Psychotiс 2

Следующие несколько часов я не могла сказать ни слова. Я не могла двигаться, не могла спать, не могла есть. Я даже не могла отвечать на настырные вопросы отца. Я просто сидела, выпрямив спину. Сидела и смотрела вперед. А в голове был он. Я слышала шорохи за дверью. Нескончаемые шорохи. И я прекрасно понимала, что это мой отец стоял за дверью, как бы меня охраняя. Я также знала, что там был Лиам, который временами сменял его. Они были моими личными охранниками, которым никто не платит за эту работу. Они меня бесили. Особенно папа. В моей голове постоянно стоял вопрос: как папа мог спрятать его в нашем же подвале? Как он мог спрятать причину моих кошмаров в подвале, в который я могла бы спуститься в любой момент? Ладно, не факт, что я бы туда спустилась. Но! Мне казалось, что папа его ненавидит настолько, что был бы не прочь убить его собственными руками. Тем более для него это не составило бы огромного труда, ведь он делал это сотни раз. Если не больше. Но я могу сказать одно. Я вижу, что они его мучили. Я вижу это по его пустым глазам, в которых даже нет блеска, нет злости, нет жажды мести. Я вижу это по его синякам под глазами, которые говорят мне, что он почти не спит, потому что его тело наверняка ноет так сильно, что заглушает желание спать. Я вижу это по его худым рукам и ногам, которые стали раза в два тоньше. Что папа хочет с ним сделать? Почему он все еще жив? Почему, мать вашу, он все еще жив? Вдруг я резко хлопнула себя по лбу. Элис, успокойся. Элис, возьми себя в руки. Зачем тебе желать смерти Гарри? Ведь он всего лишь мстил отцу. Мстил, мучая меня. Мстил, делая из меня продажную шлюху, которую можно трахать в любых позах, которую можно лишать девственности, не волнуясь по поводу того, против я или нет. Две стороны боролись. Две стороны дрались внутри меня, беспощадно спорили, а я сидела, сжимая свои волосы в руках так сильно, что думала, будто останусь сейчас без волос. Мне было больно. Но я все равно сжимала их, сильно зажмурив глаза. Слезы застилали мои глаза. Тело начало дрожать, и я не в силах была это остановить. А в голове все кричали эти гребанные голоса, которые говорили мне, что делать. ― Заткнитесь! — заорала я, сама того не понимая. Голоса внутри стихли. Я разжала руки. Но дрожать и плакать я не перестала. ― Элис? Элис, детка, все хорошо? Дверь раскрылась, и около меня образовались Лиам с отцом. Они взяли меня за руки, вглядываясь в мое лицо, будто пытаясь увидеть там Элис. Прежнюю Элис. Но на них сейчас смотрела не та милая девочка, которая любила все и вся. На них сейчас смотрела девочка, которая хотела возмездия. ― Почему ты кричала, Эли? Все нормально? — спрашивал Лиам в надежде услышать ответ. Но у меня как будто вырвали язык. Настолько трудно было произнести слово. Поэтому я просто махнула рукой в сторону двери, мол, проваливайте. Долго ждать не пришлось. Осмотрев меня и мою комнату, они вышли. И я знала, что за дверью сейчас они не стоят. Я знала, что теперь они поняли, что меня надо оставить одну. Хотя бы на несколько часов. Я опустила голову на подушку. Спать не хотелось. Из глаз все еще текли слезы, и через три минуты моя подушка была похожа на влажную тряпку, которой моют полы. Мои волосы болели. Мое тело болело. Голоса снова начали воевать внутри меня, и я снова чуть было не сорвалась. Но я взяла себя в руки. Мне нужно научиться брать себя в руки, иначе я погублю себя. Я чувствую, что теряю себя. Теряю последнюю ниточку, которая вела меня к себе — к той себе, которая всегда излучала от себя добро. И меня это пугало. Почему я стала такой? Почему я не могу забыть все это, как страшный сон? Почему прошло столько времени, а я все еще чувствую, что нахожусь в опасности? Почему я не спала нормально уже столько времени? Почему я чувствую себя марионеткой, за который постоянно наблюдают? А знаете, почему? Потому что эта причина сейчас сидит на стуле в кромешной темноте в подвале. И я должна избавиться от этой причины. Мне уже давно нужно было избавиться. Я вновь встала в кровати, пытаясь беззвучно выйти за дверь. Я научилась подкрадываться беззвучно по квартире еще давно, в детстве, и до сих пор этот навык не потеряла. Я знала, что Лиам с отцом не спят. Но я также знала, что они больше не будут сторожить мою дверь этой ночью. Медленным шагом я прошла в кухню. Все наши ножи лежали в отдельном ящике. Их у нас было много, как говорится, на каждую ситуацию. Я не знала, какой нужно взять, чтобы было, скажем так, эффективней, поэтому взяла самый острый и большой. «Зачем ты это делаешь, Элисон? Очнись!» Хорошее «я» снова стала пытаться меня вразумить, но пока у нее это плохо получалось. Я знала, где лежат ключи от подвала. И достать их будет не так уж трудно.

***

«Ты будешь жалеть, если сделаешь это». «Остановись». «Ты будешь винить себя всю оставшуюся жизнь». Черт, черт, черт, черт! Эти гребанные голоса не оставляют меня в покое! Почему я не могу их просто заткнуть?! Почему я не могу послать их в жопу?! Мои руки дрожали, и нож чуть не упал вниз. Я уже стояла у двери в подвал, в левой руке — мое оружие, в правой — связка ключей. Я пару раз выдохнула, пытаясь замедлить свое сердце, которые бьется раз сто пятьдесят в минуту. Не волнуйся, Элис. Ты всего лишь мстишь. Гарри мстил. И ты мстишь. Я открыла дверь. Темнота встретила меня. Я тихо вошла внутрь, нащупывая выключатель. Тусклый свет вновь осветил подвал, и в мое поле зрение мгновенно попал он. Его голова стала медленно подниматься, глаза щурились от неожиданного света. Я подошла ближе. Я видела, что в глазах его все прояснялось. Его губы вновь выгнулись в ухмылке, и мне хотелось врезать по этой идиотской роже, но я держалась. Все интересное оставим на потом. ― Уже соскучилась по мне? — его хриплый голос заставил меня вздрогнуть. ― Не дождешься. Я подняла нож, как бы показывая, что пришла я сюда не сюсюкаться с ним. Ухмылка сразу же спала с его лица, но в глазах я видела озорной огонек. Его все это не пугало. Даже напротив — он ждал. ― Элис, Элис, Элис. Принцесса. Непослушный ребенок. Элис, Элис, Элис… — он говорил не быстро, тихо, монотонно. Как будто я его дочь, которую он готовит ко сну. ― Заткнись. Я не собираюсь церемониться. Мой голос был твердым. Он не дрожал. Я старалась держать себя в руках, но понимала, что вот-вот сломаюсь. И это пугало. ― Уж лучше сделай это ты. Не заставляй своего отца вновь марать себе руки. Но только хочешь совет? Ты можешь втыкать в меня этот нож сто раз, ты можешь смотреть на то, как я истекаю кровью, ты можешь смеяться и говорить, что твой долг выполнен. Но знаешь, что? Легче тебе не станет. Потом ты начнешь винить себя во всем, начнешь угнетать себя в этом, и не знаю, как будет у тебя, но думаю, что на 70% ты захочешь убить себя, дабы унять свою совесть. Поэтому сто раз подумай, прежде чем делать это. ― Что ты пытаешься сделать? Переубедить меня? Ты слишком глуп, Гарри. Если ты думаешь, что выслушав это, я убегу отсюда, то ты ошибаешься. Я врала. Мой голос начал дрожать. Я сломалась. Я знала, что он говорит правду. Потому что я и сама думала об этом. Думала постоянно, даже до того, как взяла в руки этот чертов нож. Но я не могу оставить все как есть. Либо все закончить, либо нет. Я поднесла нож к его подбородку. Сейчас ничего не мешает перерезать ему глотку. Да и он явно не был против. Лучше сдохнуть, чем сидеть в темноте и не знать, что тебя ожидает. Знаю сама по себе. Нож блестел. Я посмотрела на него и увидела себя. Свое отражение. Жалкая девчонка хочет отомстить, зная, что ей не станет легче. Я жалкая. Жалкая, жалкая, жалкая идиотка. Слезы уже ручьем скатывались по моему лицу, но я не убирала руку. Она дрожала. Сильно дрожала. Мне стоит уже перерезать ему это чертово горло и пойти спать. Мне плевать, что будет дальше. Я просто хочу убить его… Нет. Я не хочу убивать его. Я бросила нож на пол и медленно пошла к выходу, на ходу вытирая слезы. ― Слабачка.