***
В маленькой квартирке было тихо. Поэтому тиканье часов, стоящих на комоде, казалось особенно громким. В гостиной на полу скрестив ноги худой мальчишка и держал в руках книгу. Рядом с ним лежала раскрытая шоколадка из Сладкого Королевства. На кухне, помешивая что-то в кастрюле, стояла невысокая худая женщина. Изредка она взглядывала на своего сына, вздыхала и возвращалась к готовке. Ее муж сидел в той же кухне, держа в руках «Ежедневный пророк», который он не читал. Мужчина устало следил за действиями своей жены и изредка взмахом палочки помогал ей, чем пугал женщину, так и не привыкшую к магии, до полусмерти. - У Римуса скоро день рождения, - тихо сказал Лайелл. Его жена кивнула и добавила в кастрюлю каких-то трав. – Ему будет одиннадцать, - еще тише добавил Лайелл. - Я знаю, Лайелл, я знаю, - вздохнула Хоуп и вытерла тыльной стороной ладони лоб. Лайелл отвернулся от нее. - Все дети его возраста пойдут в Хогвартс, - сказал он, сжимая в руке газету. Хоуп вздохнула и села рядом с ним. Она приобняла его за плечи и тихо сказала: - Я знаю. Я очень хочу помочь. Я очень хочу, чтобы Римус поехал в школу как все, - она сжала плечо мужа. – Все, что мы можем сделать – это помогать ему. Мы нужны ему, Лайелл. Ее муж кивнул и повернулся назад, чтобы взглянуть на своего сына. Он видел лишь только его спину, но уже сейчас, по опущенной голове, по нетронутой шоколадке, он мог судить, что полнолуние влияет на его мальчика, что Римус становится другим. Внезапно раздался громкий стук в дверь. Все трое обитателей квартиры вздрогнули и повернули головы в сторону прихожей. Хоуп взглянула на мужа, явно желая узнать, ждет ли он кого, но Лайелл помотал головой. Он встал из-за стола и двинулся к двери, на ходу вытаскивая из кармана штанов палочку. Лайелл глянул в глазок и замер. За дверью стоял никто иной, как Альбус Дамблдор, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс. Лайелл нервно сглотнул и беспомощно повернулся к жене. - Я полагаю, Лайелл, будет невежливо держать старого человека на пороге, - сказал голос за дверью, и Лайелл прикрыл глаза. Он замер у двери, не представляя, что делать. Ему внезапно пришло в голову, что стоит установить защитные заклинания, и он быстро и беззвучно начал устанавливать те заклинания, которые пришли в голову. Справившись с заданием, Лайеллл удовлетворенно выдохнул и повернулся к жене. Хоуп вопросительно взглянула на него. - Кто это был? – спросила она. Лайелл напустил маску спокойствия. - Не знаю, - пожал он плечами, - Кто-то ошибся, - он приобнял жену за талию и отправился в гостиную. Но только лишь они вошли туда, Хоуп издала непонятный крик, а Лайелл замер, в ужасе глядя на человека, что сидел на ковре рядом с его сыном и играл с ним в плюй-камни. Альбус Дамблдор встал с пола, отряхнул свою одежду, поправил свои очки и протянул Лайеллу свою руку. - Всегда рад встретить своих бывших учеников, а еще больше я рад видеть, когда они вырастают в достойных людей, - Дамблдор улыбался. Лайелл пожал протянутую руку. - Здравствуйте, профессор, - выдавил он из себя. Дамблдор улыбнулся шире и повернулся к Хоуп. - А это, должно быть, Хоуп, - сказал он. – Я слышал, что Люпин женился на прекрасной маггле, - он протянул ей руку. – Альбус Дамблдор, директор Хогвартса. - Очень приятно, - тихо сказала Хоуп, пожимая протянутую руку. Дамблдор улыбнулся. - Будем считать, что вы пригласили меня присесть, - сказал он, садясь на диван. Это пробудило Хоуп от транса, и она спросила: - Может вы что-нибудь хотите? Чай или кофе? - Если вас не затруднит, то я бы выпил чашечку чая, - вежливо ответил Дамблдор, и Хоуп исчезла на кухне. Лайелл сел на соседнее кресло и уставился на Дамблдора. Римус с удивлением глядел на необычно напряженного отца. Несколько минут прошли в напряженном молчании. Дамблдор рассматривал квартиру, Римус рассматривал Дамблдора, а Лайелл, похоже, желал просверлить взглядом дырку в голове старого волшебника. - Скажи, Римус, - вдруг обратился Дамблдор к мальчику. – Ты знаешь, что такое Хогвартс? - Разумеется, сэр, - вежливо ответил Римус, склонив голову набок, отчего на глаза ему упала светло-каштановая челка. - Очень хорошо, - сказал Дамблдор. – А ты хотел бы туда попасть? - Да, сэр, очень, - осторожно ответил Римус. Все снова замолчали. На этот раз тишину прервал Лайелл. - Профессор, вам лучше уйти, - тихо сказал он. Дамблдор, казалось, нисколько не был удивлен этим заявлением. Из кухни появилась Хоуп. Она поставила на столик поднос с тремя чашками. Римус, немного подумав, протянул руку и положил на поднос свою нетронутую шоколадку. Дамблдор улыбнулся мальчику и отломил от нее кусочек. - Здесь опасно, профессор, - сказал Лайелл, глядя прямо в глаза Дамблдору. – Я бы предпочел, чтобы… - Я бы предпочел, чтобы Римус пошел в Хогвартс, - перебил его Дамблдор. Лайелл уставился на него. - Профессор, это невозможно, - сказал он. Дамблдор улыбнулся. - Почему? – спросил Дамблдор, приподнимая брови. Он покосился на худого мальчика, который все еще сидел на полу и, заметив в его глазах надежду, улыбнулся в бороду. - Римус не сможет поехать в Хогвартс по причинам слабого здоровья, - запинаясь и морщась на каждом слове ответил Лайелл. Хоуп сжала его руку. - Я всегда считал, что оборотни обладают исключительным иммунитетом, - сказал Дамблдор, улыбаясь. Он еще глотнул из чашки и отломил кусочек шоколадки. Римус, раскрыв рот, смотрел, как старый волшебник отправляет ее в рот не морщась и не плюясь, зная, что шоколад трогало «Темное существо». Напряжение в комнате было почти ощутимым. Лайелл в ужасе глядел на своего старого учителя. Хоуп до боли сжимала руку мужа. - Как вы узнали? – немного резче, чем планировалось, спросил Лайелл. - У меня есть свои уши в тех кругах, - сказал Дамблдор. – Выходит, что Фенрир не очень умеет держать язык за зубами. В комнате снова воцарилась тишина. Было слышно, как на кухне булькает вода в кастрюле. - Тогда вы должны понимать, что Римус не сможет пойти в Хогвартс, - устало сказал Лайелл. Дамблдор с симпатией поглядел на своего бывшего ученика. - Не твой ли друг, Лайелл, сказал когда-то тебе, что нет ничего невозможного? – спросил он. – Фредерик, кажется, его звали. Лайелл ничего не ответил. Он нахмурился. - Как? – коротко спросил он. - Римус будет посещать школу, как и остальные дети его возраста, - улыбаясь сказал Дамблдор. – Но на полнолуниях он будет отправляться по секретному проходу в специальную хижину и будет проводить их там. Утром его будет забирать школьная медсестра. Она будет его лечить и помогать переживать боль после трансформаций. Во все остальные дни Римус будет учиться, как все остальные дети. В комнате воцарилась тишина. В какой-то момент разговора Римус встал с пола и теперь смотрел на волшебника во все глаза. Лайелл хмуро глядел в пол. Хоуп обхватила его руку и тихо прошептала: - Лайелл, разреши ему, - она взглянула мужу в глаза. – Он заслужил. Лайелл тяжело вздохнул, поднял голову и взглянул на худую фигурку своего сына, который смотрел на него с надеждой в глазах. Таким Лайелл не видел его давно, такого Римуса убил Фенрир Сивый в ту самую ночь. Поэтому сейчас, глядя на надежду в глазах сына, на еле видимую улыбку на его лице, Лайелл не мог сказать «нет». - Да, - медленно согласился он. – Он заслужил. Улыбка на лице Римуса в тот момент могла бы, наверное, отогнать всех Дементоров Азкабана. - Замечательно! – сказал Дамблдор, поднимаясь с кресла. – Твое письмо, - сказал он, обращаясь к Римусу. – Придет первого июля. Надеюсь, мы скоро увидимся, Римус, - сказал старый волшебник. Он направился к двери. – Боюсь мне пора идти. О, нет нужды меня провожать, миссис Люпин, - сказал он, видя, что Хоуп приподнялась. Она все равно продолжила свое движение, увлекая за собой все еще ошеломленного мужа, и вскоре все взрослые стояли в прихожей, прощаясь. - Спасибо за чай, - улыбнулся Дамблдор. Он открыл дверь и вышел на площадку. Старый волшебник уже собирался трансгрессировать, когда из квартиры донесся громкий крик Римуса: - Профессор Дамблдор! Сэр! – сказал мальчик, выскакивая на площадку. В руке он сжимал несколько круглых объектов: Плюй-камни, в которые они играли на полу. – Вы забыли, сэр. - Правда? – улыбаясь, спросил Дамблдор. Старый волшебник подмигнул Римусу. – Я слышал, что у тебя послезавтра день рождения, Римус, - младший Люпин кивнул. Улыбка Дамблдора стала шире. – Отлично, считай это моим подарком на твой одиннадцатый день рождения. Важная дата в жизни любого волшебника! – И с этими словами Дамблдор повернулся на каблуке и с громким хлопком исчез. Некоторое время Римус смотрел на то место, где только что стоял волшебник. - Идем, Ремми, - ласково сказала Хоуп. Она приобняла мальчика за плечи и завела его в квартиру. Римус вернулся на свое прежнее место на полу и, и глядя на три Плюй-камня, он подумал, что подарка лучше этого он никогда не получал на день рождения.В Хогвартс!
15 июня 2015 г. в 18:40
Лайелл очень любил своего единственного сына.
Когда мальчик только родился, Лайелл не знал, куда девать себя от счастья. Он посетил всех своих ближних и дальних родственников, которые даже и не знали о его существовании. Лайелл убедился, чтобы весь мир знал о рождении маленького мальчика по имени Римус, который обязательно станет величайшим волшебником (в этом Лайелл не сомневался ни секунды).
Когда в темную ночь в коттедж Люпинов ворвался безжалостный монстр и укусил маленького Римуса, Лайелл не знал, куда девать себя от горя. Он посетил кучу докторов, целителей и просто шарлатанов, надеясь найти лечение и помочь своему любимому малышу. Лайелл убедился, чтобы никто не узнал о том, что его сын, его любимый мальчик - оборотень, безжалостный монстр.
Маленькая семья из трех человек переехала из просторного дома в маленькую квартирку, а Лайелл ушел из Министерства и устроился на работу в магазине в Лютном переулке. Для трансформаций Лайелл нашел сарай в далеком лесу, и они с Римусом трансгрессировали туда каждое полнолуние.
Мальчик сначала не понимал, что с ним происходит и почему иногда он так противно себя чувствует. Когда в пять лет ему рассказали об этом, Римус отреагировал на это спокойно, а потом прочитал все книги, которые хоть как-то касались темы оборотней.
Разумеется, возможность того, что Римус сможет пойти в Хогвартс, даже не рассматривалась. Несмотря на любовь и заботу родителей, Римус рос в одиночестве, и Лайелл винил в этом только себя. Винил себя и не знал, как избавиться от этого противного чувства, которое грызло его изнутри и причиняло нестерпимую боль.