Идти невидимой тропой

      Эти похороны кажутся до странности одинокими. Наверно потому, что помимо охраны, рассыпавшейся вокруг и напоминавшей чрезвычайно упитанных ворон, в хаотичном порядке рассевшихся среди надгробий и деревьев, у свежей могилы стоят лишь двое.       Священника, который читал бы заезженные псалмы, здесь нет. Не потому, что царство божье не для таких, как они. Просто когда вокруг столько крови и тьмы, религия становится пустым звуком.       Сам Фиск мог бы многое сказать.       О том, что Адская кухня — жестокий и щедрый учитель, и она вновь преподносит ему урок, когда он начинает думать, что выучил их уже все.       Урок о привычках.       О том, как люди, многие годы идущие рука об руку со смертью, в конце концов привыкают к ней и перестают бояться. Начинают чувствовать себя неуязвимыми и недооценивают опасности, в то время как опасность никуда не исчезает, а смерть все так же ходит рядом.       Тоска и ярость сыто молчат, до поры удовлетворившись двумя головами, взятыми в уплату одной.       Пустота за правым плечом, откуда сейчас сквозит холодом и кровью, рано или поздно затянется, зарастет шрамом, очередным напоминанием очередного урока — нужно приглядывать за теми, кто тебе дорог.       Он мог бы многое сказать, но гладкие, замысловатые речи всегда лучше удавались Уэсли.       Короткий, тяжелый вздох вырывается из его груди вместо всех этих слов, в ответ Ванесса крепче сжимает его руку в своей.       Он смотрит на нее и не может не признать — Адская кухня щедра и жестока, и порой ничего не остается, кроме как принимать её дары, учить её уроки и идти дальше.