Такие разные

      На безлунном нирауанском небе осколки прохладных звёзд рассыпаны, словно порванные бусы из калмарианского жемчуга. Задумчивый взгляд Трауна устремлён туда, в бархатную темноту ночи. Они стоят плечом к плечу на широкой открытой веранде Высокой Башни, и многочисленные тропические птицы кричат в ветвях кустарников и деревьев, плотно обступающих замок. Вейдер вглядывается в жемчужные россыпи звёзд, и на него мучительной болью, будто океанская волна, накатывают воспоминания.       ...Тонкая, хрупкая и изящная, словно драгоценная статуэтка, произведение неведомого, но очень талантливого мастера, Падме, его любимая Падме. Чуть прохладные узкие ладони в его руках, тонкое колечко на пальце возлюбленной, расшитое жемчугом свадебное платье. Он так и не смог уберечь её. Он не защитил её даже от самого себя.       Широкая и сильная ладонь чисса ложится на его плечо, и Вейдер вздрагивает — так сильно контрастирует воспоминание с реальностью. Жемчуг не на платье, а на чёрно-синем бархате неба, рядом не сенатор Падме Амидала Наберрие, а гранд-адмирал Митт'рау'нуруодо. Не хрупкая женщина, влюблённая и отчаянная, а сильный и уравновешенный чисс.       Траун. Его соратник. Друг. Возлюбленный.       — Знаешь, — Вейдер решается нарушить молчание, но почему-то избегает смотреть в пылающие глаза, — моя жена, Падме Амидала...       — У тебя были и другие жёны? — насмешливо перебивает его чисс.       — Нет, но...       — Прости, — хмыкает Траун. — Говори, я слушаю.       Вейдер уже и не знает, что хотел сообщить чиссу, поэтому в ночном воздухе снова повисает молчание, нарушаемое лишь пением птиц.       — Ты любил её, — в голосе Трауна нет эмоций. Он не спрашивает, не размышляет, он сухо констатирует очевидный ему факт, и эта констатация лишена даже намёка на оценку.       Вейдер неопределённо пожимает плечами.       — Все эти годы я считал, что убил её своими руками. Тогда, на Мустафаре, она ведь прилетела, чтобы попытаться остановить меня, а я стал её душить, — он запинается и замолкает. Траун успокаивающе сжимает его плечо. Вейдер задыхается от чувства благодарности и находит в себе силы продолжить то, что так хочется высказать.       — Орден запрещал джедаям иметь семью, и мы с Падме вступили в брак тайно, на её родной планете Набу...       Он рассказывает о живописном острове, запахе цветов и прозрачной чистой озёрной воде, о трогательно-беззащитной юной девушке в его объятьях. О жемчуге на лифе свадебного платья, так похожем на нирауанские холодные звёзды. О том дне, когда ему казалось, что их жизни будут связаны навсегда.       — Она верила мне, Траун. А я пытался убить её, я отрекся от неё. Я недостоин доверия.       Вейдер осознаёт, что Траун уже крепко сжимает его в объятьях, окутывая теплом своего тела. Вейдера бьёт крупная дрожь. Призраки прошлого обступили со всех сторон, и лишь присутствие Митт’рау’нуруодо защищает сейчас Тёмного Лорда от приступа оглушающей паники. Он бессильно утыкается лицом в плечо чисса и пытается выровнять сбившееся дыхание.       — Как ты можешь доверять мне? — шепчет Вейдер, и не надеясь услышать ответ. Вопрос адресован скорее Великой Силе, нежели самому Трауну. — Она верила мне, а я от неё отрёкся, — снова повторяет он.       — Ты когда-нибудь отречёшься от меня? — спокойно интересуется чисс. — Впрочем, даже если так, то это будет твоим выбором. А я приму твой выбор любым.       Ночь сгущается, звёзды загораются всё ярче, а на смену птичьему гомону воздух наполняет стрекот цикад.       — Никогда, — горячо заверяет Вейдер, прижимаясь губами к шее Трауна, — я никогда, никогда не причиню тебе боль.       — Да, ч'аках*, я знаю это, — отвечает чисс, поглаживая затылок человека, так доверчиво уткнувшегося ему в шею.       Вейдер верит собственным словам, как истине, абсолютной и вечной.       Траун беззастенчиво лжёт самому себе, отлично это понимая. __________ * Любимый (чеун).