Анастасия. Возвращение к жизни

Жениться в мае – маяться всю жизнь. Так говорят. А еще говорят, что чудес не случается. И с трудом прохаживаясь по саду, Владимир вспоминал, как единодушно ему твердили лекари, что он останется навсегда прикованным параличом к креслу. Но в мае они все-таки решили не венчаться – не потому, что боялись испытывать судьбу, а потому, что Владимир твердо стоял на том, что до церкви он должен дойти сам. Теперь он учился ходить заново. Доктор Штерн оказался прав – ушиб спал, и способность самостоятельно передвигаться постепенно возвращалась. - По правде сказать, я лишь хотел немного его подбодрить, кто же знал, что этак обернется… - сказал он по секрету Анне, урожденной княжне Анастасии Долгорукой, наблюдая вместе с ней в окно, как Владимир при помощи трости ковыляет по саду. Было лето, и бескрайнее небо заливало своей синевой все вокруг. Анна в голубом платье из тонкого шелка казалась невероятно юной и такой хорошенькой, что доктор невольно любовался ею. Глаза ее казались бархатными, нежными и одновременно светлыми, как вода. В ней появилась какая-то мягкость, которой не было никогда прежде. Во всяком случае, доктор Штерн, знавший ее еще совсем девочкой, чувствовал это безошибочно. - Что ж, - проговорил он, понимая, что все ее внимание приковано к хромающей за окном фигуре офицера, - пойду потолкую с Надеждой Николаевной. Сычиха жила теперь в Большом доме поместья Корфов. В тот памятный день, когда Владимир оторвался от кресла, она вернулась домой и заняла прежнюю, как при жизни сестры, комнату. После осмотра Владимира доктором Штерном, она отпаивала Анну какими-то травками от разыгравшихся нервов, а потом, глядя через дверной проем в опочивальню, как влюбленные лежат в постели Владимира, тесно-тесно прижимаясь друг к другу, как Анна нежно поглаживает его темные, как воронье крыло, волосы, как его пальцы заново узнают ее черты, Сычиха перекрестила обоих и тихонько прикрыла дверь. Теперь уже был июнь. Сад был полон буйной зелени, а воздух – покоя и неги. - Я подумала о сентябре, - сказала Анна, подходя к Владимиру. Он остановился, посмотрел на нее и нахмурился. - К чему откладывать? – спросил он почти сердито. – Как видишь, двадцать саженей от кареты до церкви я пройти теперь в состоянии. Анна нежно улыбнулась, взяла его под руку, он привычно уже оперся на ее локоть. Ей нравилось ощущать тяжесть его тела, полного силы и набирающегося здоровья. - А подняться по лестнице и выстоять все венчание? – с лукавой улыбкой спросила Анна. - Сударыня, - сказал он в тон ей, - мне начинает казаться, что вы попросту боитесь. - Я? Боюсь вас? - Как всякая девица, вы испытываете вполне объяснимые страхи, связанные с некоторыми сторонами брака, - со смехом ответил он, - но страхи эти можно развеять лишь тогда, когда брак будет уже заключен. Можно, конечно, обойтись без оного, но вы первая будете кричать, что я бесстыдник и грешник. Впрочем, спорить с этим мне совершенно нет надобности. Анна оторопело посмотрела на Владимира и засмеялась: - Вы себя-то слышите, милостивый государь? А он неожиданно развернул ее лицом к себе, обхватил за плечи и жадно посмотрел в глаза: - Слышу, Аня, слышу. Но терпение мое не безгранично. Порывисто наклонился к ней и неистово прижался к ее теплым мягким губам, сводя ее с ума – сам он и без того был безумен. Обвенчались они в июле. Гостей почти не было. Только Репнины, Софья Петровна, Надежда Николаевна и доктор Штерн. Да и те разъехались к вечеру.