Визерис. Путь Златоглавого.

…Убийцы Черно-Белого дома славны тем, что они не способны на сострадание. Те годы, что они обучаются в храме, смывают с их разума все лишнее, оставляя только нирвану несения смерти. … Видите ту послушницу, что тренируется в фехтовании? Она новенькая, но пройдет меньше года и девочка будет готова убить даже свою сестру, если Многоликий сочтет это нужным. А уж стороннего человека… Да что она, девушки безликие, что предавшись утехам, понесли, во время родов режут горло своему ребенку тем же ножом что и пуповину. А вы спрашиваете о способности к пощаде… Годы в храме делают разум иным, чуждым глупой мимолетности чувств. Записано со слов жреца Многоликого, Тимьеном Сувиньоном, скромным историком. - И ты, Лисса? – Визерис посмотрел на нее с горькой улыбкой и отошел к столу, наливая в кубок вина. - Выходит теперь я действительно один… Девушка молчала, не отрывая от него взгляда, но он не мог прочесть ничего из того, что было в ее глазах. Опустив руку на меч, он отстегнул ножны. Оружие глухо упало на ковры. - Полагаю, если я до сих пор дышу, ты искала разговора. Чего же ты хочешь от меня, безликая? Визерис опустился в кресло, разглядывая то Лиссу, то фиолетовую темноту вина в золотой оправе. Девушка не скоро нарушила повисшую тишину: - Похоже, каждый в Вейес Дотраке, желает оборвать вашу жизнь, мой принц. - Совсем не каждый. Я например этого совсем не желаю. - Странно. Мне казалось, что вы все для этого делаете… Впрочем, что сейчас до прошлого… Лорды Вестероса посулили Черно-Белому дому огромную сумму. Только сейчас я и еще четверо браавосцев находимся в Вейес Дотраке. Вы и Дрого оценены очень дорого. Но корабль с платой за жизнь кхала только готовится к отправке, а судно что везло золото за вас, сегодня достигло Браавоса. А значит мы должны исполнить волю Многоликого. - Я рад, что по крайнем мере меня посчитали важнее какого-то варвара. – Визерис сделал глоток. Скривился. Изысканное вино совершенно не радовало перед кончиной. - Мой господин, если вы избегнете нас, в этом городе есть много простых наемных убийц посланных лордами. Но их можно не бояться, ведь сами дотракийцы убьют вас сегодня же на пиру. - Именно поэтому я сейчас и допью вино которое отложил на завтра… Но вообще… Зачем ты мне все это говоришь? Почему я не заколот? Только не ссылайся на дружеские чувства. Души безликих – ледяная пустота - мне говорили. Он поневоле вздрогнул, когда Лисса подошла вплотную, изящно наклоняясь к его лицу. - Ты прав, драконий король… Когда мы проходим обучение, из нас выбивают все, что касается чувств. Выйдя из Черно-Белого дома, мы не способны ни на жалость, ни на любовь. Вот только… Никогда нельзя экспериментировать с составлением ядов так легкомысленно как я… Моя память отныне обрывки воспоминаний. Что вкладывали в мой разум учителя? Я помню только обрывки. Она улыбнулась и обняв его, поцеловала в губы. - Ты, вы… Я люблю вас. Вы должны обрести корону. Пусть даже и без помощи дотракийцев. А поэтому, вам нужно исчезнуть. - Ты предлагаешь побег? – Визерис хищно оскалился. – Чтож… Дельная мысль. - Бежать бесполезно. Вы будете обречены, если Черно-белый дом не прекратит охоту. Я не помню приемов боя и не смогу защитить вас от других безликих и дотракийцев. Нужно исчезнуть. Визерис дернулся когда она всадила длинный шип в его грудь. Волна огненной боли заставила его хрипло закричать. Оттолкнув девушку, принц попытался встать, но лишь неуклюже завалился на пол. - Успокойтесь. Свеча не успеет догореть, когда яд ослабнет и вы снова сможете двигаться. Девушка стояла над ним, спокойно смотря на судорожно дышащего принца. Его посиневшие губы раскрывались, пытались что-то сказать, но язык не слушался, выдавая лишь хрип. Невозмутимо опустилась на колени, Лисса принялась снимать с него одежду, одевая ее на себя. Дорогой, но грязноватый плащ, из черного бархата, алые шелка, черные с серебром перчатки и сбитые в дороге сапоги. Одевшись, Лисса провела рукой по лицу, и Визерис с ужасом увидел самого себя. Миг, и она сделала несколько пассов над телом, подобно воску меняя его формы. Закончив с этим, она провела рукой по лицу Визериса вызвав новую волну боли, после чего принялась натягивать на его одеревенелое тело припасенную в сундуке одежду. Когда она закончила и поднесла к лежащему принцу зеркало, на Визериса из-него посмотрел обычный кочевник. - Личина будет держаться до следующего полнолуния, а затем сойдет прочь. Бегите в Вольные города, мой господин. Возьмите корабль до Вестероса. Попробуйте устроить поднять мятеж. А мне остается закрыть охоту безликих. Чтож, мастерство актрисы я не забыла. Его двойник нежно погладил его лицо. - Перед тем как уйти, осмотрите мой сундук, я сегодня почистила купцов на рынке. Золота будет в достатке. Там же там лежат мои заметки. Вы не найдете ничего сложного в том, чтобы менять лица. Визерис лишь скрипнул зубами. - Ах да. Не мстите. За Дрого уже заплачено и он живой труп. Ваша сестра… Если с вами что-нибудь случится, она останется последним Таргариеном. Мормонт. Предатель – но он слишком любит вашу сестру. От него будет польза и он единственный вестеросец в ее окружении. - Прощайте, мой принц. Если все же вам удастся вернуть трон, назовите в честь меня храм. Или столичный бордель. Или еще что-нибудь… Прощайте. Она прильнула к нему, целуя в губы и не оглядываясь, вышла прочь. Свечи на столе уже начинали гаснуть, когда он почувствовал что может шевелить руками. Выдрав шип из груди, и скрипя зубами от напряжения, Визерис с трудом поднялся на ноги. Хромая и рискуя упасть принц кое-как вышел на порог особняка. Звуки разгульного пира доносились даже сюда. Закусив губу, Визерис заставил себя идти. Шаг. Шаг. Шаг. Падение. Шаг. Шаг. Мышцы еще не слушались, словно скрученные из древесного волокна. Но все же он мог идти. Туда – к пиршественному залу. Кружится голова. Жар костров и светильников. Тысячи дотракийцев на грубых деревянных скамьях, угрожающе орут на своем гортанном наречии. Далекое возвышение, на котором пока еще невозмутимо сидит Дрого со своими кровными всадниками. Чуть ниже – сестра с Мормонтом. И Лисса в своем новом облике при блеске обнаженного меча. Он опоздал? Или нет? Его девушка с деланной неуклюжестью размахивает мечом и кричит какие-то слова, тонущие в реве варваров. Наконец, она наставляет сталь прямо на живот Дейенерис, с презрением плюнув что-то ей в лицо. Взвыв про себя, Визерис старается идти вперед как можно быстрее. Получается плохо – каждый шаг отдается дикой болью в голове. Все вокруг плывет. По знаку Дрого все замолкли. Дейенерис переводила кхалу сказанное. Стало тихо. Тихо настолько, что когда Дрого поднялся, были слышны колокольчики в его волосах. Тяжелые слова. – Он говорит, что ты получишь великолепную золотую корону, от которой затрепещет любой человек… - голос Дейенерис разносится по залу. Лисса едва успела что-то ответить, как по крику кхала, кровные всадники кинулись на нее, вырывая оружие и выкручивая руки. Безликая не сопротивлялась им. Помянув иных, Визерис рванулся вперед. Как же далеко. Слишком большой зал. Слишком быстрый шаг. Вспышка в глазах и ноги заплетаются - он падает между скамьями. Все в голове плывет. Дикая боль грозит разорвать череп. Когда он сумел подняться, огромный котел полный раскаленного металла уже медленно проносили по залу, а раб подобострастно подал кхалу пару толстых перчаток из конского волоса. Зарычав принц кое-как оттолкнул варваров на пути, продолжив продираться вперед. К Лиссе. Непоправимое еще не случилось. Всегда есть шанс… Расплавленное золото прямо перед девушкой. Кипящая, обжигающая масса. Невольница задергалась, пытаясь вырваться. А затем закричала. Тонко и страшно. Продолжала играть его? Или наконец поняла насколько диким будет то, что с ней сделают? - Стойте! Я приказываю вам остановиться! Она самозванка! – крик Визериса тонет в реве дотракийцев. – А вот и корона! – кхал рывком вскинул горшок над собой. – Вот и корона для тележного короля! - Лисса!!! – Визерис рванулся к девушке, но было невозможно пробиться через сплошную толпу беснующихся дикарей. В одно мгновение расплавленная золотая жижа стекла на голову безликой. Вопль Лиссы разнесшийся по залу, ничем не напоминал человеческий. *** Соленые брызги на губах. Холодный ветер в лицо. Крики чаек. - Мы скоро прибудем? Капитан корабля обернулся, глядя на пассажира, внешность которого говорила о валлирийском происхождении. - Если ветер не изменится, то Королевская Гавань покажется к вечеру. Кивнув, валлириец оперся на фальшборт, глядя на далекий берег. В фиалковых глазах читалась тоска. Длинные, развеваемые ветром волосы были абсолютно седы.