Рассвет. Он шагает по миру, заставляя проснуться каждого. Он протягивает руки, словно прося помощи от мира. Его могучие лучи ослепляющего солнца смело освещают всё на своём пути. Рассвет. Его не остановить. Ему не противоречить. Рассвет — это новое дыхание всего мира.
Детский дом на окраине столицы Европы ничем не отличался от других домов. Каждое утро здесь просыпались дети, над которыми не сжалилась судьба. Каждый день эти дети мечтали о родителях, которые придут сюда, в это угрюмое здание, и заберут их отсюда. Каждый ребёнок желал на рождество найти своих родителей. Увы, скорость исполнения желаний была разной. Ничем не отличался, казалось бы, от своих сверстников, восьмилетний кареглазый русый. Испанец, проживающий в этом доме с самого рождения. Информации о родителях он не знал, но очень сильно верил, что они знают о нём. Что можно было ещё сказать об этом мальчишке? В душе его жил мечтатель. Парень был настойчивым, но безумно скромным — из-за этой черты характера, ребята постарше не упускали возможности выпустить какой-нибудь фокус над скромнягой, хоть тот, слава Богу, несильно обижался. Пожалуй, на этом описание можно было закончить и перейти к другому, такому же мальчику или девочке, если бы у кареглазого не было тяги к рэпу. Этим жанром парень увлекался, причем очень сильно. Он мечтал написать свой собственный трек и посвятить его родителям. Он верил, что они услышат его трек и поймут, что это их сын. Возможно ли это? Отвечать лишь вам.***
Эсекель снова встретил рассвет, сидя на кровати. Детский дом ещё спал, но до подъёма осталось всего лишь полчаса. Сегодняшний рассвет был удивительным, Кело долго будет вспоминать его прекрасные краски, словно растекшиеся по светлому небу. Увы, у него не было фотоаппарата, единственное, чем он мог делать снимки — своими карими глазами, но и это не совсем огорчало Кело. Какой фотоаппарат может быть лучше своих глаз, своей памяти? Нет, огорчаться из-за отсутствия чудо-прибора явно не стоило. Эсекель взглянул на часы. Скоро должен был проснуться Эдвардо, его сосед по комнате, единственный человек, с которым Кело общался более близко. Остальные же просто шутили над ним, таскали за уши или наказывали за невыученные уроки. Понятно, почему Эсекель испытывал мало уважения к этим людям. Да и разве вы будете уважать людей, которые постоянно не дают вам спокойно посидеть на кровати и помечтать?! То-то же. В коридоре послышались крики и беготня. Это означало, что детский дом проснулся, и Эсекелю придётся провести ещё один день без родителей. Пожалуй, именно это больше всего и расстраивало мальчишку — скоро наступит его день рождения, и Кело абсолютно уверен, что проведёт его, увы, без папы и мамы. Хотя надежда в душе маленького мечтателя всё ещё теплилась.***
Будильник разбудил Анджи в десять часов дня. Проснувшись, она поняла, что город уже давно проснулся. Еле подняв себя с кровати, девушка направилась в ванную. Сегодня был выходной, а значит, ей никуда не надо спешить. И всё же, несмотря на отдых, работы было полно. Около полудня, разместившись на диванчике в гостиной, Анджи то и дело что-то печатала на ноутбуке, попутно заглядывая в бумаги, лежащие рядом. Глаза резко заболели, и она поняла, что устала. Закрыв крышку компьютера, Анджи вздохнула. Вроде бы, она молодая девушка, и у неё всё впереди, но непонятное одиночество нагнетало. Возможно, если бы был жив Родриго, то все было бы по-другому, но… Что-то неприятно кольнуло прямо в сердце. Её сынишка умер сразу, как только родился. Возможно, на слабый организм повлияли переживания Анджи, когда она ссорилась с отцом, матерью, из-за сына. Те никак не хотели воспитывать внука от какого-то прохожего, и тем более не желали его для дочери, ведь на тот момент для Анджи карьера была самым главным в жизни — ей оставалось записать две песни, и вышел бы её сольный альбом, который так ждали почитатели её творчества. Но сын… На одной из вечеринок она познакомилась с приятным парнем, звали его, кажется, Герман. За несколько часов они успели хорошенько разговориться и этой же ночью сблизиться. Утром Анджи забрала мать, вырвав прямо из объятий Германа, тем самым, разбудив счастливую пару. Грандиозный скандал, беременность и ссоры — все, что было дальше. Германа запретили даже вспоминать, и на благо дочери, увезли её в Европу. Отец и мать умерли два года назад, оставив за собой лишь слёзы и воспоминания. Анджи сильно плакала — то ли от обиды, а то ли от некого чувства, известного лишь тем, кто терял близких. Совесть давно напоминала ей съездить в Буэнос-Айрес, в дом родителей. Кажется, месяц назад ей говорили, что квартиру хотят купить, но работа журналиста зажала Анджи в тиски, тем самым оставляя её в Европе. Выпив стакан сока, Анджи вернулась к работе. Сегодня ей надо было дописать интервью и отправить в сеть. Половина работы была уже сделана. Зайдя в почтовый ящик, Анджи обнаружила письмо и обомлела — отправителем был Герман Кастильо.