Семейное счастье Вустеров

Было отвратительно раннее утро, стрелка едва перевалила за одиннадцать часов, но настойчивое покашливание безжалостно нарушило мой сладостный сон. Дживс уже поставил поднос с завтраком на маленький столик подле кровати и стоял с таким видом, будто ожидал от меня каких-то распоряжений. — Доброе утро, сэр! — Дживс, вы уверены, что сейчас утро, и оно именно доброе? — Абсолютно, сэр. Как раз именно о таком утре писал мистер Шелли... — Да-да, я помню. «Поют ромашки поутру чего-то там ту-руру-ру!» — Именно так, сэр. Я приготовил ваш серый костюм для поездки за город. — А я еду за город? — Вторая неприятная новость не заставила себя долго ждать, а ведь день только начался. Дживс слегка приподнял бровь. Обычно это означает удивление... как мне кажется. — Да, сэр. Вы хотели осмотреть особняк Лойсток-Мэнор. — Зачем? — Я поставил поднос с яичницей и гренками на кровать. Неосмотрительный поступок, скажу я вам. — Вы хотели купить его, чтобы поселиться в особняке с вашей сестрой и её дочерьми, сэр. Поднос взлетел к потолку, гренки шлёпнулись на шкаф, яичница сползала вниз по занавескам, а кофе... впрочем, кофе просто пролился в постель. — Вы... уверены, Дживс? — Абсолютно, сэр. На следующей неделе приезжает ваша сестра с тремя дочерьми, а вы, будучи полностью уверены, что в вашей жизни не хватает топота маленьких ножек, предложили ей поселиться вместе в большом загородном доме. Сэр? В этот момент я решал, за чем мне стоит последовать — за гренками на шкаф или за яичницей на занавески, и моё лицо должно было выражать крайнюю степень задумчивости, но, боюсь, всю картину портил широко открытый рот. — Сколько вы сказали, дочерей у моей сестры? — Три, сэр. — Отвратительное число, Дживс. Такое... большое. — Полностью с вами согласен, сэр. — Дживс ловко подхватил сползшую, наконец, яичницу на тарелку. — Ваша сестра тоже так думает. Нравы в Индии значительно более свободные, нежели в Англии, и она ждёт с нетерпением, когда истинный британский джентльмен возьмётся за их образование и воспитание. Если ещё не поздно. — Поздно? — я залпом выпил остатки кофе. — Почему? — Ну, если юная барышня прожила в колонии восемнадцать лет... — Вы говорите о моей сестре, Дживс? Вряд ли слово «юная» будет здесь уместно. — Да, сэр, я с вами полностью согласен. Я говорю об одной из ваших племянниц, мисс Эбигейл. Мисс Линн пятнадцать, а мисс Джейн всего четырнадцать. Сейчас я уже не был уверен, что число «три» такое уж большое, фаворитами уверенно стали числа восемнадцать, пятнадцать и четырнадцать. — Но, Дживс, а как же топот маленьких ножек, и всё такое? — Не могу знать, сэр. Если вы позволите мне помочь вам одеться, то вы еще успеете на встречу с продавцом имения. — Дживс собрал остатки посуды на поднос. — Гм. Я бы лучше успел на ближайший поезд, а лучше — пароход. Соберите мой чемодан, Дживс. На пару недель мы покинем Лондон... впрочем, «месяц» звучит как-то лучше, как-то круглее, завершённее. Вы не находите, Дживс? — Нахожу, сэр. Но торопиться нам незачем: хоть пароход, на котором к нам прибудет ваша сестра, уже вышел из Калькутты, пройдет не меньше недели... — Боже, Дживс, она... они уже выехали?! — Да, сэр. Куда вы планируете отправиться? В изнеможении я откинулся на подушки. — За город, Дживс, всего лишь за город. И позвоните перед отъездом в клуб «Трутни», выясните название напитка, под влиянием которого я отправил сестре эту отвратительную телеграмму, чтобы больше я никогда не прикасался к этому пойлу. — Я уже сделал это, сэр. Вчера вы пили русскую водку. — Неудивительно, что русских считают людьми с загадочной и непостижимой душой: они просто хлещут свою водку, а потом шлют друг другу загадочные и непостижимые телеграммы. — Согласен с вами, сэр. Вот ваш костюм, прошу. — Не этот жилет, Дживс. Тот, который я купил вчера. В нашем оживлённом до поры диалоге возникла маленькая пауза. Дживс с выражением крайней брезгливости извлёк из шкафа мой новый жилет восхитительно сиреневого цвета. Если бы я не был уверен, что Дживс держит именно жилет, то решил бы, что он ухватил громадного паука за одну из его отвратительных волосатых лапок. — Я бы не советовал вам надевать этот жилет, сэр. В нем вы похожи на... — Глупости, Дживс! Отличная модная вещь, в которой через недельку-другую будет ходить весь Лондон. Кто же откажется стать зачинателем моды? Или нужно говорить «зачинщиком»? Вы, должно быть, забыли, что я написал статью для журнала моей тетушки... — Я помню, сэр. Как вам будет угодно, сэр. Должен же я показать Дживсу, что лучше него разбираюсь в том, как стоит одеваться джентльмену, пусть даже ценой небольшой размолвки? Спустя час моя машина весело катила по пригородному шоссе, светило солнышко, пели птички, и в душе моей поселились мир и спокойствие. Я уже знал от Дживса, что приобретаю не особняк, а, скорее, уютный коттедж, что не погрузит меня в пучину нищеты. Живописная местность, много зелени и свежего воздуха, а близость Лондона делает особнячок неплохим капиталовложением. И, в конце концов, не обязан же я буду постоянно проживать вместе с сестрой и её великовозрастными дочерьми? Двухэтажный коттедж стоял в глубине большого двора и выглядел полной копией тех уютных домиков, что красуются ежегодно на рождественских открытках. Продавец был столь любезен, что дождался меня, несмотря на двухчасовое опоздание, цена приятно удивила покупателя, и уже через час я наслаждался видом своей новой собственности. Дживс, правда, хмурился и качал головой, но он всегда так делает, а лично я не находил у своей покупки никаких недостатков. Мы прошли в коттедж. Мебели было немного, но скромная цена домика явно предполагала, что хозяин мебелируется в соответствии со своим вкусом и чувством прекрасного, и сделает это за свой счёт. На первом этаже были гостиная с большими французскими окнами, невзрачная комната с двумя книжными шкафами — что-то вроде кабинета, кухня и столовая. На втором этаже были спальни и ванные комнаты. — Как вы считаете, Дживс, не стоит ли нам несколько украсить дом к приезду семьи Шолфилд? — Полагаю, что нет, сэр. Как бы вы его ни украсили, семья Шолфилд останется недовольной и потребует изменить всё на свой вкус. Для вас это будет означать лишние издержки, сэр. Думаю, пока стоит нанять горничную и повариху, чтобы они подготовили дом к приезду хозяек. — Вы, как всегда, правы, Дживс. Думаю, именно этим вам и стоит заняться — я имею в виду найм прислуги. Полагаюсь на ваше знание человеческой психологии. — Да, сэр. Как писал Герберт Спенсер, «Всякая наука есть предвидение». — Ну, так предвидьте горничную порасторопнее, и повариху, которая не была бы в родстве с Геростратом. — Хорошо, сэр. Вечером этого же дня, в большом зале «Трутней», озадаченный Таппи Глоссоп окружил меня своим вниманием. — Берти, чего ты сегодня такой важный, словно новый герцог Норфолкский? Или это не ты продул вчера на скачках и напился с горя? — Поменьше грубых слов, Таппи, побольше уважения. Перед тобой сидит почтенный глава семейства. — Отличную водку делают эти русские, пойду налью себе стаканчик. Не хочу тебя расстраивать, Берти, но ты не женат. — Я знаю, осёл! Я жду из Индии сестру с детьми, и мы поселимся в коттедже за городом. — Пожалуй, обойдусь без водки. Кто знает, что эти русские туда кладут, вдруг измельчённые труды этого... как его?.. Маркса, и мне тоже захочется поселиться в глуши, взять семью на содержание и начать играть на балалайке. Ты с ума сошёл? Два малолетних... — Три... — О, Боже! Три малолетних сорванца, когда и одного достаточно, чтобы безвременно свести в могилу любого обитателя «Трутней»! — Ты преувеличиваешь. И почему ты решил, что речь идет именно о сорванцах? Я буду опекать своих племянниц. Таппи так разинул рот, что туда можно было положить целое яблоко, и Глоссоп бы этого даже не заметил. — Ты с ума сошел?! Это не водка, это химическое оружие! Сейчас вооружу свой организм вот этим вот виски и разобью все до единой бутылки с этой отравой! Три девчонки! Три! — Чего ты орёшь? Если «три» — это твое любимое число, поставь на лошадь, идущую под этим номером, и можешь кричать его на скачках во время забега, по крайней мере, там ты не будешь выглядеть таким идиотом. — Идиота я вижу перед собой! — Таппи стукнул опустевшим стаканом по столу. — Девчонки хуже мальчишек в тысячу, нет — в миллион раз! Платья, куклы, котята и пекинесики, дурацкие стишки, хихиканье в ладошку, сплетни... — Какой ты знаток. Ты что, закончил школу Святой Марты для девочек? — У меня есть кузины и их чёртовы подружки, — обиделся Таппи. — Маленькие девочки просто невыносимы. Кстати, сколько им лет? Я последовательно назвал возраст всех своих племянниц. Таппи смотрел на меня со смесью уважения и страха на лице. — Знаешь, Берти, один мой родственник сидит в Палате Лордов. Я попрошу его поставить на голосование вопрос о полном запрете на ввоз в Англию русской водки!