***
В голове было смутно. Он что-то помнил, что-то определённо волнующее… Его… И кого-то ещё… В голове ангела, названного в честь святого Марка-Антония, было непривычно мутно, потому что он привык просыпаться под первые лучи солнца и щебетание соловьёв. Но щебета не было. Были голоса, тяжёлые и спокойные. В них не было святости, это ангел очень чётко распознавал. Их голоса как мутная вода или не вода вовсе. Не скрывая своей усталости белокрылый открыл глаза и… — И к вечеру принеси еды из белого света. Вряд ли для пополнения энергии он будет пить мою кровь. Демон. События нахлынули, как воплотившийся в реальность кошмар, и ангел поджал ноги, отползая на огромной и мягкой постели. — О, очнулся? Исчадие ада, кошмар на Яву обернулся у двери, вместе с тем закрывая её. Шутливый голос и лицо, на котором теперь почему-то не было светящейся звезды, вселяли столь непреодолимый страх, что ангел застыл на месте. — Не шевелись, скоро рассвет, так что у нас мало времени. — Для чего? Демон на вопрос не ответил, а протянул к белым волосам свою руку, от чего ангел вышел из оцепенения. — Что вы хотите со мной сделать? — Не бойся, не съем. Если перестанешь уползать от меня. — В вас недобрые намерения. — Это я и сам знаю. Как бы демон не подходил, ангел убирался в обратном направлении. — Где Франческа? — Где кто? — демон не сначала вспомнил. — А, это тот второй. Понять не могу, почему она женщина. Ангела удалось схватить, и, к счастью, особой силой последний не обладал. — По мне, так вы все на одно лицо. Ангел укусил Марита за руку. Фигня по сравнению с укусом великого Цербера, демон и не пожмурился. — Тебе лучше не сопротивляться, у нас и так мало времени. Демон посмотрел за окно, забыв, что оно против рассвета. — Ещё минут десять, не больше. — Зачем я вам? — Узнаешь… — Зачем?! Он был напуган. — …Для потехи, — улыбнулся Мар, сдавливая и так хилому пленнику горло. Только из-за того, что у него цейтнот, Мариталь посчитал нужным сначала отрубить его, а уже потом… — Хозяин! Крик в дверь был бурно-неистовый. Ангел ещё в сознании, но уже слаб и бледен. — Солнце! — Не отвлекай! Только интуиция внезапно забила тревогу, заставляя обернуться к окну. — Солнце! — Что, солнце?.. И за окном рассвело. Вся земля, все заброшенные пахотные владения озарились золотыми лучами, ужасая внезапно наступившим днём — понедельником. — Вот дьявол! Он бросил ангела. Вылетел из комнаты. Сбив с ног слугу. — Свяжи и привяжи к кровати! На ходу меняя облик и накидывая рабочий балахон он ещё выкрикнул: «Никого не впускай!». И хлопнул крыльями для телепорта. Жизнь впервые заставляла его врасплох.***
«Ненавижу понедельник. Ненавижу понедельник. Ненавижу понедельник…» — Ты опоздал. Громовой голос начальства напоминал секиру, проносившуюся рядом с почтительно склонённой головой. — Мариталь-Хейлм, я крайне неприятно удивлён этим. Ты опоздал. Тем более в святой для всех работяг день — понедельник! «Сказал ты. Ты! Ты даже понятия не имеешь, а я минуту назад был возбуждён» — помалчивал низший. — «И если бы не твоя каста, я бы сделал с тобой то, о чём газеты постеснялись бы печатать.» Господин сидел уже на груде мёртвых тел. Естественно. От его дёргающегося ядовитого хвоста ни один из составляющей «дивана» спастись не сумел. — И мне крайне досадно, что такой образцовый работник, как ты опоздал на целую минуту. И мне придётся тебя наказать… — Это я виноват. Мариталь и его господин кинули косые взгляды к входной двери. И если начальник смотрел с интересом на синеглазого брюнета, то Мариталь — с читающейся фразой «беги от сюда, ничего не знающий». — Это я задержал его, потому что заблудился. Молодой и улыбчивый высший зашёл в кабинет так, словно его ноги едва касаются пола, а их обладатель сейчас взлетит от вселенского счастья. — Я новенький, Лилиан. — Лилион? — с тормозящей интонацией переспросил начальник. — Нет-нет, Лилиан. В письме с нашим списком опечаточка вышла. Представляете: заметили как раз тогда, когда все письма уже отправлены! Ха-ха! — М-да, знакомо, — согласилось начальство. — Значит перепечатаем. Мариталь. — Да, господин? «Нет пыток? Не будет железной девы и скарабеев? Нет, спросим по-другому: меня что, спасли?» — Отплати достопочтенному за то, что избавил тебя от порки. Перепечатывай смету. — Да, господин. — И переправь проходную. — Да, господин. — И налей мне чего-нибудь из буфета. — …Да, господин. «Кажется, боги судьбы извиняются передо мной.»***
— Решил вступиться, а то чего он так?.. А ты красишь волосы? — Нет. — А почему они такие красивые? — Это от матери. — Ух ты! А рога от кого? — Не от матери. Улыбающийся новичок не отставал ни на шаг от того, кто ещё по причине занятости не успел выдать новый пропуск с верным именем ему и его команде. Спаситель скакал, как необъезженный пони, чем совсем немного напрягал. Но он избавил демона от наказания и допроса (крайне жестокого допроса, соврать при котором невозможно, а это значит, что весь ад бы прознал о его новом хобби охотиться на ангелов. Тогда бы настал бедному низшему полный привет). — А ты местный? — Да. — А я из Везендерана, провинции Сфин. — Зловонный круг. — Знаешь? Откуда? Ты был у меня дома? —Нет. Географию учил. Терпение работало на новых батарейках. Этот весёлый высший, видимо, наученный горьким опытом, пытался сразу найти на новом месте друзей-товарищей, если наметится приветственная драка. Мариталь был частично этому рад. Правда, совсем частично. Для демона этот новенький был невыносимо позитивен. Он всё спрашивал и спрашивал что-то, но Мариталь думал об ангеле. Молодое тело, глупая душа, напичканный моралями разум; это его новый… Эм, а как его называть? — ...А ты уже слышал о девятом законе? — Нет. — Да нет, ты просто не знаешь, что он так называется. — Наверно. Мариталь не заметил, как пространно сверкнули у новенького его синие глазки. — Это тот закон, из-за которого демоны не могут иметь детей. Мариталь остановился. — А, значит слышал? — Да, — застигнутый, признался он. — Глашатаи что-то такое говорили. Лилиан увидел, что его собеседника заинтересовала эта тема и включил громкоговоритель на полную. — По общему подсчёту это девятый закон, вступивший в силу по непосредственной воле господа, — начал высший, немного убрав улыбку, — Это если считать вместе со всеми приказ об изгнании людей из рая… — В Мираздене об этом много говорят? — решил спровоцировать Мариталь. — О да, много. У высокопоставленных чиновников и организаторов «пушечных боёв» умерло много невест и наложниц, которые носили детей. А ты задумывался о продолжении рода? — Да, — быстро решил утолить его любопытство Мариталь. — Мы с женой об этом думали, но она больна… — Чем? — не унимался новенький. — Почки, — выдал Мариталь, чувствуя, что батарейка терпения начинает угасать. — Так что об этом говорят в столице? — А, Министерство вызвало учёных со всех сточных ям, и они сейчас смакуют эту дребедень. В газете «Тартар» об этом даже колонку напечатали. А вот я ещё не думал заводить детей. Хочется погулять немного. — Вижу, — выдал Мариталь. Он ещё у входа вынюхал собеседника и решил применить знания в ход, чтоб хоть как-то его застыдить. — От тебя несёт наливкой из молодильных яблок. — А ты что, не прикладываешься? — шутливо спросил тот, как и все прочие, не находивший в омолаживании ничего такого. — Нет. Никогда. Мне столько лет, насколько я выгляжу, — отрезал демон. — А молодильная наливка имеет свойство сажать печень. — Хм, — Лилиан хитро прищурил глаза, — Ну-ну, побудь моей мамочкой. — …Вот твой пропуск. Высший засиял, увидев круглую бляшку, где было зашифровано его имя. — Старую сломай. Ни к чему у нас лишние зрители. — А что, есть, что скрывать? — будто бы мимолётно спросил «юноша», нацепляя пропуск на верёвочку, как медальон. — Да, разумеется, как и везде, где есть доступ к письмам великих, — честно ответил демон. Новенький сиял, как медный таз. Батарейка села окончательно. Разошлись. «Теперь смета. И будь проклят изобретатель бумаги!» На улице (так называемой, потому что там порой слишком много людей, подводимых под струи кипятка или смол) полыхание было слабым: уголь почти догорал. И низший сейчас как раз нёс одну из кип, способную это исправить. Чёрный балахон облегал его чуть покатые плечи, скрывая под полами связки бумаг. Мариталь, мысленно находясь не в этом измерении, визуально снял метку «шпион» с этого новенького. Таких болтунов в разведку не посылают. Тот же Регнальт мог выкачать куда больше информации, натравив свою псину — уменьшенную и причёсанную копию Цербера, которая от злости выпускала вжавшиеся боковые головы. Или, Лилиан просто не хочет напускать подозрения и работать в тени?.. Если он вообще засланный. — Осторожней! Мариталь только и успел посмотреть вверх до того, как его с головы до ног окатили горяченной смолой. — Чёрта ради, простите! Когда демон разлепил глаза, среди полыхающих язычков нашлось умиляющее девичье личико. — П-простите, я нечаян-н-но. — …Отстираю. «Тварь, если в тёмном переулке не будет свидетелей, я украшу твой балахон твоими же фекалиями!» — М-может, я отстираю? Он посмотрел в её глаза. Эта высшая явно обладала задатками корректора, потому что глаза у неё были огромные, чуть ли не на пол-лица, как два голубо-фарфоровых блюдца. — Благодарю, я сам… — А я новенькая. Меня зовут Круиза. Давайте познакомимся. «Вы серьёзно? Опять? За какие грехи на меня клюют старикашки и чёртовы меньшинства? И кстати, в столице все поголовно пьют эту наливку?» — Приятно познакомиться. Маня зовут Мариталь. — Мариталь? Похоже на «Летуаль». Мне парень оттуда привозит косметику. — …Буду знать. — А вы женаты? — Да. — А столько у вас жён? — Полторы. «Кстати интересно, а ангела нужно относить к мужьям или жёнам?» — Что?! — У меня только одна жена. — Ха-ха, вы так весело шутите! И с таким серьёзным лицом! — … — Давайте свою одежду, я уже знаю, где здесь прачечная. Я сдавала туда свои костюмы, хотя приехала, между прочим, без того самого парня. — Лучше, я всё-таки сам… — Мариталь! Он обернулся. «Только не это…» Парень с эффектным макияжем направлялся к ним, прыгая по углям, как радостный зайчик. — Я тебя со вчерашнего дня ищу! — Ищи дальше. Я в прачечную. «Крылья мои, быстрее!» — Мариталь!.. Трансвестит остался наедине с дамой не его грёз.***
— ...Откуда столько смолы, господин? — Не спрашивай. Одежда полетела на пол, пропитывая смолой старые деревяшки. Демону приходилось гореть до самого заката, потому что прачечная в этот долбанный понедельник отказывалась принимать (ненавистный понедельник!). В итоге демон вернулся в том же, в чём и ушёл, т.е. в чём его облили. Волосы прилипали к щекам, и хотя они и без смолы блестели, сейчас же Мариталь выглядел, как Госпожий идеал человека. Кожа светла, волосы — черны идеально. — Я искупаюсь у озера. Это не займёт много времени. Вычисти одежду и приготовь комнату с ангелом. Убери острые предметы. Демон скинул с себя всё без остатков. — Не будем его искушать. …В радиусе пятнадцати километров не было ни души, которая могла бы держать в руках фотокамеру и запечатлеть натуру низшего адского демона. Камыши молчали, стояло полное безветрие в приближении ночи, когда село солнце и рабочий день кончился, как очередная составляющая каторги существования. Вода была холодная. Хотя это уже тысячи лет как не вода. Оттолкнувшись от берега Мариталь нырнул в разбавленную кислоту. Такие ванны обновляли тело, но ещё… Успокаивали. Плавая брасом поперёк синей бездны, демон дышал испарениями. Миазмы — так называемый «чёрный кислород», отравляющий всё, к чему прикоснётся. Но для демонов это самый приятный запах, какой только может существовать. Демон глубоко дышал, забывая утреннюю чехарду, дотошного новенького и дождь из горячей смолы, как сон. Окунулся, ныряя, чтобы коснуться дна, думал, что к утру волосы у него будут пушистыми, как и в детстве, когда каждый день он сбегал сюда. Когда-то слабый. Но уже не такой. Он обладал крепким телом: конечно, летал отвратно, но плавал довольно хорошо. Выбравшись из воды, он растянулся во весь рост. Атлет, чисто древнеримский атлет, воин и гладиатор человеческого мира. Только вот низший, грязнокровный и до чёртиков невезучий. Он ухмыльнулся. Будет вообще закономерно, если ангел удерёт. Он направился в дом.