь него в огромных количествах, научили не думать о том, куда это все исчезает без следа, в эти предрассветные часы достиг, кажется, последнего мыслимого предела в своей сонливости, своей ленивой безмятежности.       Мокрый снег слепит, набивается в глаза и лезет за воротник. Колючий ветер, будто бы издеваясь, который раз подряд срывает с головы капюшон, позволяя еще большему количеству снежинок запутаться и истаять в волосах. Бешеная метель не позволяет разглядеть ничего дальше протянутой руки: следующих сразу за ним Лено и Ренье у Асколя еще кое-как получалось опознать, но все, творившееся сейчас в иных частях летного поля, влажная и холодная молочно-белая каша скрывала начисто.       -Мать вашу, ну вот всегда так… - хорошенько прислушавшись, из воя ветра можно было вычленить обрывки ругани Эрика.       -Чего еще? - а это, кажется, уже подавал голос Хлыст.       -Да зуб, чтоб он треснул. Который уже день…только нос на улицу покажешь, так на холод ломить начинает, зараза, что хоть вплавь до русских переть готов - лишь бы отвлечься на что.       -Мы тут больше двух недель паслись, - бросает куда-то в пургу Шепот. - Времени поправить дело у тебя было до хрена да с горкой. Чем думал-то?       -Ну…       -Вот теперь свое “ну” и кушай за обе щеки. Хотя погоди, на борт прибудем, так я тебе вырву, если хочешь. Твоими же клещами. Да и возьму не так уж много…       -Не стоит, - смеется где-то в белой мгле Хлыст. - Погоди, пока до русских доберемся - у него к тому времени все так разнесет, что одной мордой в гроб укладывать сможет. Или грызть их пойдет. Тем же зубом, ага…       -Вы, клоуны, лучше радуйтесь, что я не вижу, где вы там плететесь, - прорычал Факел. - А то обеспечил бы группе первые потери, ох обеспечил бы…       Далеко-далеко, кажется - вовсе на другом краю света - мерцают тревожно многочисленные огни: аэропорт Каструп полыхает, словно увитая гирляндами новогодняя елка. Из пурги впереди выныривает посланная на разведку Сильвестра - что-то кричит, тщетно пытаясь смериться в силе голоса с ветром, и, наконец, сдавшись, просто отчаянно машет руками.       -Кажется, наш вертолет все же нашелся, - даже Ренье приходится немного повышать голос - к счастью, он идет сейчас рядом, и слова его почти всегда удается разобрать. - Это не может не радовать.       Внушительных размеров темное пятно впереди действительно начинает вскоре приобретать знакомые очертания, превращаясь, наконец, в грязно-серую, без единого знака различия, тушу чудовища, больше известного как транспортный вертолет CH-47. Видны становятся и набивающиеся в утробу серокожего чудища человеческие фигурки: единственный знак на тоскливых цветов форме - синие кресты по левую сторону груди, за спинами полощутся застегнутые на горле плащи белее местного снега. Несколько человек тащат какой-то здоровенный металлический ящик, еще один с воодушевлением на них орет, срывая голос. По трапу вниз сходит, грохоча латами, кто-то высокий - и, оставляя глубокие следы на еще не расчищенном снегу, приближается быстрым шагом.       Даже слишком быстрым для того, кто наглухо закован в столь массивный доспех, видавший, наверное, не один кровавый вид - заступив дорогу Асколю со все тем же грохотом, молодая женщина с грустными темно-синими глазами рывком протянула палачу руку.       -Командор Андра-Мария Деляну! - рявкнула она так, словно пыталась навести страх на бушевавшую вокруг пургу. - Отец Кат, все верно?       -Вернее не бывает, - пожимая латную перчатку своей, кожаной, чуть улыбнулся палач. - Вы уже как, загрузились?       -Заканчиваем, - бросила Деляну. - Пилот у нас свой, но без приказа все одно не поднимемся, так что можете заводить своих - чего мерзнуть зазря…       -И верно, - кивнул Кат, резко оборачиваясь. - Хлыст, давай всех внутрь. Мы тут пока прогуляемся чуток.       -Внутрь так внутрь, - долетело сквозь ветер. - Ну, вы слышали. Давайте-ка поживее, пока один герой тут себе еще что-нибудь не отморозил…       Ворчание Факела, равно как грохот и последовавшая за ним площадная ругань - разнесчастный ящик, похоже, все-таки уронили - очень скоро перекрыл ветер. Палач двинулся следом за командором вкруг машины - туша последней, по крайней мере, немного спасала от ветра.       -Деляну, Деляну… - остановившись в тени огромного винта, пробормотал Кат. - А ваш отец, часом, не Мариус…       -Он самый, - кивнула командор. - А вы…       -Случилось разок вместе поработать. Хороший был человек, - Асколь вздохнул, зазря хлопая себя по карманам - запалить при таком ветре сигаретку-другую нечего было и мечтать. - А вы, в свою очередь, теперь работаете с моим…       -Могу лишь столь же лестно о нем отозваться и сказать, что…       -…или вернее будет - на него? - палач прищурился. - Нет-нет, это не попытка вас задеть - того и в мыслях нет.       -Тогда что же…в ваших мыслях?       -Единственно желание знать правду. Когда речь идет о нем, оно более чем естественно, уж поверьте.       -Вы не очень-то ему доверяете, - чуть помолчав, выдохнула Деляну.       -Скорее, просто не испытываю на его счет лишних иллюзий, - палач чуть понизил голос. - И хотел бы быть уверен, насколько это вообще возможно, что он не втравливает меня в очередную свою игру, как не раз поступал когда-то.       -Я не совсем понимаю… - нахмурилась Андра-Мария.       -Бросьте, мы ведь оба до головной боли и бумажных дыр зачитали планы предстоящей операции, - палач огляделся по сторонам, словно стараясь различить что-то в бешеной пурге. - И то, что вы со своими людьми будете высаживаться отнюдь не первой волной - вряд ли случайность. Как и поставленные вашей группе задачи… - Кат поскреб подбородок. - Я не вчера родился и умею кое-что высматривать между строк. Он хочет, чтобы вы первыми из всех рыцарей вышли на Вторую Площадку, пока остальные будут умирать, пробивая для вас дорогу. К тому же…сколько людей под вашим началом?       -Четыре отделения.       -Верно. На первый взгляд маловато, но группу большего размера было бы весьма трудно в сжатые сроки эвакуировать, верно? - палач усмехнулся. - Особенно, если с ней будет некий весьма ценный груз…       -Уж не знаю, что вы там себе насочиняли, но поверьте, цель нам поставлена одна - закончить этот бардак побыстрее.       -В таком случае, мы сработаемся, - уже чуть спокойнее произнес Асколь. - И, надеюсь, обратный путь проделаем не в гробах.       -Было бы неплохо, - тень улыбки тронула губы командора. - Ну, если ваш запас подозрений иссяк, быть может, вернемся к нашим людям?       -Еще одна здравая мысль. Я, правда, начинаю уже подумывать о том, кто будет нас выкапывать, если разрешение на взлет не дадут в ближайшие минут десять…       За изрядно запотевшим круглым оконцем сходила с ума метель, где-то вверху перемигивались нервно тусклые сигнальные огоньки. Массивный вертолет била такая дрожь, словно машину одолела с концами жестокая лихорадка. Воздуха отчаянно не хватало, пусть даже и распахнуто, открыто настежь было все, что только можно открыть - табачный дым и дыхание почти полусотни человек хорошо справлялись с тем, чтобы салон больше походил на парилку. Хрипел, едва не захлебываясь, древний как мир магнитофон - всунутая в него кассета пошла уже, кажется, на третий или четвертый круг:

We shoot the sick, the young, the lame, We do our best to kill and maim Because the kills all count the same, Black Keys sticks in kids…

      Взгляд наверх, на потолок, под которым в изобилии закреплено все, чему на полу не нашлось места. Взгляд в ближайший иллюминатор - среди клочьев снега, которыми их чересчур щедро сейчас одаривает небо, если приглядеться, можно различить какие-то неуклюжие темные пятна: около дюжины транспортных вертолетов ползут сейчас высоко над холодными водами пролива, стремясь поскорее доставить свой живой груз. Взгляд прямо вперед - хмурые лица и коротко стриженые головы. Кто-то курит, кто-то спит. Кто-то, уснув, умудрился уже сползти под скамью, и, кажется, не проснется до самого конца полета - если, конечно, никто шутки ради его не пнет.       -Ну что, бойцы, готовы ли вы остановить гидру социализма на Земле и сразиться с ней на Венере? - орет, перебивая рев винтов и вой ветра, расхаживающий по салону Факел. - Не слышу что-то! Не слышу!       -Сел бы ты уже, - бормочет полусонный Хлыст. - Вывалишься еще на ходу, нам потом объяснять, почему не весь груз до места дошел.       Духота и головная боль росли словно бы наперегонки. Магнитофон, судя по звукам, готов был уже подавиться пленкой, но униматься даже не думал:

See those mages over there Watch me get them with a pair Blood and guts just everywhere Black Keys sticks in kids…

      Чтобы не дать ожиданию свести себя с ума, приходилось изобретать все новые и новые трюки. Стремясь отрешиться от казавшегося бесконечным перелета, Асколь как мог ненавязчиво изучал лица рассевшихся напротив рыцарей, старался по мере сил найти среди них относительно знакомые - по читанным на той неделе личным делам.       Одно, впрочем, палач мог сказать со всей уверенностью уже сейчас - под началом Андры-Марии были собраны едва ли не лучшие люди ордена.       Среди четырех подчиненных Деляну офицеров самым заметным был Герман Хауслер - немудрено, учитывая что ростом этот светловолосый уроженец Лиенца мог запросто смериться с Шепот. Йенс, прадед гиганта, занимал когда-то далеко не последнее место в верхних эшелонах A.E.I.O.U. - и вынужден был в спешке бежать из страны после некоей серьезной размолвки с коллегами. Возвращение семьи на родину - уже как верных слуг Церкви - состоялось в шестидесятых годах, и Герман стал первым из рода, появившимся на свет на австрийской земле с середины девятнадцатого века.       Неизбежно бросалась в глаза и Агапия Паромиа: вторая после самой Андры-Марии женщина в отряде Деляну, равно как и вторая за последнюю пару столетий женщина, урвавшая командную должность в ордене - пусть и всего лишь над отделением в девять человек. Походило на то, что руководство ставило небольшой эксперимент - и любой мало-мальски серьезный провал командора закончился бы тем, что с должности слетела бы и ее подопечная. Эта смуглая уроженка острова Митилини выглядела замкнутой и отстраненной даже на фоне самой Деляну: за весь полет она перекинулась с товарищами лишь парой фраз, в которых, равно как и во взгляде ее, не ощущалось ни крохи тепла. Впрочем, если палачу не примерещилось, взгляд тот странным образом менялся, стоило лишь ему остановиться на лице командора…       Янош Юхас, выходец из Венгрии, согласно личному делу происходил из семьи весьма бедной, и лишь случайность не дала ему до конца связать свою жизнь с криминалом. Этот бритый наголо низкорослый тип, увешанный оружием, словно вьючное животное, всю дорогу листал какую-то потрепанную книгу без обложки, отвлекаясь лишь на то, чтобы раз в несколько минут бросить тоскливый взгляд в иллюминатор и вздохнуть. Немолодой уже рыцарь, о котором лучше всякого досье говорила сетка старых шрамов на лице, сплюснутый, явно не единожды разбитый нос и отсутствие части левого уха, явно рассчитывал дотянуть до почетной отставки - с учетом того, куда они направлялись, палач не хотел прикидывать его шансы.       Последним был Джордано Калабрезе: предки этого рослого типа, закутанного в несколько помятый форменный плащ, успели повоевать с режимом Муссолини в составе движения ORBET - самому же Джордано достались уже несколько иные враги. Сравнительно неплохо устроившийся на должности инструктора, где и пребывал последние шесть с половиной лет, в поход он вызвался добровольцем. Не желавшее отпускать ценного сотрудника туда, откуда он может не вернуться вовсе, командование поставило условие - уйти Джордано действительно мог, но лишь рядовым бойцом. Судя по тому, что его заспанную морду Асколь имел возможность сейчас наблюдать, рыцаря то совершенно не смутило.       Соотнеся, наконец, лица четырех младших офицеров с оставшимися в памяти фотографиями, палач перевел взгляд на командора бетлемитов. Деляну, в своем массивном доспехе походившая на живую статую, невесть зачем призванную на войну, тоже, кажется, не успела выспаться как следует - и, явно считая невозможным подремать хотя бы пару лишних минут в присутствии своих людей, искала, как и палач, на чем бы сосредоточить взгляд.       И, как и у палача, объекты, способные этой цели послужить, быстро заканчивались.

Holy See with guns for hire Good old knights around a fire Ketzer corpses make it higher Black Keys sticks in kids…

      Рывком поднявшись со своего места, Асколь пробрался мимо Эрика, что все пытался забить свою зубную боль пустыми разглагольствованиями. По мере приближения к обиталищу пилотов становилось чуть легче дышать - да и глаза, наконец, прекратили так отчаянно слипаться.       В кабине вовсю грохотала музыка, сквозь которую время от времени пробивались ошметки чьих-то переговоров. На голове пилота - еле поместившегося в кресло детины, укутанного в измочаленное до совершенно непотребного вида шерстяное изделие - красовался массивный шлем с веселенькими наклейками: взгляд палача скользнул сверху вниз, останавливаясь попеременно на “Bomb Clock Tower now”, “Bomb the Tomb now”, “Bomb Atlas now”, “Bomb everything”. Второй пилот - тощий тип в потрепанной меховой куртке и с сальными волосами - потрошил ящик с неприкосновенным запасом, вполголоса перечисляя содержимое:       -…две обоймы патронов, сухой паек на четыре дня, антибиотики, стимуляторы, транквилизаторы, снотворное, морфин, Библия и русский разговорник в одном переплете, девять жевательных резинок, один презерватив…       -Далеко еще? - орать приходилось на пределе сил - выкрученная на максимально возможную громкость музыка глушила решительно все.       -Минут десять, может, пятнадцать! - гаркнул, не оборачиваясь, огромный пилот - странно, как от рева его не вылетали стекла. - На место вернитесь!       -Да иду, иду…нервные какие…       Забив меж зубов сигарету, Асколь вывалился из кабины - стоявший там магнитофон продолжал надрываться что есть мочи:

Shooting half-bloods lots of fun Try killing one that’s pregnant, son You'll get two for the price of one Black Keys sticks in kids…

      -Кат?       Неус поймала его почти у самого входа. Лицо ее, спрятанное, как обычно, за толщей бинтов, притягивало слишком много ненужных взглядов даже здесь - и потому удивляться, что ей тоже не очень-то сиделось на своем месте, было бы минимум странно.       -Слушаю тебя, - присев на какой-то массивный ящик, сплошь покрытый грозными предупреждающими надписями, палач, наконец, получил возможность закурить.       -Я хотела узнать…пока у нас еще есть время…       -Времени-то у нас еще много, - вздохнул Асколь. - Особенно много его будет, если новая игрушка Могилы вдруг не захочет трогаться с места.       -Ты ведь говорил со своим отцом, верно?       -Ничего-то от тебя не скроешь, - усмехнулся палач. - Да, был у нас небольшой разговор. Аккурат после того, как с братцем повидался.       -Ты рассказал ему, что мы с тобой обсуждали? Что Кай, возможно…       -Не думаю, что он поглупел настолько, чтобы подобная мысль его голову не посещала, - Кат щелчком отправил едва начатую сигарету в иллюминатор. - Но даже если она там и гостила какое-то время, ничего менять он, как видишь, не стал. Да и откажись он - кто отвадит от того же других?       -Мы совершаем ошибку, - тихо проговорила Амальгама. - Почему, Кат? Почему никто этого не видит? Неужели всех настолько ослепила жажда власти? Желание обладать тем, что им не принадлежит?       -Ты сама себе прекрасно отвечаешь.       Неус легонько ткнула Асколя в плечо - и присела рядом, когда палач немного сдвинулся в сторону. Измученный магнитофон утробно булькнул, зашипел змеей, но все же попытался разродиться очередным куплетом:

The Apostles all hardcore Black Keys nail them to the floor…

      -Все, что мы творили до сей поры, так или иначе играло на руку Каю. Если дело кончается нашей победой, один его план просто-напросто плавно перетекает в другой и игра продолжается. Даже сейчас…весь этот поход… - Неус передернуло. - После того, что случилось в Лондоне, после того, как истинная суть Кая вылезла наружу, после того, как русские ушли с доказательствами его измены их делу…у нас был шанс, я верю в это. После Лондона Кай не сможет добраться до терминала…       -…если только кто-нибудь не сыграет для него роль тарана. Чем мы сейчас вовсю и готовимся заняться, - сухо произнес Асколь. - Вот только бездействие ничуть не хуже играет ему на руку. Мы не знаем, как именно он планирует - если планирует вовсе - изъять терминал, не знаем, какие силы еще остались в его руках. И, что куда важнее - никто из нас не знает, что с самим…Вьюгой, - на последних словах палач на всякий случай понизил голос. - Быть может, в планы входит его гибель, а если его не вытащить, то русские умучают терминал в ближайшее время. И мы снова возвращаемся к тому, с чего начали - Кай выигрывает в любом случае.       -Если только мы не договоримся, - выдохнула Неус. - Если только не прекратим поступать так, как он…как это ожидает от нас. От самой нашей природы.       Где-то в глубине салона раздался глухой удар - и, сразу за печально знакомым уже треском нутро машины снова наполнилось музыкой:

Tower kids in a no-fire zone Books under arms and going home Last in line goes home alone…

      -Вряд ли кто-то из тех, что принимают решения, возжелает снизойти до переговоров с Клубом.       -Я…я бы попробовала. Если бы только могла. В конце концов, мы все…       Слова Неус начисто потонули в хрипе и треске просыпающейся громкой связи - в следующую же секунду по всему салону полился многократно усиленный - вполне достаточно, чтобы заложило уши - вопль одного из пилотов:       -Вижу его! Вижу “Левиафан”!       Ходовая рубка “Левиафана” своими размерами могла запросто потягаться с залом небольшого кинотеатра - за царящий же в ней холод не было бы стыдно иной морозильной камере. Безумная мешанина из геометрических фигур и вписанных в них на каком-то этапе причудливых символов полностью покрывала пол, плавно перетекая на высокие стены, и, наконец, замыкая узор на темном потолке. Одного взгляда на эту чудовищной сложности схему, в которой при всем старании нельзя было отыскать ни начала, ни конца, было вполне достаточно для того, чтобы начали слезиться глаза - продолжавший же разглядывать узор и после того очень скоро встречался с головной болью. Привычное освещение отсутствовало как класс, но закрепленные под потолком и на стенах странные конструкции, отдаленно походившие на керосиновые фонари, обтянутые чем-то средним между кожей и плотной тканью, света давали более чем достаточно. Как, впрочем, и поводов держаться подальше - далеко не одному из проходивших мимо мерещилось что там, под слоем бледно-бежевого покрытия, что-то шевелится. Еще больше странностей было связано с приборами, которые обычно наполняли аналогичное помещение любого современного корабля: опознать без особого труда можно было разве что внушительных размеров гирокомпас - всему же остальному создатели придали формы настолько чудные, что даже человек, имевший в морском деле изрядный опыт, только и схватился бы за голову, оказавшись в окружении всех этих конструкций. Пост гидроакустика, например, был выполнен в виде массивной непрозрачной трубы, которую загнали аккурат посередине трех сцепленных кругов, выложенных на полу чем-то, похожим на застывшее олово - если прислушаться, то рядом с трубой можно было уловить нечто, похожее на сдавленный шепот, перемежавшийся еще более тихими стонами. Не меньше вопросов вызывал и исполинских размеров стол из гладкого черного камня: сотканная из ядовито-синего света рельефная карта, растянутая по нему и невесть каким образом способная меняться по одному взмаху руки, была, похоже, еще и совмещена с экраном радара…       Рубка не знала ни секунды покоя - в каждом углу ее что-то беспрестанно щелкало, шипело, утробно булькало, лупило пальцами по клавишам или, на худой конец, тараторило на множестве языков, образуя нестройный хор:       -…предстартовая проверка завершена, отклик пространственных якорей получен…       -…палаты данных развернуты, обратная связь…       -…эфирные мембраны осели без осложнений, нервные импульсы передаются…       -…пошла гравировка…       -…узор Навигатора принят. Ланге, срочно сбросьте скорость - подключение двухсот секций за минуту сделает из его мозга кисель…       Из массивного кресла, вмурованного в пол, донесся хриплый стон. Закутанное с головой в эфирную сеть тело чуть вздрогнуло.       -…небольшое отторжение в затылочной части…       -…пока что справляется…       -…внутренний пояс успешно пройден…       За креслом, едва шевелясь, стояли трое. В глазах лорда-надзирателя и графини читалось колоссальное напряжение. Глаза Леопольда, как и всегда, надежно укрывало синее стекло.       -Он справится, - тихо произнесла ведьма.       -Он должен это сделать, - столь же тихо вторил ей Каранток.       Каждая минута, казалось, разрослась до нескольких часов. Развалившееся в кресле тело подалось вперед, со всей силы вцепившись в подлокотники. Тряхнуло косматой головой - среди седых волос заблестели присосавшиеся пиявками эфирные нити.       -…первичное слияние успешно завершено, контроль передан Навигатору…       -…ожидаем установки курса…       -…немедленно подготовьте легкий комплект для последующих подключений…       -…зарегистрированы всплески в Цепях с шестой по тридцать седьмую, ожидаем ввода и фиксации ключа…       Пересохшие губы Кауко зашевелились, задрожали. Медленно, с большим трудом и болью раскрывая глаза, маг зашептал, затянул какой-то одному ему ведомый мотивчик - и каждое слово в том звучало отчетливее прежнего:

Дочь Луны, Куутар благая Ты услышь моленье верных Внемли песне нашей скорбной Далеко в чужом краю мы Далече леса родные. Выстли серебром дорогу Пусть твой свет нам путь укажет Чтобы на сердцах на наших Не сомкнулись когти Хийси Смерть не зазвала в трясину Не забросила на камни Чтоб печали не поддались Не шагнули в дом Туони…

      -…ключ принят! Мы…       Корабль тряхнуло с такой силой, что далеко не всем удалось устоять на ногах - о том свидетельствовали долетевшие из некоторых углов крики. Узоры, сплошь покрывавшие пол, стены и потолок ходовой рубки, вспыхнули бледным огнем и покинули свои привычные места, заскользив, заплясав по всему помещению, образуя сотни совершенно безумных комбинаций за какой-то жалкий десяток секунд. Холод будто бы пошел на убыль - да и дышать почему-то вдруг стало заметно легче…       Августина, Леопольд и Каранток молча переглянулись. Но раньше чем кто-то из них успел произнести хоть слово, из кресла впереди донесся хриплый смех.       -А недурная будет лодочка, - коснувшись подрагивающими пальцами мокрого от пота лба, пробормотал Кауко. - Ну и куда вам ее?       Забитая в магнитофон кассета, наконец, издохла, не выдержав творимого над собою насилия. Обольщаться, впрочем, вовсе не стоило: словно бы почувствовав, что в салоне становится слишком тихо - если, конечно, не брать в расчет полные возбуждения голоса пассажиров, что вовсю делили места у окон - кто-то из пилотов пустил по громкой связи уже то, что крутилось в кабине, заливая внутренности машины веселой мелодией:

So long, Mom, I'm off to drop the bomb, So don`t wait up for me. But while you swelter Down there in your shelter, You can see me On your TV…

      -Филин, а Филин?       -Чего еще?       -Ты ведь тоже…это видишь, да?       Асколь не ответил - просто потому, что ему самому сейчас отчаянно не хватало кого-то, кто мог бы помочь ему проснуться. А сделать это, несомненно, было необходимо, поскольку сон становился совсем уж безумным - честно говоря, он предпочел бы ледяную пустыню из своего давнего кошмара в Неаполе этому…этому…       Нет, слов для этого человечество точно еще не успело сочинить.

While we’re attacking frontally, Watch Brinkally and Huntally, Describing contrapuntally The cities we have lost…

      Вертолетная стая спускалась с серых небес, прорываясь сквозь хлопья мокрого снега. Нырнув вниз, часть машин сразу устремилась на посадку, другие же - в том числе и та, что несла сейчас “Догму” и бетлемитов - решили отчего-то заложить лишний круг, облетая покоившуюся среди ледяных вод громаду.       Наверное, их пилоты не были еще готовы признать, что там, внизу, отнюдь не воплощенный каким-то безумцем мираж.

No need for you to miss a minute Of the agonizing holocaust…

      “Левиафан” был огромен - казалось, кораблю не хватало самой малости, чтобы человеческий разум вовсе отказался воспринимать структуру подобных размеров. Исполинская туша из пайкерита и стали медленно ползла вперед, омывая в заливе свои высокие борта, сплошь изрезанные многометровыми комбинациями рун, вокруг которых были в изобилии разбросаны геометрические фигуры - ломаные, ветвящиеся, вьющиеся змеями линии сплетали их в единую систему. Асколь, конечно, не мог определить на глаз, выполнил ли Барокшмидт свои угрозы о более чем километровой длине исполина - но и того, что палач имел возможность наблюдать, было достаточно, чтобы с горечью увериться в реальности происходящего.       Его воображение, в отличие от такового создателя “Левиафана”, все-таки было еще не столь больным, чтобы потчевать хозяина подобными снами.

Little Johnny Jones he was a U.S. pilot, And no shrinking violet was he. He was mighty proud when World War Three was declared, He wasn’t scared, No siree!

      Полетная палуба ледовой громадины призывно мерцала огнями. Уродливый нарост на теле колосса - командный мостик в окружении совершенно несусветного вида антенн и неясного предназначения башенок, испускавших гнилостно-желтый свет - теперь можно было разглядеть чуть лучше: по накинутым, казалось, без всякой системы мосткам муравьями семенили человеческие фигурки, суетясь возле причудливых орудий, сползая и стремительно взбираясь вверх по многочисленным лестницам.       -Я не верю, - нервно пробормотал Хлыст. - Они все-таки позволили ему построить эту хреновину.       -А нас все-таки заставили на ней плыть, - вздохнула Шепот. - Эрик, ты как вообще? Эрик?       Факел не ответил - лишь отстранился от оконца и, вздрогнув всем телом, опустился на скамью.       -Кажется, ему нехорошо, - взволнованно прошептала Амальгама. - Эрик, если я могу чем-то…       -Что-то я… - Факел на миг замолчал, будто бы прислушиваясь к чему-то - в следующую же секунду на лицо его наползла вымученная улыбка. - Тот зуб. Он, кажется, прошел.       -Довольно впечатляющее зрелище, - Ренье, и сейчас умудрившийся остаться островком спокойствия в море безумия, уступил место у иллюминатора Сильвестре и подошедшей к палачам Деляну. - Как думаешь, Филин…

And this is what he said on His way to Armageddon…

      -Я думаю, нам еще повезло, - вздохнул Кат.       -В каком это смысле?       -Большую часть времени мы будем внутри этого, - усмехнулся палач. - Не придется подолгу глазеть на ублюдка.       -Могила уже гонит сюда обещанные корабли сопровождения, - включилась в разговор Андра-Мария. - На них хоть глаза отдохнут.       -Отдохнут, ага, - пробасил кто-то из рыцарей. - Да глядя на это страшилище, их вырвать к хренам хочется…       Вертолет завершал круг - несколько других машин, уже успевших сесть, сейчас увозил в брюхо гиганта массивный подъемник.       -Что-то у меня нет желания на нем куда-то плыть, - один из бетлемитов поднял затравленный взгляд на своего офицера.       -А куда ты теперь-то денешься? - в голос расхохотался Юхас.

So long, Mom, I'm off to drop the bomb, So don't wait up for me…

      -Заходим на посадку! - рев пилота прокатился по салону. - Мальчики и девочки, займите свои места, достаньте ручки и пишите завещания. Кто уже озаботился таковым, может начинать молиться - лишним точно не будет…

But though I may roam, I`ll come back to my home, Although it may be A pile of debris…

      Вертолет снижался. Проигнорировав слова, долетевшие из кабины, Кат остался стоять, вцепившись рукой в край крохотного оконца, сквозь которое было видно сейчас столь многое.       Ледяной ветер трепал волосы и обжигал лицо, швырял в него мокрые комки снега, что в считанные секунды таяли и тощими струйками сползали за воротник. Жизнерадостный голос певца продолжал терзать уши, но головная боль словно была снята чьей-то милосердной рукой. Отрешенно глядя на палубу, что становилась все ближе и ближе, на спешащих к садящейся машине людей в теплой одежде, палач не мог заставить себя отвести взгляд - даже желание сморгнуть налипшие на веки снежинки далеко не сразу перетекало в действие.       Вызов брошен и принят. Приговор вынесен - оставалось лишь его исполнить. Если бы во власти его было сейчас остановить время, неизвестно, сколь долго Кат позволил бы жить этому мгновению, сколь долго бы оставался здесь, на точке невозврата, такой, казалось бы, ничтожной и смешной…       Как, наверное, и вся его жизнь в глазах того, кого ему должно сразить, чтобы просто-напросто устоять на краю.       Как, наверное, и слова, что он ночь за ночью вырезал на том фальшивом Ключе.

Remember, mommy, I'm off to get a commie, So send me a salami, And try to smile somehow…

      Отпрянув от окна, Асколь вытянул клинок, в каком-то чудном оцепенении впившись взглядом в неаккуратно выведенные буквы, в слова, которые ночь за ночью врезал не только в металл, но и, похоже, в себя самого.       -Roserne voxe i Dale…       -Филин? Ты что-то сказал? - кажется, это был голос Ренье.       Встрепенувшись, сбросив с себя эту странную оторопь, палач поспешил скрыть клинок в своих одеждах.       -Нет. Тебе показалось.       Машина коснулась палубы.       Асколь не мог найти тому ни единого объяснения, но отчего-то ему сейчас стало бесконечно легче на душе.       -“Догма”, выходим, - пробормотал палач, привычными движениями ощупывая карманы на предмет сигарет. - И постарайтесь мне за борт без приказа не валиться…       Время нельзя было ни остановить, ни умолить замедлить свой ход.       Оставалось лишь встретить то, что оно припасло впереди.

I'll look for you when the war is over, An hour and a half from now!