Бекхён ведет мокрыми пальцами по её губам, пухлым и нежным, приученным к его грубым поцелуям. Его левая рука ласкает её в самом приятном месте, от чего ноги становятся ватными, а стоны вылетают не опрометчиво, Тэён не успевает их глотать. Бекхён играет с ней. Он зайдет в нее и уничтожит ее любовь к другим; заполнит ее легкие своим ароматом, изрисует ее шею маками, которые к утру превратятся в васильки. Бён поимеет её так, чтобы рот ее нужно будет залепить изолентой. Чтобы её разрывало и морально, и физически от метаморфозов её тела. Бекхён способен на многое, чтобы показать ей все возможности собственной сексуальности. Бекхён внутри нее. Он живет в ней. Он ест её душу по кусочкам, начиная с шестнадцати лет. Бекхён мучает её. Трахает её так, как только захочет. Потому что она – всего лишь его игрушка, сосуд, пародия на человека.
Ким Тэён.
От одного имени Бекхён уже готов кончить.
Девушка вскрикивает, но для парня её боль — всего лишь предлог дойти до конца, узнать сколько она еще сможет вынести. Бён перестает ласкать ее и поднимает руку вверх по плоскому животу, ведет по ложбинке между грудей, по тонким ключицам к разрисованной шее. Тело девушки было натянуто как струна, чуть дотронешься и разорвется с тихим треском на пополам. Омега обнажилась перед ним полностью, сейчас она стоит раскрытая к нему, пока Бекхён скинул с себя только школьный пиджак. Бекхён ухмыляется, разглядывая как кожа с каждым её вдохом натягивается на кости-ребра, которые так напоминали ему кисть рябины по осени, он уже видит, как исполосует кривыми линиями эту горькую ягоду прикосновениями языка.
Его большие пальцы ласкают на шее цветные пятна, а потом резко сжимаются. Хоть Бекхён и держал Тэён слабо, но страх в ее глазах был неописуем. Её до этого черный расширенный зрачок теперь сжался с размером кончика иголки. Будто бы она проглотила эти самые иголки, которые сейчас проткнули ее глотку изнутри. Руки Тэён схватили его руки поверх, пытаясь оттолкнуть, но парень только усилил хватку. Сейчас Ким Тэён — его жертва, она должна его непрекословно слушаться и подчиняться. Как жаль, что омега не может слышать его мысли, не может вникнуть в светлость его намерений. Он же мечтает излечить ее! Неужели до Тэён никак не дойдет, что он лучше всех ее глупых сук? Она ведь даже не любит их. Если бы любила, не причиняла бы им боль. Ведь так?
С ним у нее может быть будущее, Бекхён для Ким Тэён, как шпаргалка на экзамене. Все правильные ответы скрыты в нем, им только нужно уметь пользоваться. Он респектабелен, он альфа, у них все получится, Тэён полюбит его, потому что ей по другому нельзя. Тэён нужен тот, кто мог бы подавить ее полуальфскую сущность, стать ее хозяином и защитником.
Гребаным спонсором. Почему она не видит, что он все для нее? Почему всегда ищет себе новых? Ей мало всего, что с ней происходит?
— Трудно дышать, да? — шипит сквозь зубы альфа, разжав руки, подметив, что лицо омеги побледнело. Он отходит назад, пока не упирается коленями в кровать.
— Ты ебнутый на всю голову, — хрипит девушка, массируя шею пальцами, — извращенец.
— Неприятно побывать на моем месте, Ким? — парень склоняет голову набок и не отводит от ее синяков на бедрах взгляд. Все недостатки её кожи – его заслуга.
— Что ты несешь? — девушка натягивает на себя кружево, ее совершенно не заботят заскоки Бекхёна. Потому что он для нее отныне самое бесполезное существо, которое не может справиться с малейшей задачей — трахать. А Бён Бекхён — альфа, черт его дери!
— Ты точно также держишь меня за шею, только ментально. Ты даешь мне туманную власть, когда душишь меня, — парень медленно надвигался на нее подобно дикому хищнику. Альфа ловил каждое ее движение и каждую эмоцию, отражающуюся на ее милом лице.
— Но поверь мне, ты держишь крепче.
— Просто трахни меня, и я пойду домой, — Тэён бросается словами, словно жонглер, и попадает прямо в Бекхёна. Ей и правда плевать на него, она мечтает саморазрушиться, потому что понимает — ее жизнь несчастна, любви нет — смысла нет. Абсурд. Бекхён хихикает, чем заставляет девушку напрячься. С виду альфа сейчас напоминает ей сумасшедшего.
Любовь — это все, что ей нужно?
— Ты не пойдешь домой, Ким. Ты пойдешь к ней. К новенькой. Ты меняешь их чаще, чем я, — парень держит её обеими руками за плечи и между ними сантиметры, за которые парень пытается удержаться. Маленький отрезок пространства между их лицами поможет ему избежать этих токсичных губ. — Ты просто сука. Ты не уважаешь ни себя, ни своих пассий. Ты думаешь, что им не больно?
— Им не больно, — девушка смотрит на его потрескавшиеся губы и тянется к ним своими. Бекхён отклонил голову назад, от чего Ким удивленно на него посмотрела.
— Так уверена, Ким? — Бекхёну нравилось, как эмоции Тэён меняются одна за другой: похоть, удивление, бесстрастие. Коктейль ее масок, от которых пьянеешь сильнее, чем от алкоголя.
— Ты отнимаешь мое время, — говорит Тэён, скрещивая руки на груди, будто этим жестом возможно закрыться от альфы. Бекхён всегда мог видеть в Тэён больше, чем другие, и это ей не нравилось.
— Тебе ли не все равно? Ты тратишь кучу времени на то, чтобы отравить жизнь всем, кто хоть раз прикасался к тебе. И не делай вид, что не понимаешь о чем я.
— Ты ничего о них не знаешь, Бён Бекхён, — этот разговор выматывал, лучше бы он и правда придушил ее. — Они счастливы со мной.
— Ха. Также как и та? Сколько месяцев ты издевалась над ней? Она была такой же вещью для тебя, как ты сейчас для меня.
— Заткнись! — Тэён не ожидала, что слова из ее рта могут прозвучать настолько грубо, из-за чего ее щека загорелась красным от пощечины.
Бекхён обвивает ее руками за талию, словно жгучими плетьми. Тэён отворачивает свое лицо от него и вырывается, но Бекхён опять держит крепко, а собственная беззащитность начинает жутко раздражать омегу. Бён шепчет ей на ухо, что она сама виновата во всем случившемся.
— Она была хороша, да? — его рот был слишком близко к ее уху. По ее коже проходят мурашки от его дыхания, и внутри желудок скручивает. — Горячая и влажная? Лучше меня, Тэён?
— Отпусти!.. — она предпринимает слабые попытки выбраться из кольца его рук, но терпит поражение. И, успокоившись, поддается теплому телу Бекхёна. Это самая жестокая пытка, которую Бён когда-либо делал. Моральная экзекуция сводила девушку с ума, вызывая желания повыдергивать себе ногти, чтобы за прошлое нельзя было уцепиться. Уцепиться так же, как и за шею Бекхёна, оставив красные полосы.
— Она лучше? — вновь повторяет он, нежно проводя сухими губами по ее шее. — Она доводила тебя до вскриков, что я тебя довожу?
— Нет, — девушка быстро облизнула свои губы и, наконец-то, встретилась с альфой лицом к лицу. Он вновь шепчет ей что-то в губы, но она уже ничего не слышит. Кровь бьет в висках, и возбуждение все выше поднимается от паха к шее, где остались свежие следы от пальцев парня.
Она тянется к его губам, чтобы испить Бекхёна, но тот только шепчет, уворачиваясь от ласк омеги. Он видит, как ее зрачки вновь расширились, что ей вновь на все плевать, и желание бьет сквозь кончики пальцев маленькими электрошокерами.
Любила ее? Хотела ее? Я или она? Бекхён не мог остановиться, все задавал и задавал вопросы, на которые Тэён не отвечала.
— Скажи, что любишь меня, — произносит Бекхён, выпуская девушку из плена собственных рук, он касается ее побитой щеки, и целует ее в уголок губ. Тэён прикрывает глаза и наслаждается каруселью в собственной голове. Полароидные картинки пестрят перед ее глазами.
— Люблю тебя, — сказала Тэён по наитию, возможно, она даже сама не поняла, что только что произнесла. Девушка даже потом об этом не вспомнит.
— Я тебе не верю, Ким... — Бекхён прижимает их бедра ближе друг к другу и проникает под кружевную ткань Тэён. — Но спасибо.
***
— Так я нравлюсь тебе? — Джухён прошибает склизким и холодным испугом от только что сказанных слов. Она щипает себя за руку, чтобы точно убедиться в произошедшем, но картина не меняется. Все та же скамейка около школы, вся та же Пак Суён, стоящая в школьной форме перед ней. Возможно, поесть мороженого около школы — не было такой уж плохой идеей. Вот только сладкая ваниль течет по пальцам сквозь белую салфетку. Должно быть, от неожиданности Джухён так сильно сжала в руках вафельных рожок, что он пошел трещинами.
— Что? — голос сломленный и неуверенный, в общем для Бэ, типичный. Эта вечная замкнутость когда-нибудь добьет ее.
— Так это неправда? — не унимается Суён, подсаживаясь справа рядом, ее глаза хитро блестели, и Джухён было трудно на них смотреть без стеснения. Ибо ее взгляд, словно зеркало, отражающее все пороки Бэ Джухён. Омега не показывают свою настоящую темную сторону, довольствуясь бликами ее глаз, где истина разлилась по кромке карих обручей.
— Я… просто…
— Хм, правда значит, — Суён отвернулась от нее, начиная разглядывать прохожих, позволяя Джухён рассмотреть ее милый профиль. Есть в ее чертах лица — нечто теплое и родное, от чего искры бегают по телу.
— Почему ты смотришь на меня так? — спрашивает Пак, все еще смотря в сторону. Ее голос звучал отрешенно, словно она потеряла весь недавний интерес к Джухён.
— Как? Вполне обычно.
— Нет, обычно на меня смотрит моя сука-сестра, а вот ты… — девушка облизывает губы и громко выдыхает через рот, — ты смотришь на меня, как мой парень Сехун.
— А как он смотрит на тебя?
— Плотоядно. И его еще можно понять, но тебе лучше остановиться, — Суён поворачивается к ней лицом, и омега видит маску усталости. Уголки ее розовых губ опущены вниз, и это расстраивает Бэ.
Бэ сотни раз представляла их разговор. Некоторые их диалоги заканчивались хорошо, другие же кончались криками и оскорблениями. Но такого она не ожидала точно. Простая просьба
не смотреть. Отвернуться, отвести взгляд. Просто не смотреть. А слово
лучше окрашивает ее просьбу в странный оттенок. Лучше? Как это объяснить. Зачем она проговорила это слово? Будто дает надежду. Слово
лучше — не подходит для запрета.
— А что, если я не хочу останавливаться?
— Ты нормальная?
Джухён уже сама не уверена.
Улыбка Пак Суён такая сияющая.
Дари мне ее, пожалуйста, почаще.
Гори, гори со мной.
Зажги меня, как ты делаешь это обычно.
Твои волосы такие красивые, они на свету иссиня черные, подобные произведению искусства.
Шея тонкая, как стебель яркого цветка с бархатными лепестками — твоими губами.
Я мечтаю опробовать их на вкус.
Я схожу с ума, как хочу.
Ты сладкая, я уверена.
Невыносимо быть вдали от тебя и быть нелюбимой.
Я всего лишь ненужный материал, который ты используешь.
Возможно…
Я глупа, совершенно глупа.
И ты посмеешься, узнав мои ранимые мысли.
Ты поранишь меня своими острыми шипами...
до невыносимой агонии.
И будешь колоть меня ими нещадно, пока моя такая ненужная любовь к тебе не вытечет.
Я люблю тебя.
Я вожделею.
И опускаюсь все ниже.
И мои страдания кажутся тебе не ясными.
Ведь я омега.
А омега плюс …
Равняется не альфа.
— Даже не знаю, как ответить.
— Тогда поцелуй меня. Поцелуй прямо сейчас, — губы девушки исказились в ухмылке, и под ее возбужденными взором Джухён становилось неловко; она чувствовала себя такой крошечной, сидя рядом с ней. Суён пожирает ее морально, и Бэ обливается холодным потом, потому что хоть в малейшем ее жесте ищет шутку, жестокий розыгрыш. Внутренняя тревога возгорается и пищит, пытается заглушить тяжелое дыхание омеги, которое отдается в ушах противным звоном.
— Чего же ты ждешь? — Пак наклоняется к ней и теперь находится непозволительно близко, и Бэ ощущает ее запах на своих горячих щеках, она закрывает глаза и слышит смех. — Ты хочешь меня? Желаешь меня?
Бэ Джухён медленно наклоняет голову вниз, кивая, заглушив всхлип где-то глубоко-глубоко.
Она жестокая. Какая же она жестокая. Жестокая Пак Суён.
— Тогда готовься вставать на колени.
Am I still not good enough?
Я всё ещё недостаточно хороша для тебя?
Am I still not worth that much?
Я всё ещё недостойна тебя?
—Little Mix – Good Enough
