Бэ Джухён с шестнадцатилетнего возраста осознала, что она другая. Будучи омегой, она возбуждалась от одного вида на другую симпатичную девушку-омегу. Она засматривалась на чужие женские тела, думая какие они гибкие и, должно быть, нежные. Каждая омега пахла по-особенному, заманивающе, для Джухён больше приманивающе. Мысли были подобно диким змеям, шипящими и ядовитыми. Эта отрава разума вызвала в подростке вечную паранойю – проходя мимо симпатичных одноклассниц, девушка чувствовала кожей, что все знают, кем она является, злорадно хихикают, вот только не кричат ей вслед ярлычного
лесбиянка.
Джухён плакала на полу кабинки туалета, пряча всхлипы в кулак, чувствуя голой кожей холод плитки. И будто бы так и должно было быть: Джухён, безысходные всхлипы и исходящая от плитки изморозь проникающая под эпидермис до онемения нижних конечностей. Но время шло и под гнетом презрения самой себя, Бэ встретилась с омегой, изменившей всю её систему. Она перевернула весь её мир, потому что эта омега и стала дня Джухён целым миром. Благодаря ей, омега больше не ненавидит себя, смирившись со своей анреальностью. Если есть она — одна такая со странностью, то, получается, что есть и другие омеги, которые страдали и ранили себя, думая, что с физической болью уйдет дурная кровь.
— Смирение — единственная панацея. Чем быстрее ты примешь свою ориентацию как данность, тем быстрее пойдет лечение.
И вот Бэ Джухён уже семнадцать и она рука об руку везде ходит с Ким Тэён. С девушкой, которая даровала ей успокоение и заботу. Ким Тэён была сахарными таблетками плацебо, но до боли действенными. Настолько действенными, что Джухён верила, что исправно идет на поправку. Но даже думая так, Бэ до сих пор чувствовала, как чужие взгляды как нож режут её, настолько острыми они были. Но с Тэён не страшно. Ким опытная и по своему мудрая омега, у которой боли вынесено больше, чем у Бэ. Её боль отпечатана в уголках её глаз, словно кто-то брызнул туда фантомной краской. Но даже такая толика грусти не меняет красивую Тэён: миниатюрная, женственная и до безумия нежная. В её каштановых волосах хотелось задохнуться, потому что от запаха жвачки ноги подкашивались.
А еще Ким Тэён никогда не лжет. Джухён лишь неловко кивает после услышанного
ты моя не первая. Омега понимает и мысленно говорит себе, что она хочет быть для Тэён последней и единственной. Она слушает историю Тэён с особым вниманием, потому что любопытно узнать, как выглядела первая омега Ким, ибо Джухён и сама знает, что такое именно означает слово "первая". Омега подмечает с каким теплом в голосе говорит про свою бывшую Тэён, Бэ давит где-то глубоко в себе подступающий к горлу комок ревности. И все же, омегу звали по иностранному, а именно, Тиффани. Хван Тиффани — первый слог в имени произнесенный через улыбку. Тиффани — как нечто мягкое, как розовое облако сладкой ваты, которую мама покупала Джухён в парке аттракционов. Эта девушка является частью жизни Тэён, и поэтому Бэ просто обязана слушать, даже если неприятно, потому что Тэён во время своего рассказа больше не принадлежит никому.
Омега Хван Тиффани училась в параллельном классе, имея за спиной оконченную музыкальную школу. Девушка лелеяла мечту стать знаменитой артисткой, выступать в таких местах как шумный Tokyo Dome, и между остановками и антрактами путаться в любви симпатичных альф и тонуть в их ласках. К сожалению, мечты так и остались всего лишь мечтами. По словам Тэён, Тиффани умела петь, но омега приманила её другим методом, совершенно не бойким и сильным голосом, а красотой округлых бедер. Ким желала Хван также сильно, как маленькие девочки хотят увидеть под ёлкой красивую куклу в новый год. Устав от собственной бездейственности, Тэён поймала Тиффани на вечеринке по случаю окончания первого триместра. Нахальная Ким заманила ничего не понимающую Тиффани в комнату. Омега до сих пор помнит, как девушка выгибалась под ней; жалобно стонала от боли, когда Тэён наматывала её волосы на свой кулак, второй же рукой омега доводила партнершу до исступления, массирую горячую плоть. Тэён клянется, Тиффани понравилось, хоть сначала та и брыкалась. Может показаться, что это и есть их хороший конец, но нет. Тэён не так проста. И Джухён уже достаточно взрослая, чтобы знать, что у каждой истории есть две стороны. Ким жестока в какой-то мере, моментами Бэ было жаль Тиффани, и ревность на время уходила, уступая жалости.
После секса Тифф нравилось лежать в обнимку и целоваться на большой кровати. Тэён же привыкла быстро собирать свои вещи и сваливать. Сколько бы девушка не просила остаться с ней, ответ всегда был отрицательным. И пресное
почему не слетело с губ омеги. Набатом по виску отстукивало свой ритм фраза
так надо. И как только хлопнет дверь, одиночество окатывало омегу с ног до головы. Нередко девушка плакала от жалости к самой себе, рассматривая свое нагое тело: синяки на бедрах, красные засосы на груди. От слез болели щеки, болели болячки в уголках губ, где свернулась запекшая кровь. Между ног саднило, в сердце пусто, волосы растрепаны — что уже вошло в привычку, но любви так и нет. Ким Тэён оставляет после себя пепелище и запах витающий навесом в комнате. Аромат обволакивающий и сердце, и разум. То ли от физической боли, то ли от моральной девушка зарывалась лицом в подушку и вдыхала столь ненавистную Ким Тэён, которую по пути уже поймал новый персонаж этой странной и аморальной истории — альфа Бён Бекхён, который уже вытряхивал всю душу из омеги в постели. Доходило до вскриков, до кровавых звездочек в глазах, до исполосованных ран на руках. Бекхёну не нравилась нежность, он считал, что это не его прерогатива. Альфа любил с напором и жестко, задирая чужую юбку, без подготовки насаживая на свое возбуждение, по-садистски наблюдая за слезами девушки. После мощного оргазма Бён сразу отключался, а Тэён, зажав между зубов угол одеяла, хныкала. Закрывая свои глаза, она вновь видела, как парень сверху, прикрыв глаза, толкается в неё. Его лицо напряженно. Каким грубым у этих двоих не было бы соитие, он всегда делал так, чтобы Тэён кончала.
И вот итог — Бекхён трахает Тэён, Тэён же в отместку мучает Тиффани, шлепает её, привязывает к кровати, надевает на её искусанную шею розовый ошейник, ведь девушка так любит этот совсем девчачий цвет. Тиффани и в правду чувствовала себя верной собачонкой, что даже не стеснялась надевать столь странный аксессуар. Она даже сама не заметила, как Тэён стала для нее чем-то значимым. Она была хозяйкой, доминантом, но как ни крути, никак не возлюбленной. К сожалению, Тиффани оказалась до ужаса преданной — всегда ждет Ким Тэён после уроков у крыльца, всегда идет рядом с ней до дома, а та, в свою очередь, редко когда позволяет даже брать себя за руку. Тиффани думала, что Тэён просто нужно время, много времени. Ради нее она готова была ждать. Но ничего не менялось, все также Тэён брала её на длинных обеденных переменах на крыше школы. Тиффани еще тогда не знала, что омега пряталась там от альфы Бёна. А секс действовал как хорошее успокоительное. Когда касаешься чужой кожи кончиками пальцев, чувствуя напряжение чужих мышц, все проблемы и страхи отходят на второй план. Сейчас важно только девушка снизу. Только Тиффани и нет страха. Нет навязчивого чувства, что Бекхён опять озвереет и, схватит ее под руку, уведет в сторону мужского туалета, где поставит на колени. Такое уже произошло. Тэён давилась, сдерживая рвотные рефлексы. Тогда Бекхён кончил глубоко в глотку омеги. Полностью униженная, с онемевшим ртом, на уголках которого засохли капельки белесой спермы, — в таком виде альфа оставлял её в кабинке. Тэён сильно терла лицо ладонями, чтобы его перестало сводить в противных спазмах от омерзения. Смотря на себя в зеркало, она больше не видела в себе девушку, даже человека, лишь его остатки. Царапины на саднящих коленках доказывали ей, что она еще настоящая и живая. В тот ужасный день она покидала туалет, все еще чувствуя прикосновения рук Бекхёна на своих волосах.
***
— Что это у тебя за синяк на груди? — спросила Тиффани, проводя указательным пальцем под левой грудью Ким.
На этот вопрос девушка равнодушно ответила
не помню. Чистейшая ложь. Губы Бекхёна у нее запечатлились старым полароидным фото на коре головного мозга. Ну, а у одним из самых лучших качеств Тиффани являлась чуткость, и поэтому, не начиная докучать всякими допросами Тэён, просто легла на девушку сверху. Обнаженной кожей к обнаженной коже, имитируя плавные толчки, секс без секса – это всегда заводило из обоих. Ким зарылась пальцами в волосы младшей, мастерски массируя кожу головы. На свои импульсивные ласки омега услышала в ответ довольное мурлыканье Хван. Тиффани приблизилась к столь соблазнительным губам девушки снизу, чувствуя как внутри нее завязывается горячий узел возбуждения. Омеге достаточно одного взгляда глубоких карих глаз, чтобы понять, как она жаждет её прямо сейчас. Тэён сразу же приоткрывает рот, впустив в него прозорливый язычок девушки, сплетая его со своим. Два языка сошлись в страстной борьбе, будто бы нападая друг на друга, как две дикие бабочки. Их губы уже опухли от долгого поцелуя, и они оторвались друг от друга только тогда, когда обе начали задыхаться.
Руки Тэён всегда были сильными, Тиффани нравилось, как она сжимала её грудь, как прижимала крепко к себе. Но сегодня что-то поменялось, движения были более нежными, Тиффани к таким не привыкла. Она уж точно не знала раньше, что Тэён не только может приносить боль, но еще и ласку; что она может чертить пальцами какие-то непонятные узоры на боках, очерчивать выступавшие косточки ребер. От подобного между ног Тиффани становилось слишком мокро. Она ощущала, как смазка пачкает низ живота Ким. Она бы покраснела, если бы не желание обладать омегой не было бы таким всеотупляющим. С Тэён забываешь о правильность альфа плюс омега, про животные инстинкты и прочее дерьмо. Альфы — грубые собственники, дикие животные, а Тэён другая, она божество, она делает больнее морально, чем физически. Она заполняет легкие своим запахом и уходит, хлопая дверью. Да, Тиффани ненавидит её за это. Но всегда рада приветствовать её, когда она возвращается к ней. Пусть ненадолго, но этот рай существует с толикой романтики и драмы. Хван сохранит его. Сохранит больше для себя, чем для Тэён. И все же, с Ким Тэён девушка забывала о том, какой этот мир неправильный, и что её мечта в большей мере не сбыточная. С Тиффани Ким Тэён просто была чересчур громкой и ненасытной, отделывая её, мстя за свою горечь и обиду. Они — панацея. Они — сахарные таблетки.
Были. Пока Тиффани не ушла.
Джухён ненавидела бумажные сердца. Сильнее же ненавидела жизнь в образах прошлого. Как бы её не бесило все это, но она видела, как в Тэён просыпались куски давно ушедшего в неизвестность прошлого. И это нервировало время от времени, потому что произошел какой-то неприятный случай, из-за которого Тиффани уехала в Америку. Тэён говорит, что они расстались из-за того, что пришло время для исполнения сокровенной мечты омеги. Джухён же ей не верила, про себя думая, что они расстались из-за нелюбви. Тэён просто непробиваемая к стрелам амура, Тиффани, по словам Ким, была слишком ранимой. Вот и не сошлись. Неизменным оставался только Бекхён. Бэ думает, что Тифф про него догадывалась, но молчала. И этот чертов альфа есть в жизни Тэён по сей день. Омега в этом уверена. Вакансия девочки для битья обижает, но ради той, что достала с самого дна, можно и побыть заменой Тифф. Больше всего в этой абсурдной истории девушку заистязал ряд вопросов: почему же Тэён не напишет на этого мудака в полицию? Почему совершенно равнодушно относится к тому, что он с ней вытворяет? Но все эти вопросы так и остаются непроизнесенными. И про Тиффани, и про тот неприятный случай между ними, в подробности которого она тоже вдаваться не решила. Она всеми силами притупляла свое природное любопытство, ибо ничего портить не хотелось, отношения – дело тонкое. А с омегой еще и очень хрупкое. Поэтому Джухён сжигала все мосты, все разорванные бумажные сердца прятала в шкатулку и ждала, когда у них с Тэён состоится первая близость. Джухён хотела этого, но все нити треснули слишком громко. В школу перевелась новенькая ученица. Бэ Джухён клянется, что она не виновна, что это приворот, дурман да что угодно. Но Пак Суён стала её личным проклятием. Джухен даже не сразу заметила, как девушки постарше отошли на второй план.
I hate this part paper hearts
Я ненавижу эти разорванные бумажные сердца.
And I'll hold a piece of yours
Ты останешься со своей частичкой.
Don't think I would just forget about it
Не думаю, что я забуду об этом,
Hoping that you won't forget
И надеюсь, что ты тоже не забудешь.
—Tori Kelly – Paper Hearts
