Иф-Дейв или История о девятом законе

– Небо! Небо треснуло! – Тихо ты.       Он взял её за талию, чтобы она не сорвалась от ветра. – Ты видел! Небо треснуло светом! Оно до сих пор светиться! Смотри! – Это молния!       Кричать ей сквозь дождь было тяжко, но вид её удивления оплатил силы; ангел недоумевал. В глазах читалось желание продать душу за то, чтобы понять это явление. – Не подлетай к ним близко, – прокричал он. – Старайся облетать пространство между туч, лучше лети сверху.       Он отпустил её камнем, но знал, что она сориентируется. – Только не слишком высоко! Там очень сильный ветер!       Она вряд ли слышала его крик, метаясь, как опавший листок. Ветра обливали её ледяным дождём, но тело так быстро под ними остыло, что ангел почти не чувствовала холода. Наверху были только серые тучи, несущиеся, наверное, с дикой скоростью на небывалой от вод высоте.       Облака то чернели, то на мгновение просвечивались, превращаясь в светло-синюю вату. Но молнии завораживали больше всего. Будто разом тысячи факелов взрывались снегом или песком – вот, как это было, когда они возникали в тучах. Крылья забылись, она забыла про тело, было вне этого мира даже её имя. Существовали только молнии, которых раньше она не видала.       Демон смотрел на неё. Слабые крылья удивительно плавно держали её на ветру. Ангел застыл в пространстве, неприкасаемый бурей, и лицо было то самое, какое он всегда представлял. Отречение и героизм, пересиленные тягой к смертельной ловушке. Здравый рассудок, сдавшийся любопытству. Крылья оттолкнулись сильнее, и белокрыл полетел, направившись ближе к облакам.       Сердце её волновалось не меньше моря, а мокрые складки из-за ветра словно превращались в живые верёвки, норовившие то и дело связать. Холод и страх окружали её и пропитывали, но не смели отвлекать. С приближением туч усилился ветер, волосы стали хлёстко царапать лицо. Ноги пришлось сжимать, иначе их бы метало, как и подол платья. Теперь ясно, почему демон взял такую тонкую ткань. В мокром бархате ангел бы попросту не взлетела.       Водный пар был неосязаем. И это дивило, потому как в раю было можно ходить, даже бегать по облакам. Здесь же, скапливаясь из года в год, не находящие себе выхода и места, серые куски ваты были так же неосязаемы, как воздушный эфир.       Ветер то вкидывал ангела в них, то подгонял тучи прямо к её персоне, но демон не беспокоился. Было весело наблюдать, как она пятиться из очередного облака и тут же попадает в другое. Прятаться в них бесполезно – молнии то и дело подсвечивают её фигурку, словно ёлочную игрушку рождественского ангела, заброшенную в густую пыль. Вдруг демон понял, что кто-то схватил его за ногу. Чёртов мученик с очередной волной испытал удачу и попал на опорный утёс. Полумёртвый и безумно-счастливый он вызывал лишь отвращение, как рыба, у которой поломана б`ольшая часть костей. Демон спихнул его в море, чуть не потеряв равновесие, но когда поднял голову – ангела не было…       …Металась в обрывках туч. Кружило, подташнивало, солёный воздух уже основательно надоел. По мокрым рукам бежали мурашки, ноги обледенели, крылья потеряли весь свой запал. Теперь главное было выбраться из неразберихи, в которой она оказалась. Только как? Где низ, где верх? Всюду лишь ветер и молнии… Нет. Что-то страшно напомнило, что давно здесь не видела молний, что она не видит без их леденящих взрывов здесь что-либо в практической серой темноте. За короткое время скоординировалась… но поняла. Она там, где не должна быть, где пустота манит угрозу. Всего одна мысль, что нужно падать, но поздно.       Голубо-белая трещина оплела всё вокруг и за долю секунды невесомо коснулась её. Дикая боль. И сон… или его называют смертью?..       Вот она! Падает из облаков после яростной вспышки! Как комета, которую он не успеет поймать до падения. Дымчатый след и громкий шлепок о воду. Мариталь оттолкнулся, стараясь лететь прямее.       Оставляя на глазах странный след, похожий на перевёрнутые деревья. Но, как бы там ни было, они наводили страх. Мариталь был близок этой стихии; молния рождает огонь. Но вода была ему не по нутру, и он тоже боялся.       Хотелось бы ей как всегда отдаться на волю судьбы, но гомон не давал уснуть, уйти в забытие. "Кто здесь? " – подумала она и очнулась. То, что она увидела – это груда людей. Те, кто был ниже – тонули; те, кто поднимался – захлёбывались. Люди лезли друг на друга. Голые, ледяные. – Светает… – Нет, – оборвал он, и его голос казался совсем отдалённым, отлетающим, как и гроза. – Это новые молнии… и больше она ничего не слышала. Сны показывали ей то бурю, то холодный рассвет. «Это новые молнии». Фраза вертелась в голове тысячи раз, каждый из которых предшествовал концу и новому повторению сна. «Это новые молнии». «Это новые молнии». «Господи, почему ты не показывал их мне?» – спросила она с укором. Демон не слышал тихого вопроса, взлетая к восходу с ангелом на руках. Леденящие струи вились, словно скиданные с небес бесцветные змеи, ветры обезумели, клубясь ураганом над потолком. Всё закружилось, стираясь, потому что у сна и реальности был один и тот же сюжет. Развиваются сети раскатов. «Это новые молнии…». И немыслимый свет обхватил их, раскрывая воронкой портал. «Это новые молнии… Это новые молнии…» «Это новые молнии…» – Небо!       Буря в её сознании не останавливается ни на час. Она всё текла в голове, монотонная. Затераясь. Изжовываясь. Сон становился лишь состоянием сна. Четкое видение... уже головная боль. Вспышки молний – свет, проходящий сквозь дрожащие веки. Раскаты грома, только стук мозга от ритмичных притоков крови. Холод не что иное, как озноб. Влажность – пот. Леденящий и липкий, потому что она опять без одежды и её не греет тонкая льняная простыня. – Как будет на вашем языке молния? – … Альлегри – ночная одинокая молния, Мозе – молния, попадающая в водоёмы и море и убивает тамошних людей, Зезна (Jehznau) молния пахотного поля, Андра – молния, ударившая в сухое дерево. Цектацет – молния, убившая кого-то полезного. И, наконец, Миэте – молния.       Розовый язык прошёл по пересохшим губам, которые тут же сложились в улыбку. – Теперь зови меня так.) ………………………………………… В следующей главе она пытается произнести имя Андра. …………… – Есть ещё слово, но я боюсь, ты его будешь произносить не правильно произносить, и называться «хандра». – А как правильно надо?       Демон вложил усилие в каждый звук – ᵸᾞᾴῇ∂ῥą. – Анра? – Нет, ᵸᾞᾴῇ∂ῥą. – H&rа? – Ты издеваешься надо мной?       Он подошёл близко. – Скажи ῥ. – р. – ῥ. – r~r. – ῥῥῥῥῥῥ. – У меня в горле как будто хомячок сдох! – Это должен быть агрессивный хомячок-зомби, по возможности грек, [ῥῥῥῥῥ], – не унимался Мариталь. – Лучше покажи мне звук «а», – стала увиливать. – Так, ладно. Должно быть, дело со мной что-то не так, – он сильнее начал нервничать. – Постарайся не говорить букву, а похвалить солнце, говорить на языке его лучей.       Она расслабилась. – ААААААААААААааааааааааɑɑɑɑɑɑɑɑɑɑɑααααααα… – Это не ваш ангельский хор, – чуть не матерился он. – Можно хотя бы Адра? – Нет! Этот язык древнее, чем шумерский и коптский даже суммарно! – Ладно, ты долго на меня орал, теперь смотри: …ᴇ҈҉ҏϸϫϪϮ – А?.. – Ха-ха!..