Всё-таки любим?..

      Филипп де Селонже возвращался домой, в свой замок, после свадьбы его друга детства Луи де Бьевр с троюродной кузиной жениха Мишель де Тьерранж. Выпитое за свадебным столом шампанское ударило графу в голову, о чём свидетельствовала пульсирующая боль в висках. «Не надо было мне столько пить», — подумал Филипп, пустив своего чёрного коня Брута рысью. Но он не мог не признать, что было весело. Танцы, приглашённые музыканты и менестрели, отменная еда и выпивка. Этот день новобрачные и гости запомнят надолго. Брут недовольно пофыркивал и пускал пар изо рта и ноздрей, прядая ушами. Стеной лил дождь и гремел гром, капли хлестали всадника по лицу, и, чтобы хоть как-то защититься от буйства непогоды, Филипп надел капюшон своего серого плаща, потяжелевшего от воды.       Но вот показались очертания родного замка, окружённого крепостной стеной. Скоро Филипп будет дома, а Брут наконец-то отдохнёт в конюшне. Подъехав ко рву, окружавшему замок, Филипп громко протрубил в рожок. Караульный опустил мост и открыл ворота. Спешившись, Филипп взял Брута под уздцы и прошёл по мосту. Дойдя до конюшни, молодой человек поручил коня заботам конюхов и направился к своему замку. Двери ему открыл дворецкий. Сняв с себя мокрый и тяжёлый от воды плащ, Филипп повесил его на вбитый в стену гвоздь и проследовал в кухню. Утолив голод хлебом с сыром и жажду — бургундским, Филипп покинул кухню. Бродя по коридорам замка, он подолгу смотрел на картины и скульптуры. Иногда он глядел сквозь оконные стёкла на улицу, где вовсю бушевала водная стихия. Именно в такие дождливые дни на него накатывали воспоминания. Филипп вспоминал те четыре года, что он и Фьора жили вместе, как мечтали родить третьего ребёнка и отправиться всей семьёй путешествовать по миру. Его жена грезила Ирландией, с головой окунувшись в культуру: начала изучать язык, песни и танцы. Строили планы на счастливое совместное будущее. Но всё перечеркнула ссора, вылившаяся в развод, причину которой они оба уже и не помнили. Филипп, несмотря на то, что расстались он и Фьора далеко не мирно, всё же тосковал о ней, как и дети. Он скучал по её звонкому смеху, её ласковым глазам и нежным рукам, скучал по тем дням, когда они были вместе. Только Филипп бы не признался в этом даже под пыткой. Молодого человека обуревали тревожные чувства. Десять дней, как его бывшую жену объявили в розыск и обвинили в колдовстве. Филипп, смирив гнев на мятежницу, приехал в Рабодьер за ней, но не застал её дома. Беспокоясь о благополучии Фьоры, он подключил к её розыскам своих знакомых в полиции, но пока это не давало никаких результатов, будто Фьора испарилась или провалилась сквозь землю. «Только бы она была в безопасности!» — думал граф, зайдя в спальню детей. На тумбе возле кроватей горел ночник. Малой Филипп и Лоренца крепко спали, укутавшись в одеяла — только головы видны на белых подушках. Филипп плотнее подоткнул детям одеяла и по очереди поцеловал их в лоб. Спящих мальчика и девочку это нисколько не потревожило. Сон их был крепок. На губах детей играли довольные улыбки. Что они там видят во сне, чему радуются? Филипп, погасив ночник, вышел из комнаты детей и прикрыл дверь. После направился к себе в спальню. Войдя в свою комнату, Филипп заметил, что на его кровати лежит кто-то, закутанный в одеяло, только чёрные волосы разметались по подушке. Взяв стоящий на комоде подсвечник, Филипп подошёл к кровати. Огонёк свечи осветил того, кого он меньше всего ожидал увидеть в своём замке. Подсвечник выпал у него из рук на пол и свеча погасла. — Фьора, что ты здесь делаешь? — его удивлённый вопрос больше походил на восклицание. — Пожалуйста, не гони меня! — молодая женщина подскочила на кровати и бросилась ему на шею, обвив руками. — Мне больше некуда пойти! Если ты прогонишь меня, я попаду в лапы инквизиции, а я не хочу гореть на костре только потому, что отказала в своей руке этому де Тоннеру! Так я могу остаться? — Фьора обратила на бывшего супруга взор своих серых глаз, подёрнутых слезой. — Само собой, Фьора, — Филипп успокаивающе гладил по спине беглянку, обняв её свободной рукой за талию. — Никто тебя отсюда не прогонит и никому не выдаст. Ты мне веришь? Фьора смогла только кивнуть, спрятав своё лицо у него на груди и уткнувшись в камзол. — Этот де Тоннер поплатится за то, что сделал, — граф уложил молодую женщину на кровать и укрыл одеялом, подоткнув его с обеих сторон. — А теперь спи. Ты должна восстановить силы. Доброй ночи, Фьора, — пожелал он ей, погладив по щеке. — Спасибо тебе за всё, спасибо! — Фьора на мгновение прижала его ладонь к своей щеке. — Доброй ночи, Филипп. Закрыв глаза, Фьора всецело отдалась во власть Морфея. Филипп, присев на край постели, остался охранять сон той, кого он продолжал любить до сих пор.