Victims of fate

Едва сумев приоткрыть глаза, Скайлер почувствовала резкую боль в правом боку. Сквозь сжатые зубы вырвался едва слышный стон, и, опустив голову, через застилавшую глаза пелену слёз она разглядела нечто длинное, напоминающее резиновую трубку, которая уходила под кожу и была протянута к чему-то вроде капельницы. Открытыми участками кожи спины и рук девушка чувствовала холодный металл операционной кушетки, на которой лежала. Скай попыталась разглядеть больше, но бок снова будто пронзило лезвием ножа, и дребезжание стальных деталей от ударов друг о друга смешалось с уже не сдерживаемым криком. — Скай! — она почувствовала, как её берут за руку, но сфокусировать взгляд получилось далеко не сразу. — Чёрт возьми, что это? В ответ она смогла лишь проскулить, потому что с каждым вдохом тело будто ещё больше погружалось в агонию. Скайлер казалось, словно вместе с кровью по венам и артериям текут осколки стекла. Она так сильно сжала чужую ладонь, что чуть не сломала пальцы Лиаму, который вовремя успел напрячь фаланги. — Что я могу сделать? — конечно, Данбар вовсе не рассчитывал на ответ. Видеть, как Скай мучается от страшной боли и не знать, чем помочь, было слишком невыносимо. Мозг судорожно соображал, пока он держал её за руку и одновременно пытался зафиксировать голову, чтобы девушка не ударилась о жёсткий металл. Звуки его голоса звучали в голове Скай отдалённым эхом. Ещё немного, и она сдастся. Просто не сможет это больше терпеть. Очередной крик вырвался из горла, и Лиам поморщился, быстро накрыв второй рукой тыльную сторону её ладони. — Ладно, я заберу её. Заберу. Лиам слишком плохо представлял себе, как это работает. Скотт не раз показывал ему на животных, как такие, как они — оборотни — могут помогать другим избавиться от боли. Но Данбару так и не предоставилось возможности сделать это самому. И сейчас он очень сильно об этом жалел. Пальцы крепче сомкнулись вокруг ладони Скайлер. И как он должен действовать дальше? Лиам закрыл глаза и про себя молил только о том, чтобы это сработало. Постарался сделать так, чтобы контакт с её кожей был максимально близким. Новый полукрик-полурык вдребезги разбил все его попытки. — Сконцентрируйся, — послышался откуда-то из дальнего угла хриплый голос. — Ты должен полностью сконцентрироваться, если хочешь сделать это. — Ты думаешь, я могу сейчас думать о чём-то другом? — кем бы он ни был, советчик из него отвратительный. — Я только и хочу, что избавить её от этого! — Тогда сконцентрируйся, — повторил голос, не беря во внимание его отмашку. — Сконцентрируйся на боли. Визуализируй её. Представь, как она втекает в тебя. — Лиам… — он тут же повернул голову на Скайлер. — Послушай… его… — она вновь стиснула зубы и выгнула спину, не отрывая другой руки от раны в боку. — Хорошо, — Данбар не понимал ровным счётом ничего, но другого плана действий у него не было. Он был слишком растерян. Лиам глубоко вдохнул и закрыл глаза. Представил, как проступают тёмные дорожки вен на его коже. Как они переплетаются между собой, разветвляются, тянутся по всему телу, наполняют его. Он не боялся того, насколько тяжело ему будет терпеть. Он исцелится, а ей станет легче. Её перестанет трясти и бросать в жар. Он даст ей шанс. Шанс остаться в живых. — Лиам, — Скай слишком сильно закусила губу, почувствовав солоноватый привкус крови, перемешанной с потом. — Я больше… не могу… не… не выдержу. — Прости, — глаза предательски защипало. Он чувствовал себя виноватым. Понимал, что никогда не простит себе этого. Ему дана эта способность — забирать боль — а он… Он просто чёртов лузер, который не может ею воспользоваться. Она погибнет из-за него. И Лиам будет очень рад, если Скотт, узнав об этом, собственноручно разорвёт его на части. — Найди другой способ, — всё тот же голос вновь прорезал слух. — Не сдавайся. — Как? — если Лиам когда-либо и представлял себе приступ паники, то он был примерно похож на то, что Данбар испытывал прямо сейчас. Перед ним умирал человек. Умирала Скайлер Паркер. — Ты должен стать с ней единым целым. И тут его осенило. Воспоминание вспышкой отразилось на обратной стороне век. По телу прошла дрожь от одной только мысли о том, как близко она была к нему. Чёртова фурия. То, что он тогда ощутил, думая, что целует Скай… Какими яркими были эмоции! Если бы он мог, он бы разукрасил каждую, придал им форму. Настолько отчётливыми и обострёнными были мальчишеские чувства. Лиам не думал о том, что это обязательно поможет. Не думал вообще ни о чём. Он в одну секунду преодолел разделявшее их расстояние и накрыл своими губами губы Скайлер. От неожиданности и неспособности себя контролировать девушка укусила его, однако Лиам даже не подумал оторваться, продолжая весьма неуклюже, но мягко и настойчиво целовать её. Он чувствовал, как сводит мышцы лица, как начинает гореть всё внутри, будто по сосудам пускают горячую лаву, но то наслаждение, которое он получал вместе с болью, делало её незначительной. Данбар просто не обращал на неё внимание. Скайлер ослабила хватку и сама постепенно расслабилась. Тело совсем размякло. В перерывах между поцелуями ей приходилось судорожно глотать воздух, но она цеплялась за его губы. Всё, чего ей сейчас хотелось — чтобы это не заканчивалось никогда. Когда он аккуратно отстранился и заглянул ей в глаза, Скай вымучено улыбнулась лишь краешками губ. Он улыбнулся в ответ. Девушка прекрасно понимала, что в глупых вопросах вроде «что это было?» не было необходимости. Возможно, она также знала, что за желанием таким образом спасти ей жизнь скрывалось нечто большее. И поэтому промолчала. Лиаму оставалось лишь в очередной раз восхититься её чуткостью. Тут Скайлер, поморщившись, шикнула и с шумом выдохнула. — Больно? — Данбар перевёл обеспокоенный взгляд на трубку, но Паркер, собрав последние силы, схватила его за запястье, останавливая от того, что он уже хотел было сделать. — Гораздо легче, — просипела она, чувствуя, как дрожат холодные пальцы на его горячей коже. — Ты справился, — и, повернув голову в ту сторону, откуда доносился незнакомый голос, она добавила: — Спасибо, Дерек. — Дерек? — Лиам прищурился, всматриваясь в тёмный угол. Помещение было едва освещено, огромный шкаф отбрасывал длинную тень почти на всю противоположную стену, поэтому заметить там человека было совсем не просто. — Дерек Хейл? — Не самый удачный повод для знакомства, — кажется, он буквально заставлял себя произносить каждое слово. И это давалось ему совсем не легко. — С тобой всё в порядке, слава Богу, — Скай попыталась подняться, но то, что было вставлено в её тело, до сих пор доставляло жуткий дискомфорт. — Эй, полегче, — Лиам осторожно сжал её плечи. — Надо вытащить это из тебя, пока то, что внутри, — он кивнул на капельницу, — тебя не убило. Скайлер всё же смогла сесть. Едва только Лиам схватился за трубку, а Скай зажмурила глаза, приготовившись к рывку, Дерек показался в слабом пятне света: — Подожди, — он облокотился о стену, видимо, не в силах больше двигаться, и лишь одним своим взглядом заставил Лиама и Скай отказаться от этой идеи. — Не делай этого. Не успели они даже спросить, в чём дело, как за их спинами раздались тяжелые шаги и шелест плотной ткани по полу. — На вашем месте я бы его послушал.

***

Как только в конце улицы послышался рёв мотоцикла, а через несколько секунд в поле зрения появился и он сам, Стилински вскинул руки и недовольно заворчал: — Наконец-то! И почему нельзя быть хоть немного пунктуальнее, когда дело касается спасения людей? — Стайлз, — Малия окинула его таким взглядом, будто он съехал с катушек. — Они опоздали всего на минуту. — Не всего, а на целую минуту, — парень выставил вперёд указательный палец и обратился к уже парковавшемуся за его спиной Скотту: — Ещё немного, чувак, и мы бы дико облажались. — Нам нужна была помощь, — Маккол переглянулся со стоящей рядом Кирой. — И чья же? — спросила Лидия. — Видимо, моя, — внезапное появление Дитона слегка обескуражило всех. — Ладно, это мне нравится, — первым опомнился Стайлз. — Но у нас слишком мало времени. Есть ли какой-то способ человеку пройти через портал? — обратился он уже к Дитону, когда вся компания направилась ко входу в клинику. — К сожалению, нет. Нам с тобой придётся остаться снаружи. — О Боже, — Стилински запустил пятерню в волосы, не желая верить в то, что у него нет не единой возможности быть вместе с друзьями. — Но ты поможешь мне кое с чем другим, — Дитон кивнул на небольшой чемоданчик, который нёс в руке. Стайлз опустил на него взгляд, нахмурился, но ничего не сказал. Алан Дитон определённо входил в число людей, которым он мог доверять без лишних расспросов. — Скотт, — обратился Дитон уже к Макколу. — После того, как портал откроется, у вас будет всего несколько секунд. Поскольку вам необходимо двигаться по одному пути, нужен проводник. Тот, который правильно выберет пространственный коридор, — он задержал взгляд на Лидии. — Хорошо представляемый коридор. — Я должна почувствовать, куда он приведёт, — скорее, утвердительно, чем вопросительно, сказала Мартин. Она поняла это, когда Стайлз рассказал ей о портале. Голоса в голове снова шептались, перебивая друг друга. Это страшно нервировало и совершенно сбивало с толку, когда Лидия пыталась понять, как провести друзей непонятно куда. — Ты банши, Лидия, — Дитон ободряюще улыбнулся уголками губ. — Просто позволь тому, что внутри тебя, помочь. Лидия обхватила себя за плечи и перевела взгляд на Стайлза. В её глазах отчётливо читался единственный вопрос, но Стилински даже не допускал мысли о том, что у неё не получится. Он знал, что Мартин справится. Знал, что она не сдастся. Знал, что она не позволит себе ошибиться. Стайлз кивнул ей, посылая в ответ немое «спаси её». Губы Лидии дрогнули — мысли о том, что она может оступиться, оказались слишком тяжелыми. — Ни в коем случае не разделяйтесь, — нарушил образовавшуюся тишину Дитон. — Когда кто-то теряется в пространстве, то обычно не находит обратного пути. — Что-то это не звучит как «удачи», — напряглась Малия. — Скотт, — Стайлз отвёл взгляд от наручных часов. — Портал откроется через две минуты. — У нас получится, — Маккол положил руку на плечо друга. Стилински тут же подтолкнул его к девочкам, которые уже одна за одной исчезали в воздухе, врываясь в здание клиники. Стайлз, как заворожённый, не отводил глаз от места, где только что скрылся Скотт. Не сразу он отреагировал и на голос Дитона, который несколько раз назвал его по имени. — Стайлз, ну же, — лишь требовательное прикосновение к локтю привело его в чувство. Стилински обернулся и увидел, как Дитон открывает чемодан и достает из него что-то подозрительно похожее на… — Это что, клубок ниток? — Стайлз скептически изогнул бровь, но Дитон не обратил на его интонацию никакого внимания. — Об этом позже. А сейчас помоги-ка мне, — и он протянул парню обыкновенный баллончик, какими обычно пользуются граффитисты. — Что я должен с этим сделать? — Мы соорудим собственный портал, через который Скай вернётся обратно. — Одна? — удивился Стайлз, не понимая, к чему клонит Дитон. — Если она окажется в одном коридоре с банши, то они только собьют друг друга с толку и разрушат границы коридора. Этого нельзя допустить. — Почему? Кто она, Дитон? Кто она такая? — Ты когда-нибудь слышал миф о Перипланоминус и Криносе*? — вздохнул мужчина. — Однажды Зевс узнал о том, что люди постепенно начинают терять веру в Богов Олимпа. Он твёрдо решил показать им, что за пределами земного мира существует иной, Высший. И что именно от него зависит то, что происходит на земле. Однажды Зевс снизошёл до маленькой деревушки, расположенной у подножья горного хребта, и встретил молодую девушку, крестьянку по имени Перипланоминус. Зевс решил забрать её с собой на Олимп, чтобы она воочию увидела мир Богов. Но поскольку Божественный мир должен был оставаться тайной, Перипланоминус было строго запрещено рассказывать о том, что она видела. Однако Зевс прекрасно знал о том, что девушка его ослушается, и наделил её некой силой — каждый раз, когда она попытается рассказать кому-то из неверующих об Олимпе, то в ту же секунду исчезнет прямо на глазах у людей и окажется в другом месте. Странное исчезновение непременно вызвало бы у людей мысль о том, что высшие силы действительно существуют. Как только Перипланоминус вернулась в деревню, то первым делом бросилась к своему возлюбленному Криносу, сыну местного кузнеца. Всё случилось так, как планировал Зевс. Миф гласит о том, что Перипланоминус столько раз хотела нарушить своё обещание, что в конце концов потерялась и очутилась в аду. Кринос, отчаявшись найти свою любовь, воззвал к Богам — его единственной надежде. Но в наказание за людское неверие все Боги отказались помогать Криносу. Лишь Афродита дала юноше клубок ниток, наказала ему разматывать его и при этом звать Припланоминус по имени. — И в чём суть этого мифа? — Стайлз пожал плечами, показывая, что не совсем понимает смысл того, о чём ему рассказывают. — Как клубок ниток помог ему вернуть Перипланоминус? — Это здесь совершенно не при чём, — Дитон покачал головой. — Ты же знаешь, чему покровительствует Афродита? — Любовь, — пробормотал Стайлз. — Верно. Кринос так сильно любил Перипланоминус, что та связь, которая была между ними, вывела её из преисподней. Так люди поняли, что любовь — самое сильное и высокое в мире чувство. И её до сих пор считают даром Богов. — То, что обладает самой светлой в мире энергией, — вспомнил Стилински слова из книги, предоставленной Питером. — Именно, — легко согласился Дитон. — Но я всё ещё не понимаю, — Стайлз сделал паузу, пытаясь выстроить логическую связь. — Какое отношение эта история имеет к Скай? — Стайлз, Перипланоминус с греческого переводится как заплутавшая. Миф рассказывает о том, как вернуть заплутавших назад. Как вернуть Скайлер домой.

***

— Тираннус, — в образовавшейся звонкой тишине голос Лиама прозвучал полуутвердительно, полувопросительно. — Даже спустя века люди продолжают меня ненавидеть, — прогремел незнакомец тяжёлым басом. Скайлер буквально почувствовала ехидную усмешку, скрытую под массивной маской. — Не могу сказать, что в восторге от этого, гм, прозвища… Что же, вынужден лично представиться — Ромул Август, последний правитель Римской империи. — Жалко, что ещё живой, — прохрипел Дерек, направляя все свои силы для того, чтобы вложить в интонацию как можно больше ненависти. — А вот мне очень досадно, что тебе осталось жить не так уж много, — Тираннуса нисколько не задели слова Хейла. — Ты очень могущественный оборотень, Дерек. Твой клон с каждым разом становится всё сильнее. Удивительное явление! Дерек лишь фыркнул и отвернулся. — Зачем ты это делаешь? — сказать, что Скай не боялась с ним заговорить — не сказать ничего. Она одновременно и хотела услышать ответ на свой вопрос, и желала, чтобы это так и осталось для неё неизвестностью. — Я властитель, детка, — просто ответил Ромул. — А любому властителю нужно своё войско. Люди оставили меня, позволили жалкому варвару занять моё место. Увы, я не могу им этого простить. Армия сверхъестественных существ, — в его голосе отчётливо проступила высшая степень наслаждения, — вот к чему я стремился всё это время. Но был заперт в мрачном подземелье, и моей единственной компанией служили замечательные войтус. — Кто? — Лиам непонимающе свёл брови к переносице. — Войтус, молодой человек, — Тираннус покачал головой и передёрнул плечами. — В современных школах не изучают греческий? — ответом ему послужило молчание. — В переводе войтус означает ассистент. Эти маленькие существа не просто помогли мне выжить, они покорились мне. Они помогли мне собрать последователей. — Я знаю, как они выглядят, — пробормотала Скай, вспоминая оранжевых гуманоидов в медицинских халатах цвета морской волны. — Я видела их. — И, готов поспорить, не раз задавалась вопросом, почему ты всё это видишь, — Тираннус сделал шаг в сторону кушетки, и Лиам тут же подобрался, оскалился, готовый в любую секунду встать на защиту девушки. Но Ромул Август едва обратил на парнишку внимание, ещё немного приблизившись к ним. — К-кто… — голос сорвался, пришлось прокашляться. Сейчас Скайлер отчётливо поняла — она наконец узнает правду. — Кто я? — Вас называют заплутавшими, — Тираннус уже вплотную подошёл к кушетке. — Такие, как ты — невероятно редкое явление. Вас невозможно так просто найти, потому что в тебе человеческое существенно преобладает над сверхъестественным. Ты не оставляешь следов. Боги, ты даже не догадываешься, кто ты на самом деле, — он хотел было дотронуться до Скайлер, но Лиам, громко зарычав, всё-таки бросился на него. Тираннус выставил руку в защитном жесте, и всё его существо выплеснуло такой поток энергии, что Данбар в течение секунды оказался вдавлен в противоположную стену. Едва магнитное поле исчезло, парень безвольно рухнул на пол, скрипя зубами, морщась от боли и не находя в себе сил подняться. — Определённо смел, но глуп, — Ромул покачал головой. — Ничего, это поправимо. Помнишь, что я рассказывал тебе о клонировании? Главное — подчинить разум. — Всё, что ты делаешь — убиваешь нас! — вырвалось у Скайлер. — Ты самый настоящий тиран! Погибают невинные люди. — Погибают те, кому хватило ума сопротивляться, — легко парировал Тираннус. — Я же всегда добиваюсь своих целей. Иначе жизнь лишена всякого смысла. — И что же ты приготовил для меня? — возможно, бескрайний страх стал причиной прилива адреналина и вызывающего тона. Но Скайлер перестала робеть. Перестала ощущать себя беспомощной. И лишь пульсирующая боль в боку всё ещё напоминала ей о том, что она — жертва. — Есть поверье: там, где оказывается заплутавший, пробуждаются высшие силы. Как только возродился Неметон, я понял, где найти того, кто мне нужен. Я не знал, что это ты. Но, к счастью, мне удалось довольно быстро тебя разоблачить. — И каким же образом? — Твоя человечность стала слишком уязвима. Боль от потери близкого человека, подобно кислоте, разъела всю твою защиту. — Значит, это я выпустила Онрё… — Скайлер сглотнула и опустила голову. Ужасное осознание обрушилось на неё тонной ставшего вдруг слишком тяжёлым воздуха. Девушка мысленно перенеслась на школьные танцы. Перед глазами замелькали длинные чёрные тени. Мертвенно бледный Айзек и его налитые кровью глаза. Это она… Она причина всему, что стало твориться в Бейкон Хиллс. — Тебе достаточно было лишь появиться в том или ином пространстве, чтобы пробудить всё сверхъестественное, что только находилось в нём. — А фурии? — В мифе о первой заплутавшей, Перипланоминус, говорится о том, что она оказалась в аду. С тех пор заплутавшие притягивают к себе дьявольских существ. Фурии сами нашли тебя и твоих друзей. — Они тоже часть твоей армии? — Отчасти — да, отчасти — нет, — Ромул медленно направился в сторону Лиама. — Фурии не подчиняются. Они заключают сделку. — Они должны были поставлять тебе… — Скайлер запнулась, подбирая нужное слово, — материал для клонов? — Ты весьма сообразительна, дорогуша, — воодушевлённо произнёс Тираннус. Если бы не его бас, можно было бы сравнить его восторг с детским. — И он, — Тираннус присел на корточки рядом с Данбаром, — идеально подходит на роль очередного клона. — Он не достанется тебе, — Скайлер злилась. Так злилась, что до побеления костяшек сжала кулаки. — И Скотт тоже тебе не достанется. В Бейкон Хиллс одна стая. И это стая Скотта Маккола. — Знаешь, я презираю слово «стая», — спокойно заключил Тираннус. — В моём понимании это просто скопище глупых существ, повинующихся собственной неотёсанности. Войско — вот что достойно жизни! Именно поэтому Скотт Маккол будет наголову разбит. Если же ему, конечно, не хватит разумности присоединиться добровольно. — Он никогда не сделает этого, — прошипела Скайлер. — Потому что у него есть, за что бороться. — И за что же? — она снова услышала эту усмешку. — За любовь. — Что есть любовь, Скайлер? — голос Тираннуса звучал настолько издевательски, что Паркер едва не поверила в абсурдность своего довода. — Выдумка, которая вечно спасает жизни. И где? В мифах, сказках и прочих историях, которые являются лишь вымыслом. Люди придумали любовь, потому что иначе жизнь теряла смысл. Но есть более незыблемый авторитет. Есть власть. Есть уважение. Есть мировое господство. — Ты — циник. И жуткий эгоист, — Скай внезапно почувствовала, как слабеет её тело. К горлу подступила тошнота. — Это подло, — локти подкосились, она упала на кушетку, и в пояснице неприятно закололо. — К сожалению, твои ценности не спасут тебя, — сквозь шум в ушах расслышала девушка. — Твоя сила слишком велика, детка. Я не могу так рисковать, — это было последнее, что достигло её сознания, прежде чем Скайлер отключилась.

***

Яркая вспышка в считанные секунды ослепила её. Невидимая сила давила на внешнюю сторону век, не позволяя открыть глаза. Кожа горела, но в то же время её обдувал прохладный поток воздуха. Нужно было двигаться. Но куда? Она попыталась собрать в кучу разбежавшиеся мысли, но из-за кричащих голосов в голове это оказалось проблематично. Она слышала друзей, но открыть рот не получалось — зубы словно свело, она стиснула их и сморщилась, когда в висках застучало от пронзившей голову боли. Наверняка ей стоило расслабиться и повиноваться первому позыву, но она не чувствовала ничего. Ничего кроме этой ужасной боли и ненависти к кричащим голосам. Накатила усталость. Ноги в аккуратных кожаных ботиночках на каблуке едва не подкосились. И лишь едва ощутимое сжатие её ладони привело в чувство. — Лидия, — где-то на задворках сознания она услышала Скотта. — Нащупай это. Оно внутри тебя. Мы должны спасти её. Она хотела заплакать. Заплакать от того, что он возлагает на неё последнюю надежду, а она не может. Не может её оправдать. Она вообще ничего не может. Только стоять и медленно сходить с ума от того бедлама, что творится в её голове. Она так хотела попросить прощения у Скайлер. За то, что она, возможно, единственная, кому по силам её найти. Спасти ей жизнь. И за то, что она так сильно подводит её. И не только её. Образ Стайлза Стилински на мгновение заглушил весь шум. Она никогда не сможет смотреть ему в глаза. Потому что в них всегда будет видеть её отражение вместо своего собственного. И Лидия Мартин впервые в жизни чувствовала себя настоящим ничтожеством. — Ты делаешь для неё всё возможное, — сказал ей Джордан Пэрриш, когда они оставались в полицейском участке, перебирая все заброшенные лаборатории Бейкон Хиллс. И снова пауза. Шум стих, превратился из хаотичного ора в гармоничный хор и невидимой нитью потянул за собой. Она сделала первый шаг. Ощущение было весьма странным — она будто бы не чувствовала опоры под ногами, несмотря на то что никуда не проваливалась. Ещё один шаг, и теперь сквозь закрытые веки она видит тёмный узкий коридор. Дышать становится труднее, но она продолжает идти, стараясь насыщать лёгкие кислородом едва ли не через силу. Она понимает, куда приведёт этот коридор — немногочисленные фотографии, будто кадры в киноплёнке, плывут по стенам. Именно эти снимки отображали внутреннее убранство лаборатории, где происходило страшное клонирование.

***

— Вот и всё, — заключил Дитон, как только черта, нарисованная краской из баллончика и знаменовавшая собой выход из пространственного коридора, сомкнулась с пеплом рябины, образовавшим большой круг. — Ты должен стоять внутри, Стайлз. Парень кивнул и переступил через пепел. Пальцы слегка дрожали, ладони вспотели, и Стилински неуклюже обтёр их о края рубашки. — Что мне делать дальше? — Держи, — Дитон протянул ему клубок ниток. — Выброси край за границу круга, но только в пределах коридора, — Стайлз послушно выполнил то, что ему сказали. — Теперь остаётся только позвать её. — Это несерьёзно, — Стилински тряхнул лохматой шевелюрой. — Это же просто миф. Бред. Полная бессмыслица. Я даже не знаю, где она. Как мне позвать её? Достаточно просто бормотать себе под нос? Или мне нужно орать на всю улицу? Тогда мы тут особо надолго не задержимся. — Соберись, Стайлз, — вздохнул Дитон. — Это сработает только тогда, когда ты сам в это поверишь. — Ладно, — парень прищурился. — Как мы поймём, что это сработало? — Не знаю, — честно признался Дитон. — Но я уверен, что ошибки быть не должно. Только ты сможешь помочь ей найти выход. Стайлз больше не спорил. Во многом потому, что другого плана у него не было. Это, конечно, было его большим просчётом, но он ещё никогда не чувствовал себя таким отчаявшимся. Даже когда был одержим Ногицунэ. Сейчас он чётко осознавал, что, а точнее, кто делал его человеком. Девушка, которую он потерял. И которую мог спасти. Любая, даже самая абсурдная идея выступала спасательным кругом в океане безнадёжности и утраченной опоры. Он не мог ясно мыслить без неё. Ощущал себя уязвимым без неё. Потерял веру в лучшее без неё. Без неё он потерял себя. И тогда имя само сорвалось с губ. Сначала тихим, едва слышным шёпотом. Затем — хриплым бормотанием. Несколько позже — отчаянным криком. Стайлз заговорил с ней. Сначала отрывисто. Прерываясь на то, чтобы собраться с мыслями. Затем — увереннее, делая паузы между словами и предложениями короче. Несколько позже — слова сами лились необратимым потоком, выплёскивая всю тяжесть, скопившуюся на душе за время её отсутствия. — Если бы ты только видела меня сейчас, Скай. Сказала бы, что я похож на полоумного, а санитарам в доме Эйкена стоило бы приберечь для меня местечко. И если ты не вернёшься, то эта психушка точно станет для меня домом. Ты ведь не хочешь этого, правда? Помнишь, как ты наорала на меня, когда я добровольно решил туда уйти? Ты боялась оставлять меня там. Так не позволь этому случиться снова, ладно? Потому что без тебя хреново. В этом мире без тебя хреново, Скайлер Паркер! И это сводит меня с ума. Съедает ночными кошмарами. Уничтожает нескончаемым чувством вины. Я же должен о тебе заботиться. Знаешь, что ещё хуже, чем-то, как лажает шериф? Только то, как лажает его сын. И, знаешь, что? Да, я потерял тебя. Но я верну тебя. Точнее, ты вернёшься ко мне, потому что ты просто не имеешь права оставить меня одного во всём этом долбанном «В мире животных». Честное слово, Скайлер Паркер, мы обязаны вместе закончить школу и поступить в колледж. Я даже готов терпеть твои вечные нотации на тему того, как важна профессия фотографа. Хотя я всё ещё считаю, что им любой идиот может стать. В тебе всегда было чувство прекрасного. Ты видишь жизнь иначе — обращаешь внимание на мелочи, умеешь им радоваться. Ты будто раскрашиваешь серый пасмурный день цветными красками. А если день солнечный, то, клянусь Богом, я не знаю, как, но ты делаешь его ещё ярче. Без тебя в мире пасмурно, Скай. Без твоих голубых глаз слишком пасмурно. И если ты меня слышишь, то знай, что я готов умереть лишь за то, чтобы эти глаза продолжали смотреть на мир. А вообще, нифига я не умру, ясно тебе? Ты так просто от меня не отделаешься. Умереть — значит оставить тебя на съедение всяким придуркам, которые тебе проходу не дают. Конечно, ты же красавица. У Гринберга, вон, до сих пор челюсть сводит, стоит тебе лишь моргнуть. Пф, и ты думаешь, что я позволю этому случиться? Ни-ког-да! Стайлз Стилински вдруг замолчал, почувствовав острую необходимость сказать то, что так долго мучило его. Сказать то, в чём на этот раз он был уверен. То, что отчётливо понял. То, чего больше не боялся. И тут край нити зашевелился…